У себя в комнате Глеб сполоснулся под душем и, вытираясь, внимательно вгляделся в свое отражение. Несколько миллиметров темно-русых волос у корней стали отблескивать то ли сединой, то ли светлым льном. Не найдя объяснения этому изменению. Глеб решил пока что не обращать на него внимания, надел рубашку, костюм, причесался и вышел. Лотты не было видно. Глеб подошел к ее комнате и постучался. Ответили:
— Иду, минутку…- почти сразу дверь открылась.
Глеб обомлел: вместо уже привычной пацанки к нему вышла элегантная леди. Лодочки на высоких фигурных каблуках, черный шелковый комбинезон со спиной, открытой почти до поясницы; по горловине пропущена узорная цепочка и между лопаток свисает медальон замысловатого плетения; светлые волосы продуманно небрежно заколоты такой же заколкой, на левом запястье широкий браслет, имитирующий вороненую сталь. Но, идя следом за ней по коридору, понял, что все-таки не леди. Ну не бывает у них, у истинных аристократок, такой небрежной легкости движений. Легкости, в которой ощущается стремительность хищного зверя. Лотта вдруг спросила:
— Ты свистеть умеешь?
Глеб от неожиданности вопроса сбился с шага.
— Да. А надо?
— Надо. Громко?
— Вполне. Показать?
— Не надо, верю. Потом пригодится. Погнали. – Они сели в аэр, Глеб пассажиром, и Лотта стартовала.
Глеб наблюдал за ее действиями, запоминая. Подъем на антигравах, вначале плавный, но с разрежением воздуха все более стремительный, выход в стратосферу, аэр ложится носом по курсу, запуск основных двигателей, сверхзвуковой барьер, языки пламени за стеклом…
— Надо выйти из термослоя, тогда можно будет уходить в гиперпространственный прыжок.
Выход на орбиту. Глеб во все глаза смотрел на планету, лежащую под ними.
— Вот уж не думал, что на самом деле увижу Землю вот так, из космоса.
— А хотел?
— Конечно. Кто в наше время не хотел? По-моему, у каждого ребенка в жизни был период, когда он мечтал стать космонавтом. Потом дети вырастали, и становились кем придется: учителями, врачами, дворниками, министрами, запойными алкоголиками…
— Капитанами ФСБ…
Глеб развеселился:
— Ну да. Особенно хорошо звучит в контексте после запойного алкоголика.
Тем временем Лотта включила гиперпространственные двигатели, настроила курс и аэр стало потихоньку сносить куда-то в сторону Африки.
— Часа через два прилетим. Расчеты гиперпространственного прыжка слишком сложны, чтобы в них принимать участие человеку, можно делать все, что угодно, но не прикасаться к управлению.
Глеб покивал: происходящее ни в коей мере не шло вразрез с его представлениями о фантастическом будущем.
— Сейчас надо иммунномодулятор ввести, чужая планета, много пыльцы, обязательно будет аллергическая реакция. Средство универсальное, но однократного действия, потом когда сам куда-нибудь соберешься, надо будет каждый раз повторять, — с этими словами Лотта достала из бардачка спрей вроде ингалятора от астмы и флакончик с каплями.
— Один пшик на вдохе и три капли под язык, — Лотта продемонстрировала способ употребления на себе. Глеб повторил. Аэрозоль оказался с мятным оттенком, а капли безвкусные.
— А почему они не страшно соленые? – попытался схохмить.
— Ну, это же не дрожалка Коса, — шутка была понята и поддержана.
— На каких принципах работает аэр в гиперпространстве?
— Что-то связанное со стационарным проколом пространства. То есть первый канал прохода делают долго и энергозатратно, а потом вот – кнопку нажал – час подождал – прилетели. Технология неземная, одной из древних рас. Глеб, ты можешь считать, что тебе крупно повезло. Один из своих сверстников оказался в реальности, о которой если и подозревал, то только по футуристическим романам. А то, что я проезжаюсь на тему капитана ФСБ – не бери в голову, мы с тобой как бы немного в одном звании.
— Ты военнообязанная? – От удивления Глеб поперхнулся на вдохе.
— Да, так повелось, что работники ОСУЛа имеют звания, подлежат призыву в критических ситуациях, могут перейти на работу в другое подразделение войск, не связанное со временем, пилотом, например, или в то же МЧС. Мы сейверы. Нам многое дано, но многое и спрашивается. В общем, чем бы ты хотел заняться во время полета?
— Я бы еще чего-нибудь узнал о твоем времени.
— Теперь уже о нашем, Глеб, ты теперь тоже принадлежишь этой реальности. Слушай.
Два часа до выхода из гиперпространства Лотта рассказывала Глебу обо всем подряд – о новых планетах, о том, зачем нужны отряды быстрого реагирования, о генетических экспериментах, о новых музыкальных жанрах, да обо всем, что ей приходило в голову. Глеб слушал вроде бы рассеянно, но Лотта не сомневалась, каждое слово запоминается им навсегда.
А потом под крыльями аэра возникла зеленовато-желтая планета.
— Что это желтое, пески?
— Нет, вода. Океаны тут вот такого цвета, цвета хлора. Так же как у нас, вода в тонком слое прозрачна, а в массе отражает желтую часть спектра, а не голубую. Чуть-чуть другое солнце, чуть-чуть другой солевой состав, вот и получается забавный казус. Но вполне нормальная вода, человек может спокойно ее пить, если не из моря, конечно, а пресную. А вот белковую пищу чаще чем раз в год и немного есть не рекомендуется – кобальта слишком много.
Ожил спикер внешней связи, прозвучала фраза на незнакомом языке. Лотта на том же языке ответила, при взгляде на Глеба вспомнила что-то, и, нашарив за креслом сумку, не глядя вытащила из нее плоскую коробочку, достала из нее один из множества небольших серых квадратиков, сняла защитную пленку и налепила Глебу в ямку под ухо. Мгновенный сильный зуд, вызвавший желание сорвать прилипший предмет, так же мгновенно утихший, и Глеб осознал, что понимает продолжающийся диалог.
— Неизвестное воздушное судно, назовитесь и огласите цель прибытия.
— Лотта Ковальски, Глеб Сиверов, Земля, цель прибытия ознакомление с планетой. Прошу посадки в туристическом секторе.
— Имеете ли на борту оружие и отравляющие вещества?
— Да.
— Назовите.
— Табельный бластер сейвера и не более двухсот пятидесяти миллилитров спиртосодержащих растворов в медицинских целях.
Минутное молчание.
— К провозу разрешено, пошлиной не облагается. Лучевое оружие рекомендуется оставить на борту. Ваша частота 14, приятного пребывания.
Лотта активировала посадочный модуль и передвинула верньер на риску 14, сам аэр перевела в положение автопилота. Заработали двигатели и немыслимая желтая вода начала потихоньку приближаться. Из-за круглого бока планеты выплыл длинный холмистый континент.
— Нам туда. Посадка автоматическая, нас аккуратно встретят, посадят, потом так же поднимут обратно. Всяких леталок слишком много, чтобы перемещаться самостоятельно. Тем более, что у меня нет никакого желания учить их правила воздушного движения.
Посадка шла в экваториальный пояс. Глеб вспомнил земные теплые океаны экватора и ему вдруг захотелось пройтись босиком по пляжу, слушая шепот волн. Сжал кулак, оставляя на ладони отпечатки ногтей, прогоняя неуместное желание, собираясь. Все-таки за последние пару месяцев слишком многое случилось.
Лотта мягко тронула его за плечо:
— Все наладится, надо только немного подождать. Считай, сегодня у тебя краткосрочный отпуск, своеобразные каникулы. И ты еще сам привезешь Ирину сюда или в любое другое место обитаемой Галактики.
Глеб улыбнулся в ответ.
— А пока рекомендую смотреть наружу, за стеклом чудесные виды.
Посмотреть, правда, было на что: аэр проплывал на высоте птичьего полета над джунглями цвета морской волны. Земной морской волны, не кертианской. Яркая бирюза зелени взрывалась сполохами цветов всяких оттенков огня: от оранжевого до малинового. Лотта включила внешние микрофоны. Кабину заполнил птичий щебет, мелодичные трели и курлыканье.
— На этой высоте так не слышно, конечно, это с усилителями. Если слишком громко, можно и потише.
Глеб согласно кивнул:
— Пожалуй, потише будет в самый раз.
Лотта прикрутила громкость и звук стал более-менее соответствовать расстоянию до деревьев.
— Сейчас садиться будем.
Аэр проплыл над полосой луга и опустился на бетон космопорта. Лотта осталась сидеть неподвижно.
— Нас встретят. Вон, видишь, уже идет таможенник.
К ним приближалась высокая фигура в синей одежде. Глеб вначале не рассмотрел прижатые к корпусу нижние руки, приняв их за сумку, но, когда таможенник подошел ближе, понял, что смотрит на него с таким же примерно выражением лица, как мальчишка 80-х, увидевший на олимпиаде негра. Попытался справиться с лицом, придав ему приличествующее случаю выражение спокойной доброжелательности. Лотта искоса за ним наблюдала:
— Не переусердствуй, это туристический сектор, тут к изумленным физиономиям привыкли, да и ты просто турист, а не посол соседней державы с дружественным визитом.
Глеб не удержался и фыркнул:
— Да уж. Мне сейчас только шортиков и фотокамеры не хватает для полного сходства.
— Фотокамеру можно взять в прокат, местные лучше будут отражать специфические цвета, а вот насчет шортиков – извини, нет, мы идем в ресторан и в театр.
Лотта вышла навстречу таможеннику, Глеб спустя мгновение присоединился, воздух чужой планеты оказался пропитан запахами тропического леса и цветов.
— Здравствуйте, Ясс Ванисс, ваш контролер. Ваши документы, пожалуйста.
Лотта протянула ему левую руку ладонью вниз. Ясс, глядя в плоский экран, висящий на шее, провел над браслетом сканером и удовлетворенно кивнул.
— Ваши, пожалуйста, — повернулся к Глебу. Ответила Лотта:
— Он мой стажер. – Снова согласный кивок.
— Ваше пребывание на Керте не ограничено, запрещены энергетический и правительственный сектора, ваш транспорт в ангаре номер три, приятного пребывания. – Ясс развернулся и пошел к ангарам, где стоял загадочный пока транспорт.
Лотта захлопнула дверь аэра и потянула Глеба вслед за таможенником. Тот открыл им ворота, транспорт оказался двухместным летающим катером с открытым верхом. Сели, и Лотта ввела на дисплее код назначения. Катер развил довольно большую скорость, сразу оставив позади космопорт и деловитого таможенника.
— Мы летим к побережью, то есть посмотрим и джунгли, и город, у нас забронирован столик в ресторане «Белые берега», у самой воды. Замечательное сочетание – желтая вода, белый песок и экзотические фрукты. Потом в развлекательной программе запланировано посещение местной оперы. Сюжет тебе будет известен, это переложение «Ромео и Джульетты», сегодня у них земной день, то есть поют земные произведения. Но в их свистящем и щебечущем исполнении – это интересно. Оформление сцены – отдельная тема, надо видеть, в двух словах просто не расскажешь.
— Ты мне лучше в двух словах скажи, почему таможенник проверил твой браслет, а на то, что у меня такого нет, не обратил внимания.
— Потому, что я сказала, что ты мой стажер.
— И что это значит?
— То, что все время пребывания тебя на этой планете я несу за тебя полную ответственность.
— И в чем она выражается?
— В том, что я не дам тебе страдать от голода, жажды, отсутствия сна и укрытия, информационного вакуума и прочих вещей. А также в том, что если ты нарушишь местный закон, то отвечать буду я. То есть если ты вдруг решишь пообщаться с президентом из запрещенного нам правительственного сектора, то меня просто расстреляют.
— Пожалуй, я не буду пытаться пообщаться с этим безусловно многоуважаемым господином. – Помолчал и решил уточнить:
— То есть, не местным жителям его вообще никак не увидеть?
— Почему же нет? Заявляй цель «Пообщаться с президентом», пара недель ожидания окна в его плотном графике и полчаса аудиенции получишь.
— Мне вся процедура допуска на планету показалась упрощенной донельзя. Ни досмотра, ни психологической проверки. Может, к ним под видом туриста пожаловал шпион соседней планеты?
— Упрощенная, потому что я предъявила документы, подтверждающие, что я сейвер. Как я уже говорила, нам многое дано и многое спрашивается. То есть само собой подразумевается, что я не буду шпионить и захватывать власть на Керте. И тебе, соответственно, не дам. Полная благонадежность.
— А подделать такой браслет нельзя?
— До сих пор не встречались такие умельцы, чтобы преодолели пять уровней защиты.
Катер, между тем, летел, почти касаясь днищем верхних ветвей исполинских бирюзовых деревьев. Влажный ароматный воздух обтекал ветровое стекло, Лотта пряталась за ним, не желая подставлять прическу ветру, Глеб же перегнулся через борт, пытаясь рассмотреть в гуще листвы что же так одуряющее пахнет. Естественно, цветовые пятна мелькали перед глазами, размываясь в полосы.
— Остановиться на пару минут?
— Если возможно, то будет отлично.
Лотта нала на кнопку паузы, катер завис над морем листвы. Уже знакомого руля в катере не было, были кнопки вверх-вниз и вправо-влево. Манипулируя ими, Лотта стала медленно опускать катер так, что тот пошел по плавной спирали вниз вокруг ствола высоченного дерева, увитого лианами. На лианах в полутьме качались гроздья молочно-белых вычурно изогнутых цветов с ладонь размером. Острый нос катера раздвинул сплетения лоз, невероятное цветочное облако нависло над пассажирами. Глеб осторожно кончиками пальцев погладил восковые лепестки, как будто прикоснулся к лицу женщины.
— Только не рви! – Предупредила Лотта. – За него штраф выпишут — мама не горюй, а цветок все равно завянет. В цветочном магазине можно будет купить нормально упакованный.
— Зачем? – Удивился Глеб.
— Как зачем? – Так же удивилась Лотта. – Ирине подаришь.
— А тот разве не завянет?
— Не успеет. И мы тоже рискуем не успеть. Летим дальше.
Подъем и снизу снова замелькала листва и цветы. Приземлились в небольшом городке с контрастной архитектурой: шесть закрученных вокруг своей оси небоскребов были окружены одноэтажными маленькими домишками, утопающими в зелени. На улицах среди аусов в большом количестве встречались другие антропоморфные расы. Глеб интенсивно крутил головой, рассматривая проходящих. Бронзовые волосы до середины роста существа, удлиненные торчащие на макушке уши и смуглая кожа в оранжевых пятнах. Что это – особенность расы, болезнь, косметика? Круглая большая голова, покрытая темно-серым пушком резко контрастирует с белокожим длинным гибким телом. Зеленоватая кожа, ноздри-щели и плоские большие уши. «Ага, это тот самый тарелкоуший гмых»…
— Глеб, не крути головой, отвалится. – Лотта усмехнулась и взяла его под локоть, легонько подталкивая в сторону здания на самом берегу с верандой, находящейся над водой. Решетчатые стенки веранды были увиты цветами, на узорном деревянном полу стояли легкие плетеные столы и стулья. Их проводили к самому дальнему столику и предложили меню. Лотта его отстранила:
— На Ваш вкус пожалуйста, для нас все будет ново и необычно.
Аус, облаченный в синие брюки и нежно-голубую рубашку на несколько секунд задумался:
— В таком случае могу посоветовать свиссов с овощным гарниром, сегодняшняя поставка чудо как хорошо; на десерт фруктовое ассорти.
— Годится, — одобрила Лотта. – И в проспекте написано, что можете дать путеводитель, очень хочется знать, что именно мы едим.
— Конечно, — вежливо кивнул официант, — Кто из вас ведет катер?
— Я, — кертианец еще раз кивнул, принимая ответ Лотты и удалился.
— А почему ты не сама выбрала, а положилась на его выбор?
— Потому что я действительно не знакома с их кулинарией и не могу сориентироваться в названиях, мне все одинаково интересно.
— А почему он спрашивал, кто ведет катер?
— Потому что тебе, скорее всего, предложат к еде какое-нибудь местное вино.
Спустя буквально пару минут вернулся аус с подносом, с которого на столик переставил прозрачные тарелки и бокалы. В качестве приборов предлагались деревянные пинцеты. Перед Лоттой поставил высокий стакан с чернично-синим напитком, перед Глебом массивную стеклянную кружку под крышкой с полудюжиной дырочек, из которых в разные стороны торчали соломинки. В центр стола торжественно выложил золотистые листы с фотографиями и текстом на неизвестном языке. Глеб подхватил парочку, на одном была фотография существа, похожего на рыбу, на другом несомненный плод растения.
— Давай прочту, лингвер не переводит написанный текст. Ага, это свиссы, глубоководная рыбка, пониженное содержание кобальта, что рекомендуется для инопланетян, в том числе, и для нас. Едят с кислым соусом из недозрелых плодов роуми. К ней прилагаются овощи. Ну, овощи как овощи, вот фото, жареные на гриле, ничего необычного. А вот напиток твой интересен. Да, как я и подозревала, легкий алкоголь, три процента, сам по себе безвкусен, вкус ему придают компоненты в соломинках. То есть можно через все по очереди пить, можно комбинировать, а можно одну выбрать и на ней остановиться.
Глеб рассмотрел фотографии овощей, странных на вид, но и на Земле полно плодов таких же странных и необычных. Вдруг до него дошло:
— Постой…Ты сказала, что лингвер не переводит написанный текст. А ты написанное прочитала. Ты знаешь их язык?
Лотта пожала плечами:
— На сегодняшний день в мою память забито больше полутысячи языков. Разумеется, всеми им одновременно я пользоваться не могу, просто не хватит ресурсов мозга. Но при необходимости могу их перегрузить в оперативную память и да, пока он мне будет нужен, я могу на нем говорить, читать. Одновременно могу оперировать шестью. При этом один мой родной, от которого уже не избавишься, ну и современная его вариация; второй русский, язык места, где я живу, то есть им я пользуюсь постоянно, я на нем говорю, я на нем думаю; третий интерлингв, общепланетный земной, им нечасто приходится пользоваться, но бывает; четвертый гэлакси, общий язык Кольца, он вообще крайне прост и, в общем-то, неразвесист, создан искусственно и составлен по очень простому принципу. Они у меня никуда из памяти не денутся, они выученные и используемые. Кроме них на еще паре десятков языков могу поздороваться и сказать несколько общеупотребительных фраз. И еще два языка можно временно загрузить.
Глеб восхитился:
— Потрясающе! Это только твоя особенность, или этому можно научиться?
— Научиться, нет ничего особенного. Однако, наша еда если не стынет, то заветривается, да и на спектакль можем опоздать.
Глеб пинцетом отщепил кусочек рыбы с тарелки. Прожевал, прислушиваясь к ощущениям. Рыба и рыба, вроде камбалы, и овощи тоже. Экзотические, но он подозревал, что на Земле найдется и не такое. Этот кусочек крахмалистый, этот сладковатый, этот сочный и терпкий. А напиток его впечатлил разнообразием своих вкусовых добавок. Все абсолютно разные, они идеально подходили к еде и можно было увлечься и не заметить как кружка бы опустела, но Глеб знал, что незнакомый алкоголь, даже самый легкий, может свалить с ног и попробовав по глотку через каждую соломинку, отставил кружку в сторону. Лотта отхлебнула из своего бокала и поморщилась, слишком кисло. Вчиталась в путеводитель и прицельно выхватила из недопитой кружки красную соломинку, придающую сладость и пряный аромат. Глотнула и довольно заулыбалась.
Фрукты же, в отличие от основного блюда, не напоминали ничего подобного даже приблизительно, выглядели и пахли все по-разному и радовали глаз разноцветьем. Белый шарик в кожистой скорлупке выглядел совсем как черепашье яйцо, но на языке лопнул свежим кисленьким соком; оранжевый шарик выскользнул из своей кожуры и развалился на три части, сладкие, как финик, облитый медом; красные, желтенькие, зеленоватые кусочки…Глеб цеплял их пинцетом и сквозь лианы поглядывал на нелепое желтое море. По мелкой зыби курсировали лодчонки с яркими парусами, где-то вдалеке в небе реял параплан. Типичная атмосфера курорта где-нибудь в Гаграх. Глеб принимал отдых как подарок судьбы, не зная, чем придется заниматься завтра. В том, что все происходящее не его личный бред, он уже уверился, в цепи событий не было ни одного логического несоответствия.
Браслет-коммуникатор Лотты тоненько тренькнул, женщина в один длинный глоток допила сок и поторопила Глеба:
— Нам пора, времени осталось ровно чтобы дойти до театра.
Глеб еще раз окинул взглядом желтую гладь и встал, отодвинул Лотте стул. Она тоже поднялась, одними пальцами оперлась на подставленный локоть и они прогулочным шагом пошли в направлении, незаметно задаваемом Лоттой.
Здание театра стояло на границе между одноэтажными и высотками. Тоже в один этаж, но высокое, почти десятиметровое, оно обладало легкими сводчатыми формами и казалось устремленным ввысь. На маленькой, выстланной цветными камешками площади перед театром стояли и прогуливались полсотни будущих зрителей, большинство из которых были земляне. Лотта вежливо поздоровалась с одним, дружески кивнула другому издалека.
— Знакомые?
— Первый – основатель крупнейшего в Кольце палеонтологического музея, второй – один из отряда быстрого реагирования, мы с ними иногда сотрудничаем.
— А обычные люди здесь есть?
— Что ты подразумеваешь под обычными людьми?
— Тетю Машу из соседнего подъезда, дядю Петю, торгующего помидорами на рынке.
Лотта продолжала мило улыбаться, хотя взгляд ее похолодел:
— То есть ты считаешь, что попасть сюда могут только по блату, за большие деньги и властные структуры?
Глеб помялся, не зная, что ответить, он уже и сам понял, что сказал немножко не подумав.
— Да, за деньги. Если ты помнишь, каждый человек Земли ежемесячно получает некоторую сумму, при том, что прожить сытым, одетым и обутым можно вообще не потратив ни одной монеты, то два раза в год можно позволить себе три дня путешествия по иным мирам. Да, властные структуры. Сам видишь, театр не очень большой, мест немного. Десять процентов, это всего пять мест, Глеб, бронируются сразу на организации, может быть, понадобится нам, может, антикоррупционерам, может, безопасникам. Да, по блату, ты послужил моим пропуском сюда, веским доводом, возможностью выкупить билет. В заявке я так и написала: «Желание ознакомить нового гражданина Земли с ярким образцом культуры иной цивилизации», при этом выставила низкий приоритет. За три часа до спектакля неиспользованная бронь снимается и билеты поступают в свободную продажу. Да, раскупаются сразу же. Да, в этот театр, уникальный по сути, попадают не все желающие, мест всего пятьдесят, а их гораздо больше, допустим, жителями α-Кассиопеи билеты уже раскуплены на десяток будущих спектаклей. А теперь, если ты думаешь, что вон та парочка – юные мафиози, а тот пенсионер – глава корпорации Нестле, то можно сдать билеты и улететь домой. Может быть, за оставшиеся десять минут до начала их кто-нибудь успеет выкупить. А если нет – у артистов будет неполный зал, это их слегка расстроит. Не думаю, что аусы будут настолько великодушны, что оставят вниманием этот факт.
Глеб примиряюще взял ее за руку:
— Не злись, я просто пытаюсь понять и привыкнуть, мне до сих пор все кажется странным и немного нереальным.
— Ладно, проехали. Пошли, нас уже зовут.
На резные ступени театра вышла ауса в длинном белом балахоне и то ли в парике, то ли крашеная в синий цвет. Воздев все четыре руки, она провозгласила начало спектакля и пригласила зрителей в зал. Присутствующие потянулись внутрь и стали рассаживаться по местам. Ряды кресел располагались высоким амфитеатром, сцена, уходящая под высоченный потолок, закрыта занавесом цвета кертианской морской воды. Места Лотты и Глеба оказались в середине высоты, с краю.
— Неплохие места попались, не самые лучшие, но пойдет, — констатировала Лотта.
Занавес торжественно разошелся в стороны, открывшаяся сцена показалась Глебу невообразимым гибридом из обычной сцены, циркового подкупольного пространства и многоэтажного дома.
Спектакль начался. Артисты щебетали и посвистывали, стремительно перемещаясь по трехмерному пространству сцены, повисая в самых неудобных, но не лишенных изящества позах. И хотя сюжет Глебу был действительно знаком, обилие аллюзий искажало текст до неузнаваемости. В спектакле речь шла о двух враждующих кланах – тех, кто хотел сохранить возможность перемещения в трехмерности и тех, кто хотел осесть на плоскости. Глеб с замиранием сердца следил, как юный Ромис виток за витком поднимался по ажурной лестнице к своей возлюбленной Джули, оступаясь, преодолевая панику, все выше и выше. После финальной сцены, где Джули отпустила плот с телом Ромиса в море и сама бросилась со скалы, Лотта подтолкнула Глеба локтем:
— Вот теперь приготовься свистеть.
— Зачем? – он недоумевал.
— Знак восхищения, — и элегантная дама сунула два пальца в рот и заливисто засвистела. Точно такой же свист прокатился по залу со всех сторон, взвился к высоченному потолку. Глеб поспешил присоединиться, когда еще удастся освистать актеров в благодарность, а не в порицание, тем более, что спектакль ему действительно понравился.
Когда они вышли из театра, уже стемнело и зажглись фонари с необычным сиреневым оттенком. Они были везде: освещали фасады зданий, гроздьями повисали на деревьях, плыли, отражаясь в воде и придавали пейзажу еще более нереальный вид. Аромат цветов изменился, стал не такой насыщенный, но более пряный и проникновенный. Лотта провела Глеба аллеей прямо к стоянке, где стоял их катер, сдернула заколку с волос, отчего те рассыпались по плечам и весело объявила:
— Занимаем места согласно купленным билетам, следующая остановка – рынок!
Рынок под открытым небом, освещенный такими же сиреневыми фонарями, жил своей непостижимой жизнью. Лотки с аккуратно выложенными фруктами, сладости, яркие цветные туники, маленькие безделушки, пряности, мерцающие картины, аквариумы с пестрыми рыбками, травяные смеси для заваривания… На маленькой площади играла флейтистка и совсем юный аус самозабвенно танцевал под тягучую мелодию. При этом Глеб не заметил рядом шляпы или другой емкости, то есть танцевал он либо просто для собственного удовольствия, либо по фиксированной оплате, например, от владельцев рынка.
С покупками Лотта церемониться не стала. Оставив катер и Глеба в нем неподалеку, коротко переговорила с продавцом фруктов и через пару минут в багажный отсек катера носильщики загрузили три большие аппетитно пахнущие коробки.
— Отвезу на базу, загружу в хранилище, — пояснила она, вернувшись. И предложила:
— Пройдемся?
— Да, конечно, — Глеб выбрался из висевшего у самой земли катера.
Они прогулялись по рядам. В отличие от шумных восточных базаров Земли, кертианские продавцы вели себя сдержанно, за рукава не хватали, не выкрикивали в ухо что-нибудь вроде «Пэрсик, сладкий пэрсик!». Глеб получал удовольствие от самой атмосферы этого места, таинственной и романтичной. Лотта прикупила набор пряностей и подвела Глеба к цветочному прилавку:
— Выбирай.
Огромные, с раскрытую ладонь цветы были поодиночке упакованы в прозрачные футляры.
— В колбе они в состоянии стазиса, могут храниться почти год. Когда колбу вскрываешь, они оживают, начинают пахнуть, но где-то в течение месяца отцветают.
Сердце у Глеба ухнуло куда-то вниз и там гулко забилось:
— То есть, ты хочешь сказать, что этот цветок может и достоять, я увижу Ирину раньше, чем через год?
Лотта пожала плечами:
— Всякое может случиться, сроки зависят только от тебя – чем раньше ты станешь сейвером, тем быстрее сможешь ее увидеть.
Глеб постоял с прикрытыми глазами, дожидаясь, пока уляжется мгновенно вспыхнувшая ярость:
— На хороший крючок вы меня подцепили, ничего не скажешь. Но можешь быть уверена сама и передать своему руководству, я приложу все усилия, чтобы это случилось как можно быстрее. Только попрошу учесть, что если меня не устроят ваши, пока еще может быть, скрытые, цели, я найду способ от вас избавиться. А пока что побуду милым и пушистым.
Лотта пожала плечами еще раз:
— Зачем искать способ? Просто напишешь заявление об отставке. ОСУЛ не масонская ложа, откуда нет выхода.
Глеб либо окончательно успокоился, либо хорошо сделал вид, и выбрал ярко-оранжевый с белыми прожилками пятилепестковый цветок, продавец покивал головой:
— Хороший выбор, на языке цветов он означает вечную любовь.
Лотта поднесла идентификационный браслет к сканеру, тот пикнул, сняв некоторую сумму и Глеб стал обладателем трехгранного футляра.
— Зарплату получишь – отдашь.
— Не вопрос.
От рынка Лотта направила катер не обратно в космопорт, а к берегу, и дальше, в океан. Остановила в добром километре от берега, куда уже не дотягивалось береговое освещение, посадила катер на совершенно неподвижную воду. Волна, разошедшаяся от дна, блеснула желтым. Глеб вопросительно посмотрел на женщину.
— Купаться, — коротко ответила она, оставив туфли на полу, перешагнула через борт на короткое крыло, отстегнула застежку на плече, отчего комбинезон мягкой кучкой упал к ее ногам, перекинула его на сиденье и нырнула. Темная вода цвета болотной зелени засияла золотом, освещая фигуру, неспешно всплывающую из глубины.
— Прыгай, Глеб, водичка просто прелесть! – Лотта смеялась, откидывая с лица мокрые волосы. При каждом ее движении море вспыхивало золотым огнем.
— Это что там так светится? – Глеб скинул рубашку и стал выпутываться из брюк. От его движений катер раскачивался и из-под его дна расходились круги света.
— Говорят, какие-то минералы. Не планктон, это точно. Светится только при полной темноте и при движении воды.
— Представляю, как здесь красиво в шторм, — произнес Глеб и тоже прыгнул в воду. Теплая вода инопланетного океана приняла его золотым фейерверком, мягко остановила его падение вглубь и подняла наверх на сладко-соленых ладонях.
— Какой интересный у воды вкус, — прокомментировал он свои ощущения.
— Да, совершенно непривычный. От катера далеко лучше не уплывать, рискуем его потом не найти, — Лотта висела в облаке света, впрочем не позволяющим рассмотреть детали фигуры, а, скорее, интригующе окутывающим, — догоняй, — и нырнула, уходя под днище катера.
С переменным успехом они играли в догонялки, пока не устали. Выбравшись на катер и одеваясь, Глеб закономерно обнаружил, что прошел почти час.
— Все, летим в космопорт, развлекательная программа окончена, — Лотта подняла катер из воды.
В космопорте Ясс принял от них катер и пожелал счастливого пути и вернуться.
На обратном пути Глеб задремал, организм, еще не пришедший в норму полностью, потребовал покоя. Лотта, чтобы не мешать ему, надела наушники и слушала какую-то музыку. Глеб, время от времени просыпаясь, видел ее профиль, освещенный светом приборной панели.
Уже на базе, окончательно проваливаясь в глубокий сон, подумал: «Что это вообще было? Свидание? Тогда почему ни одного шага к сближению и цветок для Ирины? Просто экскурсия? Что-то не похоже, слишком много всякой красоты и романтики. И купание в ночном море…Ладно, потом разберемся, что это было…»
Автор публикации
