Да, точка на треккере двинулась обратно. Медленно. Очень медленно. Пешком. Машина, видимо, не завелась. Телефон, чтобы вызвать такси, оказался вне сети. Лотта решила гнать к шоссе, ловить любую машину и просить водителя забрать Ирину и привезти ее домой, нервы нервами, а воспаление легких будет совсем лишнее. Чтобы не обгонять Ирину – напрямик, через поля и лес. Свернув за поселком, переехала по тоненькому мостику речку, память услужливо подсказала название – Торгоша, стала огибать поле. Дэвид, несмотря на трещины в стекле, стертую краску и некоторую помятость выступающих частей, вполне бодро чавкал широкими шинами по грязи и не капризничал. Так же на малой скорости была преодолена лесная тропинка, а вот на лугу, покрытом останками прошлогодней травы, Лотта прибавила скорости. И тут же поплатилась за это – мотоцикл, найдя в траве рытвину, клюнул в нее передним колесом. Все бы ничего, но от удара лопнул, видимо, державшийся на честном слове, сварной шов на бензобаке и весь бензин за неполную минуту вылился, щедро окропив левую штанину. Чинить? Не чинить? Чинить, причем срочно. Лотта дальше покатила его по лугу к трассе. Ботинки моментально утонули в мокрой глине, слой растительных остатков не выдерживал нагрузки. От движения ткани джинсов по коже защипала ссадина на бедре. Почти километр Лотта преодолевала больше получаса. Ирина все это время шла к трассе вокруг, по дороге. Злая, мокрая с ног до головы, стряхивая комья глины с ботинок, Лотта добралась до шоссе, скинула в придорожный кювет косуху, хотя бы приблизительно вытерла обувь о подкладку. Туда же улетела и снятая защита.
Недалеко оказался автомагазин. Отлегло от сердца – может, еще и успеет, не превысит максимального расстояния. Спросила холодную сварку – застывает быстро, пару часов продержится, а больше и не потребуется. Прямо на парковке возле магазина залепила шов, пальцами вдавливая горячую липкую массу внутрь, сверху примазала обширную заплатку. Десять минут хотя бы надо было подождать, пока схватится. Дисплей следящего устройства показал, что Ирина села в машину и та поехала в сторону Москвы. В отчаянье Лотта выскочила на трассу, едва ли не под машину. Водитель «Нивы» ударил по тормозам и тяжелый фургон застыл так, что Лотта уперлась в него ладонями. Выскочил парнишка с длинными волосами, забранными в хвост:
— Ты чего, что случилось?
— Литра бензина не найдется, до заправки доехать? Срочно надо, вот прям срочно.
Водитель перегнулся к задним сиденьям, достал полуторалитровую бутылку:
— Держи. Может, подвезти?
— Нет, спасибо, — Лотта уже открутила крышку и заливала бензин в бак.
— Точно нет? Может, еще чего надо?
Лотта провела пальцем по заплате. Сыро, пахнет бензином, но непонятно, то ли подтекает, то ли дождь смывает следы с металла.
— Точно нет. Мы теперь сами справимся, спасибо большое, — рассеянно отозвалась она и поехала догонять опередившую ее Ирину.
На ближайшей заправке долила бензина. Не весь бак, а так, чтобы избыточная масса не выдавила холодную сварку наружу. Заплата по краям сочилась каплями топлива, но держала.
Лотта проследила за Ириной до самой Москвы, до ее района. Но домой она не пошла – задержалась, не доехав несколько кварталов. Лотта заинтересовалась – что же там находится, где она? Подъехала к большому зданию – травмпункт. «Ладно, пусть будет на людях, это ей будет безопасно. Не в квартире же под прицелом снайперской винтовки – это уже хорошо. А там очереди, очереди, — заглянула в дверь, — и еще раз очереди. Как тут, в этих годах все происходило? Регистратура, рентген, проявить, высушить, врач прочитает, назначение, гипс… в общем, часа три провозится. Ладно. Расстояние позволяет? Позволяет. Прекрасно, подожду-ка я ее ближе к дому».
В маленьком магазинчике купила упаковку «Юбилейного» печенья и маленькую стограммовую бутылку водки – надо было продезинфицировать ссадину под брюками. Еле вспомнила ее название – чекушка. Про этимологию слова память не выдала ничего. Ну и не надо. Как там эта загогулина из пальцев складывается? В открывшуюся дверь вместе с Лоттой проскользнул давешний знакомый кот. Потерся о ноги, прося то ли еды, то ли внимания. Печенье, впрочем, есть не стал, от запаха водки, которой Лотта промыла ссадину, фыркнул и резво ускакал по лестнице наверх. Лотта осталась внизу, возле самой входной двери, металлической и тяжелой, как чугунный мост. Опустилась прямо на пол в закутке рядом с дверцей в подвал. Темнота. Тишина. Вошел мужчина, чертыхаясь, пошарил по стене, безрезультатно пощелкал выключателем, нащупал перила и ушел домой. По звуку шагов Лотта определила: второй этаж. Потянулись жильцы, входная дверь то и дело открывалась, впуская людей и сырой промозглый воздух. Лотту никто не замечал, темнота надежно скрывала ее. Она сгрызла печенье, организм, накормленный сладким, замурчал, угреваясь. Надо отхлебнуть тоника, но так невмоготу пошевелиться…
Лотта резко проснулась от очередного хлопка двери. Пропустила очередного обитателя дома и достала телефон. Двадцать минут глубочайшего сна. «Почему же меня из этой реальности не выкинуло? Она изменила свойства? Или достаточно бодрствующей одной из нас? Или эмоциональный фон Ирины превысил некую критическую величину? Пока нет ответов, да и неважно уже. Может, Юрассиус потом додумается, или ребята из отдела изучения эггрегора. Надо не забыть их озадачить. Где же Ирина? Уже темно на улице, не стоит ей бродить, когда там такие серьезные стрелки заседают». Проверила треккер: Ирина не спеша двигалась домой. Пожалуй, уже можно выходить на прямой контакт.
Ирина приближалась к двери, Лотта уже ощущала ее фиолетовые депрессивные тона; там, в метро, она сумела настроиться на ее ауру и теперь воспринимала настроение на расстоянии. И вдруг подскочила в тревоге – за фиолетовым облаком плыли два темных клубящихся кокона – вчерашние стрелки. Замерла, просчитывая варианты. Или даже не просчитывая, расчет требовал больше времени, погрузилась в ситуацию, восприняла ее подкоркой, чтобы правильные действия возникли сами собой.
Ирина вошла в дверь, Лотта захлопнула ее у нее за спиной.
— Иди наверх, домой, запри дверь, встань в коридоре, свет не зажигай, в комнату не заходи и никому не открывай. Вообще никому. Кому надо – войдет сам. Поняла?
— Кто Вы такая? Почему Вы мне приказываете? – у Ирины еще остались силы возмутиться.
— Через пятнадцать минут я все объясню. Иди же, быстрее, здесь сейчас будет небезопасно.
Быстрицкая стала подниматься по лестнице. Черт, как медленно, шаги преследователей уже возле двери. Лотта нашарила задвинутую в угол чекушку. Содрала колпачок, плеснула себе на куртку, разбрызгала жидкость с характерным сивушным запахом по полу. Сосредоточенное пыхтение, щелчок, дверь стала приотворяться.
Вошли двое, луч фонаря ударил в лицо. Лотта зажмурилась, но тут же, несмотря на ослепляющий свет, распахнула глаза, сузив взгляд на переносице. Выражение лица – самое идиотское, на какое способна.
— О, мальчики! А у меня не налито! Выпьете со мной? Мальчикииии? – и улыбка от уха до уха, — встала поперек прохода, не пройти, не оттолкнув.
Аура младшего побагровела, налилась раздражением. Он потянул из-за пазухи пистолет.
Рефлексы Лотты отреагировали однозначно, взвинтив внутреннее время до предела. Теперь, если он выстрелит, то увидит только размытую серую тень, и миг спустя, окажется с перебитыми позвонками. А тот, другой, с вырванным сердцем, например. Возможностей хватит, было бы желание. Желания, правда, нету. Можно обойтись наркозом, не смертельно, но до чертиков обидно – все видеть, все понимать, но не иметь возможности пошевелить и пальцем. Надолго ускоренного режима не хватит, три, ну пять секунд реального времени. Ну, шесть, а потом себя, амебообразную. можно будет собирать с пола чайной ложечкой.
Старший положил ладонь на ствол напарника:
— С ума спятил? Сейчас весь подъезд здесь будет. Звони участковому, пусть очищает.
Оба они вышли из подъезда. Лотта выдохнула, сбрасывая ускорение, выждала пару минут, восстанавливая зрение. В глазах плавали цветные пятна, по щекам текли слезы. Как нельзя больше она понимала сейчас никталопа Глеба.
— Наверх и работать! – подогнала она себя.
Дверь в квартиру Ирины снова поддалась отмычкам.