Вампир…Ботаник? Глава 28

Я думал, ты девушка порядочная,

а ничего, нормальная оказалась…

 

  В четырнадцать лет я мечтала похудеть любой ценой. Ну, в тринадцать-пятнадцать все мы думаем не головой… но где были в тот момент мои мозги, я даже затрудняюсь сказать. В общем, я стала членом тайного общества будущих леди. В переводе на нормальный – общество желающих стать красавицами. Там была группа Клеопатра (отделение недовольных своим носом), группа леди Годива (эти мечтали о прекрасных волосах), отряд Дженнифер Лопес (все в курсе, что у этой дамы главное достоинство?), семейство Жанны Фриске (тут все понятно), семейство Анны Семенович (тут еще понятней)… но львиную долю составляли желающие похудеть. Это маниакальное желание преследовало не только пышек вроде меня, но и вполне себе стройных девчонок, и даже тощеньких до невозможности девиц вида «в чем душа держится?»

 Общество круглые сутки торчало в сети и, принципиально не обращая внимания на отдельных троллей, рекомендующих просто оторваться от компьютера и потратить пару часов на спортзал, пробовало разнообразные способы обрести стройность. И каждая «леди», испытав на себе очередную панацею, тут же мчалась к компу и делилась результатами.

 Выглядело это примерно так:

— А я вычитала про «политическую диету!» Сегодня попробую!

— Какую?!

— Речи президента слушать вместо обеда, что ли?

— Нет, питаться как предки. Мясо, овощи, яйца… только в сыром виде.

— А…

— Она «палеолитическая»!

— Кто?

— Диета, темнота! Называется так, потому что все сырое люди ели в палеолите.

— Это такой ресторан?

— Это такой период! Исторический. Когда огня еще не было! Только фиг поможет, если всю эту сырость лопать килограммами, как ты. Кстати, ты смотри с ним поосторожнее, с сыроедением, это опасно. Эй, слышишь? Где ты?

— Сырое мясо есть пошла. Вернется – скажешь. А кто пробовал пивную диету?

— Я, – мрачный смайлик, — Не советую. Живот отрос так, что даже сквозь шубу видно.

— Ой, девочки, а мне говорили, что полезно худеть, питаясь детским питанием. Как Дженнифер Энистон. Я уже купила такое! Интересно, сколько банок можно съесть за один раз?

— Детское питание?! Дура, оно, наоборот, килограммы приращивает, как свинье на убой! Его специально делают, чтобы дети быстрей вес набирали…

— Да?

— Ксень, не обращай внимания, это опять тролль забрел.

— Какой тролль, идиотки? Сами дурь несете…

— А я уже семь баночек приговорила. Вкусное…

 Чей-то смайл злобно хохочет.

— Девочки, а кто пробовал тайские таблетки?

— Машка, кажется.

— И как?

— Вернется из реанимации – спросишь.

— Она в реанимации?

— Подумаешь! Зато стройная!

— Ага, в гробу будет смотреться великолепно! – смайл скелетика, встающего из гроба.

— Опять тролль! Пошел вон!

— А я похудела за неделю на семь кило!

 Чат взрывается вопросами:

— КАК?

— Как?!

— Говори! (нетерпеливый смайлик)

— Чай специальный… поделиться?

— Девчонки, это опять дистрибьютерша под новым ником зарегилась. Не обращайте внимания. Этим чаем только тараканов гонять, больше толку с него никакого.

— А моя знакомая знает одного человека, который работает в клинике, где звездам желудки режут. Делают ма-аленький желудочек, чтобы есть не хотелось.

— Я тоже хочу!

— Сто пятьдесят тысяч рублей. Пойдет?

— Ну…

— За сто пятьдесят и я без операции похудею. Очень простая диета получится, называется «жрать-нечего».

— Тролли сегодня ваще обнаглели! А я у экстрасенса была, заговаривалась на похудание.

— И как?

— Класс! Сейчас тортика покушаю и расскажу подробно.

— Девочки, мне плохо…

— Что пробовала?

— Да эту диету… из палеолита… мясо сырое… всего-то грамм триста съела… ой, совсем нехорошо. Кто знает, что надо выпить, чтобы прошло?

— Ношпу!

— Э-э… активированный уголь?

— Правимицетин. То есть лево…

— В скорую звони, кретинка! Загнешься ведь от сальмонеллеза!

 Начитавшись и наобщавшись, я взяла на себя пробу еще одного «чудодейственного средства». Желтенькая микстура называлась «Голливудская фигура», пахла лимоном и стоила недешево – я на нее ползаначки потратила. А потом еще половину маминых накоплений на отдых в Турции – когда эта фигня оказалась обычным «фэйри», разлитым по аптечным флакончикам. И вместо Турции меня приняла больничная койка.

 Я к чему это?

 Когда я очнулась, ощущения были один в один. Тошнота, дикая слабость и невыносимое головокружение, от которого ресницы захлопнулись так же быстро, как и открылись.

 Я даже не сразу поняла, кого вижу рядом —  вампир Роберто был не похож на себя, совсем другое выражение лица… Заискивающее.

 Он кого-то здесь боится? А кого? И где это – здесь?

 И где Джано?

 И почему мне так хреново… Будто на меня опять Настя Трошина упала, чемпионка наша сташестидесятикилограммовая… причем со штангой в обнимку. Больно, не шевельнешься. Я и не шевелилась – ояката учил когда-то, что при травмах лучше сначала взвесить степень повреждений, а потом уже двигаться в полную силу.

 Правильно учил.

 Потому что едва выбравшись из вязкой темноты то ли сна, то ли беспамятства, я осознала несколько малоприятных вещей. Первое – я не на Представлении. Слишком тихо. Второе – звучит по-идиотски, но похоже, я привязана… И третье – лучше мне пока не пробовать веревки на прочность, потому что рядом кто-то есть. И этот кто-то не крыса… по крайней мере, внешне…

— Состав будет действовать еще несколько часов, аур. Я подсыпал ей в питье максимальную дозу.

 Фиг тебе, зараза вампирская! Пузо у меня товарищ проверенный, переварит все, кроме фэйри, так что встану быст…

 Стоп. Аур?!

 Здесь?!

 Он ведь должен был приехать на днях, только поэтому парни решились на риск Представления. А то ведь Микеле всерьез уговаривал Джано сбежать втихую… а то, мол, если аур на стороне своих аргентумов (не мог он ничего не знать, верно?) надежды на благоприятный исход совсем мало. Даже с аргентумами небольшая… и то если все пройдет по плану.

 А он сейчас приехал.

 Одори ёби, что делается…

 Так, спокойно.

 Будем решать проблемы по очереди. Вопрос первый: где Джано. Вопрос второй: как отсюда выбраться и найти моего вампира. Вопрос третий: что я сделаю с этой сволочью Роберто, когда выберусь. Доступные средства… со средствами туго. Руки-ноги и правда привязаны. И, если это сделал Роберто, то пробирки и порошочки эта скотина у меня из карманов наверняка повытаскивала. Проклятье, про Дауда он тоже в курсе… и письма! Письма о помощи, которые он должен был послать, тоже не дойдут.

 Значит, рассчитывать придется только на себя.

 Мысли в голове толкались и скакали, как ненормальные, но дыхание я держала ровным и сонным… а малопонятный  разговор  над головой слушала в оба уха.

— Не стоит спешить с последним средством. Просто перенесите Представление на более поздний час.

— Да, аур. Причина?

— Мой будущий приезд хотя бы.

— Да, аур. Но если он вырвется?

— Значит, вы не аргентумы, если не можете справиться трое с одним.

— Но… да, аур. Мы справимся. Но, может, хотя бы ее?..

— Возможно, в следующий раз мне взять в помощники кого-то вроде Лиджано? Он пытлив и не присуща ему леность разума. Что же ты молчишь?

— Я слушаю… и покорен вашей воле.

— Тогда иди за копией. Если оригинал тебе настолько неинтересен…

— Да, аур.

— И поживей! Чтобы к моему предполагаемому приезду все было готово!

— Аур, он сопротивляется! Он… он… скорее!

— Шшшшшитц!

 Прошуршали шаги, как прошипели, по коже прошелся ветерок от чужого движения. Хлопнула дверь… и все стихло.

 Выждав полминуты и не услышав ни шороха, я открыла глаза.

 Пусто.

 Это кстати.

 

— Есть женщины в русских селеньях , — старательно пыхтела я через несколько секунд…

Которым всегда не везёт:
То кто-то коня не привяжет,
То кто-то избу подожжёт!

 

А ну еще раз, хвостик. Чу-уточку выше, ага… Мне бы хоть одну руку развязать… скорее. Скорее только.

Пленниц с хвостом тут, кажется, не бывало, так что его не привязали. И так получилось, что именно он теперь моя надежда – слишком прочные веревки, порвать не порвешь, по крайней мере так, без опоры. Ну давай, родимый!

 И ррраз!

 

Есть женщины в русских селеньях, 
Такая в них сила и мощь! 

 

 Пот катился градом, от маски, наверное, уже ничего не осталось…

Она перерубит поленья 
И сварит наваристый борщ. 

 

 Сварю, обязательно… и кое-кому на голову вылью… Я бормотала стишки, которыми у нас на секции перебрасывались девчонки, копила злость и настойчиво пыталась развязать проклятый узел. Хорошо, что цепи не использовали…

 

Ей жить бы хотелось иначе,

 

 Поддается, ура! Узел подается!

Носить драгоценный наряд,
Но кони всё скачут и скачут,
А избы горят и горят…

 

 Есть! Я села, стряхнув с руки веревку…

Ну теперь посмотрим!

 

На то, чтоб развязать остальные узлы, ушло меньше минуты. Я осмотрелась, выискивая что-то похожее на оружие…

Камера. Пустая. Кроме стен здесь только плита с еще болтающимися веревками, а ее поднять… да мне в жизни настолько не разозлиться. А дверь железная. Окно… окна нет. Щель под потолком. Стенки каменные. 

 Ну просто класс.

 Меня трясет от злости.

 Стоп. В углу сундук. Интересно, что там?

 

 Джано:

 

 Я знал, что нам не позволят уехать. Понял, когда Дарья и Шер прошлись по дырам в моей памяти, когда стало понятно про оболочку и миссию Даиза. И рассказ Лауры… после него все стало кристально ясно.

 Нам не позволят уехать – аргентумам слишком нужна энергия и не нужна огласка. Нам не позволят усилиться – источник энергии должен оставаться послушным и безропотным. И нам не позволят попросить помощи у кого бы то ни было. Аргентумы не глупы…  Если они дозволяют себе такое, то аур на их стороне. Простая логика.

 Остается хитрить. Совершенно забытый навык…

 Трудно искать поддержки, еще сложней – выстраивать план действий, не полагаясь на нее. А еще прятать часть, не доверяя никому. Я не из видящих, но последние дни мне постоянно мерещился холод в спине. Такой бывает, когда слежка. Кровь первых вампиров, я до сих пор не понимаю, был ли из нашей ситуации хороший выход! Если и был, я его не нашел: пришлось выбирать между плохим вариантом и совсем плохим…

 То, что я сейчас лежу тут, не в силах шевельнуться – это какой вариант?

 Предсказуемый. И скверный.

 Массимо. Микеле. Роберто. Мелисс. Кто из них? Это только кто-то из них…

..мы не дошли даже до зала. Только ступили во внутренний двор… я почувствовал неладное, когда Дары – все как одна с закрытыми лицами и слишком тихие – качнулись к нам.

 Проклятье, я был готов отразить любую атаку, я даже четки специальные сделал противоядные. Даже если бы кто-то выпустил в нас ядовитое или дурманное, я бы успел их сжать. Научился сбрасывать приказы, сделал универсальный амулет…

И все-таки меня отключили…

Как? Я был настороже.

Это мог только…

Дверь протаяла в стене неожиданно – и знакомая комната под залом изъятий сразу стала маленькой… холодной…

..аур.

Все-таки прибыл.

..вот откуда тот удар – будто изнутри. И мгновенная потеря сознания.

Плохо.

Он шагнул вперед, и у меня перехватило дыхание. Странный эффект. Я видел аура четыре раза в жизни. Но тело мгновенно подобралось, дрогнуло, словно ожидая… чего? Так реагируют несчастные древесные ящерки-хамелеоны, которых держат в клетках, чтобы иметь запас хвостов. Мне всегда было жаль их – в отличие от всех обитателей зверинца они не радовались, когда к ним подходил человек.

 Они боялись…

 Я… боюсь? Да, страшно. Это инстинктивная реакция, я не помню, чтобы аур… чтобы он тоже…

 А тело помнит.

— Опять был непослушным, малыш? – вздыхает аур.

 Слова отдаются едкой вспышкой тревоги и отвращения. Диссонанс… Все дело в несочетаемости. Голос и интонация доброго деда отчаянно не совпадают с хищным взглядом, с жадностью, проскользнувшей в движении руки.

Бывает, что неопытный энчелесто путает семилистник с полынной отравкой. Щепотка семилистника в чай дарует ясность ума и силу работать, если падаешь с ног от усталости, то же количество отравки убивает по истечении трех часов, и горе беспечному, не имеющему противоядия. Но трава не притворяется. Она просто похожа…

Мир природы жесток, но там слабые притворяются сильными. Силь-муха – грозным шмелем, древесный уж – ядовитой жирмой.

Тот, кто держит сейчас руку на моем плече, тот, кто смотрит в глаза с фальшивой заботой – хуже.

Опять был непослушным… малыш…

Малыш!

Интересно, когда первый раз прозвучали эти слова? Сколько раз я верил этим интонациям защиты? А потом маска сползала.

 Он неспособен долго держать себя под контролем, поэтому, наверное, и отнятая память, и трудности с аккумулированием энергии.

 И эти постоянные вызовы…

 Странно, наверное, так нуждаться в ком-то и ненавидеть его за это. И постоянно бояться, что он вспомнит то, лишнее, стертое уже, и снова вызывать, вглядываясь в глаза, и еще больше ненавидеть, оттого, что боишься и не уверен, что…

Тень в блестящих глазах.

Белая вспышка боли.

Негромкий голос, из которого быстро испаряются и забота, и тепло.

— Плохо быть таким догадливым, малыш. Опасно.

Уже понял. Что же вы тогда не выбили из краденого донора догадливость заодно с памятью, аурум?

— Без этого… я бы не смог… работать…

— Именно. Отличные у тебя мозги, малыш. Пришлось наложением оболочки обойтись, жаль было губить такие способности.

 И деньги. Которые получены таким образом… правда, аур?

— И деньги… — согласился тот, отвечая на невысказанную мысль. – И несколько очень интересных веществ на заказ. И все остальное. Жаль, жаль. А ведь я догадывался, что так и будет. Они, – пренебрежительный кивок куда-то в сторону, — не думали. Ленивы. Нелюбопытны. Только и умеют, что интриги плести. Считали, наложенная оболочка решит все проблемы, – и без паузы, в упор, — Ты же догадался про оболочку? Не закрывай глаз, малыш, знаешь ведь – бесполезно.

  Нет…

  Не беспо… спрятать эту мысль, быстро!

  Кажется, успел. Давление на виски ушло, так и не став ломящей болью. А голос продолжал вещать:

— …все удивлялись, отчего ты даже в оболочке никак не угомонишься: то вопросы начнешь задавать, то заявку на Дар подашь ни с того ни с сего. Запреты постоянно нарушаешь. Не понимают до сих пор, что значит пытливый ум. А я знал…- длинные пальцы вцепились в волосы. – Знал, что как тебя ни прижимай, ты рано или поздно найдешь способ выскользнуть из рук.  

 Не прижимали бы – может, я бы и не пытался? Тихо работал бы, не смотрел по сторонам, не поднимал голоса… как моллюск в раковине, не представляющий, что существует что-то еще, кроме воды и еды. Но слишком много ударов пришлось по раковине. И моллюск очнулся.

—  А знаешь, даже попробовал найти тебе замену. Но это непросто…

 Дороги прослеживаются, понимаешь. Караваны досматриваются. Наглые людишки заламывают цену и пытаются шантажировать. Поправить свои дела за мой счет! – сквозь доброжелательную маску вдруг проламывается злоба. — Черепаха наглая!

  А-а… теперь понятно, с чего в пригороде вдруг забегали черепахи с улитками. Разорившийся на погроме рынка работорговец решил пополнить свой сундучок через шантаж Правящих. Песок вам пухом, доро Бахиж. Не того вы шантажировать вздумали…

Как глупо все. И противно.

Послали уже кого-то в дом? Наверное, сразу же послали…

Не думать про дом. Нельзя. Отвлечься и отвлечь.

Мелисс. Микеле. Роберто. Кто из них?

— Молчаливый какой. Хитрецы всегда молчат. Как ты догадался?

— О чем?

— Такой невинный вид… я почти поверил. Или поверить? Я понимаю, почему ты взял к себе Мелисс и этого самоуверенного красавца, отличные, надо сказать, модели… но какой хитрый план может включать в себя доносчика?

— Модели?

— Так ты не догадался? Забавно. Что ж, полагаю, такой экспериментатор как ты, оценит красоту замысла. Твои так называемые со-Родичи — модели оболочки. Более ранние модели, так сказать, пробные, поскольку старше тебя. Микеле, например, был ярым путешественником, а наложенная оболочка вынуждает его не покидать города. Роберто ценил дружбу, но под влиянием оболочки из него вышел, пожалуй, неплохой шпион. Мелисс – отдельная история. Пожалуй, с ней мы погорячились. Она хотела детей и могла их иметь, но партнера выбрала совершенно неразумно. Этот ее Дар! Между нами, девице совершенно непозволительно так забываться – представь, она даже нарушила приказ аргентума, собираясь выйти замуж за это человечье отродье. Причем даже не сделав свой Дар вампиром, поскольку, он, видите ли, был против!

Мы переориентировали ее разум с пылких чувств на холод логики, и она сама избавилась от своего «воплощения мужества и великодушия». Юные вампиры порой бывают редкостно глупы. Верно?

 Оболочки…

Значит, то, что я чувствовал в них – какой-то излом, какой-то узелок в плетении ауры там, где его не должно быть, тень за внешним сиянием, — это и правда?

— Да, мальчик, — заметно заострившийся взгляд почти режет. —  А ты собрал их… зачем?

— Вас встревожило, что я собрал вместе все оболочки?

— Ты и правда не понял… Треть  моего хмаля в оболочках. Ты собрал лишь часть. Первенцев.

  Что?! Давление стало непереносимым, но наконец обретенное понимание было хуже. Куда хуже.… Некоторые несоответствия, мелкие странности, замеченные за несколько лет изменения в поведении со-Родичей – все внезапно сошлось в жуткой по своей правдоподобности картине. Это не хитайцы… куда хитайцам до такого размаха. Треть? Нет, лжете, аур. Больше половины. Вероятнее всего, пять из семи… Конечно! Едва кто-то из младших набирал достаточно сил, чтобы выделиться из толпы, как его приглашали «для бесед». И все.

 Они корректировали немного. Не слишком заметно. Вампир почти не менялся, просто появлялось в нем нечто лишнее. Спокойствие?  Безразличие? Дар мой называет эту черту характера непонятным словом «пофигизм».

 Дар мой…

 Отвлечь.

— Не противно? Править куклами вместо живых?

— Противно. Но зато как легко…Знаешь, малыш, изумительно легко. Не надо уговаривать, убеждать, доказывать свою силу, можно просто приказать, и будет исполнено. Это прекрасное ощущение. Эксперимент удался.

 Не совсем, если хоть одна модель нарушила навязанные правила. Или… больше?

Странно он подобрал слова… Стоп. 

— Эксперимент? А дальше?

 Черные глаза замерцали.

— Умница… ах, как жаль…

 Вторая волна понимания почти захлестывает ледяной волной. От масштабности замысла и жестокости…. От присвоенного ауром права повелевать без ответственности за неверное решение.

 Хотел знать, Джано? Не захлебнись теперь.

— Вы хотите использовать это в других городах… — собственный голос кажется глухим. – Так? Наш город – только эксперимент. Вы хотите править всеми вампирами?

— Согласись, малыш, прекрасный замысел. Не будет конфликтов, не будет глупых поединков, и пищи каждому сколько хочешь, без оглядки на людские прихоти. Гармоничное общество…

 Он еще говорит что-то – о новом устройстве общества, о порядке, который воцарится сначала в нашем поясе, потом в других, но я слышу и не слышу. Третья волна понимания оказывается самой тяжелой. И не потому, что такая откровенность явно имеет причины (с самого начала было ясно, что так откровенничать можно только с обреченным), но и потому, что в этом, кажется, безумном, плане заметна определенная логика и твердая уверенность. Аур явно не одинок в своих убеждениях…. И шансы у него есть. А самое плохое – есть союзники.

 Плохо, ох, как плохо.

 Сможем ли… не думать, не думать. Представить что-то другое…

 Овечье стадо тоже кажется гармоничным. Со стороны. Пока не придет пора готовить плов или шашлык.

— Вы и людей хотите подчинить…

 Аур смотрит рассеянно, и становится ясно, что мое время вышло. Он успокоился на мой счет, и больше не намерен тянуть с… с чем?

 Страшно. Как бы ни старался убедить себя в том, что все это просто необычный эксперимент, но понимаешь ведь: результаты, скорее всего, будет узнавать кто-то другой.

— Думаю, ты согласишься, что это справедливо. В свое время они едва не уничтожили нас. а за все в этом подзвездном мире рано или поздно придет пора платить.

— За все. Вы правы, аур. Придется… Рано или поздно.

 Слова ауру не нравятся.

 Он хмурится:

— Хорошо, что ты это понимаешь. До Представления осталось не так уж много времени. Очень жаль, что этот праздник будет омрачен трагедией. Увы, наш хмаль сегодня лишится и потенциально сильного Дара, и неплохого энчелесто. К сожалению, напряженные занятия тяжело повлияли на разум энчелесто Джано, и сегодня его душевное здоровье отказало окончательно. Подумать только, убить свой Дар прямо на Представлении… — аур скорбно качает головой. – Какая жалость…

 Ах вот как. Что ж, ты ведь это предвидел, Джано?

 У меня осталось совсем мало времени.

 Пора.

 Я закрываю глаза.

 Дарья!

 

 Дарья.

 

 Дверь была хороша. Славная такая дверь, тяжеленькая, на несерьезных петлях, такую снести одно удовольствие, тем более, что крышка от сундука не самое плохое оружие.  

 Я перехватила крышку поудобней.

Ну что, пузо, наш выход? 

 Устроим себе сеанс фитнеса посредством битья морд нехорошим типам?

 Бурл? – непонимающе отозвалось пузо, еще не отошедшее от гадского сюрприза Роберто.

 Само ты бурл! Они нашего Джано обижают. Кормильца!

 Бурл!

 То-то. Двинули на спасательные работы!

— Вот она! – вдруг доносится от окна, — Дауд, сюда, вот она!

 ШЕР?! Как?

 В щели решетки и правда лицо Алишера. С ума сошел!

— Дарья, Джано с тобой? Ты… тебе не плохо? Что ты молчишь?

— Жду, пока можно будет хоть слово вставить! Вы как тут? Сказано же было…

— Мы… в общем, кое-что услышали..

— Мы тебе оружие принесли, — перебивает голова. — Твое ведь отобрали? Лови.

 Мягкие свертки тихо шлепаются на пол. Мои «пельмени». Взрыв-порошок Джано! Чихалка… И… и…

 Пузо, живем!

 Бурл?

 Банзаааааай!

 

  К сожалению, сразу банзая не вышло. Я уже примерилась к двери (в смысле, как бы ее выставить, чтобы не слишком шумно, сторож ведь в коридоре торчит), когда на меня рухнуло.

 Это были не боль, не обида, не страх, не слабость, не… Или это было всем одновременно? Серая стена в зеленых островках мха поплыла перед глазами, в груди стало невозможно горячо, и пришлось срочно хвататься за камень… и не помогло…

 Лежа на полу, я пыталась удержать уплывающее сознание, а оно кружило сверху облачком пара… белого…

  Дарья! – отдалось в голове. Голос беззвучный, но такой знакомый… Мой вампир?!

  Джано? Ты где? Ты…

  Не сейчас. Послушай… Я прошу тебя помочь, пожалуйста. Согласна?

  Конечно! – он еще спрашивает! — Я уже, я только дверь сейчас сломаю …

  Не надо!

  Как не надо?! Да я…

  Беззвучный голос торопливо перебил:

  Дарья, у меня всего несколько капель! Слушай! Я сейчас постараюсь их отвлечь… и перекину тебе форца… а ты позовешь на помощь…

  Кого? Роберто засланный казачок, а не друг! Про остальных не знаю.

  Было бы время – обязательно спросил бы, кто такой этот «казачок», — с тоской проговорил в моей голове голос вампира. – может, потом… но сейчас не об этом. Зови моих фамили..

  Кого?! Подожди, я? Я не умею!

 Это уже заложено, ты только посиди неподвижно. Недолго, хоть полчаса. Они услышат и пойдут по наводке. Ты просто будешь гедда.

  КТО?!

  Путеводный огонь, по которому ночью идут караваны! Не двигайся. Если можешь, помолчи. Прошу.

 — Дарья, ты что? – окликнули от окна.

 Я сердито замотала головой и замерла, силясь сообразить, что это за гедда, кого я должна звать, а главное – как?! Если нельзя ни говорить, ни двигаться, а?

 А он неожиданно замолчал. И только спустя секунд десять я услышала странно спокойное:

— Сейчас пойдет переброс. Если удастся – беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна. Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках. Они сейчас у эмира. На всякий случай – я рад был встретить тебя. Поверь, красота не сводится к мере веса…

Кхм.

Джано, мальчики-то… Красота не… что? Подождииииииите!  НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ?! 

Джано!!! Джа….

А-а!

Показалось – потолок рухнул. Сразу всей массой – на меня.

Как он сказал? Постараться не шевелиться?

Да тут попробуй шеве… ох.

Темно стало…

 

Джано. 

 

 Я успел. С трудом, правда. Слушать аура и одновременно работать с вязью энерготоков в принципе нетрудно… в принципе. Но боль – сильный отвлекающий фактор. И принуждение. Я смог его отсрочить, «отодвинуть», так, чтобы оно ощущалось вполсилы, но совсем убрать нереально, и оно давило, мешая сосредоточиться.

 А еще была ненависть.

 Я забыл, что это такое – оболочка такого чувства не предусматривала, даже Даиза после его гнусных выходок я всего лишь не понимал, за что такая несправедливость, не помышляя о мести. Я забыл… да и вообще, кажется, не умел ненавидеть. Некого было.

 Теперь научился.

 И этот ледяной шипастый ком в груди тоже сбивал сосредоточенность…

— Ну что ж, малыш… похоже, пришла прощаться? – в издевательской пародии на ласку рука касается моих волос. – Ничего сестре передать не хочешь? Я думаю, мы не станем дожидаться, пока ее доставят, но обещаю, что твои слова она получит.

 Шипастый ком тяжело ворочается в груди. Оказывается, от ненависти тоже бывает больно.

— Это вряд ли.

 Больше ты никого не получишь.

 Кажется, он что-то понял. Воздух грозово сгустился, на глазах напитываясь поисковыми разрядами… Глаза опасно сверкнули:

— Что-то затеял, малыш? Напрасно…

— Не вам судить!

 Еще секунда…

— Ты что-то чересчур осмелел, к чему бы это…

— Аурум, он на потоке! Он… он откачивает энергию, посмотрите!

— Как?! Куда? Ты, маленький гаденыш…

Заметили! Кровь первых вампиров, заметили. Ну так тому и быть. Значит, используем именно это. На самом легком касании, даже не в четверть силы, сплетаю фантом, старый фокус детских лет… и позволяю его заметить.  

— Вот она! Он в крысу закачал, посмотрите! Вот она!

— Что стоишь, кретино, бей!

— Хватай!

 Но попробуйте поймать крысу, если она этого не хочет! Почему-то именно крысы  из всех подлунных животных неподвластны вампирам. И тем более, попробуйте поймать фантом!

 Издевательски пискнув, «крыса» исчезает в щели, и я успеваю улыбнуться прямо во взбешенное лицо аура:

— Вот так, аурум. Теперь вы получите мои силы, только если разберете Инфериору по камешку! И то без гарантий!

 Ничего больше не успеваю…

 

 Дарья

 

Я – рыба.

В смысле, уже довольно долго я соображала, где я… ну и кто я, заодно. Пока не дошло, что я, наверное, рыба. И лежу на песке. А судя по ощущениям (жуткая тяжесть, невозможность пошевелиться и дикая жажда), я – большая рыба.

Я – кит. Чудненько…

Над головой толклись голоса:

— Что же это такое?

— Никак! Я не знаю, что делать…

— Ну ничего. Сейчас я попробую…

— Что ты делаешь?!

— Не мешай. Я видел, что так приводил в чувство пациентов премудрый Абу иль Сена. Увы, следует отметить, что не у всех благодарность за спасение превышала меру оскорбления…

Знакомый голос. Кстати, если я его понимаю, значит, это тоже рыба? С ума сойти, рыбы разговаривают. А я их жарила, надо же…

Стоп. Жарила? Как я…

Додумать не получилось – в следующий момент я почувствовала, что по мне кто-то ползет. Оказалось, у меня есть глаза – потому что они моментально открылись, изучая этого ползающего. И голос. Точнее – визг. Он рванулся к потолку, едва глаза передали в мозг, что они такое увидали: у меня на груди сидела голова. Мужская. С усами! С лапками… Но фиг с ними, с лапками, другое важно: она вытянула губы трубочкой и явно собиралась целоваться!

— Пошла вон!!!

Голова подлетела, будто у нее прорезался вертолетный винт, но не удрала.

— Хвала Нейгэллаху и милости его, ты очнулась, дочь печали. Что, во имя змей Темного бога, с тобой произошло? Ты часто страдаешь подобными припадками?

— Да сам ты припадочный! Я тебя счас в порошок сотру, череп озабоченный!

— Озабо… — усато-лапчатая голова захлебнулась от возмущения. – Да поразит тебя Шергеллах за нечестивые мысли, о злонравное порождение пустыни!

 Нет вы такое слышали?

— Я злонравная? А ну слезь с меня, тыква усатая!

— Да я только воздух тебе хотел вдохнуть! Для…

 Не, видали доктора Хауса?

 Я отогнала дикое видение, в котором голова на паучьих лапках пытается сделать мне дыхание по системе «рот в рот» — да ну, не может быть! А тогда что это было? я почему-то ничего не помню. И все-таки…

— Так я тебе и поверила!

— Дарья, не надо на него кидаться! – подсказал голос из-под потолка. А, Шер. Шер?!

 Память вернулась, причем вся сразу. Как будто кто-то хорошенько потряс яблоню, и все яблоки попадали вниз, целясь именно в меня.

 Плейер в парке. Незнакомый город. Ошейник на горле. Темный дом, медленно выпрямляющийся мне навстречу парень с котенком на руках… Ящер, черепахи в пустыне, кровь на моих руках… тихий голос, выдохнувший, что красота не сводится к мере веса…

 Джано!

— Дарья! – голова заскакала на моей груди, снова привлекая к себе внимание. — Проклятье, ради тебя я осквернил себя использованием лекарских приемов, а ты снова?! Очнись! Оуууууу!

 Клянусь, я ничего не делала – только посмотрела на него.

 А он отлетел, как футбольный мяч. Причем мяч, который пнул кто-то неслабый, вроде Валуева.

— Ты… что? Ты вампир?!

 Что за…я раскрыла рот, чтобы объяснить Дауду всю глубину его заблуждений, но руки остановили. Мои собственные.  Они светились.

 Это было как в том сне, про Джано-ребенка. Это он видел все так – словно вокруг каждого предмета дрожит и мерцает свой собственный ореол, то теплый и нежный, то колючий… Ауры. Они так называются, ауры. Кажется.

 Как он сказал? Я перекину тебе форца… сейчас пойдет переброс… если получится, беги…

 А следом набегали другие голоса, другие слова:

..а как же, нерожденные вампиры, они бывают. Поделится какой вампир со своим Даром, и..

..не все решаются. Опасно же…

..поделится…

 Он поделился.

 Ага. И что теперь делать?!

 Я – вампир. И что мне теперь… в смысле, я что, кровь должна пить или питаться энергией в чистом виде?

 Бурл? – нерешительно вступило ошеломленное перспективами пузо. Ага, сама в шоке… Одори ёби, допрыгалась. Ну как же? Они же говорили – ритуал… они говорили, обязательно касание. Как же это?! Ведь все говорили, что так невозможно.

 Да, видно, когда твой вампир – ботаник, законы ему не писаны. Захотел – и отдал.

 Стоп. А что у него-то осталось? И как он теперь?

Дауд что-то говорил, но я не слушала. Я смотрела на свои руки, где мягко наливался алый жар, и лихорадочно вспоминала, что мне наговорил Джано, тогда, перед потерей сознания. Я должна была позвать кого-то на помощь… посидеть спокойно, не двигаясь… полчаса… Черт, сколько времени прошло? Я к тому, что где же помощь? Если не считать голову, которая наконец убралась с моего бюста. 

 Сомневаюсь, что я резво двигалась во время обморока, но помощи как-то не наблюдается.

— Дауд, сколько прошло времени?

 Шпион прервал сердитое шипение на тему «Женщина – ошибка творения».

— Что?

— Сколько я валялась в обмороке?

— Примерно четки. Или чуть больше. Гости уже собираются.

 Так. Я выдохнула. Потом подумаю, как это – быть вампиром. Потом разберемся, как у него получилось на расстоянии и без ритуала — поделиться… И совсем потом пойму, что там на самом деле собиралась сделать шпионская голова – фиг с ним, неважно. Сейчас, хакарл ауру в глотку, важно совсем другое: где все-таки мой вампир (очень не понравилось мне, что он попрощался…)

 И где, к дьяволу, носит эту помощь?!

 Так, без нервов. Сказано посидеть спокойно – посидим, что мне трудно? Подумаем заодно… Как вылезти отсюда? Что у нас в активе?

— Шер, а где остальные? Все нормально?

— Мы ушли сразу же. Санник к своему эфенди и Тагира с собой уволок под присмотр и защиту, рад остался у соседа на чердаке, наблюдать. А мы сюда…

 Ага.

— А Левчик?

— Миу! – отозвалось из щели окошка. Хороший котик…Интересно, может, здесь и сторожки притаились?

— Мы и ящерку отпустили, и сторожкам постарались объяснить, что надо прятаться. И ловушек понаставили в доме.

— А Лаура? – я продолжала сидеть неподвижно, а в голове тоненько звенело ощущение-предчувствие, что это зря. Это ошибка, все напрасно, без толку…

 Помощи не будет. По крайней мере, сейчас.

 Если удастся – беги, ты сильная, и никто не знает, на что ты способна.

 Это точно. Я и сама теперь не знаю.

 Выйдет сбежать — позаботься о мальчиках.

 Бл… блин! Нет, он серьезно? Вот так вот его бросить, самой удирать?

 Б… б…. ботаник!

 Счас, разбежалась!

 

 Ох, как красиво полетела дверь! Грохнула о стенку коридора, веером пошли обломки, дико заорал перепуганный голос охранника…

 В моих мечтах.

 В реальности мы выбирались из камеры с шумом и грохотом змеи. То есть максимально тихо. С дверью получилось нехорошо, она нечаянно расплавилась, понятия не имею, как так вышло. Я только с петель ее снять собиралась. Теперь, если кто сюда явится, сразу поймет, что в камере меня нет.  

 Ну ничего. Все равно я собиралась вести себя тихо только до зала. Или пока не найду кое-кого. Это потом мы устроим народные пляски на барабанах, это потом мы превратим Инфериору в филиал Вавилонской башни… ну в развалины, в развалины, неясно? Ох, они у меня пожалеют…

..И даже до зала не продержалась!

 Мы подбирались к выходу из подвала (позади осталось три охранника, упакованных в Даудовы веревки; не знаю, откуда голова их выкопала но они свободно держали вампиров), когда впереди послышались злобные вопли и тяжелый топот, а в следующую секунду навстречу вылетела… я.

 

 С одной стороны на меня шипела обозленная голова, подсказывая дорогу и успевая между делом разобрать родословную устроителям здешнего лабиринта и предсказать им же очень не светлое будущее в качестве крыс бродячего факира. С другой – шептал Алишер, второпях перебирая снаряжение и строя версии, что и как надо применить, чтобы вытащить Джано и при этом не попасться самим… Время от времени они прерывались затем, чтобы рассказать мне, что еще умеют вампиры, и расспросить, не умею ли я того же самого.

— Еще три поворота. Осторожно, тут впереди еще ловушка, не наступи. Чтоб этим строителям в муравейник влипнуть, причем не ногами. А летать ты умеешь?

— Не знаю. Падать умею.

— Ниспошли Шергеллах здешним строителям участь в свой гарем только таким ходом пробираться! Может, попробуешь полетать? Вооон над той ловушкой?

— Отцепись.

— Дарья, а Джано умел приказывать животным. Попробуешь?

— Это на Левушке, что ли?

— Ну хотя бы.

— Мрррряу!

— Вот видишь, он против.

— А если вон тому пауку?

— Общаться с пауками? Не раньше, чем попробую полетать!

— Да? А вон там летучая мышь…

— Мама!

На плече сидел Левчик и воинственно шипел на странные холодные тени, которые время от времени попадались на дороге… тени шугались, но от шипения становилось совсем уж жутко.

 Поэтому можно понять, почему на появление «себя» я среагировала не совсем адекватно. Прежде чем Шер схватить меня за руку, в сторону лже-Дарьи полетела прихваченная у охраны табуретка.

— Пф! – шарахнулась моя копия.

— Уй! – отозвался кто-то за ее спиной.

— Дарья, не бей его, это Менялка!

— Пыф! – подтвердила моя копия, тараща глаза. Одори ёби, неужели у меня бывает такое глупое выражение лица?

— Дурдом. Ты-то как сюда попал?

— Самое интересное, не один попал… — прокомментировал Дауд, присматриваясь к мишени, в которую угодила табуретка. Мишень была мужчиной лет тридцати на вид и с очень интересным набором предметов в руках: в правой — халва, в левой — веревка. – Я его знаю. Это Джиссир, из охраны Инфериоры.

Да? Удачно попала табуреточка.

— И зачем он ловил Менялку?

Тесто, сообразив, что больше в него швыряться ничем не будут, бросилось к Шеру и оживленно замахало руками, кажется, жалуясь на погоню.

— Они хотят выдать его за тебя… — донесся голос справа. – И заставить Джано что-то сделать. Ранить или убить.

— Кто это ска… — я нашла глазами говорящего. И не поверила этим самым глазам. — Массимо?! Что ты делаешь в камере?

Пока мы, не теряя времени, осуществляли рокировку, вытащив из камеры Массимо и запихнув на освободившееся место ловца нашего теста, вампир торопливо излагал события.

В камере он сидел не просто так. Его туда посадили «за предательство долга и попытку доносительства». Проще говоря, аур засек попытку подслушивания а прочитав еще и мысли вампира-охранника, взбесился окончательно. Почему не убил на месте — неясно.  Сказал, что разберется потом, а пока распорядился запихнуть в «изолясьон».

— Куда?

— Сюда. В подвал.  Он изолирован, здесь нельзя подпитаться. И связаться с кем бы то ни было отсюда нельзя.

Ну да. А разговор с Джано – это такой оригинальный глюк, так что ли? Хм… вряд ли. По крайней мере, раньше у меня не было привычки плавить двери – даже ради гамбургеров… А сейчас вдруг завелась, причем как раз когда Джано сказал, что поделится силой. На совпадение не тянет. Потом разберемся.

— Джано тоже тут?

— Нет, — Массимо отвел глаза. – Его держат наверху, в комнатах аура. Это рядом с залом изъятий.

При слове изъятия по спине прошелся холодок. Была бы у меня шерсть – взъерошилась бы не хуже Левчика.

— Как его оттуда достать?

— Не думаю…

— Как?!

— Никак, — вздохнул вампир. – Они с него до представления глаз не спустят…

— Хакарл им в прическу. – если начать швыряться в зале, то можно ведь и по нему попасть. — Что же делать…

— Дарья, сюда идут! – глава исправно выполняла свою шпионскую роль.

— Менялку ищут…

— Менялку? А это мысль!

 

Я не шаман, но в бубен дать могу…

 

 — Вот она!

 — ХВАТАЙ!

 — Попалась!

 — Тише, спугнешь! Окружаем…

  Вывернувшие из-за угла вампиры были порядком озлоблены шастаньем по подземельям, но притормозили, в шесть глаз уставившись на беглянку.

  Пропажа, завидев преследователей, вжалась в стену и завертела головой, ища выход. Но тут было что-то вроде тупика, и при должном везении у вампиров был шанс.

 — Тихо. Не спугни только, — почти нежно проговорил один из преследователей. — Ласково.

 — Кровь первых предков, ласково с этой? Да хватаем, и..!

  Второй преследователь не двинулся. А вот схватить схватил, но явно не девицу. А своего же коллегу. За рубаху.

 — Тони, тебе нос дорог? — проникновенно поинтересовался он.

 — Что?

 — Нос, спрашиваю, не надоел? Или рука? Эта дочь погибели уже расшибла парочку. И ногу одному отдавила так, что Представление придется встречать в мягких шлепанцах. А мне она только благословением Нейгэллаха не попала туда, куда целилась, и сразу после празднества я намерен идти в храм с благодарностью за сохраненную возможность продолжать род в детях.

 — У тебя же нет детей!

 — Не попала же… Значит, еще будут. Короче, есть желающие хватать это? Ага. Тогда пробуем подманить. Ласково, ясно?

 — Ну… — первый вампир уставился патлатое чучело и максимально ласково предложил: — Пойдем с нами, красавица?

  Девица зыркнула так, что соблазнитель невольно вспомнил о своем роде… то есть о том, что лично он его пока тоже не продолжил… а следовательно, не имеет права рисковать ценной способностью.

 — Эх, молодежь, — вздохнул второй, — всему-то вас учить надо. Смотри и учись.

  Он шагнул вперед — девица не двинулась. Может, некуда было?

 — Эй, милая, отпусти котеночка, — заворковал вампир, — он маленький, он жить хочет…

  Девица озадаченно заморгала, но нападать не стала, и ободренный ловец продолжил:

 — И он невкусный совсем. Зачем его есть? Не надо…

  Беглянка воззрилась на него так, будто ей предложили поцеловать пустынного дэва — удивленно, возмущенно… и на какой-то миг вампиру даже показалось, что она вот-вот расхохочется.

 — А у меня смотри, что есть… — продолжил соблазнение ловец, засовывая руку в карман. — Вот, видишь? Лепешка! Хочешь? Вкусная…

  Лепешку полоумная немая хотела. Она облизнулась и сделала шаг вперед… и, выпустив котенка — тот мявкнул довольно сердито — вцепилась в лепешку.

  На секунду младшему вампиру показалось, что за дверью ближайшей камеры — пустой — послышалась какая-то возня, но он мгновенно забыл об этом, потому что напарник уже тянул из кармана вторую лепешку и шипел ему не спать, а «смотаться на ближайший пост за съестным, и быстро!»

  Чем именно ценна была толстушка, младший вампир не знал, но за едой помчался. Только это не слишком помогло. Вместо каких-никаких запасов съестного на посту обнаружилась группа захвата в составе пяти вампиров. Услышав, где находится беглянка, они помчались в коридор и вцепились в добычу не слишком бережно (и совсем не ласково). Загнанная в угол добыча особо и не возражала: то ли устала, то ли надоело шляться по темноте, то ли просто решила, что уже достаточно побрыкалась. Короче, по неясной причине психованная девица-Дар, сломавшая до того кучу мебели и повредившая два носа и три ноги, вырываться не стала. Тупо захлопала глазами, когда в нее вцепились разом шесть рук, беззвучно шевельнула губами… и послушно пошла куда пихнули.

 

 — Где она? — голоса, которые принадлежат начальникам, отчего-то всегда можно отличить почти с первого слова. Что-то есть в них этакое… знаете, нотки такие неуловимые? У тренеров в голосах всегда слышится отзвук команды, у профессиональных педагогов в один флакон сливаются и строгость, и ласка (у некоторых это еще приправлено изрядной долей занудства). А психологи стараются говорить мягко, но отчего-то от их интонаций половина пациентов начинает нервно оглядываться в поисках смирительной рубашки.

  У «начальников» интонация особая. Наверное, так разговаривали бы сейфы, получи они возможность высказаться в адрес людей, лезущих к ним с ключами. Мол, чего надо этим суетливым типам от недосягаемого и великолепного меня? Что они опять лезут со своими тыкалками, тревожат покой? Не суйтесь сюда, не отвлекайте от великого труда сохранения-сбережения. Ключ потеряли? Ваши проблемы, меня они не касаются. Не касаются и все.

  Интересно, как бы они завизжали при виде отмычек?

  Так, Дарья, не отвлекайся. Тебя, твоих мозгов тут нет… вот и не думай ими. Жуй сыр — ты ничего не слышишь.

 — Нашли, наконец-то, — в голосе начальственного типа прорезалась интонация сейфа, узревшего мешок золота. И тут же дрогнул, взмыв вверх на тона три-четыре. — Вот ЭТО? Вы с ума сошли?!

  Сыр дрогнул…

 — Так а что? — явно не понял вампир, карауливший ненормальный Дар. — Ее ж искали? Больше в коридорах никого не было…

 — Да она, она, с кем такое спутаешь?! — сейф… то есть вампир-начальник, был в бешенстве и похоже, изрядно трусил при этом. — Но ты посмотри на нее!

  Сыр. В мире нет ничего, кроме сыра…

  Пузо тихонько буркнуло. Оно — небывалое дело! — есть не хотело, и сыр запихивало в себя явно через силу. Неудивительно. Меня знобило, по телу то и дело прокатывались странные волны: не то дрожь, не то горячие мурашки… Изменившееся зрение плюсов не добавляло: еда выглядела и пахла чертовски непривычно, особенно сыр — в блеклой ауре зеленовато-желтого цвета, напоминавшей не скажу что, но несимпатичное. Бедное пузо было сбито с толку и искренне страдало по двум причинам. Первая: что нет аппетита. И вторая: несмотря на то, что его нет, есть все-таки приходится!

 — Кому было сказано ее переодеть?! — визжал начальник. — Представление начнется через несколько минут, как она пойдет в этих лохмотьях?! Кто поверит, что она пришла в таком виде? Да к ней будут прикованы взгляды всех и каждого!

 — Ну, ее во что ни обряди… — виновато оправдывалась моя охрана.

  Полностью согласна. Пузо тоже.

  Но нашего мнения никто не спрашивал.

 — Как прикажешь ее убивать в такой обстановке? — продолжал разгон нерадивых подчиненных начальствующий субъект. — Да у него нож сразу отнимут!

  Ага.

  Меня, значит, собираются убивать. Ножом. В смысле, не меня, а Менялку, но вместо меня. Но все равно меня, потому что мы с этим тестом поменялись. Что? Звучит по-дурацки? Слушайте, уходите по-английски. Не дожидайтесь, пока вас пошлют по-русски.

 Обещаю, когда у меня будет время, я обязательно пошлю любопытных красиво, вдохновенно и подобающе ситуации! Как учил наш ояката, провожающий каждого незваного гостя типа комиссии из роно, налоговика и санинспектора хорошо подобранными и очень красочными комментариями на японском. Почтенный учитель искренне не понимал, почему он, достойно исполняющий свою работу, должен давать взятки, и «Бака яро! Ототои кой!» (Дубина! Приходи позавчера!) — было самым мягким, что летело в спину очередного «проверяющего». Так что ругаться я умею, поверьте… только не до того мне!

  С Джано непонятно что,  но явно ничего хорошего, насчет меня у хозяев праздника какие-то мутные планы… Пестрая компания из впавшего в немилость охранника, бегуче-летучей головы, разумного теста, котенка и Алишера с Радом шастает где-то неподалеку, каждую секунду рискуя нарваться на неприятности. Нет, пока не нарвались, я это чувствую. Не знаю, как, но и Шера, и Рада я почти вижу… если сосредоточусь. Похоже, это подарочек Джано, та самая загадочная «форца», вампирская сила. Кстати, о силе… то ли она растет, то ли потихоньку во мне осваивается, но ощущения непередаваемые. Я «вижу» не просто по-другому — я вижу больше. Или чувствую.

  Я знаю, что у моего охранника ноют мускулы и шумит в ушах — кажется, от слабости. И сыром он поделился с большим сожалением, потому что в узелке его, кроме лепешек и сыра, было только два незрелых персика. Второй более «закрытый», но он отчего-то так нервничает, что и его «слышу»… А где-то выше — в башне? — мечется в запертой комнате Мелисс. Почему-то лежит неподвижно Микеле. От него тянет болью… но он живой. по крайней мере, так это ощущается…

  Закрывать глаза бесполезно, с закрытыми чуешь еще лучше, то есть больше: громада Инфериоры словно висит над головой, сотканная из слабосветящейся паутины, и на каждом уровне движутся сгустки темно-алого цвета. Если прислушаться, можно даже уловить, как бьется у каждого сердце… А вот иной сгусток. И я спешно открываю глаза — слишком ярко он светится, смотреть почти больно. И… противно.

  Что со мной? Никто из вампиров не говорил, что так может быть. Не упоминал… я вампир нового типа? Повышенной мощности?

  Хакарл с ним, психовать потом буду, если выживем.

  Другое плохо. Джано нет совсем.

  Не видно. Не слышно. Не ощущается.

  И от этого хочется разнести всю Инфериору по кирпичику. Начиная с зала изъятий и заканчивая кухней.

  И нет проблем, разобрала бы, раскатала в блин и черепичкой сверху присыпала, но в детективах, пока спецназ героически идет на штурм, нехорошие типы отчего-то в первую очередь спешат прикончить кого-то из заложников.

  Вывод?

  Начинать надо с бандитов, причем имея заложников в поле зрения… а стенки раскатать мы успеем. Так что сидим тихо и давимся сыром…

  Ждем, когда нас поведут убивать.

  А там по обстоятельствам. Ох, как кулаки чешутся.

  И к чему бы…

 

  Вот за что нельзя упрекнуть вампиров — так это за медлительность. Прошло не больше пятнадцати минут, а я уже в платье, с паранджой (или фатой?) на голове, яблоком в ладошке и с мешком чего-то плюхающего у живота. Нет, не надо мне подсказывать, что там может плюхать. Я не сойду, наверное, за гения, но мозги у меня имеются, и соображать они умеют. Как говорится, ничто так не бодрит с утра, как незамеченный дверной косяк…

  Все просто. Менялку ведь собрались убивать. А попробуй объясни гостям, почему свеженькая жертва не истекает кровью. Вот хозяева праздника и подсуетились.

  Коридор, по которому меня ведут (манят шашлыком и для верности пихают в спину) смотрится странно. Стены в сколах и пятнах, зато пышно украшены цветами, драпировками, статуями и чем попало. Даже птицами и живностью. Минутку, а это что? На одной гирлянде пушистик — вылитый наш оборотненок. Я вздрагиваю и протираю глаза — исчез…

  Может, глюк? Из-за этой форца?

  Не знаю. Меня все еще лихорадит, и зрение «скачет». Ауры предметов то и дело пропадают, правда все реже и реже. Могла я принять за котенка что-то другое? Да запросто. В таком состоянии мне шампур с шашлыком за гадюку сойдет.

  Все.

  Коридор кончился. Сейчас все начнется…

  Сейчас!

 

  Черт. Чеееерт…

  Праздничный зал встречает меня чернильной темнотой. И шумом-звоном-шелестом… и сильным запахом. Нет, смесью запахов. Перец, корица, гвоздика. Еще что-то.

  Ну да, как предупреждали, этап первый — вампиры демонстрируют свои способности найти Дар в любых условиях. Без участия зрения, слуха и обоняния. Просто «по нитке». Поэтому темнота и «глушилки».

  Дверь захлопнулась за спиной, и темнота стала абсолютной. Вампирское «зрение» выбрало самый подходящий момент, чтобы «заглохнуть», и я невольно снова ощутила себя рыбой. Слепоглухонемой рыбой в пруду с щуками…

  Осторожно смещаюсь вправо… то есть, это мне кажется, что осторожно, но чей-то сдавленный вопль тут же извещает, что кому-то не повезло попасться мне на дороге: «нога, ой ногаааа!». Вопль режет по ушам не хуже сирены, и я поспешно отодвигаюсь в сторону… и снова неудачно. На мой счет можно записать еще одну ногу и одного вампира целиком, которого я пихнула то ли в фонтан, то ли в бассейн. В воду, короче. Шумный плеск и невнятные обещания вызвать на поединок мерзавца, который посмел сыграть такую злобную шутку со Старшим вампиром, заставляют меня замереть… и наудачу запулить нетронутое яблоко куда-то в темноту.

  А то ведь еще немного, и возможный убийца отыщет меня просто по центру вспыхнувшего скандала.

  Но оказалось, вампиры прекрасно справляются со скандалами сами. Я не очень уловила, с чего все началось, с яблока или все-таки с вопля «крыса!», оба события произошли почти одновременно, но это, в принципе, было уже неважно.

  Ринувшийся на помощь испугавшейся женщине, кто-то слишком поторопился и не учел, что на траектории его движения — бассейн. А у бассейна есть такое свойство: если в него кто-то падает, то срабатывает закон Архимеда, и вытесненная вода (как минимум, того объема, что упавшее тело), выливается на пол вокруг. Ну а пол тут был мраморным…

  Проехавшись по скользкому мрамору, торопливый (и невезучий!) гость отыскал других невезучих и встретился с ними на полной скорости. Не знаю, сколько точно, но на пол рухнуло явно не одно тело. Кто-то из них попытался уцепиться за выступы-опоры, и в темной глубине зала что-то неторопливо и со вкусом обвалилось, рассыпав звенящее-бьющееся. Может, на том бы и все и кончилось, но где-то на мраморном полу нашло свою цель яблоко…

 — А-а-а! Что это?!

 — Где? ***!

 — О Шергеллах, осторожно, отойдите, не наступите на… Кровь первых вампиров, я же сказал: НЕ НАСТУПИТЕ!

 — Кто это? Кто?! Кто?!

 — Это мой ручной зверек. Не бойтесь, он не кусается, если его не трогать. И он не ядовитый… почти…

 — Вытащите его! Вытащите! Да из волос, а не оттуда! И не оттуда! О боги, оба сразу… милый, а у тебя что, шесть рук… восемь?

 — Падает!

 — Не трогайте Хвостика!

 — Где мой Дар? Ох, кровь первых вампиров, а где мои башмаки…

 — Драгоценная, как я рад, что ты цела! Пойдем скорей к стене, Ранифа, пока не повредили твою красоту.

 — Я Юсуф…

  Бедные вампиры, такого Представления у них не было еще ни разу в жизни.

  В темном зале топталось, ругалось, сбивало друг друга с ног полторы сотни людей и вампиров, а вокруг что-то билось, шуршало, и даже, кажется, чавкало…

 — Умоляю, включите свет!

 — Только не сейчас! Подождите, пока я шаровары найду, пояс развязался.

 — Драгоценная, где ты? Ранифа?

 — Во имя обоих богов сразу, отпусти мои волосы!

 — Это не я!

 — А кто?

 — Мой зверек! Нашелся!

 — О, Ранифа, наконец-то… почему ты молчала, драгоценная?

 — Это опять я, господин. Юсуф.

 — Да что же это такое? Две колонны и бесконечные занавески, занавески… Куда я попал?

 — Кто б ты ни был, презренный, но убирайся из-под моего халата!

 — Вах! Сейчас, госпожа!

 — Свет! Зажгите свет, во имя милосердия!

 — Ранифа, солнце мое, наконец-то! А то мне все какой-то мальчишка попадался. Дай поцелую твои…

 — Это опять я, Юсуф! И если ты меня поцелуешь, то я уроню на тебя вот эту книгу, подарок моего господина аргентумам. Убить не убьет, но покалечит!

 — Как ты прекрасна, о незнакомка… Я не встречал еще женщины столь совершенных очертаний…

 — Бабник! Я жена твоя!

 — Ты еще здесь, осквернитель? Я кому сказала, оставь мой халат в покое? Хотя… ладно, пока можешь не вылезать…

 — Свет зажгите!

  И вспыхнул свет.

  Белая вспышка осветила опрокинутый стол, оборванные украшения, заляпанный пол, кучу народа, занятую стараниями, кто, чей и где.

  И неподвижное лицо Джано — совсем рядом.

  И нож в его руке.

 

  И все застывает. Для нас.

  Зал шумит и злится, справа надвигается какая-то тень… но я смотрю только на Джано.

  Я не узнаю его.

  Это не Джано. Это его лицо, да, но глаза, но… до сих пор я не знала, как сильно отражается на лице человека его характер, его личность. Сейчас в черных глазах моего вампира не было ничего знакомого. Не было того, что делало его Джано, моим симпатичным, немножко застенчивым ботаником, сны которого я смотрела по ночам…

  Что с ним случилось?

  Потому что «кто» с ним случился, я уже знаю.

 — Быстрее! — шипит голос справа. Джано не двигается. Только чуть дрогнули губы.

 — Быстрее! Поторопи его, — еще один голос. Нехороший голос. Из разряда «мягко стелет, жестко спать». Злоба в сладкой обертке.

  Что быстрее? Что эти аргентумы от него хотят?

  Он же не будет меня убивать…

 — Давай! Бей! Ну!

  В глазах на миг мутнеет, и некстати проснувшееся вампирское зрение помогает увидеть то, что не видят люди: каждый «приказ» — одновременно и что-то вроде удара, только энергетического…

 ..Они не боятся. Кого им бояться? Они ведь, как наши депутаты, привыкли к безнаказанности, привыкли, что всегда и всем смогут запудрить мозги. И сейчас готовятся убить на глазах у всех…

 — Да что он стоит?

 — Может, вы перестарались? Заблокировали все так, что он теперь не в состоянии понимать простые команды?

 — Умолкни! Ну же… не подводи меня, малыш.

  Команды? Малыш? Что происхо…

 — Иначе…

 — Не трогай его! — вырывается у меня.

  Секунду — долю секунды — глаза вампира с обманчиво мягким голосом смотрят на меня с недоверчивым выражением. Он так убежден был, что я — не я, а глупое тесто, он так верил в то, что все рассчитал правильно, что сначала даже не понял…

  В следующий миг я почувствовала удар изнутри.

  Словно на меня бетонная плита рухнула, словно врезалась машина на полном ходу, словно…

  Я отшатнулась, хватая ртом воздух, машинально ища, за что уцепиться. Увидела глаза вампира… он смотрел холодно и жестко, как на муху с оторванными крыльями: поползет или нет… Увидела, не знаю, как, себя на цепочке… вампиров у ног этого… Джано в дальнем подземелье… – то, что задумано для нас. И не только для нас.

  Да как он смеет?!

  Да он!..

  Непонятно как в моих руках оказался поднос. Тяжелый. Серебряный. Ненадолго.

 — Брось, дар, — снисходительно посоветовал вампир-аргентум. — Не позорь хозяина. Он у тебя и так…

 — Бросаю! — хрипло проговорила я. Попала точно. Вампир без звука опрокинулся на спину, а остальные стали замолкать и оборачиваться. — Аргентум — значит серебро, так? Вот вы и воссоединились…

  Вампиры зашептались. Надменный тип, однако, впечатленным не выглядел. Он как бы невзначай шагнул поближе к Джано и снисходительно начал:

 — Слушай, дикарка…

 — Нет, это ты меня послушаешь! — прорычала я, и башню затрясло — всю, от подземелий до крыши. — Внимательно послушаешь!

  Что-то рвалось из меня, яростно-бешеное, нестерпимое, что-то кипело внутри и выплескивалось наружу горячим светящимся вихрем. И в зал Представлений заглянул пушистый житель северной тундры, обиженный, что его не позвали на праздник…

  Ох, не знаете вы еще, с кем связались!

  В горле заклокотало.

  И с губ сорвалось почти беззвучное:

— Банзай.

Я всех побежу. Нет, победю. Нет, побежду. Короче, всем песец!)))

 Дальше был разговор. Очень короткий:

— Ты…

— Ннна!

 Сказочной красоты прием, эх, жаль не видит ояката, иппондзэой, бросок соперника через спину с захватом обеих рук так редко исполняют… зато им можно уделать соперника сильней тебя… или увесистей, даже если он тяжелей тебя на пятьдесят килограммов. Аур улетел птичкой, врезался в колонну и руки теперь распускать не будет! Пусть грабли свои под гипс приспосабливает. Что бы он там ни собирался ими делать, гиена сахарная!

А попробует встать – приложу кубихунэри! Выкручивание шеи в переводе… И потом сверху сяду! Плевать, что негуманно!

— Джано, за спину! Ну! – забрать нож дело секунды, он не сопротивляется совсем… и за это я тоже посчитаюсь со здешними укротителями. И улыбнуться.  — Ну, зубастенькие, поиграем в совершенство?

 Аргентумов отшатнуло, как ветром. Зал дрогнул. И вампиры, и, кажется, даже потолок со стенами.

 Видать, не слишком понравилась им моя улыбочка.

 По местной вере, Нейгэллах покровительствует свершениям милосердных, Шергеллах – решительных и неразборчивых в средствах достижения цели. А вот по сумасшедшим оба были в нейтралитете – может, потому что побаивались связываться? Чокнутым законы и препятствия нипочем, они и бога за бороду возьмут, если их зацепить. И крапивы в шаровары натолкают. И в тапок плюнут.

 Если их как следуют достать, конечно.

 Так вот, меня – достали!

 Ну, не обижайтесь…

 Сейчас мне плевать на «достойную победу» и «традиции сумотори». Дауд со своими советами был прав…

 Хочешь победить более сильного соперника – бей первым! Нужно отразить нападения группы – бей по вожаку и пользуйся мгновениями растерянности.

 Щит на этот раз получился сам собой, словно вспыхнул – эта вспышка отшвырнула от меня бросившуюся стражу. Они куда-то отлетели… куда, я проверять не стала.

 Сверху уже пикировала другая группа… с маху влепившаяся в незримую преграду. Никогда раньше не получалось двойного щита, ни разу. Но сегодня получится все!

 Меня подхватило и понесло.

 Соорудив комбинацию из трех пальцев (нет, не ту, но похожую), я затянула щит, свернув его вовнутрь – получилось что-то вроде птичьей клетки. Откуда-то я знала, что так правильно, что эта «завертка» удержит стражников, пока сама не отпущу.

  Башню снова тряхануло. Да что же это такое… Я не просто вампир, а кто-то матерый? Но почему? Джано ведь, кажется, арген… ой! Колонна треснула.

 Надо притормозить, а то я развалю тут все раньше времени… А у меня тут Джано, мальчишки, голова, умное тесто… где их носит, кстати?

 Кто-то пытается подобраться сбоку.

 Зря.

 Рядом на столе лежали кое-какие вещи – показатели умений Даров. Картины, украшения, крупные фрукты, блюда с пряностями… вот с пряностей я и начала. «Пузо, тебе как, еды не жалко?» Пузо воинственно буркнуло. Ему было не жалко. Оно было только «за». Никому не стоит обижать нашего кормильца!

  Пряности цветным облаком взлетели вверх и вместе с блюдом «внедрились» в группу аргентумов. Правильно ояката когда-то советовал девочкам в сумочках перец держать, мол, простые средства действенные, потому что неожиданные. Вот и эти не ожидали… вдохнули. И задохнулись. Я не представляю, что было в сатанинской смеси, которая получилась из пряностей, но ближайший аргентум – знакомая какая физия, прямо кулак сразу зачесался! — полиловел и схватился за горло.

— И… и… апчхи!

— Чтоб ты сдох, — вежливо заменила я пожелание доброго здоровья. И зашвырнула в группу «секьюрити» первый попавшийся пакетик из тех, что прятала в волосах.

Судя по цвету попались «ифритовы слезы», но чертов пакет не лопнул… Я скрипнула зубами. Переосторожничали, слишком плотная упаковка?

Ладно. Так управлюсь. Наверное…

 Где тут стол потяжелее?

 Ннна!  И ты тоже! И вы! О-о, комитет по встрече и укрощению Дарьи! Получите! С довеском! Вот вам за ошейник! Вот за подвал! Вот за просяную кашу! Вот за ваши чертовы порядочки и моего вампира! Джано, ты тут? Держись за спиной! А вот за моих ребят, всех вместе и за каждого в отдельности!

— За Шера! За Тагира! За Рада!

— Окружай ее!

— За Санни!

 Я била только по нападавшим… и кстати, маловато было нападавших, странно. Кинулись бы все – я б не протянула долго. А тут… несколько групп наскакивают, как легавые на медведя, а остальные стоят и смотрят. И хакарл с ними! Мне и этих хватает! Я наступала на аргентума… именно на аргентума – он отскочил назад и прикрылся другими, как и положено нормальной мрази. Ничего, разберемся. Пожалеешь…

 Знаешь, что такое сукуинагэ, аргентум? Счас узнаешь! Захват корпуса, рывок, бросок – и красивый полет обеспечен. И охрана твоя пусть не лезет – целее будет!

— Лови! Это йоритаоси! В исполнении стола! А это цукидаси! Нравится? Куда же вы, уважаемые? Да еще ползком! Иэххх!

 Столы кончились. Аргентумы еще нет – один, в кольце охраны, тыкал в мою сторону пальцем и что-то визжал о лучниках…

 Лучники…

 Где же Дауд, когда он так нужен? Нам бы сейчас парочку отвлекающих взрывов из тех зарядов, что он заложил в стенках. И где мой талант индетро?

 Хлесть! Хвост среагировал быстрей, чем я, и подобравшийся ко мне тип со стоном валится назад, зажимая ушибленное место. Ага, талант все-таки есть… Кто там орал про лучников? Лови! За стрелу не сойдет, но главное ведь не подарок, а внимание, так? Получил, козел в мантии?

— Ты-ы…

 Обернуться я успела. Увидеть того, кто поднимался рядом с колонной, поджимая больную руку. Заглянуть в глаза… заглянуть…

 Зря я это сделала.

 

 Он смотрел на меня горящими глазами, и визит аргентумов казался теперь песочком, мелкими камушками… по сравнению с камнепадом.

 Как будто я стою на дохё перед соперником неизмеримо сильней и опытней, будто слоненок, который всю жизнь считал себя крупным и сильным… И вдруг встретил тираннозавра…

  Он смотрел.

  Смотрел… просто смотрел…

 Только под этим взглядом я… замерзала…

  Как-то сразу онемели руки, ослабли ноги… холод дохнул в лицо, задержавшись на губах, на кончике  носа… закружилась голова, и я – то ли глазами, то ли еще как – увидела бледно-желтую лохматую нитку, которая соединяла меня и аура…

 Он может отнимать энергию просто так? Без касания?

 Аур…

..Зал ожил. Вампиры и не вампиры, странно безучастные до этой минуты, зашевелились и стали подвигаться поближе…

 Меня заново пробирает жуть – от этих замедленных, беспомощных движений, от страха в глазах… от тех ниток – множества серых ниток, которые тянулись к ауру…

 К кукловоду.

 И он собирается… собирается…

— Мррррррряуууууууу! – разорвал тишину дикий мяв-рык, и мерцающие золотые глаза вдруг исчезли под чем-то серым! – Арррр!

 Я пошатнулась, будто пропустила удар. Только что изо всех сил сопротивлялась теснению, а тут оно… пропало?  Что? Точней, кто? Кто мне помог?

 Серый комок отлетает прочь под яростным ударом, ударяется о пол, затихает… И только тут я узнаю странного котенка с кисточками на ушах. О нет!

 Тагир! Маленький оборотень… как же так…

 Тагир, бедненький… да как он посмел, аур поганый?!

— Так ты еще и маленьких обижаешь? – зарычала я.

 И все.

 Отхлынувшая во время драки, снова пришла ЯРОСТЬ. И СИЛА. И полыхнуло.

 Аур охнул.

 Нити смело.

 Вампиров шатнуло. «Нить» между мной и ауром размывалась и поднималась вверх, превращаясь в дрожащую от напряжения серию вспышек… преграду… стену…

 Волну.

 Золотистая, в искрах, она наливалась цветом и росла, росла, росла! Наша с ауром энергия клубилась и вихрилась, билась, равняясь, кто сильней, кто решительней… кто уверенней и опытнее. Пусть я щенок против матерого волкодава, но права я, а не он! Слышишь, ты, скотина аурская?

 Волна хлестнула огненными струями-фонтанами. Я невольно зажмурилась. И стена придвинулась. И еще. И еще чуть-чуть… понемногу… по сантиметру…

 Она словно дышала тем обессиливающим холодом, что и энергия аура. Она давила… Путала. Тянула к себе. Не давала дышать. Что это такое? Будто теснит… не сдамся…

 Сквозь этот искристый туман мерцали глаза аура.

— Ты хочешь состязаться со мной? Со мной, дикарка?! Кретино…

— Сам ты урод!

 Обмен любезностями подействовал странно: я словно оказалась не в вампирском зале для Представлений, а в родном клубе, на дохё, и сошлась в поединке с вечной соперницей Никой Медведевой…

 В глазах прояснилось, и я смогла вдохнула наконец каменно-тяжелый воздух. Это просто схватка.  Просто бой.

 А я не проигрываю боев!

 Если соперник… недостойный. Только не этому!..

 Волну шатнуло назад. И снова. И снова! За Джано. За Тагира. За Шера, за его затравленное «хозяин». За все! На! Не по вкусу? Отступаешь?

— Все равно… — прохрипел аур. – Все равно… Тебе не по силам…

— Поспорим?!

 Золотая волна заклубилась, словно выбирая, куда пролиться. Заметалась…

— Нет… — в глазах аура первый раз метнулся страх. – Нет. Ты даже не вампир… Ты не можешь!!!

 Да что ты говоришь?

— Нннна!

 Кипящее полупрозрачное золото на миг застыло… и рухнуло.

 Волна раскатилась по залу, захлестнула аура, проехалась над аргентумами и толпой, расплескалась, покатилась, за стены, по башне, по двору, и дальше, дальше, дальше. Сдавленно вскрикнул Джано. Нет, он живой, живой,  кажется, все нормально… Дернулся, как от удара, шевельнулся, приподнялся на дрожащих лапках малыш-оборотень. А вот аур упал. И больше не двинулся. Над ним слабо дрожал воздух – словно над огнем.

 То новое во мне, что знало, как ставить завертку и комбинированные щиты, успокоено «сложило крылья». Оно откуда-то знало: аур больше не встанет.

 Я привалилась к колонне. Надо подойти… надо… только пусть перестанут дрожать ноги.

 А вокруг нарастал шум: словно проснувшись, вампиры оглядывались по сторонам, задавали вопросы, кричали. Чем бы ни было это призрачное-золотое, вампов оно встряхнуло. Освобожденные от «завертки» секьюрити вспомнили о своих обязанностях и рванули ко мне. Чтоб им хакарлом подавиться, опять придется драться.

— Бей ее! – заорал чей-то голос… и, захрипев, опрокинулся на спину. Пронесшаяся над ним усатая голова отсалютовала мне лапкой и понеслась дальше, бомбардируя активистов какими-то порошками.

— Дауд!

— Здесь, во имя Нейгэллаха! Держись, хозяйка! Банзаааай!

— Банзай! – отозвались два голоса, и на пороге показались Шер и Рад с пакетами наизготовку. И Менялка, тут же подхвативший один из столов и врезавший по группе захвата…

— Дарья, к выходу! Пробивайся к выходу! Мы прикроем! – тонкая фигурка в белом махнула рукой от дверей.

 Мелисс! Откуда?

— Скорее! — а вот и Микеле. Красавец-вампир едва шел – Массимо буквально волок его на себе. Ага, значит, они успели…

— Миииииииииииу!!!

— Левчик!

 Шоколадный котик на этот раз мирным не выглядел. Темная шерстка стояла дыбом. Он молнией пронесся по мрамору и вскочил на аура. Зеленые глаза дьявольски сверкнули…

 Бух! Над мятущейся толпой взлетело цветное облако. А-а, ифритовы слезки. Значит, пакет таки порвался. Наступил на него кто-то, что ли. Счас начнется массовый кашель. И слезы. И глюки – потому что моя команда, помнится, прихватила и грибочки из кладовки – те самые.

 Ну-у… Сейчас точно будет нескучно.

 Где там мой шарфик? Джано тоже надо повязать…

 

..Идти по залу действительно было нескучно…

— Хозяин, крокодилы! Кругом крокодилы-ы! воон они, ползут! Где дерево? Надо срочно залезть на дерево!

— Какой хозяин? Где тут хозяина видишь? Я боевой конь высокочтимого эмира, да  продлятся его дни!

— Лови его, лови!

— Кого?

— Не знаю, кого – но это интересное!

— Я Даиз! Даииииииииз! Убери лапы, нечестивое создание Шергеллаха!

— Подари поцелуй, красавица!

— Вай, что ты делаешь? Это не красавица, это иноземный звэр! Собака называется!

— Не смей оскорблять мою будущую жену! Это неземное создание… В ней прекрасно все: и глаза, и шея, и хвост, и щупальца… апчхи!

— Покажи! Ой, а почему твоя жена меня кусает?

— Потому что верная!

— Кто я такой? Кто я, во имя Нейгэллаха? Летать я умею, да? Значит, птица? Плавать умею… значит, я рыба? Ползать… ползать тоже умею. Значит, я червяк? Но червяк не умеет летать… Так кто же я, во имя… а во имя кого? Не помню-ю-ю!

— Дени, супруга моя! Не могу больше молчать, не могу скрывать! Прости меня, мужа неверного! Наша старшая дочь… не от тебя, Денизочка! Кажется…

— Ранифа-а… А это я, твой попрыгучий козлик!

— Это опять я, Юсуф! А это – книга, которой я обещал приложить вас по рогам, господин, если вы опять с поцелуями полезете! Получите!

— Беееее?

 Порошочки хорошо врезали по вампирским мозгам, так что по сторонам я старалась не смотреть. У меня от всего этого глаза на лоб лезли! Особенно умилял аргентум, пытавшийся напоить «прекрасную пери». Пери, может, и возражала бы, но поскольку она была статуей, высказать свое несогласие у девушки не получилось. Но и поддержать компанию она не смогла, поэтому аргентум стал приставать ко всем подряд и напоил собственную охрану…

 Мы почти добрались до дверей, когда они вдруг распахнулись, и в зал влетел отряд эмирской стражи во главе с… Сани. Мальчишка нашел меня взглядом, увидел Джано, ребят (Рад нес на руках раненого Тагира) и просиял:

— Живые… хвала пресветлому! Пойдемте скорей отсюда! Там для вас…

 Но мы никуда не успели уйти. Что-то сухо треснуло, будто по залу пришелся электрический разряд, почти сразу грохнуло… и между нами и выходом встало десятка три людей – нет, вампиров! – черной форменной одежде.

— Всем оставаться на местах.

 

 

 

Два часа ночи, бар, всё закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, оглядывается — кота нет, несётся к бару, наливает себе пива, выпивает и летит что есть сил обратно к норке. Через минуту показывается французская мышь, оглядывается — нет кота, тоже несётся к бару, наливает себе вина, выпивает и тоже убегает в нору. Мексиканская мышь высовывается — кота нет, текила, норка. Выглядывает русская мышь нет кота, бежит к бару, наливает 100 грамм, выпивает, оглядывается — нет кота, наливает вторую, пьёт — нет кота, наливает третью, потом четвёртую и пятую… после пятой садиться, оглядывается — ну нет кота! — разминает мускулы и злобно так бормочет: «Ну, мы, блин, подождём…

 

(из анекдотов)

 

 

  Грозное явление, однако, напугало, далеко не всех. Кто-то не среагировал на черных типов потому, что веселенькие порошочки и «эмульсии» из арсенала Джано вовсю резвились у них в мозгах, представляя вместо явившейся команды стайку жареных курочек или чего покруче (лично видела, как один вампир облапил ближайшего к нему новоприбывшего и нежно назвал гурией из гурий Нейгэллаха, солнцеликой и нежнокожей). Полтора-два десятка вампирчиков (в основном, из охраны) были слишком заняты, улепетывая от длинного чернотуманного облака — о, это пошли в дело мои неудавшиеся пельмени… А кто-то лежал в отключке и двинуться никуда не мог чисто физически.

  Мне так и вообще было как-то не слишком страшно — судя по тому, как попытался уползти единственный оставшийся в сознании аргентум, черная команда явно была не из друзей здешней верхушки. Кроме того, явились они, что называется, к шапочному разбору, так может, это что-то вроде местной милиции? Так что я вместо замирания на месте придвинулась к своим и прикинула, сколько осталось до выхода… чисто по привычке. Не то чтобы я не уважала милицию. Просто иногда мне кажется, что она вроде урагана или, скажем, торнадо — несется вперед, прихватывая и правых, и виноватых. Потом разберется, так то — потом…

  Эмирская стража тоже не сильно полагалась на добропорядочность чужаков и на всякий случай принялась выстраиваться в линию, делая вид, что щиты, копья и луки щетинятся над строем чисто для красоты.

  Чудно. Не хватало еще встрять в разборки двух отрядов правопорядка. Тем более, что ноги у меня уже подрагивали от усталости.

  — Всем оставаться на местах! — еще раз рыкнул один из «черных». И небрежно долбанул по потолку, где нехорошо засветилось что-то вроде молний…

  И зря.

  Нет, в большинстве вампиры честно пытались «оставаться на местах», но у них не вышло.

  Потолок центрального зала Инфериоры, уже изрядно натерпевшийся от внеплановых землетрясений, взрывов и чар, решил, что с него хватит и настала пора подаваться в камикадзе. То есть покончить с врагами ценой собственной жизни. И, угрожающе затрещав, сбросил на головы непутевых хозяев и незваных гостей первые куски лепнины…

  Лепнина тут была хорошая, тяжелая и основательная, поэтому аргентум, получивший по голове белой завитушкой, тут же передумал уползать, и растянулся на мраморном полу. Четыре паникера, по которым не попало ни камушка, рванули было к дверям, остальные, пострадавшие и не очень, не смея сдвинуться с мест, бурно выражали свои чувства по поводу камней, шергеллахова отродья из диких пустынь, шерстистых слонов и синеньких ежиков. Лично я не видала ни одного ежика, даже нормального серого, так что милый любитель грибов, наверное, явился из очередного Джанова порошочка…

  — Берегись!

  Толпа волновалась, но черные типы нерушимо стояли между нами и выходом, причем так, словно над головой не сыплющий сырой штукатуркой потолок, а невинное голубое небо.

  Шер прижался ко мне:

  — У меня еще сонный песок есть. Может, попробуем? Мне эти черные не нравятся.

  — Мне тоже. Будем пробиваться к дверям?

  — Не надо… — хрипло проговорил Микеле. — Это гвардия карбонадо… они… нельзя спорить…

  Точно милиция! А то и спецназ!

  — Так мы и не спорим! Мы просто смоемся!

  — Не советую, — только что парившая у окна летучая голова, заложив крутой вираж, разминулась с очередной каменюкой, и восторженно округлила глаза, — О Шергеллах, не думал я, что на склоне лет узрею такое зрелище…

  — Какое? Эй, что происходит?

  — Сейчас увидишь!

  На улице нарастал шум…

  Зал тем временем кипел. Пельменные «змеи» уже поймали всех, кого хотели, и улеглись баиньки, с остальными жертвами все было не так просто. Черные типы задрали головы и попытались призвать потолок к порядку. Потолок подумал и хрустнул.

  Паника усилилась.

  — Может, все-таки на выход?

  — Не пройдем…

  — Так что, ждать, пока на голову кирпич рухнет?

  — На тебя не рухнет, — рассеянно говорит Мелисс.

  — Почему?!

  Но вампирша не отзывается, сосредоточенно прощупывая волосы. То ли захоронку ищет, то ли ей просто шишку поставили, но вопросы до нее просто не доходят. А в следующий момент мне становится не до них — в двери гулко бухает…

  И непонятный рокот снаружи уже дробится на голоса:

  — Джиллах!

  — Вперед, правоверные!

  — Куда? О Нейгэллах, что ты делаешь здесь? С дедовым копьем наперевес и с… о боги, оба сразу… с лепешками…

  — Где ты видишь богов с лепешками, о хулитель, о нечестивое порождение гиены!

  — Не богов, сосед из соседей моих — тебя! Зачем ты их взял?

  — Э-э…

  — Вах, правоверные! А почему у меня в руках колбаса? Что я делаю у Инфериоры?

  — А я с луком…

  — Фу!

  — Нас зовут сюда!

  — С халвой и пловом?

  — И с сыром!

  — Так вперед же, о собратья! Сокрушим же это… эту… что-то, и…

  — …и пожертвуем на Храм…

  — Дядя возмутитель, а дядя возму… ой, возноситель! А Храму очень нужен мой пряник? А то он уже надкусанный… немножко.

  Улыбнулась даже Мелисс.

  — Дарья, ты что натворила?

  — Я?

  — А кто? — губы Микеле насмешливо искривились под самодельной повязкой. — Вряд ли аур, даже решившись активировать нелегальный призыв, внушил бы горожанам приносить съестное.

  Я растерянно глянула на протискивающихся в дверь горожан. То еще зрелище. Не все из них тащили оружие (хотя, если считать оружием палки, сковородки и дряхлый лук, буквально рассыпающийся на части, то оружие явно в наличии) и далеко не каждый был нормально одет (у половины народа отсутствовал халат, а кое у кого не было обуви; про тюрбаны я даже не говорю, их наматывать долго, а тут, видно, была повышенная срочность). Зато все, как один, сжимали в руках лепешки, котелки с пловом, пирожки и кувшины — ужас какой! — с простоквашей.

  — Проголодалась, индетро Дарья?

  Ну и… ну и подумаешь! По-моему, нормальный человек, отправляясь подраться, просто обязан прихватить с собой что-то съедобное — простая логика требует восстановить силы, верно?

  Пузо одобрительно буркнуло и, кажется, принялось строить планы на восстановление сил. Обойдешься пока, ненасытное. Есть проблемы почище еды. Например, что Джано опять пытается сорвать с лица самодельную повязку. Что к нам пробивается Сани и засыпав вопросами Шера, обнимает сначала его, потом меня. И щеки у него мокрые. До сих пор я никогда не видела, чтобы «лазурное чудо» плакало.

  — Мы так спешили… и не успели? А Тагир…

  — Все будет хорошо. Ну же, малыш… все наладится. Тише…

  — У кого-нибудь есть мешочек с лекарствами? — негромко спрашивает Микеле. — У нас отобрали.

  — У меня, — Шер без лишних слов отцепляет нужный мешочек, Микеле молча разыскивает там бутылочку с мутной жидкостью (обезболивающее и тонизирующее в одном флаконе) и совсем неэлегантно выхлебывает почти все.

  — Эй!

  — Как только у меня перестанут трястись руки, я сращу ему ребра! — прошипел вампир. — И подберу что-то из лекарств, подходящих для оборотня. А сейчас я даже тебя не вижу… хотя раньше полагал, что такое невозможно, Дарья… индетро…

  — Давай хоть чуть подпитаю, — с виноватыми интонациями гудит Массимо. — Не сдюжишь ведь.

  Темные глаза (они кажутся еще темнее из-за бледного лица и сине-серых, почти черных теней) смотрят на Массимо… потом на гвардию… и Микеле с сожалением качает головой.

  — Не сейчас, сам понимаешь.

  — А я полагал, что невозможно такое! — Дауд, судя по всему, был в полном восторге… вот только почему-то спустился вниз и спрятался за Мелисс. А самое время, похоже.

  Бардак в зале постепенно затихал. Кем бы ни была гвардия неведомого отца карбонадо, но она быстро распределила работу и активно принялась приводить в порядок все, что могла. Пока одни активно общались с эмирской стражей, а другие еще активней убеждали ломящийся в дверь народ уйти отсюда вместе со съестными припасами, шесть человек (то есть нечеловек) аккуратным колечком окружив зал, растянула над нервной публикой искристую пленку, в которой падающие булыжники просто тонули, как в озере. Хлопок — и все, только круги по воде…

  А энергии у них под завязку. Смотреть почти больно. И впрямь — гвардия.

  Но надо. Кто знает, может, придется и с ними сцепиться.

  Хотя лучше бы сначала отдохнуть. Такое ощущение, что схватка с ауром выжала меня до состояния перегоревшей лампочки. Руки дрожат, ноги от них не отстают, пол кажется мягким и уютным. Самое то, чтобы вздремнуть…

  И еще эти светящиеся оболочки. Под адреналином все казалось нормальным, а сейчас фигуры в облаках света разных цветов постоянно провоцируют в мозгах мысль о мягких стенах и белых халатах. И как вампирам постоянно смотреть на такое?

  — Ты считаешь, что у аура хватило бы наглости на заимствования энергии горожан?! — не знаю, что случилось с Мелисс, но все ее высокомерие исчезло, и голос звучал странно мягко. — И Дарья…

  — Это единственное, что мы не могли засечь и просчитать. Откуда бы ему еще набрать столько сил — и так быстро? Аргентумы и так выжали младших до предела. А других источников — легальных источников — просто не было. Я бы знал.

  — Ты? Верю… Так что, у нас теперь новый аур?

  Пока шел этот милый разговор, я была занята — проверяла Джано. В сказках, если какой-то злобный чародей отбрасывает тапочки, корону (или что-нибудь другое), его чары тоже спадают. И жертвы этих чар мигом восстанавливаются из земноводных и змеевидных в человекообразные. Но тут не сказка… Мой бывший ботаник — надо же, он уже стал выше меня ростом — в себя упорно не приходил. Открытые глаза по-прежнему смотрели и не видели, тонкие пальцы уже третий раз ощупывали на лице повязку, пытаясь ее сорвать. Я мягко отвела его руки в сторону. Чем бы его отвлечь, а?

  — Миу! — очень вовремя материализовался Левчик. Котик сходу оценил обстановку и тут же запрыгнул хозяину на руки. — Мрррр?

  — Умница, Левушка!

  — И правда, очень кстати. Хорошо… — Микеле опускается на пол. — Посидим. Скоро нас отсюда не выпустят.

  — Похоже на то.

  Мы попадали где стояли.

  — Рад, как Тагир?

  — Дышит. Но ему плохо. Ребра, похоже, сломаны.

  — Полечить бы… — вздыхает Массимо.

  — Вот Дарья пусть и лечит, — Мелисс останавливает руку Микеле.

  — Дарья сейчас способна только угробить. Настроение не то. Может…

  — Не может, — перебивает вампирша. — У него ошейник с ограничением. Чтоб лечил только хозяин. Видно, предыдущие хозяева постарались. Если кто-то из нас полезет, будет только хуже.

  — Интересно, где живет умелец, который способен мастерить такие ошейники. Навещу, если буду жив. Выражу чувства.

  — Пусть отменит, — голова высунулась с советом и тут же спряталась — черный тип, присматриваясь к толпе, прошел совсем рядом.

  — Что отменю? — не поняла я, краем глаза косясь на активность «гвардии». Черных заметно поприбавилось, и они уже пошли в зал, аккуратно вытаскивая из скопища вампиров то одного, то другого. Похоже, началось следствие…

  Молчание.

  Что это все переглядываются? Особенно вампиры. Так, словно ведут невидимый разговор. Один предлагает, вторая сомневается, и в ход идет еще один аргумент, и еще один…

  — А вслух можно? — не выдержала я.

  Они тут же продолжили вслух — впечатление, что с того же места, где остановились.

  — Микеле, ты уверен?

  — Смысл откладывать? — он оборачивается ко мне. — Ошейник.

  Ощущение «я чего-то не понимаю» усиливается на глазах.

  — А я могу?

  — Заодно и проверим. Это, в принципе, несложно…

  — И тогда ты его вылечишь?

  — Обещаю, — и такой испытующий взгляд, будто я собираюсь ставить пробный щит — в первый раз.

  Мелисс, кажется, хочет что-то сказать — но отводит глаза в сторону. Остальные смотрят выжидающе — особенно мальчишки. В их глазах — детская вера в чудо. Если я отменю ошейник Тагира, то, получается, и им смогу? А почему…

  — Как это сделать?

  — Посмотри на ошейник и попробуй увидеть не узор на коже, а плетение энергетических нитей… да, вот так… теперь отыщи фрагмент, похожий на след четырехпалой птицы… и раствори его.. мягче!

  — И все?

  — Можешь и остальные. Если успеешь.

  Я открываю глаза.

  — Микеле, ты мне ничего не хочешь объяснить?!

  Вампир смотрит виновато. И — мимо меня.

  — Сейчас объяснят…

  -Виц-аур Инфериоры? — слышится за спиной певучий голос. — Наконец-то. Не благоволите ли вы заняться своими прямыми обязанностями?

 

Вы таааакой умный!

Вам череп не жмет?

 

 Сначала я услышала только слово «аур». И инстинктивно дернулась проверить: неужели этот недобиток, хакарл ему везде, куда можно и нельзя, ожил? Прибить, пока снова до Джано не добрался! Потом – человеческие мысли ведь быстрые – до моего сознания дошла приставка «виц». А следом – когда я увидела того, кто говорит, — закопошилось нехорошее ощущение оттого, что смотрит он в нашу сторону. К копошению присоединился виноватый вид Микеле, а потом сам собой всплыл отрывочек из их с Мелисс разговора «Так что, у нас теперь новый аур?»… 

Новый аур?!

— Спокойно, — вампир предусмотрительно выставил в мою сторону раскрытую ладонь. – Споко-ойно… Не стоит совершать опрометчивых поступков.

— Новый аур, Микеле? – мои руки совершенно самостоятельно опустились туда, где у людей потоньше имеется талия.

— Временный! Пока… Это потом, если вице не откажется и если его предназначение будет подтверждено, то…

— То что?

— То он – или она – пройдет ритуал и возьмет на себя то, что предназначено. Заботу о вампирах общины, обеспечение безопасности и контроль над Инфериорой.

— Заботу?! – сейчас мой голос, наверное, напоминал забытую на плите кастрюлю кипятка – шипел, кипел и пузырился. – Это называется заботой? Ну, знаешь!..

 Микеле промолчал, Мелисс странно улыбнулась:

— А ты можешь лучше?

— А хуже все равно не будет!

— Виц-аур… — похоже, у черных типов с терпением было не особо. – Позвольте привлечь ваше внимание к более неотложным делам, нежели пустые споры?

— Ладно… — мне пришло в голову, что Микеле, конечно,  хитрый пройдоха, но не подонок, и если такой станет ауром, то, может, все не так плохо… — Ладно уж. Иди, если ждут.

 В синих глазах метнулась какая-то тень.

— Дарья, они не меня ждут.

— Как не те… — начала я. И замолкла. До меня долго доходит иногда, это да…особенно, когда устала. Но когда на тебя смотрят все – ожидающе, испытующе, подозрительно, нетерпеливо – это, знаете ли, помогает осознать непонятное. – Я?..

 И Микеле опустил голову, приложив руку к разодранной на груди рубашке.

— Так получилось, — хрипловато проговорил вампир. —  В тебе достаточно силы, и ты только что победила прежнего аура и его присных. Приветствую вас, виц-аур Дарья.

  На несколько секунд я почувствовала себя… нет, не ауром.

  Шизофреником. С одной поправочкой: шизофреники, бедняги, страдают раздвоением личности. А в моей голове окопалась, похоже, целая компания. «Совсем охренели?!» — взвыл голос номер один, — «Да они…». «А че сразу я?» — тут же перебил второй. Голос номер три, кажись, принадлежал к убежденным пессимистам, потому что единственными связными высказываниями были «Влипли» и «Надо сматываться!». Четвертый злорадно потер воображаемые лапки и мурлыкнул что-то типа «Ах, я? Давно пора было навести тут порядок. Ну не обижайтесь, кузнечики! Первым делом обязательно отпинать аргентумов, потом…». Пятый советовал не стоять столбом, а сказать хоть что-то толковое, пока электорат не передумал с выдвижением нового аура, но его здорово сбивал с толку первый, который продолжал гвоздить избирателей и невезение словами из родного, великого и могучего. «Расспросить, где шлялись эти черные типы раньше и разнести за появление к шапочному разбору. Потребовать немедленно отпустить мальчишек и подлечить Джано,» — продолжал строить планы четвертый. «И сразу закопают», —  перепугано хрюкнул трусишка, который благополучно проспал во мне лет десять, а теперь внезапно проснулся. «Да не молчи же ты!» — рыкнул пятый.

 Причем все это одновременно!

 А я-то думала, что пузо – единственная моя проблема. Нда.

 А вот шестой проснулся внутри, не голос, а что-то тихое и незаметное, как змея в траве, и именно он хрипловато проговорил моими губами:

— Привет…ствую.

 Зал среагировал странно. Хотя что возьмешь с ненормального мира…

 Я отвернулась от попадавших на колени – бррр! – постаралась взять себя в руки.

— Я… займусь… неотложными делами. Какие там у меня обязанности?

 У незваных гостей нервы были покрепче – падать на колени они не стали. Но такие взгляды надо обязательно фотографировать и потом продавать желающим похудеть для  наклеивания фотографии на дверцу холодильника. Увидишь – забудешь, зачем пришла, и уползешь на инстинкте самосохранения.

 Один из них, седой, одетый не в черное, а в темно-красное, процедил:

— Можете начать с того, что успокоите вашу торре. Башню, — пояснил он после паузы… и после того, как понял, что ни про какое «торре» я не имею не малейшего понятия.

 Кого? Что?

 Супер. Кто-нибудь знает, как укрощать башню?

 

 

 Обязанностей у аура, оказывается, полно, и укрощение башни тут не самая трудная. С башней мы как раз поладили быстро. Просто нужно было встать в одно из мест фокуса и «позвать». Инфериора откликнулась с таким энтузиазмом, что чуть не похоронила нас в зале просто от излишнего дружелюбия. Вы когда-то видели башню, пробующую повилять верхушкой, как хвостиком? Со стороны и правда смотрится весело и трогательно (со мной потом эмир восторгами делился), но когда находишься внутри, то чувства немножко иные…

 Оказывается, прежний аур, эгоист и вообще полный свин, приняв от предшественника живой домик, не особо им занимался. Он пользовался тайными ходами, которые башня берегла от остальных, заимствовал энергию, если приспичило, распихивал по подземельям тех, кто его не устраивал, но взамен, как положено хорошему хозяину, ничего не давал. Даже не пожалел бедную башню, когда какие-то злоумышленники два раза подряд обвалили ей крышу и верхний этаж. Последнюю энергию отобрал. А у нее, между прочим, до сих пор стенки побаливают и стропила плохо заживают. И солнечные элементы на крышу так и не поставили-и-и…

 «Будут тебе элементы», — попыталась успокоить я, невольно пожалев бедный вампирский домик. Не слишком ему повезло с хозяевами.

  «Не повезло, — согласилась башня печально. – Хлюпик жадный. А ты меня не бросишь?»

  У нас с Джано уже есть ящерица, которая плавит камни, паук, который занимается вязанием и починкой, цветочки, которые способны слопать бегемота. Присоединить к этому зоопарку живую башню? А почему бы нет?

  «Не брошу.»

  «А полечишь?»

  «Обязательно. Лучшим камнем. Только не вздумай опять хвостом вилять!»

 

 Такой вот веселый момент.

 Кажется, единственный веселый момент на остаток дня. И на ночь. И на следующий день. Дальше ничего веселого не было. А была работа. Много-много работы…

 Нужно было дать согласие на доступ гвардии карбонадо на «мою территорию». По-моему, это глупо – они ведь и так уже тут… и не сказать, чтобы особо много от этого согласия зависело, черные вели себя даже не как милиция, а как ФСБ в шпионском гнезде. Но позволила. Позволила обследовать башню, особенно подземелья и комнату изъятий. И присутствовать на моем разговоре с эмиром и местными. И помочь мне восстановить защиту города. И на оказание помощи младшим вампирам, которые из-за махинаций аргентумов оказались на грани если не смерти, то на потере способности контакта с энергооболочками (простая пища уже не могла помочь им восстановиться, а с аргентумов пока взять было нечего). И на доступ в город «вампиров других хмалей – для опознания…

 И на допросы «причастных лиц».

 В том числе – на собственный…

 

 Ничего такого

 

 

— Замуж не собираешься? — Собираюсь, но я та-а-акая копуша 
Что я в прошлой жизни натворила такого, что в этой жизни встретила тебя?

ВАШЕ СЧАСТЬЕ,ЧТО Я НЕ ВАШЕ СЧАСТЬЕ..

Если мужчина говорит «нет», то какой же это мужчина

 

При хорошей женщине и мужчина может стать человеком!»
Мы всегда держимся за руки. Если я ее отпущу, она обязательно что-нибудь купит.

 

Женщина — хранительница очага, в котором сжигается семейный бюджет.

 

— Замуж надо выходить только по любви. Так во всех книжках написано.

— Хм… По любви? А это как?

— Это самое прекрасное чувство на свете. Это когда сердце сильно-сильно бьётся, и то в жар бросает, то в холод, и дыхание прерывается.

— Это грипп… Или ОРЗ…

 

Иван Царевич и Серый волк

 

Господи не за себя прошу, а за маму. Пошли ей красивого и богатого зятя

 

Девочка вертит в руках черепаху:

— А как крышка снимается? Я ее погладить хочу)

 

 

 

-Ваша дочурка уже научилась говорить?
-Да, теперь мы учим её молчать!

 

 Я ему говорю, что не изменяю, а он уперся рогами в землю и не верит!

Каждый раз, услышав голос собственной совести, скажи ей:»Сама такая!!!»

 

Иногда нужно напиваться. Чтобы на следующее утро ощущать, где точно находится мозг.

Если женщина села вам на шею, значит, вам не нужно больше носить её на руках

Два часа ночи, бар, всё закрыто. Из норки высовывается немецкая мышь, оглядывается — кота нет, несётся к бару, наливает себе пива, выпивает и летит что есть сил обратно к норке. Через минуту показывается французская мышь, оглядывается — нет кота, тоже несётся к бару, наливает себе вина, выпивает и тоже убегает в нору. Мексиканская мышь высовывается — кота нет, текила, норка. Выглядывает русская мышь нет кота, бежит к бару, наливает 100 грамм, выпивает, оглядывается — нет кота, наливает вторую, пьёт — нет кота, наливает третью, потом четвёртую и пятую… после пятой садиться, оглядывается — ну нет кота! — разминает мускулы и злобно так бормочет: «Ну, мы, блин, подождём…

 

Некоторым девушкам нельзя есть курицу. Это будет актом каннибализмом с их стороны.

 

 

Вы тааааакой умный!..

Вам череп не жмет?

 

 

 

 

Есть женщины в русских селеньях 
С спокойной свирепостью лиц, 
С медвежьею силой в движеньях, 
С походкой степных кобылиц…

Она всех на свете милее, 
Курноса и брови навзлет! 
Пройдет — как дубиной огреет! 
Посмотрит — как морду набьет! 

Стреляет — в десятку навылет, 
Всем жару везде задает — 
Супружнику морду намылит, 
Сопернице платье порвет.

Ее богатырь не поборет, 
Кулачный боец — не сшибет, 
Она ухажера — заморит, 
Насильника насмерть забьет.

 

 

 

 В селениях женщины были,
                    Как классик когда-то писал.
                    Коня на ходу тормозили,
                    Тушили бесстрашно пожар.

                    В горящую избу входили —
                    (Не всякая выйти смогла).
                    Косили, пахали, рубили:
                    Такая уж доля была.

                    Прошли два столетья мгновеньем…
                    Россию уже не узнать.
                    Но, с тем же извечным терпеньем,
                    Приходится бабам опять

                    По избам горящим шататься,
                    Укладывать шпалы жэ-дэ
                    И вечно того добиваться,
                    Чего не добьешься нигде.

                    Есть женщины в русских селеньях…
                    Им  вечная слава и честь.
                    Но что-то терзают сомненья:
                    Мужчины в селеньях тех есть?