Время — оно переменчивое… Вот возьми ковыль. Как весна — гнётся, пляшет под ветром, качается низко — а не шуршит: мягкий, молодой ещё. А осень прилетит, замашет ржавыми крыльями — закачается ковыль, прямой, ломкий, не мягче урги, и шуршит, звенит, шелестит на ветру. Вот так и время: то весенней зеленью мягко стелется, то царапает низкое небо иссохшими осенними стеблями. То скрывается под снегом, засыпает, тлеет. И кажется, что все, но потом опять — зелень, зелень в степи до края. Мягкий ковыль — для весны, сухой — для осени, для зимы — обломки да стерня. Так и время. Для всего — своё. А ещё другие есть. Ворон Хирээ есть, и волк Шоно. Хирээ пролетит — и осень закончится, зимой станет. Пролетит обратно Хирээ — растает снег, превратится в воду, намочит степь — та рассердится, скажет — лах, Хирээ, зачем намочил? А сама тем временем и проснётся. Весна пришла! Видишь? Ворон — Время. А Шоно прибежит, унесёт ребёнка в степь, а грызть не станет его: вырастет ребёнок, вернётся, хорошим охотником станет. А как состарится, пойдёт в степь на последнюю охоту — встретится опять ему Шоно, и скажет — это твой вечер, а дальше ночь станет! И загрызёт старика, потому, что это не волк прибежал к нему — это Время пришло. Видишь? И Волк — Время. И нас мимо не пройдёт, ни тебя, ни меня. Сперва Хирээ прилетал, потом однажды Шоно придёт, Круг замкнёт. А все мы — внутри, в Круге, и по одну сторону от нас всегда Хирээ, а по другую — Шоно. Вечно так было и вечно будет. Таков Уклад.
Автор публикации
