Нина уже поставила на плиту кастрюлю под макароны и приняла звонок по видеофону:
— Вечер добрый! Я только что сама тебе хотела звонить. Змей съел всё, что было в холодильнике…
Кому она это говорит? Сама разрешила есть! Сдаст дексистам? Надо же так влипнуть! Хорошо, что нож вынес из дома и спрятал!
-…он и мёд весь съел! Двух литровых банок мне бы на год хватило!..
Кому она звонит? Ну, съел. Разрешено! Мёд? На год? На полчаса всего и хватило. Вкусно. Калорийно. Но маловато.
-…всё съел! Холодильник пустой. Почти. Немытые овощи не тронул. И арбуз… кстати, ему арбуз теперь нельзя… а я наелась…
Как это – нельзя? Почему? Даже попробовать не успел!
-…так что можешь приехать за арбузом…
Что? За арбузом? Отдать кому-то то, что даже не попробовано?
Нина вышла из кухни, и Змей понял, с кем она говорит – на развернутом вирт-экране был Фома, купивший его в клубе. Он находится явно в каком-то спортзале, но люди вокруг незнакомы.
Нина, заметив Змея, приказала:
— Иди-ка на кухню! – и в видеофон – подожди минутку, я сейчас вернусь.
— Приказ принят – ноги сами понесли киборга туда, где в тазу на полу лежит большой, полосатый, совсем не попробованный арбуз.
— Змей! В этом отделении стола было три ножа. Сейчас только два. Найди третий нож, принеси сюда и подай мне.
Система погнала киборга из дома, заставила вытащить нож из тайника и принести в дом.
А такая возможность была! Взять с собой нож, а потом сбежать… а теперь надо что-то другое придумывать.
-…так приезжай в гости. Посмотришь на свой подарок, арбузом угощу.
— Сегодня не смогу, после тренировки на работу, в ночь. А вот завтра днём смогу. Только… я буду не один.
— Приведешь ещё одного киборга? Я с этим-то еле справляюсь!
— Нет, не с киборгом. С девушкой. Она интерн и оперировала этого DEX’а, её имя Илона.
— Прекрасно! Значит, завтра в полдень. Буду ждать.
— До завтра.
Нина убрала поданный нож со словами:
— Змей, лучше бы ты арбуз съел, чем всё это! А ты… или ты попытался его съесть, да система не дала? Всего-то надо было положить его в холодильник минут на десять…
Вообще-то именно это и было сделано!
-…и тогда бы твоя система тебе не помешала. А теперь я запрещаю тебе прикасаться к арбузу до полудня завтрашнего дня. Подтверди.
— Подтверждаю. Запрет касаться арбуза до полудня завтрашнего дня.
— Молодец. Можешь идти отдыхать.
***
После ужина и мытья посуды Нина засела за работу в кабинете – нужны деньги, а плата за скачивание статей поступает регулярно, и надо закончить и отправить редактору сайта очередную работу.
Волной нахлынули воспоминания… о детстве и школе, о Борисе… о том, как он преследовал её в школе, дергал за косичку, бил портфелем, отнимал завтраки.
Она до ужаса боялась его – а он не знал, как по-другому показать ей, что она ему нравится.
Он был воспитан головизором и улицей – разведённые родители им не занимались, а дед знал только один способ воспитания – ремень, и применял его зачастую без причины.
Борису даже в голову не приходило, что Нина его боится, и с завидным упорством преследовал её и в школе, и после школы.
Он, будучи старше её на три года, закончил школу раньше, чем она – и Нина успела было обрадоваться избавлению от преследования, но… Борис поступил в медицинский институт в родном городе и продолжил донимать Нину.
Нина не могла понять, за что он её так ненавидит.
А Борис искренне не понимал, чего она так выпендривается – бегает от него, шарахается, ведь другие девчонки бегали за ним, а он выбрал эту… чистюлю интеллигентную!
После окончания школы Нина с первого раза поступила в Университет на Новом Санкт-Петербурге, улетела на учёбу и даже успела обрадоваться освобождению от преследования, но Борис тут же перевёлся в тот же город в Медицинскую Академию – студента-отличника приняли сразу!
Нина старалась не оставаться одна – и ходила в сопровождении однокурсников с лекции в библиотеку, на следующую лекцию, дополнительные семинары… лишь бы быть среди людей, и лишь бы не встречать Бориса.
Но однажды, будучи уже на пятом курсе, Нина на минутку выскочила из общежития одна – и на неё напали трое, ограбили и избили до полусмерти, она так и не поняла за что.
И тут появился Борис – и оказал первую помощь, вызвал скорую и полицию, поехал с ней в больницу, полтора месяца дежурил у её постели, менял капельницы и сдавал кровь, приносил фрукты… был так необычайно заботлив…, и когда прилетевший отец заявил: «Она мне не дочь!» и Борис предложил ей выйти за него замуж – она сразу согласилась.
Когда Павел Викентьевич приходил в больницу, Борис отводил его в ординаторскую, при этом совершенно не давая ему видеться с Ниной, и предельно вежливо уговаривал простить дочь: «Нет-нет, она ну никак не могла потерять файл с номером Вашего банковского счёта! Она носила его в медальоне-флешке, и никто не знал об этом!» — но отец от таких речей ещё больше уверялся, что именно дочь сняла со счета все деньги и не желает в этом признаваться.
Спросить Бориса, откуда он знает о файле в медальоне не приходило отцу в голову.
Борис и сам не знал об этом ранее – ему похвастался один из нападавших – но хранившиеся на счету средства не вернул отцу Нины, а перевёл на свой счёт. Пригодятся.
Интеллигентнейший человек, профессор философии, мечтавший о кафедре в столичном университете и вынужденный преподавать в заштатном, по его мнению, вузе и воспитывать дочь после смерти жены, заявил, что это были накопления за всю его жизнь, и что дочь-воровка ему не нужна! – Нина с трудом переносила его истерики.
Нине даже в голову не приходило, что Борис сам организовал это нападение, чтобы у неё на глазах разогнать нападающих, спасти её и стать героем – глупо и совершенно по-мальчишески, — но опоздал на четверть часа, а нанятые им бандиты, устав ждать, решили развлечься. Нина, истерзанная и лежащая в луже своей крови, была ещё жива.
Он потом нашёл всех троих, пригласил к себе по одному, выспросил в подробностях о произошедшем, забрал медальон и серьги… и из его лаборатории ни один из них не вышел.
Нина так ничего и не узнала – в этот раз.
После скоротечной свадьбы Борис готов был носить жену на руках, но она была холодна с ним – мелькнувшая мысль, что это всё может быть не случайно, не оставляла её.
После получения диплома Нина настояла на переезде на Антари, в город Воронов, где жили её старшие троюродные брат и сестра (Ира вскоре переехала в Янтарный, а Степан – в посёлок при турбазе), – как можно дальше от отца — и пошла работать в музей, где её приняли помощником экскурсовода.
Борис в кредит купил дом в ещё строящемся пригородном посёлке, оплатив первый взнос, и устроился работать на станцию переливания крови при городской больнице, где ему предоставили возможность изучения совместимости групп крови и лабораторию.
Работая в музее, Нина увлеклась символикой и обрядностью родноверческих общин, переселившихся на Антари, и начала собирать материалы для будущей диссертации и первую статью для Инфранет-журнала «Музей и мир» написала, находясь в декретном отпуске. Редактор журнала в публикации отказал, но сайт «Родная Вера» предложил сотрудничество.
Через полтора года после свадьбы Нина родила сына и дала ему славянское имя Ведимир, от словосочетания «Ведающий мир», Борис не возражал.
Через пять совместной жизни она совершенно случайно узнала о нападении на неё, когда не совсем трезвый супруг пришёл с корпоратива и, приняв её за кого-то из своих коллег, рассказал о том, как добился согласия Нины на брак.
Поняв, что сболтнул лишнее, Борис дал себе слово, что перестанет принимать алкоголь в любой форме. Но было поздно.
Нина поняла, что у неё ничего больше в жизни нет, кроме ребёнка. И с этого момента стала жить, максимально сократив общение с мужем.
Поняв это, Борис принял предложение сменить работу на более выгодную, и с точки зрения заработка и с точки зрения ведения научной работы по любимой теме.
Вакансий в музее было несколько – и после выхода из декретного отпуска Нина выбрала должность хранителя в отделе фондов, где можно было работать в одиночестве, без назойливых посетителей, но до получения этого места надо было отработать смотрителем два года, согласно инструкции.
За эти два года она заочно закончила аспирантуру и приняла хранилище с радостной мыслью, что наконец-то она будет работать одна и никто, кроме уборщицы и лаборантки, не будет ей мешать – и с головой ушла в изучение коллекции, которая в то время была втрое меньше.
Борис по приглашению DEX-компани фактически переехал на один из спутников планеты, где располагалась лаборатория, и начал работать с группой учёных над созданием новой линейки киборгов на основе армейских «шестёрок» – универсальных доноров для больниц и госпиталей, с ускоренной втрое по сравнению с обычными киборгами регенерацией и возможностью при необходимости вырабатывать до десяти литров крови в сутки – и фактически поселился в лаборатории.
Через два года он стал заведующим лабораторией и руководителем проекта.
Первую свою серию статей Борис посвятил изучению и созданию универсальной группы крови, которая подойдёт для переливания всем остальным группам. Новая тема увлекла – и кандидатская диссертация была написана в лабораториях DEX-компани за два с половиной года: в количестве киборгов для исследований и в возможности летать на конференции его не ограничивали, лишь бы был результат.
Результатом стала пробная партия DEX’ов, которых после тестирования отправили в госпиталь одного очень большого города*.
Первую лаборантку Нина получила только через пять лет работы в фондохранилище, тогда же музей наконец-то внесли в Государственный реестр музеев Федерации и начались поставки техники по госкаталогу.
В музее появились DEX’ы – старые «четвёрки» и новенькие «пятёрки», а через несколько лет и новые «шестёрки».
Нина незаметно для себя научилась разговаривать с предметами в хранилище – своеобразная профдеформация музейных хранителей. Заходя в любую камеру хранилища, Нина здоровалась с игрушками – и считала это нормой.
И так же незаметно для себя начала здороваться с киборгами, охраняющими входные ворота и территорию, и совершенно спокойно воспринимала, когда некоторые из них здоровались в ответ. Иногда угощала киборгов конфетами или сахаром.
Почти все хранители так делали – и это воспринималось совершенно нормально.
Оба жили на своих работах – вторые смены, командировки и подработки, лишь бы не встречаться лишний раз без необходимости – и не интересовались делами другого. Борис резал киборгов и писал статьи, Нина киборгов подкармливала и собирала материалы для кандидатской.
Ведим стал самостоятельным маленьким человеком, поскольку родителей он почти не видел – воспитывала его бэушная мэрька, выкупленная Борисом за бесценок.
Борис блестяще защитил докторскую, киборгов-доноров стали производить и продавать большими партиями, он начал ездить с лекциями и проводить семинары – и практически не появлялся дома.
Нина несколько раз сопровождала в экспедициях в деревни приезжающих из других музеев коллег, дважды сама организовывала экспедиции в дальние деревни и привозила образцы керамики и росписи по дереву для пополнения основного фонда музея.
На шестнадцатый день рождения Борис купил сыну аэроскутер, на семнадцать лет – кобайк, на восемнадцать – спортивный двухместный флайер и обещал подарить киборга на следующий день рождения.
Все эти годы Нина практически не общалась с отцом, лишь раз в году присылала поздравления с очередным днём рождения – он не отвечал. Через восемнадцать лет после отъезда из дома ей сообщили о смерти отца.
На похороны она полететь не смогла, необходимо было присутствовать на внеочередной конференции в пединституте – а если совсем честно, то ухватилась за первую же возможность никуда не лететь. Вместо неё полетел Борис – и организовал церемонию прощания по высшему разряду.
Он же нашел нотариуса, оформил нужные документы и объявил Нине о её праве вступления в наследство, состоящее из четырёхкомнатной профессорской квартиры, флайера и двух киборгов – девушки-DEX и парня-Mary.
Не желая продавать квартиру, в которой выросла, Нина через Бориса, согласившегося быть посредником и нашедшего самое на тот момент лучшее риэлтерское агентство, сдала её в аренду вместе с киборгами, но поставила условие – чтобы киборгов содержали в полном порядке и кормили вовремя и досыта. Флайер был продан.
Ведим с отличием закончил школу и по настоянию отца поступил в военное училище – Нина была против, но Борис настоял: «Каждый мужчина должен пройти через армию!», умалчивая о том, что сам в армии не был.
Через полгода пришла похоронка – «…героически погиб в учебном походе, спасая товарищей… награждён посмертно…». К документу было приложено постановление о необходимости приехать и эту медаль получить вместо сына.
Она ответила: «Подавитесь этой медалью!» — и не полетела в часть.
Единственное, что связывало её с мужем, исчезло. Натянутая пружина нервов выпрямилась – Нина закатила такую истерику, какой нет ни в одном сериале.
Борис слушал её молча – ему и в голову не приходило, что она его боялась! Он был в шоке! И, пытаясь успокоить, рассказал про медальон и деньги – оказалось, что на них был куплен дом, в котором они жили.
Она заявила: «Развод! Немедленно!» — и он вызвал лучшего адвоката города, мгновенно подписал все бумаги, оставив ей дом, два флайера, кобайк и скутер, но обнулив все их общие счета, на которых была сумма, превышающая стоимость оставленного бывшей уже жене.
И ушёл из дома с одним портфелем.
Сам поехал в часть, получил медаль и наградные деньги. Оказалось, что тело не найдено и пропал сопровождавший группу киборг.
Борис сообщил об этом Нине – и уверил её, что сын жив и рано или поздно вернётся, возможно, вместе с этим киборгом.
Бывшие супруги с трудом, но помирились – но жить вместе было уже невозможно.
И Борис сказал: «Верну долг киборгами!»
Она ответила: «Я это запомню!»
Мэрьку забрал Степан, её брат, – ему нужнее, у него дети школьники, присмотр нужен. Кобайк Нина продала – но не совсем удачно, фактически за полцены – нужны были деньги на жизнь.
***
Впустую просидев в кабинете около часа, Нина вышла и вернулась на кухню.
*Киборг Рикс из «СПС» из этой партии.
Автор публикации
