Трапеза в столовой на романтическое свидание не походила, хотя на потолке помещения, как помнилось девушке, горело выложенное огоньками созвездие Печи. Но идти даже на такой неформальный ужин в совсем уж домашних трениках не хотелось. Через десяток шагов желание выглядеть наряднее стало нестерпимым.
– Вы подождете минутку?
Макс вежливо-обреченно кивнул («знаем мы этих женщин, им нужно не меньше получаса, чтоб вернуться через секундочку»). Яна шагнула к своей каюте. Третья от угла, через одну от Карининой…
Рыжий кот, пять минут назад мурлыкавший в кают-компании, торчал прямо перед дверью ушедшей спать Карины. На Яну он даже не глянул – встал на задние лапы, оперся передними о дверь и с мерзким скрипом «съехал» вниз, оставляя на пластике борозды от когтей.
– Кис-кис, – неуверенно позвала Яна. Кот даже не обернулся и повторил движение, добавив к скрипу заунывное мяуканье.
Карина, видимо, решила, что настойчивого кавалера проще ненадолго впустить, чем объяснить, что общения она не желает. Дверь отворилась и, кажется, не закрылась изнутри.
Смолина нырнула к себе. Ох… Синее платье не выглажено, черная блузка идеально подходит к бежевой юбке, но тогда придется переобуться, да еще и это гнездо на голове… нет-нет, джинсы, майка и хвостик — наше спасение и отрада!
Из коридора послышался шум шагов. Макс? Нет, непохоже.
Девушка торопливо провела расческой по волосам (ох уж это лунное притяжение, вместо приличного хвостика – растрепанная во все стороны метла, стянутая сверху резинкой!). Шаги повторились… Хотя нет, это кто-то еще…
С каких пор коридор стал таким людным местом?
Смолина выскочила из каюты, и заготовленная для Макса улыбка сползла – вряд ли под действием слабенького тяготения. С Правым, неубедительно изображая непринужденность, беседовал Костя. Рядом торчал столбом завхоз, всем своим видом показывая, что он тут совершенно случайно.
Ага, в половине двенадцатого ночи. В спальном секторе. При том, что его каюта даже не в этом коридоре.
Когда раздались звуки, издаваемые четырьмя ногами, Яна даже не удивилась. Подумаешь, вся база решила устроить именно здесь рандеву. Отчего бы двум благородным рыжим донам не присоединиться к компании?
Ужин явно накрывался медным тазом, но не уходить же теперь, когда происходит что-то интересное! Пригласить пока Макса в каюту и не закрывать дверь? Можно, но тогда надо звать и Костю…
Размышления Смолиной прервал звон какой-то упавшей тары, негодующий вопль Карины и возмущенный – кота. Честная компания без раздумий ввалилась в каюту стоматолога. Завхоз, которого Костя толкнул плечом, сыграл роль тарана, рыжие техники оказались в арьергарде.
Карина, с серо-голубым лицом («маска из голубой глины», машинально отметила Яна), вцепившись в одеяло, ошалело смотрела не на разношерстную кучу малу на пороге, а на пол возле тумбы. Кот, ставший зеленым и мокрым, яростно тер лапой морду, а прямо перед ним по-лунному медленно оседало облако розовато-бежевой пыли, проявляя в воздухе очертания замершей мыши.
Немая сцена длилась доли секунды: пришедший в себя хищник кинулся на добычу и поймал бы ее, если б не чистая случайность: мышь все еще плохо бегала в лунных условиях и ее попросту занесло на повороте. Рассчитавший движение куда более ловко кот оказался не в той точке.
Выигранных мгновений Косте хватило, чтобы набросить на мышь полотенце. Кот озадаченно-возмущенно задрал голову.
– Какого?.. – яростно прошипела Карина. Закутанная в белое одеяло и с мертвенно-голубой маской на лице она выглядела поистине устрашающе. Рыжие техники замерли у двери. Завхоз, с разбегу оказавшийся ближе всех к хозяйке, съежился под полыхающим зеленым взглядом.
– Я… это… подумал, помощь нужна… вы кричали…
– Что вы делали среди ночи под моей дверью?!
– Я… это… – он вздохнул и обреченно признался: – За котиком следил. Думал, правда какую травку жрет… то есть таблетки или еще чего… чует и… А что это был за порошочек на мышке?
– Моя пудра для невесомости! – рявкнула взбешенная Карина.
– А что с котом? – осведомился Макс, прикидывая, как бы взяться за это зеленое чудовище, не измазавшись, и остаться без царапин.
– Мой тоник для волос!
Костя бессовестно заржал и поплатился за невнимательность – пленница тяпнула его за палец. Биолог выронил мышь, та кинулась к двери, мимо завхоза, Смолиной, Правого и застрявших на пороге рыжих, проскользнула в проем… Зеленый кот бросился за бледно-розовой мышью: хваленая пудра отлипать не желала, зверек был отлично виден хищнику.
Свернувшие за угол жертва и охотник исторгли из чьей-то груди вопль. Через секунду показался восхищенный Гоша.
– Там! Настоящий! Малахитовый! Кот! – радостно сообщил он столпившимся в проеме зрителям. Священный творческий экстаз светился в его глазах. Яна содрогнулась.
***
Столовая находилась выше жилого крыла на втором этаже, рядом с продовольственными складами. Обширное по лунным меркам помещение с десятком столов, из которых одновременно использовалась хорошо если половина. Макс с Яной прибыли уже после ужина, потому столовая пустовала, сверкая только что натёртым до блеска полом.
– О! Опоздавшие! Как раз только что подоспели порции для опоздавших! – пошутил повар, возившийся у стойки для раздачи, и выставил две тарелки с дымящейся субстанцией непонятного происхождения. – Выглядит не очень романтично, вкус на любителя, зато чрезвычайно полезно.
– Хорошо, что не морковка, – пробурчал Макс и сверился с меню на стене. – А где заявленное картофельное пюре с рыбой?
– Как вам сказать… Это ведь оно и есть. Да-да. Измельчённое, смешанное, с добавлением хлореллы. Первый раз опаздываете? – в голосе явно скользнуло сочувствие.
– Не то чтобы… просто такое случается не часто, успел привыкнуть к хорошему!
Парочка взяла выставленные порции и направилась к дальнему столу в углу.
– Прошу! – Правый отодвинул даме стул. – На что заменим салфетки?
В столешницы «для психологического комфорта» встраивались копеечные голографические проекторы, что позволяло создать иллюзию присутствия чего-нибудь. По умолчанию стояли стопки салфеток. Большинство работников базы любили неведомую пучеглазую зелёную зверушку – стилизованного Малахитового Кота из околокосмического фольклора. При большем упорстве можно было получить уменьшенную во много раз модель Луны. Или букет цветов в стеклянном стакане – их видовую принадлежность до сих пор никто не смог определить.
Макс ткнул нужную кнопку. Ничего не произошло. Ещё раз. Никакого эффекта.
– На вашем столе сломался, – печально отозвался повар.
– Вот те раз. Это что, настоящие салфетки?!
– Если смущают, могу забрать. Но мой вам совет: переверните их, на обратной стороне нарисованы прекрасные рожи… я хотел сказать розы!
– Надеюсь, не Гошей!
Яна перевернула стопку и улыбнулась красным кругам.
– При должной фантазии здесь можно увидеть не только рожи с розами! – заметила она.
– Ну, что, предлагаю…
– А компот? – донеслось возмущённое из-за стойки.
– …взять компот, – со вздохом закончил Макс, – а то не отстанет!
– Мне чаю! – крикнула Смолина.
Начальник инженерно-технического отдела сходил за чаем. Теперь-то их оставят в покое?
Но нет. Щелчок открываемой двери возвестил о прибытии Покровского, взявшего курс прямиком на единственный занятый стол.
– Хорошо, что вы оба здесь, – он сел между угрюмым благородным доном и готовой рассмеяться от нелепости трещащего по швам свидания дамой. – Три головы лучше, чем одна.
– И в чём же затруднение? – спросил Правый, лениво ковыряя однородную малоаппетитную массу.
– Помните сообщение, которое Цуркан «выловил» из планшета Леонова? Я его следователю на допросе… простите, во время беседы показывал? Да вот же оно!
Не в силах развеять непонимание в глазах подчинённых, Алексей Юрьевич вывел сообщение на экран наладонника и положил на стол, чтобы всем было видно.
«LXIX, 12-14».
– Очевидно, что это шифр! – продолжал начальник базы. – Ибо слова Lxix я не нашёл ни в одном из словарей!
– А вдруг это молодёжный сленг? – подал идею Макс. – Тогда словари такое знать не будут. Попробуйте вбить просто в поисковик.
Яна поспешила спрятать лицо в ладони.
– Хм… – пальцы Покровского забегали по наладоннику, – запись числа 69 римскими цифрами. Ну, и к чему бы это? Получается «69, 14-12». Четырнадцатое декабря 69-го года. Новый судный день? Ждать осталось недолго?
Сквозь ладони девушки начал прорываться истерический смех.
– 2-12-85-06, – загадочно выдал Правый.
– А это ещё что? Продолжение числового ряда?
– Нет, единственная комбинация с числом 12, приходящая на ум. «В мире есть семь, и в мире есть три»…
– «Есть загадочные девушки с магнитными глазами»! – протолкнула сквозь смех Смолина.
– Скорее, притягивающими, если речь конкретно о вас, – поправил Алексей Юрьевич. – Я понимаю, что немного помешал свиданию, но нельзя же так нескромно себя вести!
– То есть если на этой базе за столом сидят трое, это считается свиданием на троих? – невинно осведомилась Яна. – Я запомню.
– Это творчество БГ, – разъяснил Макс.
– Да? А я думал, генератора случайных чисел. В моём родном городе поставили памятник пузатому дядьке с гитарой в руках и выбили подпись: «Мы дети БГ». К нему время от времени стекаются какие-то хиппи, дядька у них что-то вроде канонизированного святого. Хотя, может, это кришнаиты? Там ещё вандалы красным маркером написали: «Не пей вина, Гертруда!». И знаете? Я с этим полностью согласен. Пьянство не красит дам! Но какое отношение это имеет к Леонову?
– Алексей Юрьевич, – Смолина строго взглянула на начальника, – давайте исходить из того, что здесь стоит запятая. Явный разделитель. Так можно коротко записать что-то для памяти, ну, например, «Вася, 100 р.». Правда, непонятно, должен этот Вася или, наоборот, одолжил… Будь записей побольше, мы могли бы…
– Записи мне только что скинул Цуркан, – признался Покровский. – они все примерно такие же. Несколько заглавных латиницей и несколько арабских цифр. Вот, от 14 февраля: «XV, 12-14». 31 декабря: «LXI, 1-8». 12 апреля прошлого года: «LXII, 1-4» — красный маркер, выуженный начальником из кармана, переплел на салфетке буквы и цифры с красными же «розами».
– Это может быть записью времени или даты, – задумчиво пробормотал Макс.
– А если говорить о бредовых версиях… – девушка потянула к себе салфетку, – тогда можно предположить, что это классический способ зашифрованной переписки. Известная обоим книга, римские цифры – это номер главы, страницы, абзаца… строчки или слова… Только издания должны быть одинаковыми. И, возможно, бумажными, чтоб от размера кегля или случайного глюка не слетела вся нумерация страниц.
– Библия? – приподнял бровь Макс.
– Необязательно, – качнула головой собеседница. – Даты, кстати, праздничные, заметили? Новый год, День космонавтики и, что любопытно, День влюбленных. И меня смущает номер главы. Шестьдесят девять глав – это много. А в запросах было что-то необычное?
– Ничего особенного, – поглядел на наладонник Покровский. – Кино, музыка, новости, лунный форум. Из странноватого только Петрарка несколько раз мелькнул – но ему же вроде нравилась такая поэзия…
– Лаура, – пробормотала Яна, хватаясь за свой наладонник. – Белладонна. Прекрасная донна Лаура.
– Что?
– Погодите! Вот. Петрарка. Сонеты на жизнь мадонны Лауры. Не понимаете?.. Смирнов сказал, что любимую девушку Андрея зовут Лаура. Лаурой же звали возлюбленную Петрарки. Нынешняя Лаура – филолог, специалист по средневековой итальянской литературе.
– У Петрарки шестьдесят девять сонетов?
– Больше, – качнула головой девушка. – Вот текст – но в переводе, конечно, итальянского я не знаю.
И вдруг – твоих посланников орда
И дружный хор над бездною пустынной:
«Стой! От судьбы не скрыться никуда!»
– Мрачно, – пробормотал Макс.
– Зато отлично вписывается в ситуацию, когда Леонов от кого-то убегает, – пожала плечами Яна.
– От безымянного приезжающего под номером двадцать пять, – задумался Правый. – Если он знал, сколько человек летит, но не слышал, что это Ипполит… Алексей Юрьевич, а поговорить с Леоновым нам дадут? По открытому каналу, конечно. Пусть хоть сто раз записывают. Спросить, есть ли опасность для других… а там уж как разговор пойдет. Можно и о литературе побеседовать.
– Я уже отправил запрос в Интерпол, теперь они распоряжаются доступом к Андрею, – с уважением глянул Покровский. – Но ответа до утра не будет. Ладно, пойду к себе. Спасибо за помощь. Если вдруг увидите хирурга, пусть ко мне зайдёт.
– Может, вызвать? Нужна врачебная помощь? – встрепенулась Смолина.
– Нет, это не срочно… и не совсем по работе.
***
– Разрешите? – Воробьёв заглянул в проём отъехавшей двери кабинета Покровского.
– Да, конечно, входи.
Алексей Юрьевич задумчиво мерил шагами расстояние от одной стены до другой, время от времени бросая взгляды на развёрнутый монитор, в котором хирург без труда различил шапку знакомого форума.
– Я уже несколько часов пытаюсь вникнуть в эту систему, но там всё так сложно и запутано…
Евгений недоумённо уставился на начальника базы, пытаясь угадать, о чём речь.
– Какой-то наглец закрыл все мои темы с вопросами, выдал целую кучу предупреждений и отправил в какое-то загадочное «РО». После этого произошёл какой-то глюк, и у меня теперь не получается написать сообщение.
Лицо Воробьёва невольно расплылось в улыбке.
– Как – чёрт возьми – как играть в эту дурацкую «горку»?!
***
С отдыхом и уединением на базе, по-видимому, в этот день было плохо. Во всяком случае, их с Максом не спасло даже бегство в оранжерею. Уже на пороге купола они услышали шаги и голос Карины, с кем-то говорившей по наладоннику:
– Да, в оранжерее. Все равно теперь не засну. Нет, я не хочу его видеть! А до утра не подождет? Перестань смеяться, я ничего не понимаю! Какой кот? Костя!..
Непривычно бледная (без макияжа, сообразила Яна), с наскоро подхваченными в хвостик волосами, Тихова проскочила мимо приятелей оранжевой молнией, метнулась к крану, выпила стакан воды мелкими глотками, и только тогда повернулась к Максу и Яне, стоящим у бассейна с хлореллой.
– Сейчас сюда придет Гоша, – убитым голосом сообщила она. – Только «клавушку» наденет.
– Зачем? – обреченно поинтересовалась Смолина.
– Не поверишь, решил, что я его на что-то там вдохновила! Костя хихикает и что-то говорит про кота.
– И как там зелёно-рыжий? – спросил Макс.
– Костя его нашел в своей лаборатории, – фыркнула Карина. – И не спрашивай, как этот котяра туда просочился! Пол заляпан зеленым, пара пробирок разбита, на полу лежит кот и караулит мышь у щелочки. Как она эту норку выгрызла – не знаю, стены прочные. Костя выманил мышь на сыр и отмыл кота, причем моим шампунем! А когда полез замазывать дыру, обнаружил там – что бы вы думали? – бумажку с рисунком «тарелочки». С жирными пятнами.
Яна кашлянула, вспомнив импровизированную салфетку. По счастью, как раз в эту минуту появился художник. Разумеется, с холстом в руках.
– Карина, – проникновенно начал Гоша, – эту картину я написал буквально за полчаса, и вдохновением я обязан именно вам! Вы скажете, что все произошло случайно, но без вашей творческой натуры эта случайность была бы невозможна!
Макс как бы невзначай сделал несколько шагов в сторону, разглядел изображение и беззвучно засмеялся. «Творческая натура» сделала страшные глаза. Гоша эффектным жестом протянул подарок.
Кот оказался если не малахитовым, то, по крайней мере, зеленым, его фигура была очерчена несколькими стремительными линиями. Мышь стала сиренево-розовым вихрем, вываливающимся из рамки. На заднем плане возвышалась синевато-белая размытая помесь греческой статуи с привидением.
– Спасибо, – сдавленно прохрипела Тихова. Если она сейчас и напоминала кого-то из мифологии, то Медузу Горгону с волосами-змеями.
Гошу спас запиликавший наладонник.
– Извините… Да, через секунду буду! Карина, я очень рад, что вам понравилось.
– Героиня! – Яна изобразила аплодисменты. – Я бы его уже стукнула!
– Этим? – поинтересовалась Тихова, глядя на подарок. – Избавиться от картины и Гоши одним махом?
– Его так легко не прибьешь, – фыркнул Макс. – Что ты теперь будешь делать с этим полотном?
– Заведу смертельного врага и повешу над его кроватью!
– Пока этого не случилось, можно пристроить в коридоре, – утешила подруга. – Где-нибудь поближе к смотровой площадке. Пусть Смирнов смотрит и вдохновляется.
– И ты, Брут! – обожгла ее взглядом Карина. Яна поспешно сменила тему.
– Покровский попробует добиться сеанса связи с Леоновым, – поделилась она. – Надеюсь, Андрей расскажет, почему убежал. Макс думает, он испугался, когда услышал, что в последний момент кто-то стал двадцать пятым. Подумал, это по его душу. Он мог не знать, что это Ипполит.
– Похоже, – задумчиво протянула Тихова, прислоняя к стене невесомое полотно. – Кстати, Покровский, по-моему, был уверен, что никакого преступника на базе нет, и все это дурацкое совпадение. Иначе б так не откровенничал, да и со следователем бы все поодиночке общались. А загадка белладонны, похоже, разгадана. Ты читала новости? Смотри. Это самое спокойное изложение…
«Скандал с итальянской фирмой «Кавальканти и К», поставляющей детали для космических кораблей, получил продолжение. «Я не позволю навредить репутации нашей фирмы: в ближайшее время я отправляюсь туристкой на лунную базу «Артемида», и доставит меня туда аппарат, снабженный нашими деталями», – заявила пресс-секретарь фирмы и дочь главы предприятия Лаура Кавальканти.
Напомним, глава фирмы, по версии журналистов, был участником схемы, позволяющей уйти от налогов. Претензии к качеству продукции в материалах не фигурируют.
Как известно, именно на «Артемиде» находится сотрудник базы «Восточная», бежавший оттуда по неизвестным причинам. При этом светская хроника семилетней давности зафиксировала любопытный факт: по утверждению одного из знакомых девушки, синьора Лаура в свое время встречалась с молодым человеком, который после беседы с ее отцом спешно переехал из Италии в Россию. Звали его Андреа Леоне. Как утверждает наш источник, сегодня он известен под именем Андрея Леонова».
Яна молча развела руками – слов не было.
– Вот так, – понимающе кивнула Карина. – Ну, я, пожалуй, вас оставлю. Надо же пристроить это творение, – держа картину на вытянутых руках, стоматолог критически осмотрела Малахитового кота. Кот загадочно улыбался в ответ.
***
Чёрное небо смотрело сквозь стеклянный купол миллионами звёзд на две тёмные фигуры у бассейна с хлореллой. Ночь на часах в очередной раз совпала с гораздо более длинной астрономической лунной ночью, залив «Восточную» до краёв тишиной.
– Загадочная история, – подвёл итог Макс, пытаясь угадать выражение лица Яны на тёмном силуэте. Освещение по обоюдному согласию приглушили до минимума для наблюдения за звёздами. – Даже нелепая.
– Криминально-любовная драма, – усмехнулась Яна. – Похоже, первая на Луне. Интересно, появится когда-нибудь космическая полиция?
– Думаю, нечто подобное уже создано на Земле, и Сименонов тому неоспоримое доказательство. Или будет создано по итогам развязки. Но меня удивляют ваши глубокие познания в творчестве Петрарки.
– О, они совсем не глубоки, вы же видели – я всё искала в Сети. Хотя пару сонетов знаю наизусть с детства: они положены на музыку, а мама нас частенько укладывала с помощью песен. Ближе к полуночи она была готова петь что угодно, лишь бы мы с сестрой угомонились!
– Справедливости ради «Вздыхаю, словно шелестит листвой» действительно знают многие бабушки. «Когда часы делящая планета» – тоже известная песенка. Но не все знающие песню способны всё это соотнести с авторством Петрарки… Разрешите нескромный вопрос: зачем вы здесь? Не чуждая романтики женщина запирается в коробке на Луне, где люди хоть и занимаются наукой, но розовые очки уже сняты: большинство землян открыто считают естественный спутник не более чем источником дешёвой энергии.
Яна тихонько засмеялась.
– Хорошо звучит в устах человека, который четвертый год сидит в этой же коробке! Впрочем, ладно. У меня есть два ответа, и оба честные. Вам какой – прагматичный или романтичный?
– Оба!
– Если первый, то все просто: медики на Луне нужны скорее на всякий случай, чем ради постоянного наблюдения за пациентами. Космонавты – весьма здоровые люди. Поэтому у каждого врача тьма времени на научную работу. Программа опытов и экспериментов просто огромная, на Земле исследователи и институты дерутся за возможность втиснуться в нее. С таким материалом не получить через три года звание кандидата наук – это ухитриться надо! Карина и хирург, кстати, как раз скоро будут защищать диссертации. И еще один заметный плюс – хорошая зарплата, которую здесь попросту не на что тратить.
Девушка замолчала, и Макс напомнил.
– Вы обещали два ответа!
– Хорошо… Мне нравится романтика фронтира в науке и в жизни, так что здесь мне самое место. Ну, чтобы уши шерстью не обросли. И раз ради дешёвой энергии люди забрались на Луну, я буду надеяться, что на Марсе отыщется что-то еще более ценное, ради чего можно затевать колонизацию! Граница должна сдвигаться!
– Марс будет уже без нас, – подмигнул Макс. – А если серьёзно, там, у ущелья, когда достали окровавленный шлем, мне подумалось: зачем это всё? Вот был человек – да, сейчас мы знаем, что Леонов жив, но тогда всё указывало на обратное, – был человек, занимал какое-то место в жизни, ушёл и… что? Объективно для базы это не потеря. Здесь функции любого дублируются так, чтобы безболезненно дотянуть до нового пополнения. Мне хотелось какой-то значимости, а получается, здесь целых три инженера. Выходит, наши роли ничего не значат? Вот и вместо вас диссертацию обязательно напишет кто-то другой! Но если взглянуть под иным углом… я же помню его песни, шутки, он умел развеселить, отвлечь от тяжёлых мыслей… Пожалуй, в какой-то степени он изменил каждого человека вокруг себя. И тогда – что? Неважно где ты, и кто ты, мир всё равно ощутит воздействие и изменится?
– Когда я… хм… ладно, буду пессимистом: когда мои внуки соберутся на Марс, я скажу им – не позволяйте другим прожить вашу жизнь и сделать то, о чем мечтаете вы сами. Хотя бы потому, что у этих других тоже есть планы. Пусть каждый поет свои песни и по-своему влияет на окружающих. В конце концов, в разнообразии и сложных связях залог устойчивости любой системы!
– Я думал о том же, – кашлянул Макс. – Вот послушайте:
Чернила разлиты над серою далью.
В бездонном эфире плывёт пара фраз,
Что звёзды проникли во все орбитали,
Сиянье навечно останется в нас.
Рассыпаны кратеры щедрой рукою,
Они сохранят каждый в памяти след.
Мгновения точат неспешной рекою
И мягкое кресло, и клетчатый плед.
Я здесь потому что отчаянно нужен,
На жизненный путь – как в обойму патрон.
За мной! Мы узнаем реальность снаружи!
За льющимся светом галактик вдогон!
Ты помнишь, как наши ракеты взлетали?
Как звёзды неистово пили взапой?
Проснись! Их сиянье вошло в орбитали!
…И я с этим светом останусь с тобой…
– Как красиво, – Яна запрокинула голову, и Макс невольно повторил ее движение. Почти над головой, чуть правее точки зенита, зачерпывал космическую черноту ковш Большой Медведицы, обвитый изогнувшимся Драконом. Окаймляя горизонт, над ломаной линией кратеров тянулась с запада на юг полоса Млечного Пути. На его сияющем фоне спорили яркостью Юпитер и Бетельгейзе, повисшие над западным краем, а немного выше побледневшее созвездие Близнецов терялось в блеске далекой и прекрасной Земли.
Автор публикации
