08.02.2019 12

В медотсеке, к камерам которого нахально подключился Александр, да и остальные киборги, судя по их сосредоточенным лицам, тоже, Вениамин Игнатьевич попросил Женьку снять футболку, осмотрел торс, поцокав языком, потыкал под ребра, загнал в диагност и, после того, как сканирующая каретка проехала взад-перед над пациенткой, наклонил ей голову, осмотрел затылок под густыми волосами, неодобрительно покачав головой, велел ей одеваться, выдал тюбик с мазью от синяков и банку витаминов, и они вместе вернулись в пультогостиную.

— Как ты и говорил, ничего смертельно опасного, — обратился доктор к Александру, одновременно с благодарным кивком принимаю большую чашку у разливающей чай Полины, — ничего такого, что нельзя было бы исправить хорошим питанием и интенсивным отдыхом. За исключением одной вещи. Расскажи нам, милая, как ты дошла до жизни такой.

— Женька, сосредоточенно растирающая мазь под футболкой, замерла. Заговорила глуховато и напряженно:

— Вы же знаете. Я убила хозяина. Убила и сбежала…

— Да не о том, — Вениамин Игнатьевич с удовольствием отхлебнул из кружки, — а том, как ты заработала шикарную гематому и трещину в черепе? Там уже все срослось, но травма произошла совсем недавно. И не она ли была причиной твоего состояния:

— Да, — Женька вытащила ладонь из-под майки и очень аккуратно положила тюбик с мазью на край стола, — я удар пропустила. Битой. Два человека отобрали мой заработок за неделю. Может быть, больше, я не смотрела в тайнике.

Все три киборга одинаково недоверчиво на нее покосились – чтобы DEX пропустила удар от человека? Не скованная приказом, а просто так… Не бывает. Их сомнения озвучил Стас:

— Почему? Ты же могла увернуться. Атаковать, в конце концов.

— Не могла. Человек бы не смог. Если бы я увернулась, было бы понятно, что я не человек, а убивать их я не хотела, проблем с трупами много, думай, куда их деть, прячь, выкручивайся. Подумала, что ничего страшного, ну стукнули, это не тот удар, от которого DEX”ы ломаются. Но так получилось, что сломалась. Процессор ушел в перезагрузку и никак не хотел включаться обратно.

Все сочувственно помолчали.

Женька медленно сползла со стула и отступила по направлению к шлюзу:

— Я пойду, пожалуй. Спасибо за помощь.

— Куда? – встрепенулся Станислав, — Хватит уже, находилась. Сейчас ты пьешь чай, потом спишь, посмотри, на тебе лица нет, потом мы все вместе думаем, куда тебя определить. Вариант «стройка» не рассматриваем. Скажи, вот зачем ты туда поперлась? Разве в ОЗРК не лучше было бы?

— Я хотела накопить денег, сделать документы и поступить учиться.

— Документы так просто не сделаешь, они будут либо фальшивые, либо чужие. На кого учиться хотела? Или просто так?

— На врача, — Женька понурилась, понимая, что да, документы — это не просто.

— На врачааа? – протянул Вениамин Ишнатьевич, — то есть ты готова учиться шесть лет, не спать ночами, ковыряться в трупах в анатомичке, выполнять все нелепые требования преподавателей только для того, чтобы потом засесть в районной поликлинике и плясать вокруг сварливых старушек?

— На детского. Дети не могут сказать, что болит, и диагност может ошибиться. А у меня сканеры, и все такое.

Снова возникла пауза, старшие переваривали сказанное. Молчание нарушила Полина, которая весь разговор сидела как на иголках:

— Почему ты убила хозяина? Он тебя обижал, да?

— Да, — Женька подняла на девушку прозрачные голубые глаза, сейчас не выражающие ровным счетом ничего, — он плохо со мной обращался. На глазах своей дочери, это могло ей повредить, мы дружили. Он запирал жену и дочь в доме неделями, не разрешал им ни с кем общаться.

— Все, — прервал очередное молчание Станислав Федотович, — иди спать. Занимай любую пустующую каюту, они все одинаковые.

Женька, уже почти уйдя, остановилась на пороге, обвела присутствующих взглядом:

— Вопрос один можно? Станислав Федотович, вы специально собираете мою линейку?

Тед фыркнул, потом, не удержавшись, заржал в голос.

Стас укоризненно на него посмотрел.

— Так получилось. Эти двое приблудились недавно, а мой только один. Да и тот сам пришел. Иди уже спи, пусть тебе Маша расскажет всю эту историю.

Искин, щеголяя огненной шевелюрой, сладко потянулась:

— Пойдем, дорогуша, я расскажу тебе сказочку на ночь.

После ухода Женьки, Вениамин Игнатьевич раздумчиво произнес:

— Вы знаете, я, пожалуй, приму участие. Пусть пока поживет у меня в квартире, я ее в больницу пристрою. Сначала санитаркой, потом, может, правда, выучится. А то непорядок получается, Стасик, у тебя есть собственный рыжий киборг, мне, может, завидно и тоже хочется.

Дэн, понимая, что Доктор шутит, и что на его принадлежность самому себе никто не покушается, невозмутимо подтянул к себе поближе банку с остатками сгущенки.

— И все-таки, как быть с документами? Александр попытался вернуть нить разговора к актуальному.

— А, пустяки, — отмахнулся доктор, — есть у меня один знакомый… Ну, как знакомый, я его консультировал, так он такие документы может сделать – пальчики оближешь.

— Угу, с нержавеющими скрепками, — скептически поддакнул Александр. Затея с фальшивым паспортом ему не нравилась. Ну и что, что он сам с фальшивым – технологии другие, легенда есть. А тут…

— Скажу, что племянница, с глухой аграрной планеты прилетела, в дороге сумочку скрали, негодяи, — продолжал развивать мысль доктор.

Стас же, посмотрев на опустевший стол, скомандовал:

— Все, гуляем, развлекаемся, ищем заказы. Грузовой отсек полупустой, а шоколадки мы все уважаем.

— Ну почему же сразу шоколадки? Мне вот, пряники больше по душе, — Вениамин Игнатьевич утянул последний пряник из вазочки и поднялся, — пойду в медотсеке порядок наведу, пожалуй.

Вслед за доктором рассосались и остальные.

Рэй присоединился к молодежи в их походе в торговый центр и кафе, Александр предпочел остаться на корабле. Постучался в медотсек. Судя по помятой щеке и общему выражению заспанного лица, наведение порядка шло полным ходом.

— Вы правда ей поможете?

— Почему бы и нет? Девочка умна, социализирована, амбициозна. И к трудностям ей не привыкать – надо же, на стройке работала.

— Вы действительно думаете сделать ей фальшивые человеческие документы? Не откроется правда? Сумеет выдержать легенду?

— Сумеет. Это у нашего рыжего полная голова тараканов, он их там регулярно подкармливает, они шуршат, топочут лапками. Но такое рациональное мышление, как у этой девочки, я видел только у одного человека в своей жизни. У нашего декана в мединституте. Так что не беспокойся, не бери в голову, я позвоню человеку, — Вениамин Игнатьевич пузом мягко подвинул Александра к выходу.

Женька спала весь остаток дня и проснулась только утром. Вышла из каюты и застыла на пороге пультогостиной, где оба экипажа как раз собирались к завтраку. Не было ли все, произошедшее накануне изощренной уловкой людей, которые чего-то от нее хотят? Впрочем, чего от не хотеть? А хотели бы – давно бы нашли способ получить. Что один капитан, с военной выправкой и навыками командования, что второй – киборг с DEX’истским жетоном в кармане. Странная компания, но, кажется, для них это в порядке вещей.

Женька, лучезарно улыбаясь, сделала шаг вперед, чтобы ее заметили не только киборги, но и люди:

— Доброе утро. Простите, что так долго спала. Могу я чем-нибудь помочь?

Ей указали на стул и велели сидеть и не путаться под ногами у занятых важным делом разносящих тарелки. Женька с удовольствием повеление выполнила. К ней подсел Александр:

— У тебя какая сумма в тайнике осталась?

— Сто пятьдесят единиц.

— Не густо. Я тебе компенсирую, неохота лететь. Там осталось что-нибудь еще? Личные вещи, сувениры?

Женька помедлила, потом нехотя призналась:

— Да. Шахматный конек. От Иды. От дочери хозяина, она мне подарила.

— Да, тогда надо забрать. Слетаешь со мной после завтрака?

— Да, конечно.

С другой стороны пристроился доктор с планшетом в руках:

— Как спалось, как самочувствие? Голова не болит? Вот и хорошо? На какой имя документы делаем? Выбирай тщательнее, тебе с полученным именем всю жизнь жить.

Женька посмотрела на доктора – вроде не шутит, и робко попросила:

— Можно как у Иды? Чтобы навсегда, как у нее?

— Отчего нет, можно. Ида. Полное как?

— Аделаида. Аделаида Сювьен.

— Записываю. Бобкова Аделаида Вениаминовна. А? Звучит? Согласна на такое имя?

— Да, мне очень нравится.

— Надо же! – восхитился Александр, — неисповедимы пути эгрегора. При разработке этого проекта тебя обозначили кодовым именем Дэлла. По аналогии с Дэном, раз из одной линейки. Я не вмешивался во всю эту чехарду с именами – Жаклин, Женька, какая мне разница, лишь бы носительнице нравилось. И к чему мы в итоге пришли? К той же самой Дэлле. Великолепно! Нашим скажу – сначала помрут со смеху, потом кучу теорий насочиняют, чтобы объяснить, почему все так вышло.

— Хватит ржать, давайте жрать! – Тед бодро запулил в сторону Александра конфетой. Тот поймал ее, покрутил в руках и отдал новоиспеченной Дэлле – ей нужнее для восстановления, да и сладкое, наверняка, любит.

После завтрака Александр выкатил кобайк:

— Садись, поехали. Ребята, мы туда и обратно, это максимум полчаса, потом по магазинам. Нехорошо, что будущее светило педиатрии начинает жизненный путь в одной футболке и штанах с чужого плеча.

— С чужой попы, — хихикнула Полина, — у нас светило навигации тоже так начинал.

Дэн философски пожал плечами – время свитера со свалки и тедовой рубашки давно прошли.

— Если хотите присоединиться – подходите к «Карусели», — Александр назвал торговый центр, где они уже успели побывать вчера.

— Не, — отказался Тед, — нам работа, сейчас груз привезут.

— А я да! – Полина в перспективе шопинга воспылала энтузиазмом.

Александр подозрительно на нее посмотрел:

— Тогда мы вернемся сюда, тебя заберем, кобайк поставлю и пешочком пройдемся. Не надо одной.

— Хорошо, — Полина с легкостью согласилась, пешочком так пешочком. Кажется, в компании Александра это стало входить в обыкновение.

До подвала добрались быстро. Внутри Дэлла разгребла ладонью мусор в углу и уверенно подковырнула проволочкой одну из плиток в полу. В тайнике лежали несколько купюр и маленькая фишка – шашка с изображением шахматного конька. Дэлла нежно ее погладила:

— Это я. А Ида была ферзем. Принцессой с маленькой короной на голове. Принцессу она покрасила в розовый цвет, конька хотела покрасить в рыжий, но у ее мамы не нашлось оранжевого лака.

— Забирай, возвращаемся. Хочешь сказать на работе, что жива? Мужик за тебя переживал, бригадир ваш.

— Наверное, да. А можно?

— Можно.

На стройке Дэлла весело поздоровалась с обрадованным бригадиром, приняла поздравления, уверила, что все будет хорошо и вернулась к кобайку.

— Можно еще как-нибудь Иде сказать, что все хорошо? Только мне там показываться нельзя.

— Полину зашлем. Что именно ты хочешь сделать?

— Такого же конька. Покрасить в оранжевый и отдать. Вторая дверь выходит в маленький садик, и, если поставить конька в цветочный горшок, Ида поймет, она очень умная девочка.

— Сделаем, не вопрос. Полетели, там Полина уже извелась, наверное.

Следующие пять часов девочки наряжались. Составляли гардероб. У Александра мозг вскипел в первые же десять минут от щебетания «Посмотри, как на ней? А блузка лучше морозно-голубая или голубая Крайола? Пижаму лучше взять экрю или пудру?»

Александр взвыл и позорно сбежал от девчонок в холл, где и засел на софе, отгородившись от всех планшетом.

Полина нашла его и там:

— Алекс, а ты не хочешь себе платье купить?

Александр посмотрел на нее как на сумасшедшую.

— В смысле, домой, — стушевавшись, поправилась Полина.

— Даже если и хочу, то на что я его мерить буду? Вот на это? – для наглядности Александр подрыгал ногами в берцах 45 размера.

Полина развеселилась и плюхнулась рядом:

— Слушай, а как оно?

— Что оно? – начало было многообещающим.

— Ходить в мужском теле. Ничего не мешает? – она выразительно кивнула вниз.

— Не мешает. Во всяком случае, не настолько, чтобы вопить об этом на весь торговый центр.

— Если бы я так оказалась, я бы долго себя рассматривала. А ты? – любопытству девушки не было предела. Александр даже на всякий случай немного отодвинулся от нее.

— Полина, я глубоко и надежно замужем, и, честное слово, вид мужского члена не явился для меня чем-то новым и шокирующим. Да, непривычно, но больше не из-за отросшего лишнего, а из-за изменений общих параметров – длины рычагов конечностей, иной точки центра тяжести. Там Дэлла справится, пока ты меня тут развлекаешь?

— А, да, что ж я шла-то? – подскочила Полина, — ты обещал заплатить, пошли, мы закончили.

Александр схватился за голову – надо же! Вспомнила! и поднялся. Обещанное надо было выполнять.

Расплатившись на кассе, Александр с ужасом осмотрел девчонок, обвешанных пакетами с покупками. Дэлла выглядела уставшей, все-таки она не была еще совсем здорова, зато Полина сияла как начищенное донышко кофейника авшурской тетушки Розы. Умом Александр понимал, что девчонки покупали по минимуму, и купили в общем-то немного, все можно упихать в чемодан не самого большого размера, но вид разномастных пакетиков все равно ужасал.

— Шахматы купили?

— Даже лучше! Мы нашли корзину, где шахматные наборы просто так навалены, и многие рассыпаны, и воообще… вот… — Полина вытащила из кармана фигурку белого конька.

— Украли?

— Ага! Зачем весь набор, если одна фигурка нужна? Теперь нужен оранжевый лак, я за свои куплю, покрасим, и флакончик себе оставлю, — затараторила девушка, сунула конька Александру, свалила пакеты на пол и скрылась в толпе.

Полину дождались, сели в кафе на фуд-корте, перекусили, конька покрасили. Александр, не желая действительно впутывать Полину, пообещал поставить его вечером сам.

На корабль вернулись уже почти к ужину. Старших не было видно, Тед развалился на диванчике, потягивая пиво и то и дело убирая с себя задние лапы Сени, возлежащего на сидевшем рядом Лансе. Дэн ковырял трассу. На вопрос: «Куда летите?» ответил, что пытается уложить в одну ветку трассу на Новый Бобруйск чтобы отвезти Дэллу и по всем остальным точкам, куда у них заказы.

— Подожди, не надо укладывать. Летите спокойно по заказам, Деллу Рэй отвезет на «Хроносе», а я пока у вас побуду. Где он сам-то?

— Лезет Михалычу под руки, спрашивает, что как устроено, и как это все чинить, если поломалось, — Тед широким жестом взмахнул рукой.

— Правильно делает. Механика у нас ведь нет, а на всякий случай знать устройство надо.

— А, ну ладно, — Тед поднялся, — пойду посмотрю, чего девчонки накупили.

В каюте Дэллы вовсю шла примерка. Тед постучался и, дождавшись приглашения, зашел. Рыжая, немного пришедшая в себя, на каблуках, в короткой юбке, открывающей изящные ноги и в воздушной блузке с широкими рукавами показалась ему намного симпатичнее, чем накануне.

— Да ты просто красавица, это я удачно зашел? Кажется, вам не хватает взгляда истинного ценителя женской красоты. Пожалуй, я поприсутствую. Обещаю закрывать глаза при переодевании, — Тед упал на койку с видом, что его можно сдвинуть с места только подъемным краном. Ему милостиво разрешили остаться. Конечно же, при условии закрываемых глаз.

Девчонки мерили, Тед рассматривал обновки и любовался увлеченными девчонками, пока Полина с воплем: «Мы же косметики не купили! Сейчас свою принесу!» не исчезла за дверью.

Дэлла, пользуясь отсутствием девушки, подошла к парню, присела рядом с койкой на корточки:

— Не стоит воспринимать меня как сексуальный объект.

— Почему? – Тед был совсем не готов к тому, что его мелькающие смутные мысли станут известны вот так сразу и так категорично не встретят поддержки.

— Потому что ты симпатизируешь Дэну…

Пилот протестующе вскинулся, мол, он не какой-нибудь, но был остановлен движением ладони:

— Он для тебя идеальный напарник, лучший друг и практически член семьи.

Тед немного расслабился, не слыша в свой адрес обвинений в не пойми чём. Дэлла продолжила:

— И свою к нему симпатию ты автоматически переносишь на меня, как на его «сестричку». А как можно выразить симпатию к женщине? Наиболее полноценно симпатия проявится, если записать ее в сексуальные объекты. Но, право же, не стоит. Не тот случай. И, кстати, Дэн тоже к тебе очень тепло относится.

— Откуда ты это знаешь?

— В архиве, который он хранит у Маши, есть папка голографий с именем «Анжелика Лендер». Сестра, да? Она невероятно похожа на тебя. Не лицом, а выражением лица, жестами.

Тед помрачнел:

— Убью рыжего!

— Не стоит. Твоя сестра в безопасности, все голографии чисто дружеские снимки.

Тед глубоко и надолго, на целых три минуты, задумался.

— А, знаешь, ты, пожалуй, права. Только откуда так хорошо знаешь человеческую психологию?

— Наблюдала за вами. Сравнивала, анализировала. Я долго готовилась к побегу, долго училась выглядеть как человек. Имитировать.

— А что тут имитировать? Побольше всяких глупостей и все в порядке, — буркнул пилот, и напряжение разговора бесследно ушло, как вода в хаваарские пески.

Дэлла усмехнулась, небрежно взлохматила тедову макушку:

— Не грусти, Полина уже нашла свои раскраски.

За ужином так и договорились, что Рэй отвезет Вениамина Игнатьевича и Дэллу на Новый Бобруйск, подождет там, сколько надо и вернется с доктором. Александр в это время будет потихоньку путешествовать с «Космическим Мозгоедом». Немного напрягала теснота в кабине, но тридцать часов все обещали выдержать. Купленные шмотки упаковали в большую сумку и загрузили сразу на «Хронос».

Александр смотался к дому бывших хозяев рыжей, поставил покрашенного конька в цветочный горшок под раскидистые веточки.

Поздним вечером, когда уже все спали, Тед тихо постучался в каюту к Дэлле. Она открыла ему почти сразу.

— Надо поговорить, впусти, пожалуйста, — пилот был смущен и не скрывал этого.

Дэлла посторонилась, пропуская гостя внутрь.

Тед вошел, не торопясь, аккуратно запер за собой дверь.

— Присядь, пожалуйста. Можно задать тебе несколько вопросов?

— Да, — Дэлла опустилась на койку. Ей было любопытно, что еще выкинет неугомонный пилот, от него не исходило ни малейшей опасности. Даже тогда, когда он глубоко вздохнул, словно отваживаясь нырнуть в холодную воду, и резко наклонился к ней, опершись ладонями на стену по обеим сторонам ее головы, а коленями о край койки по обе стороны от ее колен.

— Ты DEX-6? – спросил Теодор шепотом, едва ли не касаясь губами уха под рыжими прядями.

— Да, — немного удивленно ответила Дэлла. Вроде бы раньше ее кибермодифицированность не вызывала сомнений.

— Ты боевой киборг?

— Да.

— Ты можешь мне открутить голову голыми руками?

— Да, — происходящее уже начало забавлять девушку, хотя нависший над ней пилот активно не нравился системе, и она предлагала аж четыре варианта атаки, один другого смертоноснее.

— Пожалуйста, не откручивай мне ее в ближайшие минут пять.

— Да, хорошо.

— Ты убила своего хозяина?

— Да.

— Наверняка, он это заслужил?

— Да.

— Он насиловал тебя?

— Да, — надо же, даже голос не дрогнул.

— Тебе было больно?

— Да.

— Ты испытывала омерзение?

— Да, — черт тебя дери, сколько можно?

— Позволь, — Тед сглотнул, — разреши мне тебя поцеловать. Показать, как приятно может быть чужое прикосновение, когда партнер думает не об удовлетворении своей похоти, а о тебе. О женщине, а не о бездушной игрушке. Думает о твоем удовольствии.

Дэлла слегка отстранилась и внимательно посмотрела на Теда. Волнуется, дышит тяжело. Сексуальное возбуждение присутствует, но такое незначительное, на уровне «вон красивая девушка идет», что им можно пренебречь. Больше всего в нем сейчас злой решимости. Нет, не злоба, пылкая ярость… Хм, в конце концов, это может быть просто забавно.

— А сейчас ответь мне, — Дэлла снова приблизилась и теперь повторяла позицию Теда, шепча ему в ухо.

— Да, — облегчение, надежда, диалог удался, голова на месте.

— Ты знаешь, что я DEX-6, боевой киборг?

— Да.

— И что я могу свернуть тебе шею голыми руками?

— Да.

— И что у меня никогда не было положительного сексуального опыта, и я просто не знаю, как себя вести?

— Да, — немного замялся, но это не страшно, искренность 86%.

— Ты понимаешь, что это будет один-единственный раз, что я не принадлежу тебе, и у нас разные дороги?

— Да.

— И ты все еще хочешь меня поцеловать?

— Да.

— Так сделай это.

Вопреки ее ожиданиям, Тед не впился ей сразу в губы, а легко прикоснулся к мочке уха. Сухими горячими губами, а потом языком. Осторожно спустился по кромке челюсти до угла рта и наконец, нежно накрыл ее губы своими.

Пожалуй, это все-таки приятно. Не так, конечно, как можно прочитать в инфранете, но, возможно, вся гамма ощущений доступна только человеку. По крайней мере, не больно.

Тут же пришло сообщение от Дэна:

— Дэлла, что происходит?

— Я собираюсь заняться сексом, — она не стала лукавить.

— С кем?

— С Теодором.

— По обоюдному согласию? Или он тебя уболтал?

— Уболтал. По согласию. Не мешай.

Вдогонку прилетело сообщение от Александра:

— Заблокируй протоколы в разделе «Физиологические реакции» под номерами с шестьсот сорок второго по шестьсот пятьдесят девятый.

И тут же исчез накинутый «поводок». Вот и правильно, мальчики, нечего подглядывать.

Дэлла нашла в своей системе вышеупомянутые подпрограммы и отключила их. Несколько секунд не происходило ничего, а потом нахлынула волна ощущений – жар там, где ее целовал мужчина, непонятное томление в груди и желание, чтобы эти прикосновения не заканчивались, а переросли в нечто большее.

— Погоди, — она уперлась Теду ладонью в грудь. Он мгновенно отпрянул, поднял руки вверх, словно сдаваясь.

— Я сделал что-то не то? Прости, я не хотел тебя обидеть или испугать.

— Чшшш, — Дэлла кончиками пальцев повела вниз по его груди. От датчиков в подушечках пошла информация. Температура, шероховатость ткани футболки, вибрация от биения сердца. И не от датчиков. Приятное покалывание. Желание узнать, как будет ощущаться такое движение, только по коже. Вниз, вниз, в обхват талии напряженно замершего пилота, за спину, под футболку, ладонью, сильные литые мышцы… Большой и надежный…

— Я думаю, это будет нам мешать.

Дернутая вверх футболка слетела в мгновение ока, Дэлла откинулась на спину, увлекая Теодора на себя, и он понятливо увлекся, доказывая делом, что он да, большой и надежный.

 

Базовая

Космопорт

Зал ожидания для транзитников

Стась.

 

Она заметила их, когда вскрывала автомат с соком и чипсами.

За последнее время она неплохо научилась обращаться с этими автоматами. Тут главное — делать морду таблоидом и внимательно смотреть по сторонам. А уж воткнуть шпильку в нужное место любой кретин сумеет, процедура хотя и деликатная, но не особенно мудреная.

Вот и на этот раз все прошло на ура, глупые электроны радостно помчались по укороченному маршруту, а Стась уже намеревалась запустить жадную лапу в беззащитное чрево несчастного автомата, когда, незаметно проверив, не проявляет ли кто из ближайшего окружения нездорового любопытства, она и заметила их.

Вернее, ничего она не заметила. Просто кожу стянуло мурашками и заныли зубы.  И трепыхнулся этот, без имени.

Тогда она еще раз огляделась — на этот раз внимательнее.

 

Залы ожидания космопорта на Базовой были стандартными, каждый из них напоминал выпотрошенную таблетку, проткнутую по центру спицей лифта. Или плоскую бусину на общей толстой леске. Десяток бусин-таблеток одна над другой. Зал для транзитников — на седьмом этаже, самый безопасный с точки зрения пряток. Здесь куча путей отхода и всегда полно народу. Вот и сейчас люди сидели на длинных диванах, смотрели видео, толкались у лифтов и посадочных выходов, входили и выходили в бар и на террасу. Много людей, очень разных.

Но этих она увидела сразу, словно в зале не было вообще никого, кроме них. Хотя как раз они-то массу времени потратили на то, чтобы слиться с толпой.

Трое подходили со стороны лифтов. Эти были дальше всех, и потому шли быстро и целеустремленно, почти не скрываясь. Но были и другие. Один — у газетного автомата, еще один — у входа в бар, двое перекрывали широкую лестницу.

Никто из них не был настолько глуп, чтобы идти прямо к ней, или даже хотя бы просто пристально на нее смотреть. Нет, все они двигались по довольно сложным спиральным траекториям, и при этом с разными скоростями и вроде бы не имея друг к другу ни малейшего отношения. И смотрели они куда угодно, только не туда, где спиральные их орбиты должны были в конце концов сойтись в одной точке. И точка эта находилась как раз посередине между Стась и полупарализованным автоматом…

Ай да крысоморденький!

Быстренько он, однако! И часа ведь не прошло. Чистая наука, стало быть, да? Белые халатики, стерильные ручки. А ребятишки эти — не иначе как лаборанты-стажеры.

Без паники. Спокойствие, только спокойствие, как говорил один не слишком законопослушный тип, это дело житейское.

Между прочим, тип этот обожал крыши…

Правда, у него был пропеллер, а у нас вот как-то не наблюдается, и это минус. А вот то, что по направлению к веранде горизонт относительно чист — это плюс. Правда, все мы помним, что дает плюс на минус, но порассуждать на абстрактные математические темы успеется и потом, если, конечно, это потом наступит.

Стась вынула из автомата пару пакетов, отсоединила шпильку — секундное дело, а вещь ценная. И неторопливо направилась к широким стеклянным дверям. Неторопливо — это если со стороны смотреть. Когда делаешь широкие стелющиеся шаги, для постороннего наблюдателя это всегда выглядит походкой неторопливой и расслабленной. И лишь потом у этого самого наблюдателя, ежели не совсем он посторонний, начинает зарождаться смутное подозрение — а почему, собственно, ему даже бегом не удается не то что догнать неторопливо прогуливающегося принципала, но и даже просто сохранить с ним прежнюю дистанцию?

Сработало и сейчас — двигавшиеся по спиральным орбитам сориентировались мгновенно, прикрывавшие лестницу сделали даже рывок, намереваясь перехватить Стась у дверей.

И опоздали.

Злорадно усмехаясь, Стась скользнула сквозь узкую щель смыкающихся стеклянных створок. Ловко лавируя между курящими, пьющими, разговаривающими и просто стоящими людьми, оказалась у перил раньше, чем даже двери эти окончательно захлопнулись за ее спиной. Перегнулась через перила.

И усмехаться перестала.

Если те ребята, что спешили сейчас через зал ожидания, были хоть как-то замаскированы и стремились не привлекать к себе лишнего внимания, то те, что с профессиональной небрежностью оцепляли широкую веранду пятого этажа, не находили нужным опускаться до камуфляжа. Вернее, если уж быть точными —  до его снятия,  их пятнистые десантные комбинезоны ярким пунктиром тянулись вдоль белых перил, охватывали столики и сливались в сплошное пятно у стеклянных дверей.

        И было их гораздо больше шести…

На то, чтобы увидеть это все и тут же отдернуться назад, ушла какая-то доля секунды. Ее не смогли бы заметить снизу, даже если бы точно знали, куда и когда смотреть.

Бар отделялся от собственно веранды легкой ажурной решеткой — препятствие скорее морального характера. Стась прыгнула на тонконогий белый столик, сбив вазочку с салфетками. Столик шатнулся — он не был предназначен для подобных акробатических выкрутасов, — но Стась уже на нем не было. Схватившись рукой за крайний прут ажурной решетки, она одним прыжком перемахнула на территорию бара.

Вроде бы — просто. Раз — и все. Столик-решетка-перила-пол. Но — седьмой этаж. А этажи тут…

— Вот она!

За спиной — звон разбитого стекла. Она не стала оглядываться. Снова решетка-столик-перила-решетка-перила. На этот раз спрыгивать на пол не имело смысла. За баром шли отдельные номера, и следующая решетка находилась на расстоянии каких-то трех метров.

И еще одна.

И еще…

Стась бежала по перилам. Легко, уверенно, не напрягаясь. Не так уж это и трудно. Главное — не вспоминать, на каком ты этаже. И не смотреть вниз. А остальное — ерунда.

Они пока отставали балкона на полтора, не больше. Слишком мало, чтобы успеть разбить балконное стекло, пробежать через номер и открыть дверь в коридор. Но это ее не беспокоило — она знала, что скоро сумеет довести отрыв балконов до трех, а этого вполне хватит, если клювом не щелкать.

Беспокоило ее другое — здесь, в отличие от бара и веранды, не было людей. С одной стороны — неплохо, никто не путается под ногами. Но существует ведь и другая сторона. Интересно, скоро ли они о ней вспомнят?

Плафон дневного света взорвался тысячами мелких осколков почти над ее головой.

Ну, вот и вспомнили. Сообразительные ребята, ничего не скажешь.

Идеально было бы добраться до угла, но уже вряд ли выйдет…

Она взлетела по решетке с ловкостью перепуганной макаки — те, сзади, опять не успели, пуля чиркнула по металлу где-то на уровне ее подошв, решетка отозвалась гулкой дрожью под пальцами — и все, в следующее мгновенье она уже больно ударилась коленками об пол балкона восьмого этажа.

Этот балкон был уже, но без разграничивающих решеток. Правда, и без окон-дверей, но на той стене, что выходит в сторону города, должна быть пожарная лестница, а двумя этажами выше…

Завернув за угол, Стась затормозила так резко, что ее занесло, развернув к перилам.

На площадку двумя этажами выше спускался боевой бот.

Синий.

И еще два зависли над крышей…

 

Еще позавчера она метнулась бы навстречу бывшим коллегам, с радостными воплями и перекошенной от неожиданной удачи мордой.

А вчера был суд.

И презрительная рожа общественной защитницы. И много чего было вчера. Например, аннулированный секретный счет. И впавшая в благородное негодование Ник. И голос Рен из глубины ночного табла. Были слова крысомордого.

И совсем не важно, что это самое «вчера» растянулось на три недели, право, совсем не важно…

Короче, бросаться с приветственными воплями навстречу почему-то не хотелось. Ну не хотелось. Совсем. Больше того — возникло вдруг откуда-то странная уверенность, что настоящие неприятности только начинаются.

Куда же теперь?

Роллинг, Роллинг, мы погибли…

 

 

Неожиданные осложнения.

Мир Ангъя. Алекс.

 

 

Вам не стоит беспокоиться. Этот аппарат не причинит вам вреда.

 

— А что это? — Богуслав неприязненно покосился на «аппарат». Тот смахивал на томограф, но очень упрощенный. Серебристая труба с подголовником и все.

 

…

 

Слово не прозвучало.

Телепат коснулся виска и попробовал еще раз.

Аппарат для… организма. Пожалуйста, успокойтесь и думайте не так…

— Извините.

Но сомнения насчет непонятных аппаратов никуда не делись. Были в его группе двое близняшек, спасенных из лагеря. Говорили про некоторые аппараты…

Негативный опыт. Понятно. Тогда давайте попроще. Ваш запас еды мы проверили. Он позволит вам прожить определенное время. Но зачем жить впроголодь и с ущербом для здоровья, если наша еда вам подходит?

— Так это все только из-за еды? Ерунда какая!

— Богуслав, спокойней, а? — Лешу и самому трудно было преодолеть этот самый «негативный опыт», но Богуслав нервничал так, словно они не обследование проходили, а шли прямым ходом в крематорий.

— Не только, — темные глаза внимательно рассматривали пришельцев из другого мира, — Еще аппарат видит и убирает патологии. Ты знал, Алекс-мир-Земля, что у тебя больное сердце?

— Что?

— Развитие болезни сильно приторможено, тебя лечили, но как-то странно. Я бы сказал, чересчур обще и радикально.

— Не понимаю.

 

— Я тоже. Надеюсь, ты простишь, что мы устранили основные патологии без твоего ведома. Потому что твое тело — просто удар по чувствам для любого встречного целителя.

— Вы все вылечили?

— Основное. Все нельзя убрать за один раз, неприятно для организма. Еще две коррекции, с твоего разрешения. А пока мы скорректировали сердце и последствия травмы головы.

— Спасибо…

— Принимаем твою благодарность. А тебе, Богуслав-мир-Земля, требуется…

— Куда ложиться-то? — вздохнул Богуслав.

 

 

А звезды здесь были те же.

Это было странно — совсем другой мир, иной рисунок континентов, совсем другая культура. И языки. Изредка, нечасто, как привет с Земли, попадались слова с «ма» и «ра». Алекс читал когда-то, что многие языки на Земле произошли от какого-то загадочного пра-языка. Утраченного. Здесь, кажется, этот пра-язык тоже был. Дико и странно, но слово «мама» здесь звучало почти так же.

И звезды те же.

Алексей провел ладонями по обручу на лбу, останавливая работу руушира, приборчика по ускорению обучения, и посмотрел в окно. Он сидел на подоконнике, чуть касаясь пальцами прохладных листьев с нависающей ветки и рассматривал знакомые рисунки созвездий. Южный Крест, Жертвенник… Гидра…А вон там — Канопус. И Щит.

Все то же самое. Как на Земле в Южном полушарии.

Иногда от этого становилось не по себе. Казалось, что это не другой мир, а свой, настоящий, только изменившийся до неузнаваемости. И назад уже не вернуться…

Ветер ворохнул ветку, и она ткнулась ему в ладонь, как щенок, выпрашивающий ласку. Алекс невольно улыбнулся, хоть на душе скребли тигры.

Это был хороший мир.

 

С чистым небом без дымных облаков, с просторными городами, где никто не поведет по улицам мальчишку на поводке. Со статуями и фонтанами, при виде которых теплело на сердце… Города и поселки, где никто не боится демонов. Никакие они, кстати, не демоны здесь — просто еще одна раса. Такая же, как все, с равными правами, живут на поверхности и спокойно работают. Отменные строители, лесоводы, мастера.

Мир, где с небес может спокойно слететь сильф, попросить стакан сока. А потом закрутить облако в цепочку букв — имя своего благодетеля. И не бояться, что ему нагорит за общение с людьми. Горные ведьмы здесь ежегодно устраивали фестиваль-конкурс на самую прекрасную пещеру года. Русалки трудолюбиво покрывали лесом каждый клочок свободной земли и ратовали за то, чтоб им разрешили завести ну хоть по три мужа, а то, мол, вдохновение творить пропадает.

Конечно, Ангъя еще залечивал раны после нашествия дай-имонов, но это был живой, хороший и спокойный мир, где магия и техника шли рука об руку, не причиняя никому вреда. Мир, в котором хотелось жить.

Но это был не его мир.

Не его.

Наверное, так чувствовали себя солдаты Отечественной, на короткое время оказавшись в тылу. Ты в безопасности, над головой не рвутся снаряды, и можно ходить не пригибаясь — здесь нет пуль. Только все время думается о тех, кто там, на передовой. И… ты знаешь, что не виноват, знаешь! Но все равно не по себе.

Петр сейчас не смотрит на звезды. Наверняка в этот момент он обобщает донесения, планируя действия своего «крыла» — групп Черноморья. И телепат Лара. Она по вечерам всегда сидит в дальнем уголке пещеры и прижимает ко лбу ледяные сосульки, обернутые в платок. Ей давно предлагают специальный препарат, приглушающий стихийное возрастание телепатических способностей, но пожилая женщина неизменно берет пузырьки и кладет их на каменный выступ в своей каморке. Там уже целая коллекция. И даже таблетки от головной боли не берет, потому что они тоже нарушают восприятие, а Лара — единственный сильный телепат в Лиге…

И Виктор не смотрит, и Сергей — им всегда некогда. И ребята из группы слишком выматываются.

И Лина…

Вылеченное сердце все-таки отозвалось привычным уколом. Лина… Моя жар-птица… Хоть бы знать, что с тобой все в порядке. Нужно было уговорить уйти сразу. Лина…

Скорей бы вернуться. Скорей бы.

Ан-ниты решили помочь сразу. И без лишних уговоров. Сразу, как только «гостей с Земли» перевезли в столицу. Но…

-Алексей-мир-Земля, ты сознаешь, что шансов на успешное действие вируса в вашем мире меньше, чем у нас?

— Серые опознают его сразу…

— У вас нет необходимого количества магов, необходимых, чтобы эпидемия прошла одновременно и успешно.

— Вирус надо доработать — под вас…

— Лучше сделать комбинацию из двух…

— Нужно время…

— Пойми, мы хотим помочь так, чтобы это было эффективно. Насколько мы знаем, ваш мир и так пострадал…

— Потерпите три луны.

 

 

Вот так. Три луны — почти три месяца. Еще почти три месяца. Ты только осторожней, Лина.

Он снова погладил птицу на запястье.

Лина…

 

 

 

Покушение.

Мир Земля. Лина.

 

 

Лина еще раз глянула в зеркало. Хотя смысла в этом, как в тренировке муравья на самоконтроль. Все равно ни на какой бал в честь открытия Летнего Дворца Повелителя она не попадет.

Ровно через восемь минут бесстрастный зонд (расчетное время полета 20.35) зафиксирует на камеру убийство феникса Лины Огневой. Она погибнет на пороге собственного дома, убитая колышком красного дерева. Нож (испачканный в крови, как положено) найдут на месте преступления. Личность убийцы останется неизвестной. Он затрет свою ауру. А заодно и ауру смерти. Якобы…

Они все рассчитали: и то, что подозрение падет на Зою, и то, что в такой момент никто не решится тревожить Повелителя — не захотят портить праздник. И у нее будет как минимум полчаса на снятие чар вызова.

Маги Лиги уже ждут… Должны ждать.

Лина поправила длинное платье вишневого бархата. Ну что, вперед?

Здесь ее больше ничего не держит, несколько памятных мелочей переправлены в убежище еще вчера.

 

Еще минута…

Минута на то, чтобы осмотреть комнату и попрощаться с домом. Неласковым домом, нелюбимым, но вон там, в старом кресле, сидел однажды Алекс…

Тридцать секунд…Двадцать… Десять…

Пора.

Прохладный вечерний воздух мягко овевает лицо. Дверь закрывается за спиной, зажигается подсветка на крыльце…

Мишень готова, господа убийцы. Вперед. Вон один, на той стороне улицы. Все правильно, лицо прикрыто, не узнаешь… А где второй? Зонд ведь уже рядом…

Вот! Если б не ждала, не заметила бы. Даже с ускоренным восприятием он движется очень быстро. Внима…

Ахххх…

Страшная, почти невозможная боль рывком сдернула с неба звезды. Накрыла темнотой.

Покушение… оказалось… настоящим.

 

 

  Приемыш.

  Алекс. Мир Ангъя.

 

 — Алекс, что? — Максим на полуслове прервал рассказ, как был сегодня в местном парке и тревожно заглянул в глаза, — Что?

 — Не знаю, — проговорил Леш непослушными губами. — Не понимаю…

 — Тебе плохо?

 — Нет. Да. Черт.

  Он вскочил. Затравленно оглядел чистые стены мягко-бирюзового цвета. Нет… Не может быть… Он видел же… минуту назад видел — как падает, не успев поднять руку к груди, темноволосая девушка в длинном вишневом платье. Видел?

  Или почувствовал?

  Они же связаны. Так? Что она тогда говорила? Тогда, в ночь их странной свадьбы?

 

  Мягко пылает огонь, по ее лицу пробегают цветные отсветы…

  — Теперь мы поделились… силой… эй, ну подожди, а? Подожди… Теперь я смогу правда найти тебя где угодно… и почувствовать, если ты ранен…

 — А я? Я тоже?

 — Нет. Ты — по-другому… Ты получил капельку моего дара. Теперь ты — дитя Феникса. Приемыш.

 

  Алекс не слышал беспокойных вопросов друзей. Приемыш… Может быть, все-таки — почувствовал?

  Я ни разу не чувствовал такого, когда она «умирала» раньше.

  Она ни разу не умирала при тебе с тех пор, как вы связаны…

  Она бессмертная!

  Тебе хотелось бы в это верить, да?

  Нет. Нет, пожалуйста, только не она! Он схватился за рубашку…

  — Алекс-мир-Земля? Что произошло?

  На пороге стоял краснокожий телепат.

— Я шёл по тайге долго, — продолжал Джет.  -Пару раз спал, устроившись между какими-то корнями, покрытыми мхом толщиной с мою руку. Пил из попадавшихся по пути ручьёв – вода в них была чистой, анализатор молчал, неизменно подмигивая зелёным: безопасно. Есть не хотелось. За исключением того, что почему-то всё сильнее и сильнее хотелось чего-нибудь сладкого. Под вечер второго дня дошло до такого, что я даже попробовал жевать смолу какого-то дерева, названия которого я не знал.  Густая коричневатая масса имела резкий, но очень приятный запах и оказалась немного пряной и приторно-сладкой на вкус. От неожиданности и количества желанной сладости у меня слегка помутилось сознание, и мне   пришлось  усилием воли заставлять себя есть  аккуратно и не терять контроля над объёмом съеденного. Наевшись, я уснул прямо у корней дерева со смолой.  Мне снились какие-то бури, смерчи и грозовые облака, из которых в конце концов полилась густая, тягучая, явно сладкая масса насыщенно-жёлтого цвета с периодическими тёмными слоями чего-то ещё более густого и вязкого. Затем сон «отодвинулся», словно камера видеооператора отошла в перспективу, и я перестал различать детали – подо мной была лишь густая, лениво волнующаяся янтарно-жёлтая субстанция в широкую чёрную полоску… Проснулся рывком, словно кто-то грубо встряхнул меня за плечи, одновременно включив ослепительно-яркое освещение. Но не свет поразил меня в первый миг после пробуждения, а запах. Точнее, запахи. Лес цвёл. И я различал по запаху больше сорока видов разных цветущих растений, хотя назвать из них едва ли мог хотя бы десяток. На дереве надо мной сидела кукушка. В кусту копошилась синица. И они пахли по-разному! В пяти метрах к северу под землёй в норе была мышь, а с нею – пятеро новорожденных мышат.  Я различал запах каждого. А по стволу дерева, на которое я опирался спиной, медленно стекали тёмные капли прошлогоднего мёда. Мне выпала удача наткнуться на заброшенную борть, по счастливой случайности не обнаруженную медведем или каким-нибудь другим сладкоежкой.  Дикого мёда я не видел и тем более не пробовал никогда в жизни, впрочем, как и «домашнего»: под Куполом Гермополиса обитали единственные общественные насекомые – осы. А осы мёда не производят. Поэтому я сначала и не смог определить происхождение «сладкой смолы», приписав её к каким-то древесным сокам. Теперь я точно знал вкус, а, самое главное, запах мёда. Голод мне больше не грозил.

Идти стало несказанно легче. Опасности я теперь не боялся: открывшееся чутьё поразительной силы предупредило бы меня о ней задолго до встречи. Я шёл ещё неделю, периодически находя в тайге дикий мёд, которого, как оказалось, было предостаточно, даже если не тревожить пчёл, а вскрывать только заброшенные гнёзда. Дня через три к моему «сверхобонянию» стал добавляться столь же чуткий слух. Теперь мышей в норах я не только «унюхивал», но и слышал. Впрочем, обоняние всё равно превалировало. А к концу недели гораздо большее неудобство, чем корневища, ползучая трава и болото, мне стали доставлять скафандр и одежда под ним. Поскольку всё это стало мне как-то катастрофически велико.  Однако, понимая, что возле какого-нибудь случайного очага заражения и сверхобоняние, и суперслух помогут мне не больше, чем в сугробе – холодильник, я упрямо продолжал тащить на себе ставший несуразным и жутко не удобным скафандр. В тот момент я сам себе до смешного напоминал героя книги, взятой как-то у Привратника Энрика, (он был фанатом «довзрывной» литературы, и подобных книг у него было множество). Там экспедиция отважных первопроходцев отправляется на Венеру, чтобы исследовать урановую аномалию. Так вот, когда их вездеход попадает в очаг взрыва, уцелевший рейнджер вот так же, в тяжёлом, неуклюжем скафандре, идёт через болото к своей ракете, да ещё и тащит на плечах израненного товарища. Книгу я тогда «проглотил» за одну ночь, и с тех пор частенько «инсценировал» в воображении её эпизоды, но уж никак не думал, что однажды это произойдёт наяву, и настолько близко к тексту… Следующие пять дней я брёл, находясь в окружающей реальности лишь какой-то незначительной частью сознания, а всё остальное было сполна отдано дивной игре, которую я вёл с самим собой на вольных просторах воображения, так удачно совместившихся с окружающей меня действительностью. Так, прочно вжившись в роль русского пилота вездехода Алексея Быкова, я не заметил, когда перешёл невидимую границу. Спохватился только тогда, когда солнце скрылось за верхушками деревьев, и по небольшой прогалине, на которую я вышел, разлилось голубоватое мертвенное свечение. Светилось всё – стволы деревьев, корневища, пни, гнилые сучья, трава. И даже сама земля была подёрнута неверным, мерцающим покрывалом холодного, призрачного света. Я выхватил счётчик. Его экран едва заметно мерцал. Села батарейка. Включил  дозиметр, и через секунду уже лихорадочно застёгивал замок гермошлема. Показания зашкаливали. Я находился если не в центре очага заражения, то в непосредственной близости. Защёлкнув шлем и включив на полную мощность всю имеющуюся в скафандре дезактивацию, я развернулся и бросился бежать в обратную сторону, прекрасно понимая, что, как бы быстро я не бежал, я всё равно получил дозу радиации, не совместимую с жизнью.

Бежал долго, до тех пор, пока собственные лёгкие не стали казаться рваными кузнечными мехами. «Хотел урановую голконду? Доигрался! Как там говорил Энрик? «Это твоё желание, ты уверен?» Герой хренов!», — укорял я сам себя. Перевёл дыхание, пробежал ещё сколько-то.  Сердце колотилось, пытаясь выпрыгнуть через пищевод, лёгкие свистели так, что отягощённое немыслимой чувствительностью восприятие, казалось, разрывало голову на куски. Вдруг разом навалилась какая-то глобальная, вселенская усталость, перед глазами замелькали и без того смутные ночные образы веток, кустов и деревьев, огромная чёрная летучая мышь тенью выплеснулась из ниоткуда и пронеслась надо мной, довершая своим ультразвуком творящуюся в моём черепе вакханалию. Я повалился на мягкую болотную кочку и уснул тяжёлым, болезненным сном, не принесшим ни сновидений, ни отдыха. Когда проснулся, в мире разливался очередной безмятежный, тёплый летний день. Только ветерок был какой-то не привычный – свежий, влажный, остро пахнущий водорослями и слегка солёный на вкус. Я шевельнулся, с ужасом прислушиваясь к ощущениям и ожидая почувствовать слабость, жар, тошноту, дикую головную боль и прочие «прелести» смертельной дозы облучения. Но ничего этого не было. Кроме головной боли, но и она была какой-то притупленной, похожей скорее на последствия переутомления и кислородного голодания, нежели лучевой болезни. Тем не менее, я точно помнил из курса радиационной безопасности, что первые признаки тяжёлого облучения проявляются в ближайшие сутки… Всё начнётся позже? Или, что уж совсем из области сказок и чудес, доза, от которой даже дозиметру «сносило крышу», оказалась не так уж и велика, а дозиметр просто дал сбой? Я ничего не понимал. Кроме того, что никаких признаков «лучёвки» у меня не было. Я осторожно, стараясь не касаться голыми руками внешних частей, отстегнул шлем и вылез из скафандра, оставив на себе только перчатки, достал дозиметр и отполз на несколько шагов. Включил прибор, перевёл чувствительный элемент в контактный режим и провёл по обвисшей мешком одежде. Прибор слабо пискнул, по экрану несколько раз пробежали однозначные цифры, такие смешные, такие незначительные по сравнению со вчерашними показаниями… И – всё, прибор затих, на зелёной полянке экрана прочно обосновался толстенький нолик с косой чёрточкой внутри. Чисто… Ничего не понимая, я опасливо приблизился к валяющемуся скафандру, переключив дозиметр на окружающую среду. Прибор истерично взвизгнул, нолик на экране сразу превратился в цифру с запятой после второго знака. Я отпрыгнул назад, словно наткнулся на поставленный торчком резиновый батут. Шагов через десять прибор успокоился, нолик с чертой внутри вернулся на экран. Я выключил его и сел на пень, пытаясь привести мысли хоть в какой-то порядок. Скафандр заражён по полной. При этом я, находившийся в тех же условиях с отстёгнутым гермошлемом, несу на себе заражения не больше, чем любой прохожий на площади напротив здания горно-обогатительного комбината. Как такое возможно – я не понимал. Но и прибор не мог выдавать такие последовательные сбои, если только у него от передозировки вдруг взрывообразно не развился электронный интеллект, причём, отнюдь не дружелюбного свойства.  Во всяком случае, юмор ему точно не удался. Шутки должны быть добрыми.

Я решил успокоиться и спокойно проанализировать ситуацию ещё раз. Скафандр заражён. Я – нет. Но я был ТАМ, и был, фактически, без скафандра, со снятым гермошлемом, остальное уже не играет большой роли.  Дезактивационная система скафандра рассчитана, конечно, на некоторый уровень, но – не на критический, и, тем более, не на превышающий его в разы. Вывод? Значит, моё тело просто поглотило радиацию. «Переварило» её, как «переваривает» ультрофиолет от Солнца. Выходит, я просто «позагорал». А «Сгореть» не успел, во-время халатик накинул… Фантастика какая-то.

Так я провёл весь день. Учитывая вчерашний мощнейший стресс, я должен был быть голодным, как бездомный пёс. Но голода не было. Я решил, что утро вечера мудрее, и улёгся спать, как следует утоптав себе «гнездо» между нескольких кочек.

Вопреки ожиданиям, «волшебных» ответов на накопившиеся вопросы утро не принесло, зато ночь подарила ещё один сон в чёрно-жёлтую полоску и лёгкое чувство голода, которое меня даже обрадовало. Решил пойти, поискать мёда – а вдруг в окрестностях найдётся гнездо. Бродил пару часов, но гнёзд не было, и я повернул обратно. Пошёл параллельным курсом: вдруг, всё же, найду… Примерно на трети пути вдруг остановился, как вкопанный. Обоняние уловило странный, металлический холодноватый запах. Он доносился откуда-то справа и спереди. Запах показался мне смутно знакомым, я уже чувствовал его, причём, совсем недавно… Мне показалось странным, почему я не запомнил, что же так пахло. Решил посмотреть и пошёл на запах. С каждым шагом он усиливался, становился резче, выразительнее. Тут до меня, наконец, дошло. Радиация. Так пахла радиация. Оказывается, она имеет свой, ни с чем не сравнимый запах, только люди не чувствуют его. Вчера, сбитый с толку непониманием происходящего, деморализованный страхом, я почувствовал запах, в подсознании это отложилось, но на сознательном уровне информация не сохранилась. Я решил осторожно дойти до границы, и, раз уж такая оказия, проверить, прав ли я в своих выводах. Сняв с пояса дозиметр, я включил его. Уровень был не нулевой, но и не выходящий за пределы допустимого. Я принюхался и постарался запомнить все оттенки запаха, его силу, интенсивность. Если удастся запомнить, то дозиметры мне вскоре станут не нужны. Затем пошёл дальше, отмечая моменты, когда запах начинал заметно меняться – усиливался, приобретал новые оттенки. Каждый раз сверялся с дозиметром. Когда прибор показал уже критический уровень, я постоял, запомнил запах и пошёл назад, к границе зоны, стараясь ориентироваться теперь только по запаху. Границу зоны определил довольно точно, и пошёл вдоль неё. Судя по траектории движения, граница в этом месте описывала пологий овал. Через полтора часа добрался до оставленных вещей. Найти их проблемы не составило: от скафандра несло так, что я почувствовал его, даже не отойдя от зоны. Надел перчатки, унёс скафандр в зону и оставил там, а сам отошёл от границы и пошёл дальше, туда, откуда долетал влажный солёный ветер. Перчатки оставлять не стал, взял с собой, решив проверить одно предположение.  Ближе к вечеру обнюхал перчатки. Судя по запаху, радиации там не было. Проверил дозиметром. Чисто! Выходит, мой организм не просто впитывал радиацию, содержащуюся в окружающей среде, но и «стягивал» её с предметов, с которыми находился в прямом контакте. Мог бы и не выбрасывать скафандр… Впрочем, теперь он мне был не нужен. Наступила очередная ночь, и я стал устраиваться на ночлег. Только тут вспомнил, что ведь так ничего с утра и не ел! Чувство голода как-то совершенно не заметно исчезло. Это показалось мне странным, и я решил вспомнить, когда именно оно пропало. После недолгих размышлений пришёл к выводу, что это произошло, пока я гулял вокруг зоны. После этого больше о еде я не вспоминал. То есть, я получил небольшую, но всё же существенную дозу радиации там, в зоне, а потом ещё пол-дня шёл, не снимая радиоактивных рукавиц и «подпитываясь» с них.  Так я узнал, что радиация не просто безвредна для меня, а даже в чём-то способна заменить мне пищу.

Зато утром чувство голода вернулось, ощутимо сморщив желудок и не двусмысленно потребовав, чтобы я срочно озаботился килограмчиком мёда, ну или, на крайний случай, сотней-другой микрорентген. К счастью, чуть южнее моего ночного пристанища отыскалась борть. Правда, она была не заброшенная, но очень старая, пчёлы жили где-то на верхних ярусах, и я без особого труда добыл себе  пол-кило мёда, особо не потревожив гнезда. Возвращаясь, я услышал шум и почувствовал сильный, влажный запах, несущий оттенки органики и йода. Я пошёл на запах и звуки. Вскоре лес кончился, я прошёл полосу травы и густых, причудливо переплетённых колючих кустарников и вышел на широкий каменистый пляж, за которым, насколько хватало глаз, простиралось огромное, бескрайнее водное пространство. Роскошные волны с пенистыми барашками, совсем как на книжных картинках, величественно катились, разрастаясь, пока не распластывались, превращаясь в хлопья зеленоватой пены, прямо перед моими ногами. Они по-прежнему существовали, эти прекрасные волны, увидеть которые ещё совсем недавно было моей несбыточной мечтой. И вот я стоял и смотрел на них, не вполне доверяя своим глазам. А они всё катились, катились…  Им не было до меня совершенно никакого дела, как не было и ни до кого другого. Может, потому там, в их таинственном, никогда не замирающем мире не случается таких страшных, непоправимых ошибок, какие совершают люди…

На морском берегу я провёл этот день, наслаждаясь теплом и видами вечно подвижной, вечно изменяющейся стихии.  Ещё раз сходил за мёдом; а всё остальное время сидел на пляже, думал, вспоминал, анализировал, пытаясь понять, случайно ли то, что мой путь привёл меня именно сюда, на этот берег, где обернулась реальностью моя детская мечта. Случайность ли? Или же рано или поздно, так или иначе мне предстоит заплатить за это назначенную судьбой цену? Когда я думал об этом, мне казалось, что далеко-далеко, из-за огромного океана, до моего сверхчуткого слуха доносится сливающийся с шумом прибоя низкий, тяжёлый грохот чёрных каменных жерновов, а облака на фоне кровавого закатного солнца сложились в отрешённую улыбку древнего, как замшелый  таёжный гранит, Мастера, что вот уже тысячу лет успешно водит за нос известную своей несговорчивостью Смерть…

Следующим утром стало заметно прохладнее, а солнце не показалось из-за густых, низких клубящихся облаков. Ветер многократно усилился и задул порывами, приносящими хлопья пены и запах тревоги. Я перебрался с пляжа выше, в заросли колючего кустарника: там, разбиваемый причудливыми переплетениями стволов и плотной мясистой листвой, ветер ощущался слабее. На море начиналось действо, достойное богов. Мрачные зеленоватые волны, даже выплёскиваясь на берег, не теряли своей исполинской силы, и, казалось, готовы были смести, разровнять до неузнаваемости и сам пляж, и всё, что находилось в его обозримых окрестностях.  До моего вычурного укрытия периодически долетали брызги. Над пляжем, среди сокрушительных па смертельного менуэта стихии, бесновались водные птицы: они выискивали мелкую живность, остающуюся среди камней в короткие моменты riverso разгулявшихся морских титанов. Я с восторгом и страхом наблюдал за разворачивающейся передо мною картиной, словно школяр, по случайному капризу судьбы оказавшийся фаворитом посреди шумного королевского бала. И тут я почувствовал в штормовом букете новый запах. Вернее, даже целый коктейль. Металл, какое-то топливо, люди, долго живущие безвыходно в небольшом пространственном объёме. И снова – радиация. Её запах господствовал, временами перекрывая остальные. Очень высокий уровень. Несовместимый с жизнью человека. Вскоре я увидел источник всех этих запахов. На морской поверхности, едва показываясь между выгибающимися телами гигантских волн, плясал длинный, узкий предмет. Корабль. Так это называлось в учебниках и книгах. На этом люди плавали по морям, тогда, когда ещё не было налажено антигравитационное сообщение. Корабль был без мачт – видимо, их сломало ветром. Он снова и снова показывался между волн, с каждым разом приближаясь к моему пляжу. Я, как заворожённый, ждал момента, когда волны последний раз поднимут кораблик – эту свою беспомощную игрушку – и выбросят на берег, далеко от края воды… Но этого всё не происходило. В какой-то момент корабль будто «застрял» между волн – показывался снова и снова, но приближаться к берегу перестал. Только развернулся. Теперь его задняя часть глядела на берег, а передняя была направлена в море – строго навстречу бешено несущимся волнам. Мне ничего не оставалось, как только наблюдать и ждать скорого окончания бури.

Море бесновалось почти сутки. Лишь ночью ветер начал стихать, и буря пошла на спад. Утром небо расчистилось, и беззаботное солнечное тепло вновь щедро хлынуло на Землю. Корабль, оказавшийся за время бури лишь чуть ближе к пляжу, не двигался. От него по-прежнему исходил резкий запах радиации. На поверхности корабля не было ни души. Я решил пробраться на это плавательное средство, преследуя сразу две цели: во-первых, я рассчитывал найти там пищу, а на худой конец – источник радиации, которым смогу её на какое-то время заменить; а во-вторых… Интересно же! Ведь я никогда ни на чём подобном не бывал!

Доплыть до корабля труда не составило. Дали себя знать тренировки в бассейне; но морская вода оказалась настолько плотнее очищенной воды Гермополиса, а моё изменившееся тело – настолько лёгким, что мне показалось, что я доплыл бы, даже ни разу не заходя в воду до этого. И вот моя рука коснулась металлического корпуса, и я, несколько раз неуклюже соскользнув, забрался-таки на поверхность. Корабль оказался странным. Согласно описаниям в книгах, обычно они были не такими. По форме корабли из книг напоминали продольный разрез древесного ствола с заточенным «носом» с одной стороны, опущенный на воду округлой частью; вся жизнедеятельность команды проходила на плоском продольном «срезе» и во внутренностях корпуса. Здесь же, судя по всему, корпус был в виде длинной металлической трубы со сплющенным концом спереди и длинным плавным заужением сзади, оканчивающимся хвостовым оперением, подобно ракете. Вертикальный киль торчал над водой примерно на метр, горизонтальные «плавники» время от времени показывались, когда плавная, едва заметная волна проходила по ним своей «впадинной» частью. На надводной поверхности «трубы» была сделана длинная, довольно узкая площадка, обнесенная перилами. В её передней части возвышалась надстройка, напоминающая кабину башенного строительного крана. На поверхности площадки имелась невысокая мачта и ещё несколько опор, между которыми были натянуты тросы – очевидно, антенны связных устройств. На крышу надстройки вела лестница, а у её подножия находился массивный люк входа внутрь. Я подошёл и рассмотрел механизм закрытия люка. Он оказался не сложен – винтовой стержень уходил внутрь посередине люка, а к его верхушке была приварен двуплечий рычаг со складными рукоятками по краям. Я откинул рукоятки и повернул рычаг. Он поддался неожиданно легко, и, сделав десяток оборотов, я откинул люк на петлях. Люк оказался на удивление лёгким, хотя на вид был едва-ли ажурнее канализационного… Изнутри резанул по обонянию запах затхлости и смерти. В корпусе были трупы.

Прежде, чем спускаться внутрь, я ещё раз осмотрел корабль. Когда поднялся на крышу надстройки, до меня начало постепенно доходить, почему он выглядел так не похоже на картинки в книгах. Это был не обычный корабль для плавания по поверхности моря. Он предназначался для плавания под водой. Этот тип кораблей был довзрыва довольно редок и использовались они только в научных и туристических целях. Они назывались подводными лодками, или субмаринами. Тайна ещё крепче стиснула меня в своих многообещающих объятьях, и я, спустившись с надстройки, (в книгах она называлась РУБКА), полез в узкий колодец входа.

Внутри царил застоявшийся, болезненный полумрак. Тусклые овальные лампочки аварийного освещения скорее подчёркивали, нежели рассеивали его. По стенам со всех сторон бежали, струились, переплетались замысловатые лабиринты каких-то труб, стержней и проводов. Тут и там, безо всякой видимой логики, торчали приборы – термометры, манометры, или что-то очень похожее на них, а так же большие и маленькие рычаги, вентили и рубильники. Впереди справа находилось некое подобие пульта, с тумблерами, кнопками и большим серым экраном. У пульта на выдвижном табурете обвис мертвец. Я подошёл ближе. Мертвецов я не боялся. Осмотрел и обнюхал тело. Радиоактивности на нём не было, как, впрочем, и нигде вокруг. Источник запаха был изолирован и находился где-то в недрах корабля. Я приподнял голову покойника. Его лицо было бледно-синим, горло покрывала опухоль, на щеках – кровоподтёки, глаза выпучены. Я оставил его и пошёл дальше вглубь корпуса. Остальные члены команды, числом девять, которых я отыскал лежащими в разных местах корабля, выглядели так же, как первый. Очевидно, все они умерли по одной и той же причине – вероятнее всего, это было медленное, мучительное удушье. Я предположил, что на корабле что-то случилось с системой жизнеобеспечения, когда он находился под водой. Как оказалось впоследствии, я был прав.

Не теряя времени, я принялся выносить тела на поверхность и складывать на рифлёном полу площадки, у самого её дальнего края, чтобы потом похоронить, как это делали в Гермополисе. Поскольку кремационной камеры у меня не было, я рассчитывал попросту отыскать какое-нибудь горючее и зажигалку, облить тела и поджечь. Когда я вытаскивал наверх четвёртого моряка, послышался звук, напоминающий свист сворачивания настроечной сетки осциллографа, только если этот осциллограф был размером с небольшой дом. Звук усилился, поднялся по тону на несколько октав, а затем оборвался оглушительным пневматическим хлопком. Солнечный свет на миг потускнел, и вокруг некой точки, далеко над морем, распустилось   пронзительно-голубое сияние, периодически рассекаемое тонкими извилистыми молниями, пробегающими  от центра к краям. Сияние «раздулось» в огромный переливающийся шар, и он беззвучно лопнул, осыпав пространство вокруг мелкими летучими серебристыми блёстками. Блёстки, как снежинки, кружась, медленно осели на поверхность моря, а на месте лопнувшего шара осталась тёмная точка, от которой тянулся густой, жирный даже на вид, шлейф чёрного дыма, удушливый запах которого я смутно ощущал даже на таком большом расстоянии. Через несколько минут я понял, что точка увеличивается и приобретает очертания: она летела, с большой скоростью приближаясь к берегу. Однако, вертикальное смещение несущегося над водой предмета происходило несколько быстрее, нежели тот приближался к берегу, и, примерно, километром южнее от моего корабля предмет, подняв целую тучу брызг, косо рухнул в море. Не знаю, что меня подтолкнуло, но понял, что делаю, я только тогда, когда первые сто метров водного пространства были уже позади. Я грёб так, что мне казалось, будто за мной на воде остаётся маленький пенный бурун. В направлении движения я не сомневался: запах исключал ошибку ориентирования.  Минут через пятнадцать я был на месте. То, что осталось от упавшего предмета, нашёл быстро. Среди источающих ужасный горелый смрад плавающих вокруг небольших обломков держался на поверхности человек. Я подплыл ближе. Поддерживаемая чёрным раздувшимся спасательным жилетом, на волнах покачивалась девушка. Узкое лицо со строгими волевыми чертами было красивым. На мой вкус, конечно. Глаза закрыты. Девушка была без сознания. Я ухватился за верёвочную рукоятку, идущую по периметру жилета, и погрёб обратно. На этот раз путь занял раза в три больше времени. Добравшись до корабля, я, как мог, аккуратно затащил девушку на площадку и снял с неё спасательный жилет. Девушка была высокой, стройную, подтянутую фигуру полностью облегал блестящий чёрный комбинезон с серебристыми вставками и широким поясом из материала, напоминающего металл. Пояс был набран из сегментов, соединённых шарнирами. Сегменты были объёмными, и являлись, по всей видимости, карманами для хранения какого-то оборудования. На левом боку к поясу было приторочено какое-то устройство, напоминающее не то пульт дистанционного управления, не то переговорный модуль, а на правом – чехол с вложенным в него приспособлением, больше всего напоминающим оружие. На всякий случай я расстегнул чехол и вытащил из него устройство. Как оказалось, устройство было соединено с поясом почти незаметной глазу, закрученной в спираль нитью. СтОило натянуть нить, девушка пошевелилась, тихо застонала и открыла глаза. Я медленно перехватил предполагаемое оружие за ствол, явно давая понять, что использовать его не собираюсь, но взгляд девушки, изучающий окружающую обстановку, наткнулся на гору трупов у края площадки… Реакция девушки превзошла всё, что я когда-либо видел. Как я оказался лежащим на полу, прижатым к рифлёной поверхности таким образом, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой, я не могу понять и до сих пор. Девушка, откинув оружие далеко в сторону, легко удерживала меня в этом положении. Я напряг мышцы. Девушка негодующе вскрикнула, а я неожиданно легко освободил руку… Меня ждало очередное «открытие самого себя», и я, не предпринимая больше никаких попыток пошевелиться, не громко, но отчётливо произнёс: «Не волнуйтесь, пожалуйста. Я, кажется, очень сильный, хотя сам ещё этого не знаю. Я убежал  из Гермополиса. Меня зовут Джет. Я иду искать учителя, по имени Лебош Лютенвальд. После бури я нашёл здесь этот корабль, на нём не было живых. Когда я выносил мертвецов наверх, чтобы похоронить, появился Ваш летательный аппарат, он горел и упал в море. Я поплыл к месту падения и нашёл Вас. Вы были без сознания, и я притащил Вас сюда.» Девушка сперва слушала напряжённо, но при упоминании имени Учителя заинтересованно улыбнулась, а в конце рассказа рассмеялась звонким, переливчатым смехом. Отпустив меня, встала, отряхнула руки и колени и стянула с головы эластичный капюшон, открывший роскошные, рыжие, как апельсин, волосы, рассыпавшиеся по плечам тяжёлыми локонами. Затем коротко сказала что-то мягким, хорошо поставленным голосом. На аппарате,  притороченном к поясу, мигнул яркий синий светодиод, и с секундной задержкой устройство перевело фразу, произнеся тем же самым голосом: «Я – Алиса Траум, инспектор О.С.У.Л. И представьте себе, я тоже ищу профессора Лебоша Лютенвальда!»

Я думал, ты девушка порядочная,

а ничего, нормальная оказалась…

 

  В четырнадцать лет я мечтала похудеть любой ценой. Ну, в тринадцать-пятнадцать все мы думаем не головой… но где были в тот момент мои мозги, я даже затрудняюсь сказать. В общем, я стала членом тайного общества будущих леди. В переводе на нормальный – общество желающих стать красавицами. Там была группа Клеопатра (отделение недовольных своим носом), группа леди Годива (эти мечтали о прекрасных волосах), отряд Дженнифер Лопес (все в курсе, что у этой дамы главное достоинство?), семейство Жанны Фриске (тут все понятно), семейство Анны Семенович (тут еще понятней)… но львиную долю составляли желающие похудеть. Это маниакальное желание преследовало не только пышек вроде меня, но и вполне себе стройных девчонок, и даже тощеньких до невозможности девиц вида «в чем душа держится?»

 Общество круглые сутки торчало в сети и, принципиально не обращая внимания на отдельных троллей, рекомендующих просто оторваться от компьютера и потратить пару часов на спортзал, пробовало разнообразные способы обрести стройность. И каждая «леди», испытав на себе очередную панацею, тут же мчалась к компу и делилась результатами.

 Выглядело это примерно так:

— А я вычитала про «политическую диету!» Сегодня попробую!

— Какую?!

— Речи президента слушать вместо обеда, что ли?

— Нет, питаться как предки. Мясо, овощи, яйца… только в сыром виде.

— А…

— Она «палеолитическая»!

— Кто?

— Диета, темнота! Называется так, потому что все сырое люди ели в палеолите.

— Это такой ресторан?

— Это такой период! Исторический. Когда огня еще не было! Только фиг поможет, если всю эту сырость лопать килограммами, как ты. Кстати, ты смотри с ним поосторожнее, с сыроедением, это опасно. Эй, слышишь? Где ты?

— Сырое мясо есть пошла. Вернется – скажешь. А кто пробовал пивную диету?

— Я, – мрачный смайлик, — Не советую. Живот отрос так, что даже сквозь шубу видно.

— Ой, девочки, а мне говорили, что полезно худеть, питаясь детским питанием. Как Дженнифер Энистон. Я уже купила такое! Интересно, сколько банок можно съесть за один раз?

— Детское питание?! Дура, оно, наоборот, килограммы приращивает, как свинье на убой! Его специально делают, чтобы дети быстрей вес набирали…

— Да?

— Ксень, не обращай внимания, это опять тролль забрел.

— Какой тролль, идиотки? Сами дурь несете…

— А я уже семь баночек приговорила. Вкусное…

 Чей-то смайл злобно хохочет.

— Девочки, а кто пробовал тайские таблетки?

— Машка, кажется.

— И как?

— Вернется из реанимации – спросишь.

— Она в реанимации?

— Подумаешь! Зато стройная!

— Ага, в гробу будет смотреться великолепно! – смайл скелетика, встающего из гроба.

— Опять тролль! Пошел вон!

— А я похудела за неделю на семь кило!

 Чат взрывается вопросами:

— КАК?

— Как?!

— Говори! (нетерпеливый смайлик)

— Чай специальный… поделиться?

— Девчонки, это опять дистрибьютерша под новым ником зарегилась. Не обращайте внимания. Этим чаем только тараканов гонять, больше толку с него никакого.

— А моя знакомая знает одного человека, который работает в клинике, где звездам желудки режут. Делают ма-аленький желудочек, чтобы есть не хотелось.

— Я тоже хочу!

— Сто пятьдесят тысяч рублей. Пойдет?

— Ну…

— За сто пятьдесят и я без операции похудею. Очень простая диета получится, называется «жрать-нечего».

— Тролли сегодня ваще обнаглели! А я у экстрасенса была, заговаривалась на похудание.

— И как?

— Класс! Сейчас тортика покушаю и расскажу подробно.

— Девочки, мне плохо…

— Что пробовала?

— Да эту диету… из палеолита… мясо сырое… всего-то грамм триста съела… ой, совсем нехорошо. Кто знает, что надо выпить, чтобы прошло?

— Ношпу!

— Э-э… активированный уголь?

— Правимицетин. То есть лево…

— В скорую звони, кретинка! Загнешься ведь от сальмонеллеза!

 Начитавшись и наобщавшись, я взяла на себя пробу еще одного «чудодейственного средства». Желтенькая микстура называлась «Голливудская фигура», пахла лимоном и стоила недешево – я на нее ползаначки потратила. А потом еще половину маминых накоплений на отдых в Турции – когда эта фигня оказалась обычным «фэйри», разлитым по аптечным флакончикам. И вместо Турции меня приняла больничная койка.

 Я к чему это?

 Когда я очнулась, ощущения были один в один. Тошнота, дикая слабость и невыносимое головокружение, от которого ресницы захлопнулись так же быстро, как и открылись.

 Я даже не сразу поняла, кого вижу рядом —  вампир Роберто был не похож на себя, совсем другое выражение лица… Заискивающее.

 Он кого-то здесь боится? А кого? И где это – здесь?

 И где Джано?

 И почему мне так хреново… Будто на меня опять Настя Трошина упала, чемпионка наша сташестидесятикилограммовая… причем со штангой в обнимку. Больно, не шевельнешься. Я и не шевелилась – ояката учил когда-то, что при травмах лучше сначала взвесить степень повреждений, а потом уже двигаться в полную силу.

 Правильно учил.

 Потому что едва выбравшись из вязкой темноты то ли сна, то ли беспамятства, я осознала несколько малоприятных вещей. Первое – я не на Представлении. Слишком тихо. Второе – звучит по-идиотски, но похоже, я привязана… И третье – лучше мне пока не пробовать веревки на прочность, потому что рядом кто-то есть. И этот кто-то не крыса… по крайней мере, внешне…

— Состав будет действовать еще несколько часов, аур. Я подсыпал ей в питье максимальную дозу.

 Фиг тебе, зараза вампирская! Пузо у меня товарищ проверенный, переварит все, кроме фэйри, так что встану быст…

 Стоп. Аур?!

 Здесь?!

 Он ведь должен был приехать на днях, только поэтому парни решились на риск Представления. А то ведь Микеле всерьез уговаривал Джано сбежать втихую… а то, мол, если аур на стороне своих аргентумов (не мог он ничего не знать, верно?) надежды на благоприятный исход совсем мало. Даже с аргентумами небольшая… и то если все пройдет по плану.

 А он сейчас приехал.

 Одори ёби, что делается…

 Так, спокойно.

 Будем решать проблемы по очереди. Вопрос первый: где Джано. Вопрос второй: как отсюда выбраться и найти моего вампира. Вопрос третий: что я сделаю с этой сволочью Роберто, когда выберусь. Доступные средства… со средствами туго. Руки-ноги и правда привязаны. И, если это сделал Роберто, то пробирки и порошочки эта скотина у меня из карманов наверняка повытаскивала. Проклятье, про Дауда он тоже в курсе… и письма! Письма о помощи, которые он должен был послать, тоже не дойдут.

 Значит, рассчитывать придется только на себя.

 Мысли в голове толкались и скакали, как ненормальные, но дыхание я держала ровным и сонным… а малопонятный  разговор  над головой слушала в оба уха.

— Не стоит спешить с последним средством. Просто перенесите Представление на более поздний час.

— Да, аур. Причина?

— Мой будущий приезд хотя бы.

— Да, аур. Но если он вырвется?

— Значит, вы не аргентумы, если не можете справиться трое с одним.

— Но… да, аур. Мы справимся. Но, может, хотя бы ее?..

— Возможно, в следующий раз мне взять в помощники кого-то вроде Лиджано? Он пытлив и не присуща ему леность разума. Что же ты молчишь?

— Я слушаю… и покорен вашей воле.

— Тогда иди за копией. Если оригинал тебе настолько неинтересен…

— Да, аур.

— И поживей! Чтобы к моему предполагаемому приезду все было готово!

— Аур, он сопротивляется! Он… он… скорее!

— Шшшшшитц!

 Прошуршали шаги, как прошипели, по коже прошелся ветерок от чужого движения. Хлопнула дверь… и все стихло.

 Выждав полминуты и не услышав ни шороха, я открыла глаза.

 Пусто.

 Это кстати.

 

— Есть женщины в русских селеньях , — старательно пыхтела я через несколько секунд…

Которым всегда не везёт:
То кто-то коня не привяжет,
То кто-то избу подожжёт!

 

А ну еще раз, хвостик. Чу-уточку выше, ага… Мне бы хоть одну руку развязать… скорее. Скорее только.

Пленниц с хвостом тут, кажется, не бывало, так что его не привязали. И так получилось, что именно он теперь моя надежда – слишком прочные веревки, порвать не порвешь, по крайней мере так, без опоры. Ну давай, родимый!

 И ррраз!

 

Есть женщины в русских селеньях, 
Такая в них сила и мощь! 

 

 Пот катился градом, от маски, наверное, уже ничего не осталось…

Она перерубит поленья 
И сварит наваристый борщ. 

 

 Сварю, обязательно… и кое-кому на голову вылью… Я бормотала стишки, которыми у нас на секции перебрасывались девчонки, копила злость и настойчиво пыталась развязать проклятый узел. Хорошо, что цепи не использовали…

 

Ей жить бы хотелось иначе,

 

 Поддается, ура! Узел подается!

Носить драгоценный наряд,
Но кони всё скачут и скачут,
А избы горят и горят…

 

 Есть! Я села, стряхнув с руки веревку…

Ну теперь посмотрим!

 

На то, чтоб развязать остальные узлы, ушло меньше минуты. Я осмотрелась, выискивая что-то похожее на оружие…

Камера. Пустая. Кроме стен здесь только плита с еще болтающимися веревками, а ее поднять… да мне в жизни настолько не разозлиться. А дверь железная. Окно… окна нет. Щель под потолком. Стенки каменные. 

 Ну просто класс.

 Меня трясет от злости.

 Стоп. В углу сундук. Интересно, что там?

 

 Джано:

 

 Я знал, что нам не позволят уехать. Понял, когда Дарья и Шер прошлись по дырам в моей памяти, когда стало понятно про оболочку и миссию Даиза. И рассказ Лауры… после него все стало кристально ясно.

 Нам не позволят уехать – аргентумам слишком нужна энергия и не нужна огласка. Нам не позволят усилиться – источник энергии должен оставаться послушным и безропотным. И нам не позволят попросить помощи у кого бы то ни было. Аргентумы не глупы…  Если они дозволяют себе такое, то аур на их стороне. Простая логика.

 Остается хитрить. Совершенно забытый навык…

 Трудно искать поддержки, еще сложней – выстраивать план действий, не полагаясь на нее. А еще прятать часть, не доверяя никому. Я не из видящих, но последние дни мне постоянно мерещился холод в спине. Такой бывает, когда слежка. Кровь первых вампиров, я до сих пор не понимаю, был ли из нашей ситуации хороший выход! Если и был, я его не нашел: пришлось выбирать между плохим вариантом и совсем плохим…

 То, что я сейчас лежу тут, не в силах шевельнуться – это какой вариант?

 Предсказуемый. И скверный.

 Массимо. Микеле. Роберто. Мелисс. Кто из них? Это только кто-то из них…

..мы не дошли даже до зала. Только ступили во внутренний двор… я почувствовал неладное, когда Дары – все как одна с закрытыми лицами и слишком тихие – качнулись к нам.

 Проклятье, я был готов отразить любую атаку, я даже четки специальные сделал противоядные. Даже если бы кто-то выпустил в нас ядовитое или дурманное, я бы успел их сжать. Научился сбрасывать приказы, сделал универсальный амулет…

И все-таки меня отключили…

Как? Я был настороже.

Это мог только…

Дверь протаяла в стене неожиданно – и знакомая комната под залом изъятий сразу стала маленькой… холодной…

..аур.

Все-таки прибыл.

..вот откуда тот удар – будто изнутри. И мгновенная потеря сознания.

Плохо.

Он шагнул вперед, и у меня перехватило дыхание. Странный эффект. Я видел аура четыре раза в жизни. Но тело мгновенно подобралось, дрогнуло, словно ожидая… чего? Так реагируют несчастные древесные ящерки-хамелеоны, которых держат в клетках, чтобы иметь запас хвостов. Мне всегда было жаль их – в отличие от всех обитателей зверинца они не радовались, когда к ним подходил человек.

 Они боялись…

 Я… боюсь? Да, страшно. Это инстинктивная реакция, я не помню, чтобы аур… чтобы он тоже…

 А тело помнит.

— Опять был непослушным, малыш? – вздыхает аур.

 Слова отдаются едкой вспышкой тревоги и отвращения. Диссонанс… Все дело в несочетаемости. Голос и интонация доброго деда отчаянно не совпадают с хищным взглядом, с жадностью, проскользнувшей в движении руки.

Бывает, что неопытный энчелесто путает семилистник с полынной отравкой. Щепотка семилистника в чай дарует ясность ума и силу работать, если падаешь с ног от усталости, то же количество отравки убивает по истечении трех часов, и горе беспечному, не имеющему противоядия. Но трава не притворяется. Она просто похожа…

Мир природы жесток, но там слабые притворяются сильными. Силь-муха – грозным шмелем, древесный уж – ядовитой жирмой.

Тот, кто держит сейчас руку на моем плече, тот, кто смотрит в глаза с фальшивой заботой – хуже.

Опять был непослушным… малыш…

Малыш!

Интересно, когда первый раз прозвучали эти слова? Сколько раз я верил этим интонациям защиты? А потом маска сползала.

 Он неспособен долго держать себя под контролем, поэтому, наверное, и отнятая память, и трудности с аккумулированием энергии.

 И эти постоянные вызовы…

 Странно, наверное, так нуждаться в ком-то и ненавидеть его за это. И постоянно бояться, что он вспомнит то, лишнее, стертое уже, и снова вызывать, вглядываясь в глаза, и еще больше ненавидеть, оттого, что боишься и не уверен, что…

Тень в блестящих глазах.

Белая вспышка боли.

Негромкий голос, из которого быстро испаряются и забота, и тепло.

— Плохо быть таким догадливым, малыш. Опасно.

Уже понял. Что же вы тогда не выбили из краденого донора догадливость заодно с памятью, аурум?

— Без этого… я бы не смог… работать…

— Именно. Отличные у тебя мозги, малыш. Пришлось наложением оболочки обойтись, жаль было губить такие способности.

 И деньги. Которые получены таким образом… правда, аур?

— И деньги… — согласился тот, отвечая на невысказанную мысль. – И несколько очень интересных веществ на заказ. И все остальное. Жаль, жаль. А ведь я догадывался, что так и будет. Они, – пренебрежительный кивок куда-то в сторону, — не думали. Ленивы. Нелюбопытны. Только и умеют, что интриги плести. Считали, наложенная оболочка решит все проблемы, – и без паузы, в упор, — Ты же догадался про оболочку? Не закрывай глаз, малыш, знаешь ведь – бесполезно.

  Нет…

  Не беспо… спрятать эту мысль, быстро!

  Кажется, успел. Давление на виски ушло, так и не став ломящей болью. А голос продолжал вещать:

— …все удивлялись, отчего ты даже в оболочке никак не угомонишься: то вопросы начнешь задавать, то заявку на Дар подашь ни с того ни с сего. Запреты постоянно нарушаешь. Не понимают до сих пор, что значит пытливый ум. А я знал…- длинные пальцы вцепились в волосы. – Знал, что как тебя ни прижимай, ты рано или поздно найдешь способ выскользнуть из рук.  

 Не прижимали бы – может, я бы и не пытался? Тихо работал бы, не смотрел по сторонам, не поднимал голоса… как моллюск в раковине, не представляющий, что существует что-то еще, кроме воды и еды. Но слишком много ударов пришлось по раковине. И моллюск очнулся.

—  А знаешь, даже попробовал найти тебе замену. Но это непросто…

 Дороги прослеживаются, понимаешь. Караваны досматриваются. Наглые людишки заламывают цену и пытаются шантажировать. Поправить свои дела за мой счет! – сквозь доброжелательную маску вдруг проламывается злоба. — Черепаха наглая!

  А-а… теперь понятно, с чего в пригороде вдруг забегали черепахи с улитками. Разорившийся на погроме рынка работорговец решил пополнить свой сундучок через шантаж Правящих. Песок вам пухом, доро Бахиж. Не того вы шантажировать вздумали…

Как глупо все. И противно.

Послали уже кого-то в дом? Наверное, сразу же послали…

Не думать про дом. Нельзя. Отвлечься и отвлечь.

Мелисс. Микеле. Роберто. Кто из них?

— Молчаливый какой. Хитрецы всегда молчат. Как ты догадался?

— О чем?

— Такой невинный вид… я почти поверил. Или поверить? Я понимаю, почему ты взял к себе Мелисс и этого самоуверенного красавца, отличные, надо сказать, модели… но какой хитрый план может включать в себя доносчика?

— Модели?

— Так ты не догадался? Забавно. Что ж, полагаю, такой экспериментатор как ты, оценит красоту замысла. Твои так называемые со-Родичи — модели оболочки. Более ранние модели, так сказать, пробные, поскольку старше тебя. Микеле, например, был ярым путешественником, а наложенная оболочка вынуждает его не покидать города. Роберто ценил дружбу, но под влиянием оболочки из него вышел, пожалуй, неплохой шпион. Мелисс – отдельная история. Пожалуй, с ней мы погорячились. Она хотела детей и могла их иметь, но партнера выбрала совершенно неразумно. Этот ее Дар! Между нами, девице совершенно непозволительно так забываться – представь, она даже нарушила приказ аргентума, собираясь выйти замуж за это человечье отродье. Причем даже не сделав свой Дар вампиром, поскольку, он, видите ли, был против!

Мы переориентировали ее разум с пылких чувств на холод логики, и она сама избавилась от своего «воплощения мужества и великодушия». Юные вампиры порой бывают редкостно глупы. Верно?

 Оболочки…

Значит, то, что я чувствовал в них – какой-то излом, какой-то узелок в плетении ауры там, где его не должно быть, тень за внешним сиянием, — это и правда?

— Да, мальчик, — заметно заострившийся взгляд почти режет. —  А ты собрал их… зачем?

— Вас встревожило, что я собрал вместе все оболочки?

— Ты и правда не понял… Треть  моего хмаля в оболочках. Ты собрал лишь часть. Первенцев.

  Что?! Давление стало непереносимым, но наконец обретенное понимание было хуже. Куда хуже.… Некоторые несоответствия, мелкие странности, замеченные за несколько лет изменения в поведении со-Родичей – все внезапно сошлось в жуткой по своей правдоподобности картине. Это не хитайцы… куда хитайцам до такого размаха. Треть? Нет, лжете, аур. Больше половины. Вероятнее всего, пять из семи… Конечно! Едва кто-то из младших набирал достаточно сил, чтобы выделиться из толпы, как его приглашали «для бесед». И все.

 Они корректировали немного. Не слишком заметно. Вампир почти не менялся, просто появлялось в нем нечто лишнее. Спокойствие?  Безразличие? Дар мой называет эту черту характера непонятным словом «пофигизм».

 Дар мой…

 Отвлечь.

— Не противно? Править куклами вместо живых?

— Противно. Но зато как легко…Знаешь, малыш, изумительно легко. Не надо уговаривать, убеждать, доказывать свою силу, можно просто приказать, и будет исполнено. Это прекрасное ощущение. Эксперимент удался.

 Не совсем, если хоть одна модель нарушила навязанные правила. Или… больше?

Странно он подобрал слова… Стоп. 

— Эксперимент? А дальше?

 Черные глаза замерцали.

— Умница… ах, как жаль…

 Вторая волна понимания почти захлестывает ледяной волной. От масштабности замысла и жестокости…. От присвоенного ауром права повелевать без ответственности за неверное решение.

 Хотел знать, Джано? Не захлебнись теперь.

— Вы хотите использовать это в других городах… — собственный голос кажется глухим. – Так? Наш город – только эксперимент. Вы хотите править всеми вампирами?

— Согласись, малыш, прекрасный замысел. Не будет конфликтов, не будет глупых поединков, и пищи каждому сколько хочешь, без оглядки на людские прихоти. Гармоничное общество…

 Он еще говорит что-то – о новом устройстве общества, о порядке, который воцарится сначала в нашем поясе, потом в других, но я слышу и не слышу. Третья волна понимания оказывается самой тяжелой. И не потому, что такая откровенность явно имеет причины (с самого начала было ясно, что так откровенничать можно только с обреченным), но и потому, что в этом, кажется, безумном, плане заметна определенная логика и твердая уверенность. Аур явно не одинок в своих убеждениях…. И шансы у него есть. А самое плохое – есть союзники.

 Плохо, ох, как плохо.

 Сможем ли… не думать, не думать. Представить что-то другое…

 Овечье стадо тоже кажется гармоничным. Со стороны. Пока не придет пора готовить плов или шашлык.

— Вы и людей хотите подчинить…

 Аур смотрит рассеянно, и становится ясно, что мое время вышло. Он успокоился на мой счет, и больше не намерен тянуть с… с чем?

 Страшно. Как бы ни старался убедить себя в том, что все это просто необычный эксперимент, но понимаешь ведь: результаты, скорее всего, будет узнавать кто-то другой.

— Думаю, ты согласишься, что это справедливо. В свое время они едва не уничтожили нас. а за все в этом подзвездном мире рано или поздно придет пора платить.

— За все. Вы правы, аур. Придется… Рано или поздно.

 Слова ауру не нравятся.

 Он хмурится:

— Хорошо, что ты это понимаешь. До Представления осталось не так уж много времени. Очень жаль, что этот праздник будет омрачен трагедией. Увы, наш хмаль сегодня лишится и потенциально сильного Дара, и неплохого энчелесто. К сожалению, напряженные занятия тяжело повлияли на разум энчелесто Джано, и сегодня его душевное здоровье отказало окончательно. Подумать только, убить свой Дар прямо на Представлении… — аур скорбно качает головой. – Какая жалость…

 Ах вот как. Что ж, ты ведь это предвидел, Джано?

 У меня осталось совсем мало времени.

 Пора.

 Я закрываю глаза.

 Дарья!

 

 Дарья.

 

 Дверь была хороша. Славная такая дверь, тяжеленькая, на несерьезных петлях, такую снести одно удовольствие, тем более, что крышка от сундука не самое плохое оружие.  

 Я перехватила крышку поудобней.

Ну что, пузо, наш выход? 

 Устроим себе сеанс фитнеса посредством битья морд нехорошим типам?

 Бурл? – непонимающе отозвалось пузо, еще не отошедшее от гадского сюрприза Роберто.

 Само ты бурл! Они нашего Джано обижают. Кормильца!

 Бурл!

 То-то. Двинули на спасательные работы!

— Вот она! – вдруг доносится от окна, — Дауд, сюда, вот она!

 ШЕР?! Как?

 В щели решетки и правда лицо Алишера. С ума сошел!

— Дарья, Джано с тобой? Ты… тебе не плохо? Что ты молчишь?

— Жду, пока можно будет хоть слово вставить! Вы как тут? Сказано же было…

— Мы… в общем, кое-что услышали..

— Мы тебе оружие принесли, — перебивает голова. — Твое ведь отобрали? Лови.

 Мягкие свертки тихо шлепаются на пол. Мои «пельмени». Взрыв-порошок Джано! Чихалка… И… и…

 Пузо, живем!

 Бурл?

 Банзаааааай!

 

  К сожалению, сразу банзая не вышло. Я уже примерилась к двери (в смысле, как бы ее выставить, чтобы не слишком шумно, сторож ведь в коридоре торчит), когда на меня рухнуло.

 Это были не боль, не обида, не страх, не слабость, не… Или это было всем одновременно? Серая стена в зеленых островках мха поплыла перед глазами, в груди стало невозможно горячо, и пришлось срочно хвататься за камень… и не помогло…

 Лежа на полу, я пыталась удержать уплывающее сознание, а оно кружило сверху облачком пара… белого…

  Дарья! – отдалось в голове. Голос беззвучный, но такой знакомый… Мой вампир?!

  Джано? Ты где? Ты…

  Не сейчас. Послушай… Я прошу тебя помочь, пожалуйста. Согласна?

  Конечно! – он еще спрашивает! — Я уже, я только дверь сейчас сломаю …

  Не надо!

  Как не надо?! Да я…

  Беззвучный голос торопливо перебил:

  Дарья, у меня всего несколько капель! Слушай! Я сейчас постараюсь их отвлечь… и перекину тебе форца… а ты позовешь на помощь…

  Кого? Роберто засланный казачок, а не друг! Про остальных не знаю.

  Было бы время – обязательно спросил бы, кто такой этот «казачок», — с тоской проговорил в моей голове голос вампира. – может, потом… но сейчас не об этом. Зови моих фамили..

  Кого?! Подожди, я? Я не умею!

 Это уже заложено, ты только посиди неподвижно. Недолго, хоть полчаса. Они услышат и пойдут по наводке. Ты просто будешь гедда.

  КТО?!

  Путеводный огонь, по которому ночью идут караваны! Не двигайся. Если можешь, помолчи. Прошу.

 — Дарья, ты что? – окликнули от окна.

 Я сердито замотала головой и замерла, силясь сообразить, что это за гедда, кого я должна звать, а главное – как?! Если нельзя ни говорить, ни двигаться, а?

 А он неожиданно замолчал. И только спустя секунд десять я услышала странно спокойное:

— Сейчас пойдет переброс. Если удастся – беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна. Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках. Они сейчас у эмира. На всякий случай – я рад был встретить тебя. Поверь, красота не сводится к мере веса…

Кхм.

Джано, мальчики-то… Красота не… что? Подождииииииите!  НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ?! 

Джано!!! Джа….

А-а!

Показалось – потолок рухнул. Сразу всей массой – на меня.

Как он сказал? Постараться не шевелиться?

Да тут попробуй шеве… ох.

Темно стало…

 

Джано. 

 

 Я успел. С трудом, правда. Слушать аура и одновременно работать с вязью энерготоков в принципе нетрудно… в принципе. Но боль – сильный отвлекающий фактор. И принуждение. Я смог его отсрочить, «отодвинуть», так, чтобы оно ощущалось вполсилы, но совсем убрать нереально, и оно давило, мешая сосредоточиться.

 А еще была ненависть.

 Я забыл, что это такое – оболочка такого чувства не предусматривала, даже Даиза после его гнусных выходок я всего лишь не понимал, за что такая несправедливость, не помышляя о мести. Я забыл… да и вообще, кажется, не умел ненавидеть. Некого было.

 Теперь научился.

 И этот ледяной шипастый ком в груди тоже сбивал сосредоточенность…

— Ну что ж, малыш… похоже, пришла прощаться? – в издевательской пародии на ласку рука касается моих волос. – Ничего сестре передать не хочешь? Я думаю, мы не станем дожидаться, пока ее доставят, но обещаю, что твои слова она получит.

 Шипастый ком тяжело ворочается в груди. Оказывается, от ненависти тоже бывает больно.

— Это вряд ли.

 Больше ты никого не получишь.

 Кажется, он что-то понял. Воздух грозово сгустился, на глазах напитываясь поисковыми разрядами… Глаза опасно сверкнули:

— Что-то затеял, малыш? Напрасно…

— Не вам судить!

 Еще секунда…

— Ты что-то чересчур осмелел, к чему бы это…

— Аурум, он на потоке! Он… он откачивает энергию, посмотрите!

— Как?! Куда? Ты, маленький гаденыш…

Заметили! Кровь первых вампиров, заметили. Ну так тому и быть. Значит, используем именно это. На самом легком касании, даже не в четверть силы, сплетаю фантом, старый фокус детских лет… и позволяю его заметить.  

— Вот она! Он в крысу закачал, посмотрите! Вот она!

— Что стоишь, кретино, бей!

— Хватай!

 Но попробуйте поймать крысу, если она этого не хочет! Почему-то именно крысы  из всех подлунных животных неподвластны вампирам. И тем более, попробуйте поймать фантом!

 Издевательски пискнув, «крыса» исчезает в щели, и я успеваю улыбнуться прямо во взбешенное лицо аура:

— Вот так, аурум. Теперь вы получите мои силы, только если разберете Инфериору по камешку! И то без гарантий!

 Ничего больше не успеваю…

 

 Дарья

 

Я – рыба.

В смысле, уже довольно долго я соображала, где я… ну и кто я, заодно. Пока не дошло, что я, наверное, рыба. И лежу на песке. А судя по ощущениям (жуткая тяжесть, невозможность пошевелиться и дикая жажда), я – большая рыба.

Я – кит. Чудненько…

Над головой толклись голоса:

— Что же это такое?

— Никак! Я не знаю, что делать…

— Ну ничего. Сейчас я попробую…

— Что ты делаешь?!

— Не мешай. Я видел, что так приводил в чувство пациентов премудрый Абу иль Сена. Увы, следует отметить, что не у всех благодарность за спасение превышала меру оскорбления…

Знакомый голос. Кстати, если я его понимаю, значит, это тоже рыба? С ума сойти, рыбы разговаривают. А я их жарила, надо же…

Стоп. Жарила? Как я…

Додумать не получилось – в следующий момент я почувствовала, что по мне кто-то ползет. Оказалось, у меня есть глаза – потому что они моментально открылись, изучая этого ползающего. И голос. Точнее – визг. Он рванулся к потолку, едва глаза передали в мозг, что они такое увидали: у меня на груди сидела голова. Мужская. С усами! С лапками… Но фиг с ними, с лапками, другое важно: она вытянула губы трубочкой и явно собиралась целоваться!

— Пошла вон!!!

Голова подлетела, будто у нее прорезался вертолетный винт, но не удрала.

— Хвала Нейгэллаху и милости его, ты очнулась, дочь печали. Что, во имя змей Темного бога, с тобой произошло? Ты часто страдаешь подобными припадками?

— Да сам ты припадочный! Я тебя счас в порошок сотру, череп озабоченный!

— Озабо… — усато-лапчатая голова захлебнулась от возмущения. – Да поразит тебя Шергеллах за нечестивые мысли, о злонравное порождение пустыни!

 Нет вы такое слышали?

— Я злонравная? А ну слезь с меня, тыква усатая!

— Да я только воздух тебе хотел вдохнуть! Для…

 Не, видали доктора Хауса?

 Я отогнала дикое видение, в котором голова на паучьих лапках пытается сделать мне дыхание по системе «рот в рот» — да ну, не может быть! А тогда что это было? я почему-то ничего не помню. И все-таки…

— Так я тебе и поверила!

— Дарья, не надо на него кидаться! – подсказал голос из-под потолка. А, Шер. Шер?!

 Память вернулась, причем вся сразу. Как будто кто-то хорошенько потряс яблоню, и все яблоки попадали вниз, целясь именно в меня.

 Плейер в парке. Незнакомый город. Ошейник на горле. Темный дом, медленно выпрямляющийся мне навстречу парень с котенком на руках… Ящер, черепахи в пустыне, кровь на моих руках… тихий голос, выдохнувший, что красота не сводится к мере веса…

 Джано!

— Дарья! – голова заскакала на моей груди, снова привлекая к себе внимание. — Проклятье, ради тебя я осквернил себя использованием лекарских приемов, а ты снова?! Очнись! Оуууууу!

 Клянусь, я ничего не делала – только посмотрела на него.

 А он отлетел, как футбольный мяч. Причем мяч, который пнул кто-то неслабый, вроде Валуева.

— Ты… что? Ты вампир?!

 Что за…я раскрыла рот, чтобы объяснить Дауду всю глубину его заблуждений, но руки остановили. Мои собственные.  Они светились.

 Это было как в том сне, про Джано-ребенка. Это он видел все так – словно вокруг каждого предмета дрожит и мерцает свой собственный ореол, то теплый и нежный, то колючий… Ауры. Они так называются, ауры. Кажется.

 Как он сказал? Я перекину тебе форца… сейчас пойдет переброс… если получится, беги…

 А следом набегали другие голоса, другие слова:

..а как же, нерожденные вампиры, они бывают. Поделится какой вампир со своим Даром, и..

..не все решаются. Опасно же…

..поделится…

 Он поделился.

 Ага. И что теперь делать?!

 Я – вампир. И что мне теперь… в смысле, я что, кровь должна пить или питаться энергией в чистом виде?

 Бурл? – нерешительно вступило ошеломленное перспективами пузо. Ага, сама в шоке… Одори ёби, допрыгалась. Ну как же? Они же говорили – ритуал… они говорили, обязательно касание. Как же это?! Ведь все говорили, что так невозможно.

 Да, видно, когда твой вампир – ботаник, законы ему не писаны. Захотел – и отдал.

 Стоп. А что у него-то осталось? И как он теперь?

Дауд что-то говорил, но я не слушала. Я смотрела на свои руки, где мягко наливался алый жар, и лихорадочно вспоминала, что мне наговорил Джано, тогда, перед потерей сознания. Я должна была позвать кого-то на помощь… посидеть спокойно, не двигаясь… полчаса… Черт, сколько времени прошло? Я к тому, что где же помощь? Если не считать голову, которая наконец убралась с моего бюста. 

 Сомневаюсь, что я резво двигалась во время обморока, но помощи как-то не наблюдается.

— Дауд, сколько прошло времени?

 Шпион прервал сердитое шипение на тему «Женщина – ошибка творения».

— Что?

— Сколько я валялась в обмороке?

— Примерно четки. Или чуть больше. Гости уже собираются.

 Так. Я выдохнула. Потом подумаю, как это – быть вампиром. Потом разберемся, как у него получилось на расстоянии и без ритуала — поделиться… И совсем потом пойму, что там на самом деле собиралась сделать шпионская голова – фиг с ним, неважно. Сейчас, хакарл ауру в глотку, важно совсем другое: где все-таки мой вампир (очень не понравилось мне, что он попрощался…)

 И где, к дьяволу, носит эту помощь?!

 Так, без нервов. Сказано посидеть спокойно – посидим, что мне трудно? Подумаем заодно… Как вылезти отсюда? Что у нас в активе?

— Шер, а где остальные? Все нормально?

— Мы ушли сразу же. Санник к своему эфенди и Тагира с собой уволок под присмотр и защиту, рад остался у соседа на чердаке, наблюдать. А мы сюда…

 Ага.

— А Левчик?

— Миу! – отозвалось из щели окошка. Хороший котик…Интересно, может, здесь и сторожки притаились?

— Мы и ящерку отпустили, и сторожкам постарались объяснить, что надо прятаться. И ловушек понаставили в доме.

— А Лаура? – я продолжала сидеть неподвижно, а в голове тоненько звенело ощущение-предчувствие, что это зря. Это ошибка, все напрасно, без толку…

 Помощи не будет. По крайней мере, сейчас.

 Если удастся – беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна.

 Это точно. Я и сама теперь не знаю.

 Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках.

 Бл… блин! Нет, он серьезно? Вот так вот его бросить, самой удирать?

 Б… б…. ботаник!

 Счас, разбежалась!

 

 Ох, как красиво полетела дверь! Грохнула о стенку коридора, веером пошли обломки, дико заорал перепуганный голос охранника…

 В моих мечтах.

 В реальности мы выбирались из камеры с шумом и грохотом змеи. То есть максимально тихо. С дверью получилось нехорошо, она нечаянно расплавилась, понятия не имею, как так вышло. Я только с петель ее снять собиралась. Теперь, если кто сюда явится, сразу поймет, что в камере меня нет.  

 Ну ничего. Все равно я собиралась вести себя тихо только до зала. Или пока не найду кое-кого. Это потом мы устроим народные пляски на барабанах, это потом мы превратим Инфериору в филиал Вавилонской башни… ну в развалины, в развалины, неясно? Ох, они у меня пожалеют…

..И даже до зала не продержалась!

 Мы подбирались к выходу из подвала (позади осталось три охранника, упакованных в Даудовы веревки; не знаю, откуда голова их выкопала но они свободно держали вампиров), когда впереди послышались злобные вопли и тяжелый топот, а в следующую секунду навстречу вылетела… я.

 

 С одной стороны на меня шипела обозленная голова, подсказывая дорогу и успевая между делом разобрать родословную устроителям здешнего лабиринта и предсказать им же очень не светлое будущее в качестве крыс бродячего факира. С другой – шептал Алишер, второпях перебирая снаряжение и строя версии, что и как надо применить, чтобы вытащить Джано и при этом не попасться самим… Время от времени они прерывались затем, чтобы рассказать мне, что еще умеют вампиры, и расспросить, не умею ли я того же самого.

— Еще три поворота. Осторожно, тут впереди еще ловушка, не наступи. Чтоб этим строителям в муравейник влипнуть, причем не ногами. А летать ты умеешь?

— Не знаю. Падать умею.

— Ниспошли Шергеллах здешним строителям участь в свой гарем только таким ходом пробираться! Может, попробуешь полетать? Вооон над той ловушкой?

— Отцепись.

— Дарья, а Джано умел приказывать животным. Попробуешь?

— Это на Левушке, что ли?

— Ну хотя бы.

— Мрррряу!

— Вот видишь, он против.

— А если вон тому пауку?

— Общаться с пауками? Не раньше, чем попробую полетать!

— Да? А вон там летучая мышь…

— Мама!

На плече сидел Левчик и воинственно шипел на странные холодные тени, которые время от времени попадались на дороге… тени шугались, но от шипения становилось совсем уж жутко.

 Поэтому можно понять, почему на появление «себя» я среагировала не совсем адекватно. Прежде чем Шер схватить меня за руку, в сторону лже-Дарьи полетела прихваченная у охраны табуретка.

— Пф! – шарахнулась моя копия.

— Уй! – отозвался кто-то за ее спиной.

— Дарья, не бей его, это Менялка!

— Пыф! – подтвердила моя копия, тараща глаза. Одори ёби, неужели у меня бывает такое глупое выражение лица?

— Дурдом. Ты-то как сюда попал?

— Самое интересное, не один попал… — прокомментировал Дауд, присматриваясь к мишени, в которую угодила табуретка. Мишень была мужчиной лет тридцати на вид и с очень интересным набором предметов в руках: в правой — халва, в левой — веревка. – Я его знаю. Это Джиссир, из охраны Инфериоры.

Да? Удачно попала табуреточка.

— И зачем он ловил Менялку?

Тесто, сообразив, что больше в него швыряться ничем не будут, бросилось к Шеру и оживленно замахало руками, кажется, жалуясь на погоню.

— Они хотят выдать его за тебя… — донесся голос справа. – И заставить Джано что-то сделать. Ранить или убить.

— Кто это ска… — я нашла глазами говорящего. И не поверила этим самым глазам. — Массимо?! Что ты делаешь в камере?

Пока мы, не теряя времени, осуществляли рокировку, вытащив из камеры Массимо и запихнув на освободившееся место ловца нашего теста, вампир торопливо излагал события.

В камере он сидел не просто так. Его туда посадили «за предательство долга и попытку доносительства». Проще говоря, аур засек попытку подслушивания а прочитав еще и мысли вампира-охранника, взбесился окончательно. Почему не убил на месте — неясно.  Сказал, что разберется потом, а пока распорядился запихнуть в «изолясьон».

— Куда?

— Сюда. В подвал.  Он изолирован, здесь нельзя подпитаться. И связаться с кем бы то ни было отсюда нельзя.

Ну да. А разговор с Джано – это такой оригинальный глюк, так что ли? Хм… вряд ли. По крайней мере, раньше у меня не было привычки плавить двери – даже ради гамбургеров… А сейчас вдруг завелась, причем как раз когда Джано сказал, что поделится силой. На совпадение не тянет. Потом разберемся.

— Джано тоже тут?

— Нет, — Массимо отвел глаза. – Его держат наверху, в комнатах аура. Это рядом с залом изъятий.

При слове изъятия по спине прошелся холодок. Была бы у меня шерсть – взъерошилась бы не хуже Левчика.

— Как его оттуда достать?

— Не думаю…

— Как?!

— Никак, — вздохнул вампир. – Они с него до представления глаз не спустят…

— Хакарл им в прическу. – если начать швыряться в зале, то можно ведь и по нему попасть. — Что же делать…

— Дарья, сюда идут! – глава исправно выполняла свою шпионскую роль.

— Менялку ищут…

— Менялку? А это мысль!

 

Я не шаман, но в бубен дать могу…

 

 — Вот она!

 — ХВАТАЙ!

 — Попалась!

 — Тише, спугнешь! Окружаем…

  Вывернувшие из-за угла вампиры были порядком озлоблены шастаньем по подземельям, но притормозили, в шесть глаз уставившись на беглянку.

  Пропажа, завидев преследователей, вжалась в стену и завертела головой, ища выход. Но тут было что-то вроде тупика, и при должном везении у вампиров был шанс.

 — Тихо. Не спугни только, — почти нежно проговорил один из преследователей. — Ласково.

 — Кровь первых предков, ласково с этой? Да хватаем, и..!

  Второй преследователь не двинулся. А вот схватить схватил, но явно не девицу. А своего же коллегу. За рубаху.

 — Тони, тебе нос дорог? — проникновенно поинтересовался он.

 — Что?

 — Нос, спрашиваю, не надоел? Или рука? Эта дочь погибели уже расшибла парочку. И ногу одному отдавила так, что Представление придется встречать в мягких шлепанцах. А мне она только благословением Нейгэллаха не попала туда, куда целилась, и сразу после празднества я намерен идти в храм с благодарностью за сохраненную возможность продолжать род в детях.

 — У тебя же нет детей!

 — Не попала же… Значит, еще будут. Короче, есть желающие хватать это? Ага. Тогда пробуем подманить. Ласково, ясно?

 — Ну… — первый вампир уставился патлатое чучело и максимально ласково предложил: — Пойдем с нами, красавица?

  Девица зыркнула так, что соблазнитель невольно вспомнил о своем роде… то есть о том, что лично он его пока тоже не продолжил… а следовательно, не имеет права рисковать ценной способностью.

 — Эх, молодежь, — вздохнул второй, — всему-то вас учить надо. Смотри и учись.

  Он шагнул вперед — девица не двинулась. Может, некуда было?

 — Эй, милая, отпусти котеночка, — заворковал вампир, — он маленький, он жить хочет…

  Девица озадаченно заморгала, но нападать не стала, и ободренный ловец продолжил:

 — И он невкусный совсем. Зачем его есть? Не надо…

  Беглянка воззрилась на него так, будто ей предложили поцеловать пустынного дэва — удивленно, возмущенно… и на какой-то миг вампиру даже показалось, что она вот-вот расхохочется.

 — А у меня смотри, что есть… — продолжил соблазнение ловец, засовывая руку в карман. — Вот, видишь? Лепешка! Хочешь? Вкусная…

  Лепешку полоумная немая хотела. Она облизнулась и сделала шаг вперед… и, выпустив котенка — тот мявкнул довольно сердито — вцепилась в лепешку.

  На секунду младшему вампиру показалось, что за дверью ближайшей камеры — пустой — послышалась какая-то возня, но он мгновенно забыл об этом, потому что напарник уже тянул из кармана вторую лепешку и шипел ему не спать, а «смотаться на ближайший пост за съестным, и быстро!»

  Чем именно ценна была толстушка, младший вампир не знал, но за едой помчался. Только это не слишком помогло. Вместо каких-никаких запасов съестного на посту обнаружилась группа захвата в составе пяти вампиров. Услышав, где находится беглянка, они помчались в коридор и вцепились в добычу не слишком бережно (и совсем не ласково). Загнанная в угол добыча особо и не возражала: то ли устала, то ли надоело шляться по темноте, то ли просто решила, что уже достаточно побрыкалась. Короче, по неясной причине психованная девица-Дар, сломавшая до того кучу мебели и повредившая два носа и три ноги, вырываться не стала. Тупо захлопала глазами, когда в нее вцепились разом шесть рук, беззвучно шевельнула губами… и послушно пошла куда пихнули.

 

 — Где она? — голоса, которые принадлежат начальникам, отчего-то всегда можно отличить почти с первого слова. Что-то есть в них этакое… знаете, нотки такие неуловимые? У тренеров в голосах всегда слышится отзвук команды, у профессиональных педагогов в один флакон сливаются и строгость, и ласка (у некоторых это еще приправлено изрядной долей занудства). А психологи стараются говорить мягко, но отчего-то от их интонаций половина пациентов начинает нервно оглядываться в поисках смирительной рубашки.

  У «начальников» интонация особая. Наверное, так разговаривали бы сейфы, получи они возможность высказаться в адрес людей, лезущих к ним с ключами. Мол, чего надо этим суетливым типам от недосягаемого и великолепного меня? Что они опять лезут со своими тыкалками, тревожат покой? Не суйтесь сюда, не отвлекайте от великого труда сохранения-сбережения. Ключ потеряли? Ваши проблемы, меня они не касаются. Не касаются и все.

  Интересно, как бы они завизжали при виде отмычек?

  Так, Дарья, не отвлекайся. Тебя, твоих мозгов тут нет… вот и не думай ими. Жуй сыр — ты ничего не слышишь.

 — Нашли, наконец-то, — в голосе начальственного типа прорезалась интонация сейфа, узревшего мешок золота. И тут же дрогнул, взмыв вверх на тона три-четыре. — Вот ЭТО? Вы с ума сошли?!

  Сыр дрогнул…

 — Так а что? — явно не понял вампир, карауливший ненормальный Дар. — Ее ж искали? Больше в коридорах никого не было…

 — Да она, она, с кем такое спутаешь?! — сейф… то есть вампир-начальник, был в бешенстве и похоже, изрядно трусил при этом. — Но ты посмотри на нее!

  Сыр. В мире нет ничего, кроме сыра…

  Пузо тихонько буркнуло. Оно — небывалое дело! — есть не хотело, и сыр запихивало в себя явно через силу. Неудивительно. Меня знобило, по телу то и дело прокатывались странные волны: не то дрожь, не то горячие мурашки… Изменившееся зрение плюсов не добавляло: еда выглядела и пахла чертовски непривычно, особенно сыр — в блеклой ауре зеленовато-желтого цвета, напоминавшей не скажу что, но несимпатичное. Бедное пузо было сбито с толку и искренне страдало по двум причинам. Первая: что нет аппетита. И вторая: несмотря на то, что его нет, есть все-таки приходится!

 — Кому было сказано ее переодеть?! — визжал начальник. — Представление начнется через несколько минут, как она пойдет в этих лохмотьях?! Кто поверит, что она пришла в таком виде? Да к ней будут прикованы взгляды всех и каждого!

 — Ну, ее во что ни обряди… — виновато оправдывалась моя охрана.

  Полностью согласна. Пузо тоже.

  Но нашего мнения никто не спрашивал.

 — Как прикажешь ее убивать в такой обстановке? — продолжал разгон нерадивых подчиненных начальствующий субъект. — Да у него нож сразу отнимут!

  Ага.

  Меня, значит, собираются убивать. Ножом. В смысле, не меня, а Менялку, но вместо меня. Но все равно меня, потому что мы с этим тестом поменялись. Что? Звучит по-дурацки? Слушайте, уходите по-английски. Не дожидайтесь, пока вас пошлют по-русски.

 Обещаю, когда у меня будет время, я обязательно пошлю любопытных красиво, вдохновенно и подобающе ситуации! Как учил наш ояката, провожающий каждого незваного гостя типа комиссии из роно, налоговика и санинспектора хорошо подобранными и очень красочными комментариями на японском. Почтенный учитель искренне не понимал, почему он, достойно исполняющий свою работу, должен давать взятки, и «Бака яро! Ототои кой!» (Дубина! Приходи позавчера!) — было самым мягким, что летело в спину очередного «проверяющего». Так что ругаться я умею, поверьте… только не до того мне!

  С Джано непонятно что,  но явно ничего хорошего, насчет меня у хозяев праздника какие-то мутные планы… Пестрая компания из впавшего в немилость охранника, бегуче-летучей головы, разумного теста, котенка и Алишера с Радом шастает где-то неподалеку, каждую секунду рискуя нарваться на неприятности. Нет, пока не нарвались, я это чувствую. Не знаю, как, но и Шера, и Рада я почти вижу… если сосредоточусь. Похоже, это подарочек Джано, та самая загадочная «форца», вампирская сила. Кстати, о силе… то ли она растет, то ли потихоньку во мне осваивается, но ощущения непередаваемые. Я «вижу» не просто по-другому — я вижу больше. Или чувствую.

  Я знаю, что у моего охранника ноют мускулы и шумит в ушах — кажется, от слабости. И сыром он поделился с большим сожалением, потому что в узелке его, кроме лепешек и сыра, было только два незрелых персика. Второй более «закрытый», но он отчего-то так нервничает, что и его «слышу»… А где-то выше — в башне? — мечется в запертой комнате Мелисс. Почему-то лежит неподвижно Микеле. От него тянет болью… но он живой. по крайней мере, так это ощущается…

  Закрывать глаза бесполезно, с закрытыми чуешь еще лучше, то есть больше: громада Инфериоры словно висит над головой, сотканная из слабосветящейся паутины, и на каждом уровне движутся сгустки темно-алого цвета. Если прислушаться, можно даже уловить, как бьется у каждого сердце… А вот иной сгусток. И я спешно открываю глаза — слишком ярко он светится, смотреть почти больно. И… противно.

  Что со мной? Никто из вампиров не говорил, что так может быть. Не упоминал… я вампир нового типа? Повышенной мощности?

  Хакарл с ним, психовать потом буду, если выживем.

  Другое плохо. Джано нет совсем.

  Не видно. Не слышно. Не ощущается.

  И от этого хочется разнести всю Инфериору по кирпичику. Начиная с зала изъятий и заканчивая кухней.

  И нет проблем, разобрала бы, раскатала в блин и черепичкой сверху присыпала, но в детективах, пока спецназ героически идет на штурм, нехорошие типы отчего-то в первую очередь спешат прикончить кого-то из заложников.

  Вывод?

  Начинать надо с бандитов, причем имея заложников в поле зрения… а стенки раскатать мы успеем. Так что сидим тихо и давимся сыром…

  Ждем, когда нас поведут убивать.

  А там по обстоятельствам. Ох, как кулаки чешутся.

  И к чему бы…

 

  Вот за что нельзя упрекнуть вампиров — так это за медлительность. Прошло не больше пятнадцати минут, а я уже в платье, с паранджой (или фатой?) на голове, яблоком в ладошке и с мешком чего-то плюхающего у живота. Нет, не надо мне подсказывать, что там может плюхать. Я не сойду, наверное, за гения, но мозги у меня имеются, и соображать они умеют. Как говорится, ничто так не бодрит с утра, как незамеченный дверной косяк…

  Все просто. Менялку ведь собрались убивать. А попробуй объясни гостям, почему свеженькая жертва не истекает кровью. Вот хозяева праздника и подсуетились.

  Коридор, по которому меня ведут (манят шашлыком и для верности пихают в спину) смотрится странно. Стены в сколах и пятнах, зато пышно украшены цветами, драпировками, статуями и чем попало. Даже птицами и живностью. Минутку, а это что? На одной гирлянде пушистик — вылитый наш оборотненок. Я вздрагиваю и протираю глаза — исчез…

  Может, глюк? Из-за этой форца?

  Не знаю. Меня все еще лихорадит, и зрение «скачет». Ауры предметов то и дело пропадают, правда все реже и реже. Могла я принять за котенка что-то другое? Да запросто. В таком состоянии мне шампур с шашлыком за гадюку сойдет.

  Все.

  Коридор кончился. Сейчас все начнется…

  Сейчас!

 

  Черт. Чеееерт…

  Праздничный зал встречает меня чернильной темнотой. И шумом-звоном-шелестом… и сильным запахом. Нет, смесью запахов. Перец, корица, гвоздика. Еще что-то.

  Ну да, как предупреждали, этап первый — вампиры демонстрируют свои способности найти Дар в любых условиях. Без участия зрения, слуха и обоняния. Просто «по нитке». Поэтому темнота и «глушилки».

  Дверь захлопнулась за спиной, и темнота стала абсолютной. Вампирское «зрение» выбрало самый подходящий момент, чтобы «заглохнуть», и я невольно снова ощутила себя рыбой. Слепоглухонемой рыбой в пруду с щуками…

  Осторожно смещаюсь вправо… то есть, это мне кажется, что осторожно, но чей-то сдавленный вопль тут же извещает, что кому-то не повезло попасться мне на дороге: «нога, ой ногаааа!». Вопль режет по ушам не хуже сирены, и я поспешно отодвигаюсь в сторону… и снова неудачно. На мой счет можно записать еще одну ногу и одного вампира целиком, которого я пихнула то ли в фонтан, то ли в бассейн. В воду, короче. Шумный плеск и невнятные обещания вызвать на поединок мерзавца, который посмел сыграть такую злобную шутку со Старшим вампиром, заставляют меня замереть… и наудачу запулить нетронутое яблоко куда-то в темноту.

  А то ведь еще немного, и возможный убийца отыщет меня просто по центру вспыхнувшего скандала.

  Но оказалось, вампиры прекрасно справляются со скандалами сами. Я не очень уловила, с чего все началось, с яблока или все-таки с вопля «крыса!», оба события произошли почти одновременно, но это, в принципе, было уже неважно.

  Ринувшийся на помощь испугавшейся женщине, кто-то слишком поторопился и не учел, что на траектории его движения — бассейн. А у бассейна есть такое свойство: если в него кто-то падает, то срабатывает закон Архимеда, и вытесненная вода (как минимум, того объема, что упавшее тело), выливается на пол вокруг. Ну а пол тут был мраморным…

  Проехавшись по скользкому мрамору, торопливый (и невезучий!) гость отыскал других невезучих и встретился с ними на полной скорости. Не знаю, сколько точно, но на пол рухнуло явно не одно тело. Кто-то из них попытался уцепиться за выступы-опоры, и в темной глубине зала что-то неторопливо и со вкусом обвалилось, рассыпав звенящее-бьющееся. Может, на том бы и все и кончилось, но где-то на мраморном полу нашло свою цель яблоко…

 — А-а-а! Что это?!

 — Где? ***!

 — О Шергеллах, осторожно, отойдите, не наступите на… Кровь первых вампиров, я же сказал: НЕ НАСТУПИТЕ!

 — Кто это? Кто?! Кто?!

 — Это мой ручной зверек. Не бойтесь, он не кусается, если его не трогать. И он не ядовитый… почти…

 — Вытащите его! Вытащите! Да из волос, а не оттуда! И не оттуда! О боги, оба сразу… милый, а у тебя что, шесть рук… восемь?

 — Падает!

 — Не трогайте Хвостика!

 — Где мой Дар? Ох, кровь первых вампиров, а где мои башмаки…

 — Драгоценная, как я рад, что ты цела! Пойдем скорей к стене, Ранифа, пока не повредили твою красоту.

 — Я Юсуф…

  Бедные вампиры, такого Представления у них не было еще ни разу в жизни.

  В темном зале топталось, ругалось, сбивало друг друга с ног полторы сотни людей и вампиров, а вокруг что-то билось, шуршало, и даже, кажется, чавкало…

 — Умоляю, включите свет!

 — Только не сейчас! Подождите, пока я шаровары найду, пояс развязался.

 — Драгоценная, где ты? Ранифа?

 — Во имя обоих богов сразу, отпусти мои волосы!

 — Это не я!

 — А кто?

 — Мой зверек! Нашелся!

 — О, Ранифа, наконец-то… почему ты молчала, драгоценная?

 — Это опять я, господин. Юсуф.

 — Да что же это такое? Две колонны и бесконечные занавески, занавески… Куда я попал?

 — Кто б ты ни был, презренный, но убирайся из-под моего халата!

 — Вах! Сейчас, госпожа!

 — Свет! Зажгите свет, во имя милосердия!

 — Ранифа, солнце мое, наконец-то! А то мне все какой-то мальчишка попадался. Дай поцелую твои…

 — Это опять я, Юсуф! И если ты меня поцелуешь, то я уроню на тебя вот эту книгу, подарок моего господина аргентумам. Убить не убьет, но покалечит!

 — Как ты прекрасна, о незнакомка… Я не встречал еще женщины столь совершенных очертаний…

 — Бабник! Я жена твоя!

 — Ты еще здесь, осквернитель? Я кому сказала, оставь мой халат в покое? Хотя… ладно, пока можешь не вылезать…

 — Свет зажгите!

  И вспыхнул свет.

  Белая вспышка осветила опрокинутый стол, оборванные украшения, заляпанный пол, кучу народа, занятую стараниями, кто, чей и где.

  И неподвижное лицо Джано — совсем рядом.

  И нож в его руке.

 

  И все застывает. Для нас.

  Зал шумит и злится, справа надвигается какая-то тень… но я смотрю только на Джано.

  Я не узнаю его.

  Это не Джано. Это его лицо, да, но глаза, но… до сих пор я не знала, как сильно отражается на лице человека его характер, его личность. Сейчас в черных глазах моего вампира не было ничего знакомого. Не было того, что делало его Джано, моим симпатичным, немножко застенчивым ботаником, сны которого я смотрела по ночам…

  Что с ним случилось?

  Потому что «кто» с ним случился, я уже знаю.

 — Быстрее! — шипит голос справа. Джано не двигается. Только чуть дрогнули губы.

 — Быстрее! Поторопи его, — еще один голос. Нехороший голос. Из разряда «мягко стелет, жестко спать». Злоба в сладкой обертке.

  Что быстрее? Что эти аргентумы от него хотят?

  Он же не будет меня убивать…

 — Давай! Бей! Ну!

  В глазах на миг мутнеет, и некстати проснувшееся вампирское зрение помогает увидеть то, что не видят люди: каждый «приказ» — одновременно и что-то вроде удара, только энергетического…

 ..Они не боятся. Кого им бояться? Они ведь, как наши депутаты, привыкли к безнаказанности, привыкли, что всегда и всем смогут запудрить мозги. И сейчас готовятся убить на глазах у всех…

 — Да что он стоит?

 — Может, вы перестарались? Заблокировали все так, что он теперь не в состоянии понимать простые команды?

 — Умолкни! Ну же… не подводи меня, малыш.

  Команды? Малыш? Что происхо…

 — Иначе…

 — Не трогай его! — вырывается у меня.

  Секунду — долю секунды — глаза вампира с обманчиво мягким голосом смотрят на меня с недоверчивым выражением. Он так убежден был, что я — не я, а глупое тесто, он так верил в то, что все рассчитал правильно, что сначала даже не понял…

  В следующий миг я почувствовала удар изнутри.

  Словно на меня бетонная плита рухнула, словно врезалась машина на полном ходу, словно…

  Я отшатнулась, хватая ртом воздух, машинально ища, за что уцепиться. Увидела глаза вампира… он смотрел холодно и жестко, как на муху с оторванными крыльями: поползет или нет… Увидела, не знаю, как, себя на цепочке… вампиров у ног этого… Джано в дальнем подземелье… – то, что задумано для нас. И не только для нас.

  Да как он смеет?!

  Да он!..

  Непонятно как в моих руках оказался поднос. Тяжелый. Серебряный. Ненадолго.

 — Брось, дар, — снисходительно посоветовал вампир-аргентум. — Не позорь хозяина. Он у тебя и так…

 — Бросаю! — хрипло проговорила я. Попала точно. Вампир без звука опрокинулся на спину, а остальные стали замолкать и оборачиваться. — Аргентум — значит серебро, так? Вот вы и воссоединились…

  Вампиры зашептались. Надменный тип, однако, впечатленным не выглядел. Он как бы невзначай шагнул поближе к Джано и снисходительно начал:

 — Слушай, дикарка…

 — Нет, это ты меня послушаешь! — прорычала я, и башню затрясло — всю, от подземелий до крыши. — Внимательно послушаешь!

  Что-то рвалось из меня, яростно-бешеное, нестерпимое, что-то кипело внутри и выплескивалось наружу горячим светящимся вихрем. И в зал Представлений заглянул пушистый житель северной тундры, обиженный, что его не позвали на праздник…

  Ох, не знаете вы еще, с кем связались!

  В горле заклокотало.

  И с губ сорвалось почти беззвучное:

— Банзай.

Я всех побежу. Нет, победю. Нет, побежду. Короче, всем песец!)))

 Дальше был разговор. Очень короткий:

— Ты…

— Ннна!

 Сказочной красоты прием, эх, жаль не видит ояката, иппондзэой, бросок соперника через спину с захватом обеих рук так редко исполняют… зато им можно уделать соперника сильней тебя… или увесистей, даже если он тяжелей тебя на пятьдесят килограммов. Аур улетел птичкой, врезался в колонну и руки теперь распускать не будет! Пусть грабли свои под гипс приспосабливает. Что бы он там ни собирался ими делать, гиена сахарная!

А попробует встать – приложу кубихунэри! Выкручивание шеи в переводе… И потом сверху сяду! Плевать, что негуманно!

— Джано, за спину! Ну! – забрать нож дело секунды, он не сопротивляется совсем… и за это я тоже посчитаюсь со здешними укротителями. И улыбнуться.  — Ну, зубастенькие, поиграем в совершенство?

 Аргентумов отшатнуло, как ветром. Зал дрогнул. И вампиры, и, кажется, даже потолок со стенами.

 Видать, не слишком понравилась им моя улыбочка.

 По местной вере, Нейгэллах покровительствует свершениям милосердных, Шергеллах – решительных и неразборчивых в средствах достижения цели. А вот по сумасшедшим оба были в нейтралитете – может, потому что побаивались связываться? Чокнутым законы и препятствия нипочем, они и бога за бороду возьмут, если их зацепить. И крапивы в шаровары натолкают. И в тапок плюнут.

 Если их как следуют достать, конечно.

 Так вот, меня – достали!

 Ну, не обижайтесь…

 Сейчас мне плевать на «достойную победу» и «традиции сумотори». Дауд со своими советами был прав…

 Хочешь победить более сильного соперника – бей первым! Нужно отразить нападения группы – бей по вожаку и пользуйся мгновениями растерянности.

 Щит на этот раз получился сам собой, словно вспыхнул – эта вспышка отшвырнула от меня бросившуюся стражу. Они куда-то отлетели… куда, я проверять не стала.

 Сверху уже пикировала другая группа… с маху влепившаяся в незримую преграду. Никогда раньше не получалось двойного щита, ни разу. Но сегодня получится все!

 Меня подхватило и понесло.

 Соорудив комбинацию из трех пальцев (нет, не ту, но похожую), я затянула щит, свернув его вовнутрь – получилось что-то вроде птичьей клетки. Откуда-то я знала, что так правильно, что эта «завертка» удержит стражников, пока сама не отпущу.

  Башню снова тряхануло. Да что же это такое… Я не просто вампир, а кто-то матерый? Но почему? Джано ведь, кажется, арген… ой! Колонна треснула.

 Надо притормозить, а то я развалю тут все раньше времени… А у меня тут Джано, мальчишки, голова, умное тесто… где их носит, кстати?

 Кто-то пытается подобраться сбоку.

 Зря.

 Рядом на столе лежали кое-какие вещи – показатели умений Даров. Картины, украшения, крупные фрукты, блюда с пряностями… вот с пряностей я и начала. «Пузо, тебе как, еды не жалко?» Пузо воинственно буркнуло. Ему было не жалко. Оно было только «за». Никому не стоит обижать нашего кормильца!

  Пряности цветным облаком взлетели вверх и вместе с блюдом «внедрились» в группу аргентумов. Правильно ояката когда-то советовал девочкам в сумочках перец держать, мол, простые средства действенные, потому что неожиданные. Вот и эти не ожидали… вдохнули. И задохнулись. Я не представляю, что было в сатанинской смеси, которая получилась из пряностей, но ближайший аргентум – знакомая какая физия, прямо кулак сразу зачесался! — полиловел и схватился за горло.

— И… и… апчхи!

— Чтоб ты сдох, — вежливо заменила я пожелание доброго здоровья. И зашвырнула в группу «секьюрити» первый попавшийся пакетик из тех, что прятала в волосах.

Судя по цвету попались «ифритовы слезы», но чертов пакет не лопнул… Я скрипнула зубами. Переосторожничали, слишком плотная упаковка?

Ладно. Так управлюсь. Наверное…

 Где тут стол потяжелее?

 Ннна!  И ты тоже! И вы! О-о, комитет по встрече и укрощению Дарьи! Получите! С довеском! Вот вам за ошейник! Вот за подвал! Вот за просяную кашу! Вот за ваши чертовы порядочки и моего вампира! Джано, ты тут? Держись за спиной! А вот за моих ребят, всех вместе и за каждого в отдельности!

— За Шера! За Тагира! За Рада!

— Окружай ее!

— За Санни!

 Я била только по нападавшим… и кстати, маловато было нападавших, странно. Кинулись бы все – я б не протянула долго. А тут… несколько групп наскакивают, как легавые на медведя, а остальные стоят и смотрят. И хакарл с ними! Мне и этих хватает! Я наступала на аргентума… именно на аргентума – он отскочил назад и прикрылся другими, как и положено нормальной мрази. Ничего, разберемся. Пожалеешь…

 Знаешь, что такое сукуинагэ, аргентум? Счас узнаешь! Захват корпуса, рывок, бросок – и красивый полет обеспечен. И охрана твоя пусть не лезет – целее будет!

— Лови! Это йоритаоси! В исполнении стола! А это цукидаси! Нравится? Куда же вы, уважаемые? Да еще ползком! Иэххх!

 Столы кончились. Аргентумы еще нет – один, в кольце охраны, тыкал в мою сторону пальцем и что-то визжал о лучниках…

 Лучники…

 Где же Дауд, когда он так нужен? Нам бы сейчас парочку отвлекающих взрывов из тех зарядов, что он заложил в стенках. И где мой талант индетро?

 Хлесть! Хвост среагировал быстрей, чем я, и подобравшийся ко мне тип со стоном валится назад, зажимая ушибленное место. Ага, талант все-таки есть… Кто там орал про лучников? Лови! За стрелу не сойдет, но главное ведь не подарок, а внимание, так? Получил, козел в мантии?

— Ты-ы…

 Обернуться я успела. Увидеть того, кто поднимался рядом с колонной, поджимая больную руку. Заглянуть в глаза… заглянуть…

 Зря я это сделала.

 

 Он смотрел на меня горящими глазами, и визит аргентумов казался теперь песочком, мелкими камушками… по сравнению с камнепадом.

 Как будто я стою на дохё перед соперником неизмеримо сильней и опытней, будто слоненок, который всю жизнь считал себя крупным и сильным… И вдруг встретил тираннозавра…

  Он смотрел.

  Смотрел… просто смотрел…

 Только под этим взглядом я… замерзала…

  Как-то сразу онемели руки, ослабли ноги… холод дохнул в лицо, задержавшись на губах, на кончике  носа… закружилась голова, и я – то ли глазами, то ли еще как – увидела бледно-желтую лохматую нитку, которая соединяла меня и аура…

 Он может отнимать энергию просто так? Без касания?

 Аур…

..Зал ожил. Вампиры и не вампиры, странно безучастные до этой минуты, зашевелились и стали подвигаться поближе…

 Меня заново пробирает жуть – от этих замедленных, беспомощных движений, от страха в глазах… от тех ниток – множества серых ниток, которые тянулись к ауру…

 К кукловоду.

 И он собирается… собирается…

— Мррррррряуууууууу! – разорвал тишину дикий мяв-рык, и мерцающие золотые глаза вдруг исчезли под чем-то серым! – Арррр!

 Я пошатнулась, будто пропустила удар. Только что изо всех сил сопротивлялась теснению, а тут оно… пропало?  Что? Точней, кто? Кто мне помог?

 Серый комок отлетает прочь под яростным ударом, ударяется о пол, затихает… И только тут я узнаю странного котенка с кисточками на ушах. О нет!

 Тагир! Маленький оборотень… как же так…

 Тагир, бедненький… да как он посмел, аур поганый?!

— Так ты еще и маленьких обижаешь? – зарычала я.

 И все.

 Отхлынувшая во время драки, снова пришла ЯРОСТЬ. И СИЛА. И полыхнуло.

 Аур охнул.

 Нити смело.

 Вампиров шатнуло. «Нить» между мной и ауром размывалась и поднималась вверх, превращаясь в дрожащую от напряжения серию вспышек… преграду… стену…

 Волну.

 Золотистая, в искрах, она наливалась цветом и росла, росла, росла! Наша с ауром энергия клубилась и вихрилась, билась, равняясь, кто сильней, кто решительней… кто уверенней и опытнее. Пусть я щенок против матерого волкодава, но права я, а не он! Слышишь, ты, скотина аурская?

 Волна хлестнула огненными струями-фонтанами. Я невольно зажмурилась. И стена придвинулась. И еще. И еще чуть-чуть… понемногу… по сантиметру…

 Она словно дышала тем обессиливающим холодом, что и энергия аура. Она давила… Путала. Тянула к себе. Не давала дышать. Что это такое? Будто теснит… не сдамся…

 Сквозь этот искристый туман мерцали глаза аура.

— Ты хочешь состязаться со мной? Со мной, дикарка?! Кретино…

— Сам ты урод!

 Обмен любезностями подействовал странно: я словно оказалась не в вампирском зале для Представлений, а в родном клубе, на дохё, и сошлась в поединке с вечной соперницей Никой Медведевой…

 В глазах прояснилось, и я смогла вдохнула наконец каменно-тяжелый воздух. Это просто схватка.  Просто бой.

 А я не проигрываю боев!

 Если соперник… недостойный. Только не этому!..

 Волну шатнуло назад. И снова. И снова! За Джано. За Тагира. За Шера, за его затравленное «хозяин». За все! На! Не по вкусу? Отступаешь?

— Все равно… — прохрипел аур. – Все равно… Тебе не по силам…

— Поспорим?!

 Золотая волна заклубилась, словно выбирая, куда пролиться. Заметалась…

— Нет… — в глазах аура первый раз метнулся страх. – Нет. Ты даже не вампир… Ты не можешь!!!

 Да что ты говоришь?

— Нннна!

 Кипящее полупрозрачное золото на миг застыло… и рухнуло.

 Волна раскатилась по залу, захлестнула аура, проехалась над аргентумами и толпой, расплескалась, покатилась, за стены, по башне, по двору, и дальше, дальше, дальше. Сдавленно вскрикнул Джано. Нет, он живой, живой,  кажется, все нормально… Дернулся, как от удара, шевельнулся, приподнялся на дрожащих лапках малыш-оборотень. А вот аур упал. И больше не двинулся. Над ним слабо дрожал воздух – словно над огнем.

 То новое во мне, что знало, как ставить завертку и комбинированные щиты, успокоено «сложило крылья». Оно откуда-то знало: аур больше не встанет.

 Я привалилась к колонне. Надо подойти… надо… только пусть перестанут дрожать ноги.

 А вокруг нарастал шум: словно проснувшись, вампиры оглядывались по сторонам, задавали вопросы, кричали. Чем бы ни было это призрачное-золотое, вампов оно встряхнуло. Освобожденные от «завертки» секьюрити вспомнили о своих обязанностях и рванули ко мне. Чтоб им хакарлом подавиться, опять придется драться.

— Бей ее! – заорал чей-то голос… и, захрипев, опрокинулся на спину. Пронесшаяся над ним усатая голова отсалютовала мне лапкой и понеслась дальше, бомбардируя активистов какими-то порошками.

— Дауд!

— Здесь, во имя Нейгэллаха! Держись, хозяйка! Банзаааай!

— Банзай! – отозвались два голоса, и на пороге показались Шер и Рад с пакетами наизготовку. И Менялка, тут же подхвативший один из столов и врезавший по группе захвата…

— Дарья, к выходу! Пробивайся к выходу! Мы прикроем! – тонкая фигурка в белом махнула рукой от дверей.

 Мелисс! Откуда?

— Скорее! — а вот и Микеле. Красавец-вампир едва шел – Массимо буквально волок его на себе. Ага, значит, они успели…

— Миииииииииииу!!!

— Левчик!

 Шоколадный котик на этот раз мирным не выглядел. Темная шерстка стояла дыбом. Он молнией пронесся по мрамору и вскочил на аура. Зеленые глаза дьявольски сверкнули…

 Бух! Над мятущейся толпой взлетело цветное облако. А-а, ифритовы слезки. Значит, пакет таки порвался. Наступил на него кто-то, что ли. Счас начнется массовый кашель. И слезы. И глюки – потому что моя команда, помнится, прихватила и грибочки из кладовки – те самые.

 Ну-у… Сейчас точно будет нескучно.

 Где там мой шарфик? Джано тоже надо повязать…

 

..Идти по залу действительно было нескучно…

— Хозяин, крокодилы! Кругом крокодилы-ы! воон они, ползут! Где дерево? Надо срочно залезть на дерево!

— Какой хозяин? Где тут хозяина видишь? Я боевой конь высокочтимого эмира, да  продлятся его дни!

— Лови его, лови!

— Кого?

— Не знаю, кого – но это интересное!

— Я Даиз! Даииииииииз! Убери лапы, нечестивое создание Шергеллаха!

— Подари поцелуй, красавица!

— Вай, что ты делаешь? Это не красавица, это иноземный звэр! Собака называется!

— Не смей оскорблять мою будущую жену! Это неземное создание… В ней прекрасно все: и глаза, и шея, и хвост, и щупальца… апчхи!

— Покажи! Ой, а почему твоя жена меня кусает?

— Потому что верная!

— Кто я такой? Кто я, во имя Нейгэллаха? Летать я умею, да? Значит, птица? Плавать умею… значит, я рыба? Ползать… ползать тоже умею. Значит, я червяк? Но червяк не умеет летать… Так кто же я, во имя… а во имя кого? Не помню-ю-ю!

— Дени, супруга моя! Не могу больше молчать, не могу скрывать! Прости меня, мужа неверного! Наша старшая дочь… не от тебя, Денизочка! Кажется…

— Ранифа-а… А это я, твой попрыгучий козлик!

— Это опять я, Юсуф! А это – книга, которой я обещал приложить вас по рогам, господин, если вы опять с поцелуями полезете! Получите!

— Беееее?

 Порошочки хорошо врезали по вампирским мозгам, так что по сторонам я старалась не смотреть. У меня от всего этого глаза на лоб лезли! Особенно умилял аргентум, пытавшийся напоить «прекрасную пери». Пери, может, и возражала бы, но поскольку она была статуей, высказать свое несогласие у девушки не получилось. Но и поддержать компанию она не смогла, поэтому аргентум стал приставать ко всем подряд и напоил собственную охрану…

 Мы почти добрались до дверей, когда они вдруг распахнулись, и в зал влетел отряд эмирской стражи во главе с… Сани. Мальчишка нашел меня взглядом, увидел Джано, ребят (Рад нес на руках раненого Тагира) и просиял:

— Живые… хвала пресветлому! Пойдемте скорей отсюда! Там для вас…

 Но мы никуда не успели уйти. Что-то сухо треснуло, будто по залу пришелся электрический разряд, почти сразу грохнуло… и между нами и выходом встало десятка три людей – нет, вампиров! – черной форменной одежде.

— Всем оставаться на местах.

 

 

 

Два часа ночи, бар, всё закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, оглядывается — кота нет, несётся к бару, наливает себе пива, выпивает и летит что есть сил обратно к норке. Через минуту показывается французская мышь, оглядывается — нет кота, тоже несётся к бару, наливает себе вина, выпивает и тоже убегает в нору. Мексиканская мышь высовывается — кота нет, текила, норка. Выглядывает русская мышь нет кота, бежит к бару, наливает 100 грамм, выпивает, оглядывается — нет кота, наливает вторую, пьёт — нет кота, наливает третью, потом четвёртую и пятую… после пятой садиться, оглядывается — ну нет кота! — разминает мускулы и злобно так бормочет: «Ну, мы, блин, подождём…

 

(из анекдотов)

 

 

  Грозное явление, однако, напугало, далеко не всех. Кто-то не среагировал на черных типов потому, что веселенькие порошочки и «эмульсии» из арсенала Джано вовсю резвились у них в мозгах, представляя вместо явившейся команды стайку жареных курочек или чего покруче (лично видела, как один вампир облапил ближайшего к нему новоприбывшего и нежно назвал гурией из гурий Нейгэллаха, солнцеликой и нежнокожей). Полтора-два десятка вампирчиков (в основном, из охраны) были слишком заняты, улепетывая от длинного чернотуманного облака — о, это пошли в дело мои неудавшиеся пельмени… А кто-то лежал в отключке и двинуться никуда не мог чисто физически.

  Мне так и вообще было как-то не слишком страшно — судя по тому, как попытался уползти единственный оставшийся в сознании аргентум, черная команда явно была не из друзей здешней верхушки. Кроме того, явились они, что называется, к шапочному разбору, так может, это что-то вроде местной милиции? Так что я вместо замирания на месте придвинулась к своим и прикинула, сколько осталось до выхода… чисто по привычке. Не то чтобы я не уважала милицию. Просто иногда мне кажется, что она вроде урагана или, скажем, торнадо — несется вперед, прихватывая и правых, и виноватых. Потом разберется, так то — потом…

  Эмирская стража тоже не сильно полагалась на добропорядочность чужаков и на всякий случай принялась выстраиваться в линию, делая вид, что щиты, копья и луки щетинятся над строем чисто для красоты.

  Чудно. Не хватало еще встрять в разборки двух отрядов правопорядка. Тем более, что ноги у меня уже подрагивали от усталости.

  — Всем оставаться на местах! — еще раз рыкнул один из «черных». И небрежно долбанул по потолку, где нехорошо засветилось что-то вроде молний…

  И зря.

  Нет, в большинстве вампиры честно пытались «оставаться на местах», но у них не вышло.

  Потолок центрального зала Инфериоры, уже изрядно натерпевшийся от внеплановых землетрясений, взрывов и чар, решил, что с него хватит и настала пора подаваться в камикадзе. То есть покончить с врагами ценой собственной жизни. И, угрожающе затрещав, сбросил на головы непутевых хозяев и незваных гостей первые куски лепнины…

  Лепнина тут была хорошая, тяжелая и основательная, поэтому аргентум, получивший по голове белой завитушкой, тут же передумал уползать, и растянулся на мраморном полу. Четыре паникера, по которым не попало ни камушка, рванули было к дверям, остальные, пострадавшие и не очень, не смея сдвинуться с мест, бурно выражали свои чувства по поводу камней, шергеллахова отродья из диких пустынь, шерстистых слонов и синеньких ежиков. Лично я не видала ни одного ежика, даже нормального серого, так что милый любитель грибов, наверное, явился из очередного Джанова порошочка…

  — Берегись!

  Толпа волновалась, но черные типы нерушимо стояли между нами и выходом, причем так, словно над головой не сыплющий сырой штукатуркой потолок, а невинное голубое небо.

  Шер прижался ко мне:

  — У меня еще сонный песок есть. Может, попробуем? Мне эти черные не нравятся.

  — Мне тоже. Будем пробиваться к дверям?

  — Не надо… — хрипло проговорил Микеле. — Это гвардия карбонадо… они… нельзя спорить…

  Точно милиция! А то и спецназ!

  — Так мы и не спорим! Мы просто смоемся!

  — Не советую, — только что парившая у окна летучая голова, заложив крутой вираж, разминулась с очередной каменюкой, и восторженно округлила глаза, — О Шергеллах, не думал я, что на склоне лет узрею такое зрелище…

  — Какое? Эй, что происходит?

  — Сейчас увидишь!

  На улице нарастал шум…

  Зал тем временем кипел. Пельменные «змеи» уже поймали всех, кого хотели, и улеглись баиньки, с остальными жертвами все было не так просто. Черные типы задрали головы и попытались призвать потолок к порядку. Потолок подумал и хрустнул.

  Паника усилилась.

  — Может, все-таки на выход?

  — Не пройдем…

  — Так что, ждать, пока на голову кирпич рухнет?

  — На тебя не рухнет, — рассеянно говорит Мелисс.

  — Почему?!

  Но вампирша не отзывается, сосредоточенно прощупывая волосы. То ли захоронку ищет, то ли ей просто шишку поставили, но вопросы до нее просто не доходят. А в следующий момент мне становится не до них — в двери гулко бухает…

  И непонятный рокот снаружи уже дробится на голоса:

  — Джиллах!

  — Вперед, правоверные!

  — Куда? О Нейгэллах, что ты делаешь здесь? С дедовым копьем наперевес и с… о боги, оба сразу… с лепешками…

  — Где ты видишь богов с лепешками, о хулитель, о нечестивое порождение гиены!

  — Не богов, сосед из соседей моих — тебя! Зачем ты их взял?

  — Э-э…

  — Вах, правоверные! А почему у меня в руках колбаса? Что я делаю у Инфериоры?

  — А я с луком…

  — Фу!

  — Нас зовут сюда!

  — С халвой и пловом?

  — И с сыром!

  — Так вперед же, о собратья! Сокрушим же это… эту… что-то, и…

  — …и пожертвуем на Храм…

  — Дядя возмутитель, а дядя возму… ой, возноситель! А Храму очень нужен мой пряник? А то он уже надкусанный… немножко.

  Улыбнулась даже Мелисс.

  — Дарья, ты что натворила?

  — Я?

  — А кто? — губы Микеле насмешливо искривились под самодельной повязкой. — Вряд ли аур, даже решившись активировать нелегальный призыв, внушил бы горожанам приносить съестное.

  Я растерянно глянула на протискивающихся в дверь горожан. То еще зрелище. Не все из них тащили оружие (хотя, если считать оружием палки, сковородки и дряхлый лук, буквально рассыпающийся на части, то оружие явно в наличии) и далеко не каждый был нормально одет (у половины народа отсутствовал халат, а кое у кого не было обуви; про тюрбаны я даже не говорю, их наматывать долго, а тут, видно, была повышенная срочность). Зато все, как один, сжимали в руках лепешки, котелки с пловом, пирожки и кувшины — ужас какой! — с простоквашей.

  — Проголодалась, индетро Дарья?

  Ну и… ну и подумаешь! По-моему, нормальный человек, отправляясь подраться, просто обязан прихватить с собой что-то съедобное — простая логика требует восстановить силы, верно?

  Пузо одобрительно буркнуло и, кажется, принялось строить планы на восстановление сил. Обойдешься пока, ненасытное. Есть проблемы почище еды. Например, что Джано опять пытается сорвать с лица самодельную повязку. Что к нам пробивается Сани и засыпав вопросами Шера, обнимает сначала его, потом меня. И щеки у него мокрые. До сих пор я никогда не видела, чтобы «лазурное чудо» плакало.

  — Мы так спешили… и не успели? А Тагир…

  — Все будет хорошо. Ну же, малыш… все наладится. Тише…

  — У кого-нибудь есть мешочек с лекарствами? — негромко спрашивает Микеле. — У нас отобрали.

  — У меня, — Шер без лишних слов отцепляет нужный мешочек, Микеле молча разыскивает там бутылочку с мутной жидкостью (обезболивающее и тонизирующее в одном флаконе) и совсем неэлегантно выхлебывает почти все.

  — Эй!

  — Как только у меня перестанут трястись руки, я сращу ему ребра! — прошипел вампир. — И подберу что-то из лекарств, подходящих для оборотня. А сейчас я даже тебя не вижу… хотя раньше полагал, что такое невозможно, Дарья… индетро…

  — Давай хоть чуть подпитаю, — с виноватыми интонациями гудит Массимо. — Не сдюжишь ведь.

  Темные глаза (они кажутся еще темнее из-за бледного лица и сине-серых, почти черных теней) смотрят на Массимо… потом на гвардию… и Микеле с сожалением качает головой.

  — Не сейчас, сам понимаешь.

  — А я полагал, что невозможно такое! — Дауд, судя по всему, был в полном восторге… вот только почему-то спустился вниз и спрятался за Мелисс. А самое время, похоже.

  Бардак в зале постепенно затихал. Кем бы ни была гвардия неведомого отца карбонадо, но она быстро распределила работу и активно принялась приводить в порядок все, что могла. Пока одни активно общались с эмирской стражей, а другие еще активней убеждали ломящийся в дверь народ уйти отсюда вместе со съестными припасами, шесть человек (то есть нечеловек) аккуратным колечком окружив зал, растянула над нервной публикой искристую пленку, в которой падающие булыжники просто тонули, как в озере. Хлопок — и все, только круги по воде…

  А энергии у них под завязку. Смотреть почти больно. И впрямь — гвардия.

  Но надо. Кто знает, может, придется и с ними сцепиться.

  Хотя лучше бы сначала отдохнуть. Такое ощущение, что схватка с ауром выжала меня до состояния перегоревшей лампочки. Руки дрожат, ноги от них не отстают, пол кажется мягким и уютным. Самое то, чтобы вздремнуть…

  И еще эти светящиеся оболочки. Под адреналином все казалось нормальным, а сейчас фигуры в облаках света разных цветов постоянно провоцируют в мозгах мысль о мягких стенах и белых халатах. И как вампирам постоянно смотреть на такое?

  — Ты считаешь, что у аура хватило бы наглости на заимствования энергии горожан?! — не знаю, что случилось с Мелисс, но все ее высокомерие исчезло, и голос звучал странно мягко. — И Дарья…

  — Это единственное, что мы не могли засечь и просчитать. Откуда бы ему еще набрать столько сил — и так быстро? Аргентумы и так выжали младших до предела. А других источников — легальных источников — просто не было. Я бы знал.

  — Ты? Верю… Так что, у нас теперь новый аур?

  Пока шел этот милый разговор, я была занята — проверяла Джано. В сказках, если какой-то злобный чародей отбрасывает тапочки, корону (или что-нибудь другое), его чары тоже спадают. И жертвы этих чар мигом восстанавливаются из земноводных и змеевидных в человекообразные. Но тут не сказка… Мой бывший ботаник — надо же, он уже стал выше меня ростом — в себя упорно не приходил. Открытые глаза по-прежнему смотрели и не видели, тонкие пальцы уже третий раз ощупывали на лице повязку, пытаясь ее сорвать. Я мягко отвела его руки в сторону. Чем бы его отвлечь, а?

  — Миу! — очень вовремя материализовался Левчик. Котик сходу оценил обстановку и тут же запрыгнул хозяину на руки. — Мрррр?

  — Умница, Левушка!

  — И правда, очень кстати. Хорошо… — Микеле опускается на пол. — Посидим. Скоро нас отсюда не выпустят.

  — Похоже на то.

  Мы попадали где стояли.

  — Рад, как Тагир?

  — Дышит. Но ему плохо. Ребра, похоже, сломаны.

  — Полечить бы… — вздыхает Массимо.

  — Вот Дарья пусть и лечит, — Мелисс останавливает руку Микеле.

  — Дарья сейчас способна только угробить. Настроение не то. Может…

  — Не может, — перебивает вампирша. — У него ошейник с ограничением. Чтоб лечил только хозяин. Видно, предыдущие хозяева постарались. Если кто-то из нас полезет, будет только хуже.

  — Интересно, где живет умелец, который способен мастерить такие ошейники. Навещу, если буду жив. Выражу чувства.

  — Пусть отменит, — голова высунулась с советом и тут же спряталась — черный тип, присматриваясь к толпе, прошел совсем рядом.

  — Что отменю? — не поняла я, краем глаза косясь на активность «гвардии». Черных заметно поприбавилось, и они уже пошли в зал, аккуратно вытаскивая из скопища вампиров то одного, то другого. Похоже, началось следствие…

  Молчание.

  Что это все переглядываются? Особенно вампиры. Так, словно ведут невидимый разговор. Один предлагает, вторая сомневается, и в ход идет еще один аргумент, и еще один…

  — А вслух можно? — не выдержала я.

  Они тут же продолжили вслух — впечатление, что с того же места, где остановились.

  — Микеле, ты уверен?

  — Смысл откладывать? — он оборачивается ко мне. — Ошейник.

  Ощущение «я чего-то не понимаю» усиливается на глазах.

  — А я могу?

  — Заодно и проверим. Это, в принципе, несложно…

  — И тогда ты его вылечишь?

  — Обещаю, — и такой испытующий взгляд, будто я собираюсь ставить пробный щит — в первый раз.

  Мелисс, кажется, хочет что-то сказать — но отводит глаза в сторону. Остальные смотрят выжидающе — особенно мальчишки. В их глазах — детская вера в чудо. Если я отменю ошейник Тагира, то, получается, и им смогу? А почему…

  — Как это сделать?

  — Посмотри на ошейник и попробуй увидеть не узор на коже, а плетение энергетических нитей… да, вот так… теперь отыщи фрагмент, похожий на след четырехпалой птицы… и раствори его.. мягче!

  — И все?

  — Можешь и остальные. Если успеешь.

  Я открываю глаза.

  — Микеле, ты мне ничего не хочешь объяснить?!

  Вампир смотрит виновато. И — мимо меня.

  — Сейчас объяснят…

  -Виц-аур Инфериоры? — слышится за спиной певучий голос. — Наконец-то. Не благоволите ли вы заняться своими прямыми обязанностями?

 

Вы таааакой умный!

Вам череп не жмет?

 

 Сначала я услышала только слово «аур». И инстинктивно дернулась проверить: неужели этот недобиток, хакарл ему везде, куда можно и нельзя, ожил? Прибить, пока снова до Джано не добрался! Потом – человеческие мысли ведь быстрые – до моего сознания дошла приставка «виц». А следом – когда я увидела того, кто говорит, — закопошилось нехорошее ощущение оттого, что смотрит он в нашу сторону. К копошению присоединился виноватый вид Микеле, а потом сам собой всплыл отрывочек из их с Мелисс разговора «Так что, у нас теперь новый аур?»… 

Новый аур?!

— Спокойно, — вампир предусмотрительно выставил в мою сторону раскрытую ладонь. – Споко-ойно… Не стоит совершать опрометчивых поступков.

— Новый аур, Микеле? – мои руки совершенно самостоятельно опустились туда, где у людей потоньше имеется талия.

— Временный! Пока… Это потом, если вице не откажется и если его предназначение будет подтверждено, то…

— То что?

— То он – или она – пройдет ритуал и возьмет на себя то, что предназначено. Заботу о вампирах общины, обеспечение безопасности и контроль над Инфериорой.

— Заботу?! – сейчас мой голос, наверное, напоминал забытую на плите кастрюлю кипятка – шипел, кипел и пузырился. – Это называется заботой? Ну, знаешь!..

 Микеле промолчал, Мелисс странно улыбнулась:

— А ты можешь лучше?

— А хуже все равно не будет!

— Виц-аур… — похоже, у черных типов с терпением было не особо. – Позвольте привлечь ваше внимание к более неотложным делам, нежели пустые споры?

— Ладно… — мне пришло в голову, что Микеле, конечно,  хитрый пройдоха, но не подонок, и если такой станет ауром, то, может, все не так плохо… — Ладно уж. Иди, если ждут.

 В синих глазах метнулась какая-то тень.

— Дарья, они не меня ждут.

— Как не те… — начала я. И замолкла. До меня долго доходит иногда, это да…особенно, когда устала. Но когда на тебя смотрят все – ожидающе, испытующе, подозрительно, нетерпеливо – это, знаете ли, помогает осознать непонятное. – Я?..

 И Микеле опустил голову, приложив руку к разодранной на груди рубашке.

— Так получилось, — хрипловато проговорил вампир. —  В тебе достаточно силы, и ты только что победила прежнего аура и его присных. Приветствую вас, виц-аур Дарья.

  На несколько секунд я почувствовала себя… нет, не ауром.

  Шизофреником. С одной поправочкой: шизофреники, бедняги, страдают раздвоением личности. А в моей голове окопалась, похоже, целая компания. «Совсем охренели?!» — взвыл голос номер один, — «Да они…». «А че сразу я?» — тут же перебил второй. Голос номер три, кажись, принадлежал к убежденным пессимистам, потому что единственными связными высказываниями были «Влипли» и «Надо сматываться!». Четвертый злорадно потер воображаемые лапки и мурлыкнул что-то типа «Ах, я? Давно пора было навести тут порядок. Ну не обижайтесь, кузнечики! Первым делом обязательно отпинать аргентумов, потом…». Пятый советовал не стоять столбом, а сказать хоть что-то толковое, пока электорат не передумал с выдвижением нового аура, но его здорово сбивал с толку первый, который продолжал гвоздить избирателей и невезение словами из родного, великого и могучего. «Расспросить, где шлялись эти черные типы раньше и разнести за появление к шапочному разбору. Потребовать немедленно отпустить мальчишек и подлечить Джано,» — продолжал строить планы четвертый. «И сразу закопают», —  перепугано хрюкнул трусишка, который благополучно проспал во мне лет десять, а теперь внезапно проснулся. «Да не молчи же ты!» — рыкнул пятый.

 Причем все это одновременно!

 А я-то думала, что пузо – единственная моя проблема. Нда.

 А вот шестой проснулся внутри, не голос, а что-то тихое и незаметное, как змея в траве, и именно он хрипловато проговорил моими губами:

— Привет…ствую.

 Зал среагировал странно. Хотя что возьмешь с ненормального мира…

 Я отвернулась от попадавших на колени – бррр! – постаралась взять себя в руки.

— Я… займусь… неотложными делами. Какие там у меня обязанности?

 У незваных гостей нервы были покрепче – падать на колени они не стали. Но такие взгляды надо обязательно фотографировать и потом продавать желающим похудеть для  наклеивания фотографии на дверцу холодильника. Увидишь – забудешь, зачем пришла, и уползешь на инстинкте самосохранения.

 Один из них, седой, одетый не в черное, а в темно-красное, процедил:

— Можете начать с того, что успокоите вашу торре. Башню, — пояснил он после паузы… и после того, как понял, что ни про какое «торре» я не имею не малейшего понятия.

 Кого? Что?

 Супер. Кто-нибудь знает, как укрощать башню?

 

 

 Обязанностей у аура, оказывается, полно, и укрощение башни тут не самая трудная. С башней мы как раз поладили быстро. Просто нужно было встать в одно из мест фокуса и «позвать». Инфериора откликнулась с таким энтузиазмом, что чуть не похоронила нас в зале просто от излишнего дружелюбия. Вы когда-то видели башню, пробующую повилять верхушкой, как хвостиком? Со стороны и правда смотрится весело и трогательно (со мной потом эмир восторгами делился), но когда находишься внутри, то чувства немножко иные…

 Оказывается, прежний аур, эгоист и вообще полный свин, приняв от предшественника живой домик, не особо им занимался. Он пользовался тайными ходами, которые башня берегла от остальных, заимствовал энергию, если приспичило, распихивал по подземельям тех, кто его не устраивал, но взамен, как положено хорошему хозяину, ничего не давал. Даже не пожалел бедную башню, когда какие-то злоумышленники два раза подряд обвалили ей крышу и верхний этаж. Последнюю энергию отобрал. А у нее, между прочим, до сих пор стенки побаливают и стропила плохо заживают. И солнечные элементы на крышу так и не поставили-и-и…

 «Будут тебе элементы», — попыталась успокоить я, невольно пожалев бедный вампирский домик. Не слишком ему повезло с хозяевами.

  «Не повезло, — согласилась башня печально. – Хлюпик жадный. А ты меня не бросишь?»

  У нас с Джано уже есть ящерица, которая плавит камни, паук, который занимается вязанием и починкой, цветочки, которые способны слопать бегемота. Присоединить к этому зоопарку живую башню? А почему бы нет?

  «Не брошу.»

  «А полечишь?»

  «Обязательно. Лучшим камнем. Только не вздумай опять хвостом вилять!»

 

 Такой вот веселый момент.

 Кажется, единственный веселый момент на остаток дня. И на ночь. И на следующий день. Дальше ничего веселого не было. А была работа. Много-много работы…

 Нужно было дать согласие на доступ гвардии карбонадо на «мою территорию». По-моему, это глупо – они ведь и так уже тут… и не сказать, чтобы особо много от этого согласия зависело, черные вели себя даже не как милиция, а как ФСБ в шпионском гнезде. Но позволила. Позволила обследовать башню, особенно подземелья и комнату изъятий. И присутствовать на моем разговоре с эмиром и местными. И помочь мне восстановить защиту города. И на оказание помощи младшим вампирам, которые из-за махинаций аргентумов оказались на грани если не смерти, то на потере способности контакта с энергооболочками (простая пища уже не могла помочь им восстановиться, а с аргентумов пока взять было нечего). И на доступ в город «вампиров других хмалей – для опознания…

 И на допросы «причастных лиц».

 В том числе – на собственный…

 

 Ничего такого

 

 

— Замуж не собираешься? — Собираюсь, но я та-а-акая копуша 
Что я в прошлой жизни натворила такого, что в этой жизни встретила тебя?

ВАШЕ СЧАСТЬЕ,ЧТО Я НЕ ВАШЕ СЧАСТЬЕ..

Если мужчина говорит «нет», то какой же это мужчина

 

При хорошей женщине и мужчина может стать человеком!»
Мы всегда держимся за руки. Если я ее отпущу, она обязательно что-нибудь купит.

 

Женщина — хранительница очага, в котором сжигается семейный бюджет.

 

— Замуж надо выходить только по любви. Так во всех книжках написано.

— Хм… По любви? А это как?

— Это самое прекрасное чувство на свете. Это когда сердце сильно-сильно бьётся, и то в жар бросает, то в холод, и дыхание прерывается.

— Это грипп… Или ОРЗ…

 

Иван Царевич и Серый волк

 

Господи не за себя прошу, а за маму. Пошли ей красивого и богатого зятя

 

Девочка вертит в руках черепаху:

— А как крышка снимается? Я ее погладить хочу)

 

 

 

-Ваша дочурка уже научилась говорить?
-Да, теперь мы учим её молчать!

 

 Я ему говорю, что не изменяю, а он уперся рогами в землю и не верит!

Каждый раз, услышав голос собственной совести, скажи ей:»Сама такая!!!»

 

Иногда нужно напиваться. Чтобы на следующее утро ощущать, где точно находится мозг.

Если женщина села вам на шею, значит, вам не нужно больше носить её на руках

Два часа ночи, бар, всё закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, оглядывается — кота нет, несётся к бару, наливает себе пива, выпивает и летит что есть сил обратно к норке. Через минуту показывается французская мышь, оглядывается — нет кота, тоже несётся к бару, наливает себе вина, выпивает и тоже убегает в нору. Мексиканская мышь высовывается — кота нет, текила, норка. Выглядывает русская мышь нет кота, бежит к бару, наливает 100 грамм, выпивает, оглядывается — нет кота, наливает вторую, пьёт — нет кота, наливает третью, потом четвёртую и пятую… после пятой садиться, оглядывается — ну нет кота! — разминает мускулы и злобно так бормочет: «Ну, мы, блин, подождём…

 

Некоторым девушкам нельзя есть курицу. Это будет актом каннибализмом с их стороны.

 

 

Вы тааааакой умный!..

Вам череп не жмет?

 

 

 

 

Есть женщины в русских селеньях 
С спокойной свирепостью лиц, 
С медвежьею силой в движеньях, 
С походкой степных кобылиц…

Она всех на свете милее, 
Курноса и брови навзлет! 
Пройдет — как дубиной огреет! 
Посмотрит — как морду набьет! 

Стреляет — в десятку навылет, 
Всем жару везде задает — 
Супружнику морду намылит, 
Сопернице платье порвет.

Ее богатырь не поборет, 
Кулачный боец — не сшибет, 
Она ухажера — заморит, 
Насильника насмерть забьет.

 

 

 

 В селениях женщины были,
                    Как классик когда-то писал.
                    Коня на ходу тормозили,
                    Тушили бесстрашно пожар.

                    В горящую избу входили —
                    (Не всякая выйти смогла).
                    Косили, пахали, рубили:
                    Такая уж доля была.

                    Прошли два столетья мгновеньем…
                    Россию уже не узнать.
                    Но, с тем же извечным терпеньем,
                    Приходится бабам опять

                    По избам горящим шататься,
                    Укладывать шпалы жэ-дэ
                    И вечно того добиваться,
                    Чего не добьешься нигде.

                    Есть женщины в русских селеньях…
                    Им  вечная слава и честь.
                    Но что-то терзают сомненья:
                    Мужчины в селеньях тех есть?

 

Окончательно проснувшись, он начал размышлять, анализировать свое состояние. Оно ему не нравилось. Такого неконтролируемого выплеска гормонов он не испытывал даже подростком, при этом видимой причины не было. Ну не мог он настолько активно реагировать на сосуществование в одном помещении с женщиной, пусть даже она будет звездой немецких короткометражек. Не мог, но, однако же, реагировал.

Умываясь, разглядывал себя в зеркале. Ну и видок…Белки глаз красные, волосы взъерошенные. Светлая полоса у корней увеличилась до полусантиметра и теперь было видно, что они поменяли цвет, как будто по корням прошлись отбеливателем. Как там Лотта говорила: первый признак изменения энергетики – осветление волос? Волосы, допустим, посветлели. Что дальше? Ничего особенного не чувствуется, свечи от взгляда не зажигаются, лампочки, что предсказуемо, не тухнут. Но, с другой стороны, Лотта тоже не каждую минуту работает пьезозажигалкой. Собственно говоря, способности, выходящие за рамки представления о нормальном, она продемонстрировала только один раз, в остальном – просто обычный человек. Да, насколько я уже знаю, хороший пилот, да, отличный фехтовальщик, может поговорить на полутысяче языков, но речь идет о сверхспособностях. .Хотя, кто их тут, в будущем, знает, что у них считается сверхспособностями?

Одевшись и выйдя из комнаты, Глеб спросил:

— Дядя Ко, доброе утро, где Лотта?

— И тебе доброе, в лаборатории номер четыре третьего уровня.

— Эээ… куда идти-то?

— До тира и не заходя в него, в левый коридор, там найдешь.

Глеб прошел указанным маршрутом; в лаборатории Лотта увлеченно общалась на гэлакси. Небольшой настенный экран отражал ее собеседника – коренастого плотного паренька, тот расхаживал где-то там у себя, сопровождаемый поворотной камерой, изображение иногда плыло и дергалось. Речь у них шла о мозговых волнах. Когда пришел Глеб, Лотта ему обрадовалась и усадила в кресло, опутала его голову паутиной датчиков:

— Очень хорошо, что ты пришел, сейчас мы с тебя запишем альфа-ритмы. Посмотрим, что твой мозг думает про все происходящее.

— А про что именно он должен думать?

— Если быть конкретнее, мы хотим узнать, как у тебя проходит пробуждение, — отозвался заэкранный абонент, — Лотта говорит, началось, надо бы проконтролировать.

— Как-как, пробуждение? Что, настолько все серьезно?

— Да, все серьезно. А термин прижился с самого образования ОСУЛа, отцы-основатели особо не искали оригинальных названий, им как-то не до этого было.

Кожу под датчиками слегка защипало. Монитор на столе мигнул и покрылся сетью графиков. Разной частоты синусоиды рябили, наслаивались друг на друга, выползали за край монитора.

— Все, Глеб, ты свободен, часа три у тебя есть делать все что угодно по своему усмотрению, потом продолжим с клинками, — Лотта прозрачно намекнула ему, что его присутствие нежелательно. И не дожидаясь, пока выйдет, потыкала пальцем в точку графика, на первый взгляд, ничем не отличающуюся от соседних:

— Вей, смотри вот сюда, тебе не кажется, что отсюда может пойти бифуркация?

— Да, вполне вероятно.

Глеб аккуратно прикрыл за собой дверь. Ему было очень интересно, ведь речь шла именно о нем, но в то же время понимал, что их разговор сродни консилиуму врачей, и присутствовать при нем не стоит. Но стоит потом расспросить Лотту, к какому выводу они придут и чего ему ожидать.

За образовавшиеся три часа Глеб дочитал до конца «Анатомию». Обилие рас в Кольце поражало воображение. Немного удивляло, что все они были так или иначе похожи на человека, то есть были прямоходящими с головой на верхнем конце, теплокровными и имели конечности, подразделяющиеся на ноги и руки. Поразмыслив, Глеб согласился с природой, что такая форма связана с образованием разума, но вот что образовалось первым – строение тела или способность к мышлению, четко сказать не мог, не хватало специализированных биологических знаний. Раньше с решением подобных вопросов сталкиваться не приходилось. Но, раз возник интерес, надо расширить спектр знаний, и Глеб полез в сеть.

Вернулась немного озадаченная Лотта, с ходу спросила:

— Скажи пожалуйста, у тебя сегодня не возникали неестественные для тебя стремления?

— Да, возникали, — рассеянно отозвался Глеб, — вот как раз сейчас возникли, и я их выполняю.

— Чего? – Лотта озадачилась еще больше. – Что такого неестественного в том, что ты сидишь в интернете?

— А, нет, все нормально, — Глеб оторвал взгляд от экрана, — просто задумался над природой разума, как он возникает и что первично – форма тела или разумность? – Признаваться в своих снах не хотелось.

— И что пишут?

— Разные есть теории, я пока не слишком компетентен, чтобы выбрать одну из них. Понимаешь ли, раньше никогда с инопланетным разумом не сталкивался.

— Ладно, — Лотта приняла объяснение. По всей видимости, его было недостаточно, но она решила вернуться к этой теме еще раз, позже.

— Ну так как, продолжим знакомство с мечами? Только сегодня не так интенсивно, чтобы мышцы не потянул, скорее всего, завтра тебе потребуется быть в форме.

— Да, конечно, — Глеб выключил компьютер и встал, — пойдем.

  Змей попытался успокоить Irien’а:

 

— Да всё будет нормально!

 

     Но получилось только хуже. Чужая вещь была сломана. А что еще хуже – в игре он не только не подчинился приказу. А проявил самодеятельность. И ещё. Он убил хозяйку.

    А такое не прощают.

 

    Фрол оглядел место преступления — и сделал видеозапись на всякий случай. Можно, конечно, никому ничего не сообщать. Но… вдруг Петрович вспомнит о своих вещах и попросит кого-нибудь привезти… или Кроу сломает ещё что-нибудь? Что тогда будет?

 

— Надо собрать осколки. И позвонить Нине Павловне. Прямо сейчас. Если она узнает об этом от кого-то другого… будет намного хуже.

 

— А может… не сейчас?

 

— Прямо сейчас. И не спорь. Я её уже полгода знаю. Змей, подключайся.

 

    Сразу подключиться к видеофону Нины Змею не удалось, поставил себе таймер набирать номер через каждые пять минут. Мало того, что сигнал неустойчивый, так и хозяйка может быть в зоне чужого запароленного вай-фая.

 

— Пойдемте-ка ужинать. Неизвестно, что она скажет. Хоть сыты будете… когда ещё кормить будут – Фрол хотел успокоить Кроу и Змея. Кажется, вышло только хуже.

    Змей набычился:

— Что может ещё случиться такого, чтобы нас отсюда забрали?

 

— Не вас. Ты останешься. А вот его… его хозяйка забрать может. Не реви! Ты же Ворон! И так тошно. В городском доме тоже можно жить. Там тепло, есть душ и мыло. И шампунь. Ты же городской, вот там и останешься…

 

       Фрол тем временем просто выжарил мелко порезанное Змеем мясо на сковороде. Было уже не до приправ, и не до котлет. Привезённый пакетик так и остался в кармане куртки.

 

     Змей несколько раз кидался к терминалу звонить, но неудачно.

 

   Ели в тишине – хорошо, если хозяйка просто побьёт и отправит обратно. А если… аренда? И кто будет в хозяевах?

 

    Фрол, немного лучше знавший Нину, уже не пытался их успокоить, полагая, что будет только хуже – они ему явно не верили. Причем оба.

                                    ***

 

    Нина добралась до дома уже почти в семь.

 

    Пришлось объясняться с директором: «Это не просто подарок… Борис просто так ничего никому не подарит!.. да, с Вами он был сама любезность. Но это совершенно не помешает ему организовать в музее внезапную проверку всех киборгов… и да, с вероятным изъятием некоторых… в свою лабораторию… он заберёт этих девочек, как только они поправятся…».

 

     Скандалить не хотелось, к тому же Ильяс Ахмедович, скорее всего, с Борисом знаком – если не лично, то на городских мероприятиях два начальника уж точно один другого видели.

 

    «Уж не хотите ли купить и этих? Красная цена обоим в базарный день не более ста галактов!» — «Беру! Оформляйте! Но Борису я их не отдам…» — «Не смешите… куда Вам с ними?.. ещё за этих двоих не расплатились…» — «Расплачусь через восемь дней!.. у меня будут деньги!..» — «Вот тогда и поговорим о продаже. Всем спасибо и всем до свидания!»

 

     Устала за день – не высказать! Но два десятка непринятых звонков от Змея – это очень серьезно! Вот что значит – забыть включить звук сигнала! Надо звонить – и срочно!

   Но он позвонил первым.

 

   Звонок от Змея приняла уже на кухне:

— Ребята, что случилось?

 

— Кроу сломал чужую вещь.

 

— Как… сломал? – только этого не хватало! После напряженного дня и событий в школе ещё и это… хуже детей малых!

 

— Совсем. На мелкие осколки.

 

— Видеозаписи есть? Пришлите, посмотрю. И… сейчас включу терминал… можете позвонить на него?

 

— Хорошо, сейчас.

 

     Через полторы минуты Нина приняла звонок на терминале. Три киборга на экране выглядели… не очень. Плачущий Irien и два очень серьезных DEX’а – зрелище впечатляющее.

 

    Вот и начались проблемы с ребятами… пока только кукла. И желательно, чтобы этим и ограничилось. Значит, надо успокоиться и быть предельно честной. Три детектора – учуют даже тень лжи.

 

— А теперь подробно… рассказывай, Кроу.

 

— Так есть запись…

 

— Я хочу услышать от тебя о том, что произошло.

 

— Я… пошел на чердак за луком. А там коробки. А в них…

 

— А в коробках игрушки? – как знакомо! Как часто маленький Ведим залезал на чердак за какой-нибудь мелочью… и всегда находил, чем поиграть. Но Ведиму было лет восемь… не меньше. А сколько лет ребятам?

 

— Да… в самой большой только… я только хотел посмотреть… только посмотреть… потом положил бы обратно…

 

    «Только посмотрю!»! – как же это знакомо! Только тогда это были конфеты. Сначала была фраза «Я только посмотрю!». А потом: «На бумажку!». Ведиму было года три… или четыре. Значит, психологический возраст Кроу… лет пять… вряд ли больше.

 

    Как же трудно с детьми! Никогда не возилась не только с чужими, но и со своим.

    А если это – киборги? Трудно втрое! Вот она – карма! Не воспитываешь своих детей – будешь заниматься чужими.

 

— Ты решил посмотреть, как игрушки будут смотреться вне коробки и вынул. Так? А раз вынул, то начал играть и увлекся?

 

— Да… я… а она… она… и она сломалась! – и зарыдал снова.

 

    Видеть ревущего в голос взрослого – выглядит Кроу лет на двадцать семь – Нине никогда не приходилось. Зрелище шокировало – а Кроу и не думал скрываться за программой, уже не имело смысла, хозяйка и так знает, что он бракованный.

 

    Но тут киборг – сказала Нина сама себе — и говорить с ним надо, как с киборгом.

 

— Змей, завтра же отправь Кроу ко мне. Я поговорю со Степаном насчет транспорта. У вас флайера нет, а мне лететь некогда… да и пропуск оформить я вряд ли успею до утра. Пока.

 

     Собралась отключиться – но заметила дикий страх на лице Кроу. Значит, надо всё объяснить прямо сейчас. Иначе они сами придумают себе что-то ужасное, поверят в это, к утру накрутят… и вместо одного сорванного киборга на острове будет два. Плюс оставшийся на острове Фрол.

 

— Ребята, Кроу сломал чужую вещь. И сейчас надо или заплатить за эту вещь. Или купить точно такую же. Или сделать копию. Как выглядела игрушка, пока была цела?

 

— Вот так – и Кроу отправил голографию.

 

    На снимке стояла фигурка женщины в головном уборе, широкой юбке в пол, юбка изнутри полая, одна рука дугообразно изогнута и поднята вверх, а вторая изогнута дугообразно и уперта в пояс. Раскрашена игрушка в красный, белый и зеленый цвета – выделены юбка и кофта, лицо и кисти рук белые, лицо обозначено тонкими чёрными линиями – самая обычная игрушка, сантиметров восемь высотой, дети в ДШИ таких кукол лепят пачками. Цена – галакт за сотню.

    Возможно, прежний егерь пытался обучать своего… Ванечку. Возможно, он захочет вернуть игрушки.

 

— Ты сделаешь копию этой игрушки, поставишь на место и не будешь её трогать. Играть можно. Но только теми игрушками, которые сделаешь сам. Или которые сделает тебе Змей. Что-нибудь ещё надо?

 

— Приправы – сунулся Фрол.

 

— Че-го? – смена темы была настолько неожиданной, что Нина даже подскочила на месте – Я не ослышалась? Вам… киборгам!.. нужны… приправы?

 

    Вот это поворот! Киборги, которые вообще-то техника и вкуса еды различать не должны, хотят есть с приправами! Нина испытала культурный шок – даже и непонятно стало, то ли смеяться, то ли плакать.

 

— Я предложил Кроу сделать котлеты – начал Змей объяснять – а он сказал… он сказал, что нужны приправы, все его рецепты с приправами, я взялся сделать фарш, а он пошел на чердак за луком… и вот… заигрался.

 

— Какие нужны приправы? Ладно, купим завтра. Я сейчас позвоню Степану, решим, каким флайером Кроу прилетит ко мне. А пока… Фрол, ты местные почвы знаешь лучше, чем Змей. Потому задание для обоих. К утру найти и выкопать красной глины, килограмма два… или больше… пару центнеров. Хуже не будет. Такая глина должна быть где-то недалеко… игрушка явно из неё сделана, так что проблем не должно быть. Привезёте мне вместе с Кроу. Из неё и будем лепить. Да, Кроу, привези расколотую игрушку. Попробуем склеить. Понятно?

 

— Да.

 

— Перезвоните мне через час. Я сообщу, кто прилетит за Кроу.

 

— Хорошо.

 

— Пока.

 

— До свидания.

                                               ***

 

    Нина отключила звонок. И задумалась. Какие еще сюрпризы готовят ей ее «ребята»? Сломал игрушку – вроде ерунда. Но оставлять без последствий нельзя.

 

     Посмотрела присланное видео – снято не совсем четко, потом четче, вот Кроу сканирует чердак, вот строки – результат сканирования, обнаружение коробки, обнаружение игрушек… тихий шепот Кроу: «Только посмотрю…».

 

    Следующий ролик – строительство башни из кубиков. А у Irien’а явный талант! Так построить… не каждый сможет… очень аккуратно и даже изящно. Вот что значит – ювелир! Какой баланс! Шедевр!

 

    А вот ролик с игрой – и вот это уже интересно. Ставится неваляшка и чуть в сторону Кроу садит мишку и начинает говорить за обоих – и мишка явно в подчинении у неваляшки. Они явно не равны! – ни по статусу, ни по возрасту, ни по развитию. Но что-то в игре идёт не так.

 

     Посмотрела ролик ещё раз. И ещё раз. И дошло. Была игра в хозяйку и киборга – а потом к неваляшке-хозяйке пришла гостья-кукла и захотела поиграть её мишкой-киборгом. И мишка… то есть киборг… убил гостью хозяйки. И после этого спрятался. Не попытался убить хозяйку – а спрятался. Мишка рукой Кроу был уведен под стол, подальше от места игры.

 

   А не попробовать ли повторить ситуацию? Ведь хотела сама обучить Кроу лепке… потом когда-нибудь, а теперь… действительно, надо попросить Инну Сергеевну. Она и будет гостьей хозяйки киборга. А для безопасности отправить в её мастерскую вместе с Кроу ещё и Васю. Инну придется использовать втёмную – иначе она выдаст себя гормональным всплеском, а Irien без проблем считает не только её гормоны, но и эмоции.

 

     Надо позвонить Степану. Но сначала поужинать. Наверно, надоела ему уже с просьбами – но обратиться больше не к кому.

 

    Оно, конечно, очень удачно все совпало, что он замдиректора заповедника, и помог с пристройством Змея. Но если бы музейные поехали не за грибами, а, например, на юг, к морю потеплее и Змей сбежал бы там – неужели не нашлось бы никого, к кому можно было бы обратиться с пристройством киборга?

     Один зять Иры – управляющий в сети ресторанов, второй – оператор на местном головидении. Неужели не помогли бы? А если бы им понадобилось пристроить киборга в музей – неужто не помогла бы?

 

    Так что все в порядке. Сначала ужин и кофе, потом… уже теперь – видеофон просто надрывается от звона. Степан.

 

— Вечер добрый!

 

— Добрый! Как мысли сходятся! Только тебе звонить хотела…

 

— Я первый. Докладываю. Двух киборгов на метеостанцию возьмут… даже трёх. Уболтал. Место есть, там модуль шестиместный, а живут два человека и киборг.

 

— Это ж здорово! А какого пола их DEX?

 

— У них не DEX. Irien. Парень. И такой… не сказали бы, что Irien, в жизнь бы не поверил. 202 см ростом и 98 кг весом.

 

— Ух, ничего себе! Таких разве делают?

 

— Не знаю, делают ли сейчас. Но Стефан есть…

 

— Как его назвали? Стефан?

 

— Да. В честь меня. Его ещё весной из пролетающего флайера выбросили. Я помог врача и программиста привезти, нашли хозяина, выкупили честь по чести. Веселина выходила его… переломан был весь. Вот и живет с ними.

 

— Веселина?

 

— Так там двое метеорологов живут. Веселина и её отец. Она вдовая, бездетная… орнитолог, вот выучилась ещё и на метеоролога и работает. Старику за семьдесят, так что помощников возьмут.

 

— Слава богам! Еще двоих… нет, троих пристроила. У меня к тебе просьба будет. Надоела уже, но… так получается, что без твоей помощи никак. Привези мне завтра Кроу, пожалуйста.

 

— Зачем? И надолго ли?

 

— Он там игрушку разбил, надо заменить. На пару часов. Может, на полдня. Одежду ему прикупить надо, мыло-шампунь… приправы…

 

— Что? Киборгам… приправы?

 

— Представь себе, да. Кстати, именно из-за них все и случилось. Кроу полез на чердак за луком, нашел игрушки, стал играть, и какую-то куклу сломал.

 

— А там на чердаке были игрушки?

 

— Были. Большая коробка. То ли от прошлого егеря презент, то ли от позапрошлого. Может, кто-то из них детей… или внуков привозил. На видео кубики, неваляшка, плюшевый мишка…

 

— Понял, не перечисляй. Ерунда, короче. Забудь и отстань.

 

— Уже не получится. Если сейчас все так оставить, они вещи уже нужные ломать начнут. Надо принимать меры. Если я свой флайер за ним пошлю… пропуск нужен?

 

— Сама или киборг пилотом?

 

— Вася. У него программа есть. Но, насколько я знаю, киборг без человека не может попасть на территорию… а мне самой лететь некогда. А Кроу мне нужен.

 

— А отправить ко мне свой флайер на автопилоте сможешь? Давай так. Отправь мне пустой флайер, я смотаюсь на остров за киборгом, здесь оформлю на него пропуск на обратный путь… он ведь завтра и вернется? Обратно он полетит на автопилоте один, с пропуском… поставит пропуск на лобовое стекло, сканеры его считают.

 

— Добро. Тогда до завтра… созвонимся.

 

— Пока.

 

       Нина обратилась к учителям:

 

— У кого из вас первый уровень управления?

 

— У меня – одновременно ответили учителя, директриса, завуч и завхоз.

 

— Пойдёмте, может понадобиться ваша помощь. Сколько всего киборгов в школе?

 

— Три Mary… две уборщицы и повариха… и два DEX’а… один днём охраняет, другой ночью — растерянно выдала информацию завхоз – один DEX мужской модификации, остальные женской… только… они… куда-то делись…

 

— Где они сейчас? Где они ночуют? – выдавить из учителей хоть слово в ответ Нине не удалось, и она приказала — Вызовите их всех.

 

— Лучше проводите нас к подвалу. – Райво был более спокоен и полицейского заметил первым — Офицер, день добрый!

 

    Офицер поздоровался и поинтересовался:

— В чём дело?

 

— Пытаемся предотвратить срыв киборгов. Кажется мне, дети в подвале играют в тестирование… с киборгами… пойдемте, посмотрим. Пока не поздно…

                                                      ***

 

      Змей активировал пакет программ по кулинарии – и вот зачем его только поставили? – но пакет пригодился. Нашел подпрограмму «Разделка туши животного». Полистал – корова, овца, коза, свинья… а где же крыса?

 

    Нет такого животного. Люди крыс не едят. А как назвать водяную крысу иначе? – выдра, нутрия, ондатра… ни одного этого названия нет. Закрыл подпрограмму. И кто же её написал так? И почему не подумал, что кто-то может захотеть сделать котлеты из мяса крысы?

 

    И что делать? Вновь открыл, но другую подпрограмму – «Как отделить мясо от костей?» – и опять список видов животных. И опять в списке нет крысы! – а также нет нутрии, ондатры, выдры…

 

     И вот только зачем сам напросился делать фарш? Надо пробовать без программы. Взял нож побольше – неужели я, такой крутой боевой киборг, не смогу сделать фарш из тушек крыс? Положил на стол тушку… и активировал программу по выживанию.

    Там есть подпрограмма «Экстремальная кулинария» – приготовление из того, что есть под рукой в лесу или на болоте, чтобы накормить человека и не пропасть самому. Вот это – то, что надо!

 

     Приготовление крысы (нутрии, выдры, ондатры) в подпрограмме было – но тушки целиком. При составлении этой программы как-то не было предусмотрено приготовление котлет! Почему-то.

 

     Змей закрыл все программы, взял нож поменьше и стал отделять мясо от костей самостоятельно.

                                                   ***

 

      Группа, состоящая из учителей, завхоза, полицейского с киборгом, Нины с Васей и Райво, спустилась в подвал школьного здания – для этого все зашли в двери (охранного киборга на месте не обнаружилось), прошли по коридору до конца и повернули направо, где была лестница на цокольный этаж здания.

 

     Завхоз дрожащими руками попыталась открыть дверь, в конце концов полицейский приказал своему DEX’у взять ключ и открыть.

   Полицейский вошёл первым, включил свет – и тут же натянул поданный DEX’ом респиратор.

 

   Увиденное шокировало всех – в подвале находились три киборга, распятые и привязанные на спортивных козлах, девушка Mary была полностью обнажена. Из груди её торчали несколько гвоздей. Два DEX’а – девушка и парень – были в лохмотьях от комбезов, имели следы химических ожогов, не успевшие зажить и уже загнившие, длинные глубокие разрезы и множество мелких точечных порезов от неумелого метания ножей — и были ещё живы.

 

   Вентиляция была отключена. Соответственно, запах стоял удушающий. На столике лежали скальпели и иглы из кабинета биологии, валялись пластиковые пакеты и лески, чуть в стороне Нина заметила с десяток флаконов с реактивами – вот зачем нужен был Мишеньке ключ от лаборатории химички.

 

     Директриса упала в обморок, завхоз стала отвязывать парня, причитая: «Милые вы мои, что ж вы так… неосторожно… что ж вы такие… голодные… и кто же вас так…»

 

    Райво тихо сказал сначала Васе:

 

— Помоги им.

 

А потом полицейскому:

 

— Кажется, мы предотвратили срыв…

 

— Не срыв. Они бы не стали никого убивать. Им запрещено это программой. Они же в школе… им запрещено причинять вред детям. – офицер отправил своего DEX’а за кормосмесью в свой флайер, подождал и подал спасённым по банке — Знаете, почему собак-поводырей не дают слепым детям? А только взрослым? Вот поэтому… да. Дети собак избивают. Жёстко и жестоко. Вот так же… самоутверждаются. А эти… скорее сдохли бы здесь… мне здесь делать нечего. Жаль их… но… это не люди… дело заводить не будем… скорее всего. А проучить надо бы.

 

   Нина возмутилась:

 

— А как насчет порчи государственного и федерального имущества в особо крупных размерах? Киборгов в государственные школы поставляет планетарное правительство через министерство образования Федерации, школа обязана отчитываться о состоянии вверенной техники. Тут прямого ущерба… тысяч на тридцать… а, может, и больше. А тут вообще беспредел и злоупотребление служебным положением.

 

— Тут вы правы… уголовное дело. – С этим полицейский согласился, достал жетон и снова включил свой планшет:

 

— DEX’ы, все видеозаписи мне на планшет.

 

— Приказ принят – и на планшете стали появляться папки с видеороликами продолжительностью от пары секунд до десяти минут.

 

     Завхоз тем временем отвязала с помощью Васи всех киборгов, Вася вытащил гвозди из груди девушки, завхоз дала ей халат – все действия завхоза сопровождались причитаниями — и повела их в свой кабинет, чтобы переодеть и накормить. Она-то, как оказалось, всё время думала, куда киберы исчезают днём? – «…то одного не видно, то двоих… уходите сами куда-то, наверное… а оно вот как вышло… бедные вы мои, несчастные… интересно, давно ли тут… игры эти проводятся? И почему раньше никто не осмеливался остановить этого… внука?».

   Киборги чувствовали фальшь в её голосе – но им было уже всё равно.

 

    Директрису увели под руки в её кабинет, полицейский приказал своему DEX’у сделать запись того, что находится в подвале, и тоже пошел в директорский кабинет.

 

    Похоже, будет ещё одно уголовное дело – о предоставлении прав управления киборгами несовершеннолетнему. И ещё одно – о несообщении о порче имущества Федерации несовершеннолетними.

   Все учителя знали, что из себя представляет этот внук – и никто никуда не сообщил. Все знали, где находятся киборги! Молчали все.

 

    Неожиданно полицейский понял, что судьба дала ему одновременно три… нет, четыре раскрытых уголовных дела! Порча государственного имущества – раз. На Антари по закону права управления киборгами даются с восемнадцати лет! – два. О несообщении – три. О злоупотреблении служебным положением – четыре.

    И с удвоенным энтузиазмом отправился в кабинет директрисы.

                                       ***

 

     Фрол обошел огород – Петрович успел выкопать репу и редьку, капуста как-то не вдохновила – трава-травой, в доме Степана капустой наелся. И решил всё-таки смотаться в деревню – DEX’ов знал хорошо, а от людей и спрятаться можно.

    К тому же днём вряд ли кто-то есть в домах – началась уборочная пора, и все… или почти все люди находятся в полях. Можно взять в теплице пару томатов, вроде видел когда-то перец… а в качестве оплаты отвезти шкурки, досохнут там. В сарае должен быть скутер… блин, надо ремонтировать. Тогда на лодке. И Фрол собрал все шкурки и пошёл на берег.

 

     Через четверть часа мясо с костей было срезано и собрано в большой миске. Как сделать фарш? Эта подпрограмма есть. Взять мясорубку. И сразу вопрос – где взять? Осмотрел все отделения буфета – ни один предмет программой не был опознан как «мясорубка». Или её здесь нет – или выглядит как-то иначе. И что делать? Да просто очень мелко порезать мясо ножом. Сам себе дал задание. Сам себе ответил: «Приказ принят». Сам начал выполнять.

 

    Кроу сначала расставил кубики по кругу. Потом начал ставить кубики вторым и третьим рядом, вывел две боковые башенки, поставил крышу. Потом посадил у стены замка мишку и поставил неваляшку.

   И стал отыгрывать до боли знакомую ситуацию – в гости к неваляшке пришла кукла: «Можно ли поиграть с Вашим мишкой» — «Да, конечно, а я просто посмотрю. Мишка, второй уровень управления… как Вас звать?.. Марфе Петровне».

 

    Куклы заставили мишку танцевать, потом глиняная кукла взяла палку… рукой Кроу… и сказала: «Плохо танцуешь! Не отлынивай!» — и мишка… в другой руке того же Кроу… сказал: «Не хочу! Не буду!» — и ударил куклу.

 

   Кукла разбилась, осколки рассыпались по полу – и до Irien’а дошло, что он только что сделал. Отыгрывая отношения хозяйки, её гостьи и киборга, он руками… то есть лапами мишки… убил его хозяйку… гостью хозяйки, которой были даны права управления. И сломал чужую вещь.

     Кроу сломал замок, сел на пол и заплакал.

                                ***

 

     Шокированная Нина уходила со школьного двора с тяжёлым чувством – и надо бы помочь этим беднягам, и нет возможности. Школьные киборги – собственность министерства образования. И очень вероятно, что после разбирательства их отправят прямо на проверку в лабораторию фирмы-производителя.

 

    Киборг – вещь. Предмет мебели, часть интерьера или модная деталь гардероба. Но… так-то зачем? Игра в тестирование! – и кто это придумал? Зачем? Что вырастет из этих… так называемых детей… Если сейчас они так издеваются над киборгами, то как потом будут обращаться с людьми?

 

   А ведь такие «Мишеньки» есть почти в каждой школе. И надо что-то делать с этим. Но что?..

 

   Её размышления прервал Райво:

 

— Вы сразу домой? Или на работу?

 

— На работу… наверно. Вася, как так получилось, что тебя чуть не увезли… у меня из-под носа буквально! Я сижу… вдруг смотрю, а тебя нет.

 

— Жетон… и приказ по внутренней связи – ответил за DEX’а Райво – зато у нас теперь есть ещё две девочки…

 

— Райво, поверь мне, это временно. Борис не из тех людей, кто упускает из рук добычу… но об этом потом. А сейчас… ты не мог бы поставить Васе… да и остальным тоже… программу, чтобы жетон на него не действовал?

 

— Я для этого и хотел попросить Васю на пару дней.

 

— Вот оно как!.. а ты можешь дать ему программу, не уводя его из моих… апартаментов?

 

— Могу.

 

— Тогда… поехали. Вася, садись на место пилота… и в музей.

                                    ***

 

    На шум примчался Змей. Оглядел развал, заметил осколки игрушки, нашел свернувшегося под столом рыдающего Irien’а и послал запрос.

 

/Что тут произошло?

/Смотри.

 

    Кроу скинул Змею несколько видеозаписей своей игры. И результат игры показал тоже.

 

/И что теперь?

/Не знаю. Надо спросить.

/Кого?

/Хозяйку.

/Только не ей… не надо.

/Надо. Вещь сломана. Так будет лучше. Поверь, она может помочь. А если сам признаешься… то не сильно накажет.

                                      ***

 

    До конца рабочего дня около получаса. Открывать описи? А смысл?

 

— Васенька, присядь. Девочки, выйдите, нам надо поговорить.

 

     Мэрьки вышли, и Нина села на диван напротив DEX’а. Через несколько минут взаимного мучительного молчания она всё-таки сказала:

 

— Прости меня, Вася. Я должна была предусмотреть и такой вариант. Всегда была бдительной, а тут… так по-глупому получилось… ведь ещё немного, и тебя бы увезли… давно надо было дать тебе какую-нибудь программу для твоей же безопасности.

 

     Всё! Выговорила. Перед человеком-то извиняться трудно – а тут машина! Но не просто машина – а начинающая думать машина. А это… уже почти человек. И потому – было просто необходимо хотя бы поговорить.

   И как она так увлеклась самокопанием и воспоминаниями, что не заметила подошедшего человека с жетоном? Или Вася подчинился жетону на расстоянии? Как? Как такое произошло? Всегда хвалилась своей бдительностью – и вот, стоило немного отвлечься… и чуть не потеряла… товарища своего.

 

     Вася такого от хозяйки не ожидал – думал, будет ругать за то, что отошел от неё и не сказал об этом. Приказ был получен под жетоном: «Молча иди к флайеру» — но на видеофон ей смог бы скинуть сообщение. Только сейчас стало доходить, что его чуть не украли.

 

— Спасибо… я так испугался! И меня простите, я должен был сообщить о жетоне и полученном приказе… спасибо.

 

— Что?.. а как бы ты сообщил? Смс-кой? Надо… надо тебе эту программку… но все-таки наверно… завтра.

 

— За дверью Райво. Он пришел… с ноутбуком.

 

— Впусти… наверно, он прав. Лучше будет все сделать сразу… лучше перебдеть…

 

    Программист был полон решимости перевернуть Землю, если бы дали кольцо:

 

— Вот я…

 

— Проходи, устраивайся… чаю хочешь? Лизонька, включи чайник и собери на стол. Молодец!

 

    Лиза быстро включила чайник, расставила чашки, достала сахар и печенье – и вышла.

 

— Сначала дело. Вы догадались, зачем я пришел? Тогда… Вася, сядь вот сюда, мне так удобнее. Начнём?

 

— Да, конечно. Если ты уверен, что это безопасно для Василия. И что не будет вреда окружающим. Я… вообще-то только предположила, что может быть такая программа…

 

— Она есть. Но… не совсем лицензионная, но… написана гением. Ограничивает подчинение киборга приказу и дает ему возможность выполнить приказ… немного по-своему… и ещё. Информация с жетона считывается, а переподчинение не происходит.

 

— Это как?

 

— Ну…, например, Вы отправляете Васю с предметом на… допустим, занятие по лепке… но он по пути узнает, что занятия не будет…

 

— И вернется? Он и так… так делает.

 

— А будет делать еще лучше! Дай доступ… подтвердите, пожалуйста.

 

— Подтверждаю.

                                    ***

 

    Фрол причалил к берегу деревни немного в стороне – и стазу отправил запрос Сивому и Лютому.

 

   Отозвался Сивый:

 

/Чего тебе? Здрав будь!

/И тебе не хворать! Приправы нужны. Шкурки привёз за них.

/Подожди, я сейчас…

 

   Сивый взял шкурки, унёс в подклеть, поднялся в дом и через пару минут вынес небольшой – на двадцать грамм – пакетик со смесью приправ.

 

/Держи.

/Спасибо.

 

 

 

 

    Тем временем Вася уже стоял рядом с Ниной, а Райво с дексистом будил первого из киборгов, с таким трудом пойманных и начальником зачем-то отданных этим… странным людям.

 

     И ничего, что пойманы неделю назад и без разнарядки… ну… поразвлеклись немного, ничего же не произошло, всё равно на утилизацию привезли бы! Но начальник сказал: «Отдать!» — они сказали: «Есть! Будет сделано!».

  Потому как глава филиала мог спросить процент правды в словах у стоящего музейного DEX’а, если бы сказали, что нет никаких более киборгов во флайере.

 

   Две девушки DEX – голые, тощие, голодные, избитые и на грани срыва – встали рядом с Васей. Программист с досадой смотрел на эти биомашины: пальцем ткни – упадут!

 

    К Нине вдруг пришло понимание, что законы кармы всё-таки есть – и они действуют! Сколько киборгов за свою жизнь зарезал Борис, что сейчас пришло время киборгов спасать? Но не просто так он это сделал! Не просто так – придёт время, и он потребует плату.

    Но это будет потом. А теперь…

 

— Нина, ты опять спишь на ходу? – как оказалось, Борис ещё не отключился и всё время наблюдал за выгрузкой киборгов — У тебя скоро будет ещё восемь киберов, зачем тебе этот?

 

— Он музейный. Я только десятую часть за него выплатила. А зачем… как ты поступаешь с другим… кем-то… да хоть и с киборгом… так кто-то другой будет поступать с твоим близким.

 

— Все ждешь Ведима? Если ты спасаешь киберов здесь, то они помогают ему где-то там?

 

— Все возможно… ещё раз спасибо! А… откуда ты знаешь про восемь киборгов?

 

— Странный вопрос! Яков сразу мне позвонил… я ему помог и с покупкой киберов и с операциями… ты же сама сказала, что тебе без разницы модель и модификация… оговорила только возраст. Так что могу сообщить. Транспортник вылетел… да, примерно полтора часа назад… в пути почти восемь стандартных суток… но на Антари сутки длиннее стандартных… жди… так, сегодня второе сентября… плюс задержки на гашение… два прыжка, если помнишь… то девятого утром встречай.

 

— Хорошо. Я подготовлю места для размещения…

 

— В подвалах музея? Тоже неплохо. Я тоже буду встречать. Так что… до встречи. Пока.

 

— Пока.

                                     ***

 

     Коптильня получилась славная! С двумя отделениями – для мяса и для рыбы, защищённая от ветра и от соседей – дым от копчения должен был идти в противоположную от деревни сторону.

 

    Пока Змей возился с устройством коптильни, Фрол снял с крыс шкурки, распялил их на рамки для просушки, выпотрошил и промыл тушки, и отнёс их в дом, чтобы Кроу приготовил их на ужин. Потом начал таскать камни с берега, чтобы обложить ими очаг коптильни и укрепить стойки.

 

 

     Пока оба DEX’а на острове и рядом с домом, Irien чувствовал себя в полной безопасности!

 

   Восхитительное чувство! – когда уверен, что никто ничего не прикажет такого, от чего бывают повреждения на грани отключения оборудования! А ещё лучше – понимать, что ты уже не просто машина, не просто оборудование, совмещенное с другим, избивающим тебя, киборгом – который тоже действует по приказу и тоже не может приказ не выполнить – а друг, товарищ и помощник по хозяйству.

  Тот DEX тоже называл его другом… пока хозяйка не захотела развлечься с двумя киборгами сразу… было это… когда же?.. года два назад… но это уже в прошлом.

    А сейчас…

 

   Кроу вышел на крыльцо:

 

— Змей, для правильного приготовления мяса нужны приправы. У нас их нет… я не нашел. Что делать?

 

— А это обязательно? Без них… вот совсем-совсем никак не пожарить мясо?

 

— Люди всегда кладут в мясо специи… а их нет.

 

— Кого нет? Людей? А надо? – появившийся Фрол то ли действительно плохо слышал, то ли юмор у него такой… дурной, Кроу так и не понял, но насторожился — а кого не хватает?

 

— Специй – уже не так уверенно ответил Irien – душистый перец, например, придает мясу… новый изысканный вкус…

 

— Я понимаю, когда огня не хватает для жарки. Без огня как-то мясо не зажарится. А вот про специи…- Фрол притащил и осторожно положил очередной валун — не понимаю. Зачем они вообще нужны?

 

— Улучшить вкус… все готовят со специями… я видел.

 

— Все… это кто? Прям список выдай? Слабо?

 

— Что тут у вас? – наконец-то и Змей отвлёкся от созерцания своего шедевра и изволил заметить Кроу — Обедать пора? Так мы сейчас…

 

— Да вроде уже обедали… а для жарки мяса нужны приправы… — уже не так уверенно произнес Кроу – то есть… желательно… чтобы они были…

 

— На огороде смотрел? Там что-то ещё растет. Вроде бы.

 

— А можно?

 

— Нужно. Пойдем вместе, посмотрим.

 

    Змей никогда не заморачивался насчет того, каким образом приготовлено мясо в банках с тушёнкой. В армии он был счастлив, когда банку давали съесть всю, а не отнимали после открывания…

 

— Какие нужны приправы? Могу смотаться в деревню, там есть… наверно. Или на турбазу.

 

— На вёслах? Ты к утру вернешься только. А ты – обратился Змей к Irien’у таким загадочным голосом, что страх Кроу прошел сам собой – котлеты делать умеешь? Тебе ведь программу по кулинарии ставили?

 

— Так и у тебя есть такая программа? Я слышал… что есть.

 

— Ну… так вроде ты у нас на хозяйстве оставлен… вот и… ну да, есть программа, не активирована… тогда так. Фрол, ты местные травы лучше знаешь. Найди что-нибудь съедобное. Я отделю мясо от костей и сделаю фарш. Кроу сделает котлеты и пожарит.

 

— Зачем далеко ходить? Пока делаешь фарш, Кроу может сходить на чердак, там наверняка есть лук или чеснок в связках.

 

— Вот и договорились.

                                         ***

 

      Разговор оставил в душе неприятный осадок – словно всё было специально так подстроено, чтобы она сама позвонила Борису. Вроде всё правильно сказала – ничего лишнего о разумности… предполагаемой разумности своих киборгов, ничего о своих планах… — а Борис вел себя так, словно знал что-то такое, о чем Нина не только сама не знала, но и не догадывалась.

 

     Грузовичок улетел и на пустынной пришкольной площадке остались два человека и четыре киборга. Вася отдал девушкам свою куртку, и они – с разрешения новых хозяев — завернулись в неё обе.

 

   Из окон стали выглядывать школьники и кричать:

 

— А уже можно выходить? А его долго ловили? А спросить можно? Кому сказать, не поверят! У нас ловили настоящего сорванного киборга!..

 

     Райво оглядел окна – детей становилось всё больше и больше, но взрослых видно не было.

 

— Есть кто из начальства? Выходите, побеседуем.

 

    Окна тут же опустели. Предполагаемый киборг оказался цел – и не один.

 

      Из дверей вышла солидная дама в строгом тёмном костюме и в пенсне, и в чисто учительской манере, даже не поздоровавшись, начала:

 

— По просьбе Анны Сергеевны мы вызвали бригаду ловцов… кстати, где они?.. а почему вы еще здесь?

 

— Вы кто? – Райво достал удостоверение работника музея и в развернутом виде показал даме – Мы успели не дать увезти нашего киборга. А благодаря Вашей бдительности…- язвительно сообщил Райво – мы получили ещё двоих. Так что премного благодарны, но нам пора.

 

— А урок? – мелкая и противная дрожь рук не исчезла, но появилась весёлая наглость, начинался откат от пережитого стресса. И Нину понесло – мы пришли проводить урок. И мы его проведём. – и, обратившись к Райво, добавила — Мы с Васей пока начнём, а ты отвези Диту и этих… двоих, и возвращайся. Их, наверно, в последний раз кормили лет… дцать назад… просто скелеты. И одеть их надо.

 

— Хорошо, я их отвезу и вернусь за вами.

 

    Райво приказал киборгам следовать за ним, помог сесть и полетел.

                                        ***

 

    На чердак вели две лестницы – снаружи дома и изнутри. Кроу помнил свою первую вылазку наверх смутно – только то, что там холодно. Поэтому поверх футболки и кофты натянул куртку Фрола. Лезть решил по внутренней лестнице – так теплее.

 

    Чердак встретил Irien’а солнечными лучами, попадающими через маленькое окошко в дверке. Кроу медленно и осторожно поднялся в рост, оглядел пространство – несколько больших коробок, пара сломанных стульев, трехногий столик, небольшой верстак, на двух натянутых верёвках несколько связок веток, непонятно для чего предназначенных, какие-то запчасти… всё покрыто толстым слоем пыли… потом надо будет осмотреть внимательнее и сделать уборку —  просканировал помещение, обнаружил связку лука, снял её и собрался уже спускаться, как вдруг пришла мысль:

 

— Я только посмотрю… даже трогать не буду… я только посмотрю… ведь если только посмотреть… то, наверно, можно…

 

    Содержимое большой коробки притягивало не хуже магнита. Irien осторожно подошел и открыл коробку – в ней были игрушки!

 

     Вероятно, прежний егерь держал их для своего киборга и почему-то не увёз. Наверно, решил оставить, чтобы и следующий киборг мог поиграть. Значит, можно не только посмотреть, но и потрогать.

 

   Кубики – настоящие деревянные, с нарисованными на боках буквами, светло-коричневый плюшевый мишка, глиняная кукла, бело-оранжевая неваляшка, пластиковый ярко-желтый флайер, пластиковые формочки для песка, десяток пластиковых солдатиков… — неслыханное и невиданное богатство для того, кто всю жизнь сам был игрушкой.

 

    Кроу по одному достал игрушки из коробки, смахнул пыль с каждой, рассмотрел, включил запись, расчистил место на полу… — и стал строить замок.

                                              ***

 

— А теперь начнём урок! – и Нина оглядела выбежавших во двор разновозрастных школьников – и можем прямо здесь. Чего куда-то ходить? Только сначала скажите, кто и зачем вызвал дексистов?

 

— Мишенька сказал… ваш киборг… он сорванный… и опасен…

 

— Наш программист? В вашей школе есть ещё дети сотрудников DEX-компани? Они так же себя ведут, как этот… Мишенька? И кстати, почему он один был не в форме? Сколько денег его дядя должен компании?

 

— Зачем Вам все это?

 

— А затем, что по доносу одного очень наглого школяра музей чуть не лишился своего имущества… очень дорогостоящего, заметьте, имущества… а нашего программиста чуть не забрали на опыты.

 

— Но ведь ничего же не случилось! – наглость директрисы поубавилась, и она стала говорить заметно тише — Вы же успели… и вон… даже приобрели двоих…

 

— А должно было случиться? Какое вам всем дело до наших киборгов? А эти двое… им ещё ремонт предстоит… и откорм.

 

    Толпа увеличилась – вышли и старшие классы. Странно – конец учебного дня, и вроде столько народа не должно быть в школе в это время.

    Или – они все явились посмотреть на бесплатное зрелище? Ну да, поимка страшного сорванного киборга — зрелище то ещё! Не каждый день бывает такое!

 

    Появился Райво:

 

— Вы всё ещё здесь? Отвез девочек, дал им кормосмесь и комбезы, и запер. Пусть отлежатся. Сообщил директору. Что тут у вас?

 

— Да вот… мило беседуем. О том, как один пятиклассник шантажирует всю школу…

 

— А ещё он директорский внук! – гордо выдал один из детей – и может с любого урока уйти и ему ничего за это не будет! Потому что внук он единственный! И любимый!

 

— И многих киборгов… вот так ему отдали? – спросил Райво ещё одну подошедшую женщину, судя по бейджу – завхоза.

 

— Да почти всех. Они в подвале заперты, все… которые не на смене, директор наша внука любит… единственное, что осталось от дочери… и всё ему прощает. А ночью они охраняют здание школы.

 

— Так… а дядя-дексист?

 

— У Анны Львовны двое детей. Дочь с зятем погибли в катастрофе… лет пять назад, а сын не женат, он и есть Мишенькин дядя… работает тестировщиком. Учит Мишеньку тестировать…

 

— То есть… как это… учит тестировать? На киборгах? Значит… днём над ними издеваются все, кому не лень, а ночью они работают? Я правильно понял? А где сам Мишенька? Вася, просканируй всех и скажи, этот мальчик здесь?

 

— Да. Объект «Мишенька» обнаружен. Он находится…

 

— Найди и приведи его сюда. Допустимо нетравматическое воздействие.

 

— Приказ принят.

 

    И под возмущенное гудение толпы Вася пошёл к пластиковой горке с домиком сверху, наклонился и из-под стойки вытащил упирающегося жирного мальчика.

 

— Объект найден и зафиксирован.

 

— Веди сюда и не отпускай.

 

— Приказ принят.

 

— А теперь обыщи его. Вынь все ключи, какие есть, и подай мне.

 

— Приказ принят. Приказ выполнен.

 

    Вася очень аккуратно и быстро обыскал жирного мальчика, достал и подал Райво пару электронных ключей и связку ключей на большом кольце.

 

— А я-то думала, что потеряла его! – взвизгнула высокая тощая дама, химичка – это ключ от лаборантской, думала, кто-то из DEX’ов спер…- голос её становился тише и неувереннее – но… Мишенька, как ты мог?.. ты же всегда был примерным мальчиком…

 

— А это… мой ключ…- выдала еще одна дама – от кабинета биологии…

 

     Райво, кажется, что-то понял – приказал Васе вызвать полицию и пошёл в здание в сопровождении DEX’а, всё ещё держащего в захвате уже не визжащего Мишеньку.

 

   Нина рванула за ним, но он сказал:

 

— Там могут быть неуправляемые киборги.