Она стояла в коридоре, свет с лестницы заставил ее глаза на миг заблестеть сухим лихорадочным блеском сходящего с ума человека.
— Только тихо. Очень тихо. Говорить можно шепотом. Сними плащ, пройди в комнату, разверни кресло спинкой к окну, сядь. Выполняй, — вполголоса, но жестко приказала Лотта.
Ирина смолчала, и, двигаясь с грацией ненастроенного механизма, выполнила приказ. Пусть она согласилась подчиняться, тело с доводами разума согласно не было, отсюда и ломаность движений, и возмущенное сопение.
— На крыше дома напротив снайпер. Сейчас ты ему не видна, — Лотта прошла вслед за ней в комнату, не заходя в поле зрения из окна, опустилась на пол возле дивана.
— Скажи, пожалуйста, что тебе говорит имя Глеб Сиверов?
— Что с ним? Где он? Он жив? – вскинулась Ирина.
— Вижу, знакомы. Да, жив. К сожалению, привет передать не может.
— Почему? Что Вы с ним сделали? – голос Ирины постепенно набирал силу.
— Тише, не говори так громко. Могут подслушать. Ничего особенного. Просто он не знает, что я здесь. Если бы ты могла его увидеть, что бы ты сказала ему?
Ирина надолго задумалась, потом твердо ответила:
— Я бы попросила прощения. За то, что не верила в него, за то, что предала, за то, что переложила на него еще и свою боль.
— Неплохо. Скажи, есть что-то в Москве, что держит тебя?
Снова молчание. Взвешенный ответ:
— Только дочь, там, на кладбище.
— Ты бы хотела оказаться в том месте, где сейчас Глеб?
— В том месте или рядом с ним?
— Второе.
— Да.
— Я отвезу. Только, оказавшись там, ты сюда уже больше не вернешься. Никогда.
Молчание.
— О могиле позаботятся. Может быть, потом перевезут туда, где будете вы.
Молчание. Длинная пауза.
— Он помнит меня?
— Несомненно.
— Он бы хотел видеть меня рядом с собой?
— Думаю, да.
Еще одна пауза.
— Да, я поеду. Когда?
— Через пять часов.
— Что я могу взять с собой?
— Ничего. Абсолютно ничего, лишь то, что сейчас на тебе. Даже сумочку не возьмешь. Там все будет.
— Хорошо, — в голосе появилась смесь надежды и отчаянности.
— Теперь ты можешь задавать вопросы, на какие можно будет – отвечу.
— За что мне такой подарок?
— Это не тебе, это ему. Аванс за примерное поведение.
— Авааанс? Если я аванс, то какая же зарплата?
— Более, чем приличная.
— Чем он занимается?
— Нет ответа. С криминалом не связано, не противозаконно, не тайно. Достаточно?
— Вы заставили его снова убивать?
— Нет.
— Ммм…Это место в другой стране?
— Не только.
— В смысле? Другой континент? Америка?
— Нет. Увидишь.
— Сколько времени займет дорога?
— Минуты три.
Ирина порывисто вскинула голову:
— Вы шутите!
— Нет, нисколько. Правда, чтобы увидеть Глеба, придется немного подождать, его там нет. Но он приедет. Лотта не стала уточнять, что «немного» — это пара недель.
— В данный момент он проходит стажировку. Переобучение. У него высокий потенциал, но навыки, прямо скажем, специфичные. Они нам не нужны.
Лотта услышала, как облегченно выдохнула собеседница.
— Могу я пройти на кухню выпить воды?
— Да. Только свет не включать, от окна подальше. И мне принеси тоже.
Ирина ушла, зазвенела графином, вернулась со стаканом. Протянула хрупкое стекло в темноту, вздрогнула, когда стакан потянули из руки.
— Если минуты три, это что, в соседний подъезд?
— Чуть дальше. Но оттуда уже не вернетесь.
— Вы меня пугаете. Кажетесь сумасшедшей.
— Не стоит сейчас на этом зацикливаться, ты все поймешь.
Снова продолжительное молчание.
— Три последних дня меня преследовала череда неприятностей. Ваших рук дело?
— Четыре.
— Что четыре?
— Четыре дня. Да, моих. Так было нужно, поверь. Когда ты поняла?
— Когда получила ведром по ноге. У уборщицы из метро была слишком здоровая кожа. Свежая, с легким загаром. Нехарактерная для москвички, которая месяцами не видит солнца.
— Солярий?
— Не смешите меня. Уборщица и солярий – это несовместимые понятия, во-первых. Во-вторых, загар цвета не солярия, а открытого свежего чистого воздуха. При этом она не работала на улице целыми днями – тогда кожа была бы обветренная. И, потом, резкий диссонанс действий, слов и выражения лица.
— И какое же было выражение? – Лотта заинтересовалась, ей Ирина начинала все больше нравиться. Не истерит, хотя, может, больше и некуда, не суетится, сидит спокойно и поражает выкладками редкой разумности.
— Пожалуй, всепонимающее. Это были Вы?
— Да.
— Теперь я знаю, как Вы выглядите.
— И рыжая девица, и дама в алом плаще, и байкер – это все тоже была я. И звонила тоже я.
— Вот теперь, как Вы выглядите, уже и не знаю, — Ирина повеселела. – Но знаю, что я жутко хочу есть, да и Вы, наверное, тоже. У меня есть батон и колбаса, не откажетесь от бутербродов? – пресекая возражения, добавила:
— Свет в кухне включать не буду, холодильник из розетки выдерну, микроволновку прикрою полотенцем.
— Прекрасно. Кто тебя учил конспирации?
— Сама додумалась, — поднялась с места, исчезла в кухне. Через десяток секунд звук чего-то уроненного и сдавленный стон.
— Что такое? – Лотта возникла рядом с ней.
— Рука болит, колбасу уронила.
— Дай.
Своей энергией нащупать трещину в кости под гипсом, вернуть мертвые клетки назад по оси времени, срастить их, реконструировать молекулы…
— Здорова. Гипс не снимай, не надо его здесь оставлять.
Ирина пошевелила рукой, изумленно охнула.
— Как это?
— Работа у меня такая. Давай, неси уже свои бутерброды.
Бутерброды оказались вкуснющие, Лотта сама не заметила, как умяла свою долю. Разговор затих, Ирина свернулась калачиком в кресле, прикорнула, напряжение последних дней вымотало ее. Лотте пришлось допить энергетик. Организм явственно покрутил пальцем у виска и, тяжело вздохнув, мол, что делать с неразумной хозяйкой, встал на страже.
Сходила вымыла тарелки, уничтожая все следы нормальной человеческой деятельности. Без десяти двенадцать разбудила хозяйку дома.
— Тебе пора.
— Как мне пора? – Ирина пыталась проснуться. – А вы?
— Я приду чуть позже. Тебя встретят. Не волнуйся, сейчас уже все будет хорошо. Где можно включить фонарь, чтобы не было видно отсветов с улицы?
— В ванной.
— Пошли.
В маленькой комнатушке Лотта повесила на шею Быстрицкой хронду, начала ее инструктировать, как вдруг под ванной услышала шевеление и протяжное «Мяу!». Быстро нагнулась, посветила телефоном. Кот. Белый кот.
— Иди сюда, кис-кис-кис! Как ты сюда проник? – вытащила животное за шкирку.
— Когда я заходила. Думала, мне показалось.
— Отлично, пойдете вместе, — сунула кота в руки Ирине. — Там найдем место.
Ирина дослушала инструктаж, подождала, пока выйдет Лотта и прикусила маленький цилиндр из тонкой жести. Лотта сквозь тонкие щели в двери увидела зеленые сполохи сработавшего перехода.
— Отлично! – надела голубой Иринин плащ и поспешила на крышу. Дверь закрывать не стала, как не стала бы ее закрывать женщина в тяжелом нервном расстройстве. Стала подниматься по лестнице на чердак. Идти стало отчего-то тяжело, каждый шаг давался с неимоверным трудом, воздух начал каменеть, а твердые предметы размягчаться. Лотта поняла, что так изнутри выглядит схлопывающийся эггрегор. Впечатлилась и поспешила, приложила все усилия, чтобы пробиться сквозь пленку застывающей реальности. Поднялась по металлическому трапу на чердак, оттуда, откинув незапертый люк, на крышу.
Встала на краю, раскинув руки, наклонившись над высотой пяти этажей, удерживаясь натянутыми мышцами, запрокинула голову, подставляя лицо дождю. На груди заплясала алая точка лазерного прицела.
Сейчас произойдет переход, биокукла займет свое место и безвольно полетит вниз.