Вернулись как раз для того, чтобы увидеть на экране, как огромный цветок сплафорикса медленно разворачивает алые лепестки.
— Эта дрянь еще и в темноте светится, — заворожено прошептала Лотта. И внезапно заторопилась, лихорадочно влезая в комбинезон. Глеб поймал ее за рукав:
— Не спеши так, что с тобой?
Лотта оглянулась на него с явным нетерпением. Глаза ее были пусты и непонимающи. Она раздраженно сбросила его руку, отвернулась. Глеб встревожился и резко развернул ее к себе, жестко встряхнул:
— Эй, ты чего? Остановись!
Лотта медленно пришла в себя.
— Он приманивает к себе. Одним только видом. Тебе надо быть предельно осторожным, чтобы не попасть под его влияние. Что бы ни случилось – не подходи к нему. Не подходи ни в коем случае. Пока не заснет снова. Иначе будут два трупа.
Глеб кивнул:
— Задание понял. Давай повторим еще раз: я тебя забираю, когда он заснет, привожу, колю подключичный катетер и через пятнадцать минут пою горячим чаем.
— Именно так. Поехали.
На аэроцикле они поднялись к цветку. Вблизи он выглядел еще экзотичнее – огромная перевернутая чаша лепестков, тонкий аромат, напоминающий изысканные духи и тихая, почти не слышимая музыка.
— Не думал, что инопланетное растение знает Вагнера.
— Не знает. Музыка звучит у тебя в голове, – Лотта стащила комбинезон, небрежно бросив его под ноги, — подберешь потом одежду, а сейчас помоги, — из кармана достала жгут и двадцатикубовый шприц. Глеб затянул ей жгут выше локтя, густая сиропообразная жидкость медленно продавилась через иглу. Лотта выронила шприц, стянула через голову футболку, скинула джинсы, оставшись в белье.
— Странно, мне совсем не холодно, — движения ее замедлялись, она, как околдованная, шагнула к кусту. Остановилась, окликнула спутника:
— Глеб, я пошла. Отойди, чтобы не зацепило. И не приближайся, – и уже вполне осознанно подошла ближе к переплетению ветвей, раздвинула лозы и шагнула в середину.
Глеб подхватил одежду, отошел чуть дальше и привалил камнем, чтобы не унесло ветром. Стал внимательно наблюдать.
Вначале не происходило ничего, только усилился аромат. Потом лозы пришли в движение. Они выпустили тоненькие усики и те, извиваясь, поползли по неподвижному телу Лотты. Она отпустила контроль над собой и теперь с каждой секундой все глубже погружалась то ли в сон, то ли в транс. Черты ее лица смягчились, она выглядела расслабленной и умиротворенной. Тонкие побеги ползли по ней, браслетами ложились на запястья и щиколотки, ласково обнимали за шею, один побег скользнул в приоткрытые губы, с которых сорвался легкий вздох. Находясь на безопасном расстоянии, Глеб с ужасом понял, что это вздох удовольствия. Коварный цветок очаровывал свою жертву. В несколько оборотов лозы обвивались там, где под кожей бились артерии, опутывали все теснее и теснее. Томительные, тягучие минуты.
И в долю секунды все переменилось. Тонкие нежные побеги напряглись, вздулись, забугрились, как перекачанные мышцы, натянулись, подняв ставшую такой беззащитной фигуру в воздух, острыми шипами вошли под кожу, запульсировали, перекачивая кровь. Лотта мгновенно пришла в себя, ведомая рефлексами, заметалась пойманной птицей, но лозы, ставшие мощными насосами, были крепче, чем человеческое тело. Глеб с трудом унял стремление рвануться и начать полосовать растительного убийцу, опустил голову. Когда через минуту вновь поднял взгляд, все уже подходило к финалу: лепестки сворачивались в плотный шар, жгуты лиан опадали, отсыхая, постепенно освобождая бледную до синевы Лотту.
Глеб завел аэроцикл, скинул курку. Приблизился, настороженно приглядываясь к кусту. Нет, все в порядке, монстр засыпал. Глеб ладонями стряхивал отсыхающие лозы, ускоряя процесс освобождения. И, как только последний побег рассыпался бурыми ошметками, подхватил Лотту на плечо, опустился в седло аэроцикла и рывком стронул его с места. Стремительный разгон, падение, поворот, головоломный прыжок в окно, и вот уже Глеб, тихо чертыхаясь, с третьего раза попадает иглой в пустую артерию. Отступил на шаг, не имея сил выйти.
Заработал медикон. Первой порцией в сосуды пошла плазма с регенерином, потом цельная кровь. Многочисленные синие с бардовым проколы затягивались на глазах, из манипулятора высунулись и вошли в кожу между ребрами два тонких электрода. Слабый разряд тока запустил сердце. Миг, и Лотта в панике пытается сорвать с себя несуществующие уже лианы. Глеб обнял ее, прижал к себе, удерживая, чтобы не слетел катетер, успокаивая. Лотта осознала, что все уже закончилось, прижалась к Глебу и самым натуральным образом заплакала.
— Страшно было, на самом деле страшно. Когда понимаешь, что тебя держит просто растение, убивает тебя, а ты с ним не только не можешь ничего поделать, но и не имеешь права.
— Все позади, ты уже в безопасности. – В душе шевельнулось желание защитить свою старшую то ли сестру, то ли подругу, да и какая, в общем, разница, кто она, оградить от всех бед. Глеб и не подозревал, что в этот момент идет глубинное программирование на принципы работы сейверов.
Спустя некоторое время Лотта отстранилась, выдернула подключичный катетер, при этом прокол в несколько секунд затянулся, надела пушистый халат:
— Все, проревелась. Кажется, кто-то чаю обещал?
В гостиной Лотта растянулась на диване, ее еще немного покачивало, мозг, переживший клиническую смерть, наверстывал упущенное и глотал кислород огромными порциями. Глеб налил в кружки ароматный чай, Лотте в ее любимую, черную с серебром, себе в ярко-зеленую с улыбающимся кузнечиком. Ему вообще нравился подбор чайных кружек на кухне базы: все одинаковой формы, но все с разным рисунком.
Протягивая Лотте напиток, поинтересовался:
— А откуда такое разнообразие кружек? Сервиз с разными рисунками?
— Нет. Каждый, кто сюда прилетал, счел своим долгом привезти кружку на свой выбор. О форме, кажется, договорились, ориентировались на мою, она тут была самой первой. А вот цвет – кому какую в голову пришло. Потом как-нибудь свою привезешь, если захочешь.
— А еще один вопрос можно?
— Хоть тысячу, я сегодня добрая, — Лотта улыбнулась поверх чашки.
— Скажи, почему ты поддалась на гипнотическое влияние сплафорикса? Ведь я не почувствовал ничего.
— Потому что я была настроена на него, и он это чувствовал. Он знал, что я его еда. И охотился за мной прицельно.
— Понятно. А нормально, что я не поддался твоей гипнотической атаке, когда ты у меня спрашивала, что случилось?
Лотта непонятно посмотрела на Глеба и ответила вопросом на вопрос:
— А кто сказал, что она была одна?
— То есть «не одна»?
— Две. Одну, внешнюю, очень агрессивную, ненастроенную, ты отразил, не удивительно. Но за первой проглядел вторую, с тонкими настройками, мягкую.
— И зачем все оно?
— Естественно, для того, чтобы быстро узнать, в чем причина, и началось ли пробуждение. Если бы времени было больше, методы были бы совсем другие. Мне просто не хотелось, чтобы ты слетел с катушек в самый ответственный момент.
— А мог?
— Мог. Когда с этим явлением только столкнулись, было несколько неприятных случаев.
— Например?
— Человек с проснувшейся агрессией пошел бить стекла в университете, в котором отучился. Успешно отучился, с огромным удовольствием и благодарностью. Потом сам себе сильно-сильно удивлялся.
— И как же все-таки справлялись?
— Потихоньку и довольно долго, — Лотта грела ладони о чашку и спохватилась: — Ой, а где моя одежда?
— Сейчас привезу, — подскочил Глеб, совсем забывший и про одежду, и аэроцикл, который могло куда-нибудь отнести ветром. Но все было на месте. Глеб собрал шмотки в охапку, привез их, поставил аэроцикл на место и вновь спустился в гостиную.
Лотта дремала, свернувшись клубком. Он осторожно прикрыл ее пледом и открыл на планшете новости за день.
Спустя некоторое время Лотту разбудило сдавленное фырканье Глеба.
— Что пишут смешного?
— Земной зоолог с мировым именем Василий Черноголов, проживающий в данный момент на планете Дар, исследовал эндемичную фауну. В числе прочих видов был обнаружен крайне необычный экземпляр. Мелкое четвероногое млекопитающее покрыто панцирем как моллюски или черепахи. Недостающий для построения защитной брони кальций животное получает, втягивая пищу, богатую этим элементом, в ноздри. Там соли кальция, проходя сложную, до конца еще не изученную обработку, всасываются прямо в кровь, а пища, лишенная минерала, либо проглатывается и переваривается обычным путем, либо, в зависимости от сытости животного, сплевывается.
— Что??? Что за бред ты читаешь? – Лотта отобрала планшет, вгляделась в текст.
— А нет, все в порядке, дата стоит сто пятнадцатый день года, там в этот день что-то вроде нашего первому апреля. Это розыгрыш, тем более, что на Даре нет эндемиков, он был терраформирован.
— Слово знакомое. Оно значит именно то, что я думаю?
— Ну, я же не знаю, что именно ты думаешь.
— Была безжизненная планета, там сделали искусственную атмосферу, воду и так далее.
— Именно так, совершенно голый безвоздушный шарик, только немножко воды и аммиачная атмосфера. По общегалактическому каталогу имел номер Тоаке5яы4фро, не спрашивай, с какого перепугу я этот код запомнила, сама не знаю. Горные породы разложили, получили кислород и воду, при этом сровняли невысокие горы, аммиак преобразовали в свободный азот, потом строить начали. Сейчас Дар является одним сплошным суперполисом, половина его вросла под землю, половина тянется к вечно безоблачному небу. Там есть представительства от каждой обитаемой планеты, учебные заведения, торговые и развлекательные центры, парки и цветники, одна полоса, проходящая через все климатические пояса от полюса до полюса отдана под заказники, там воспроизведены основные биоценозы планет Кольца. Каждый волен прилететь на Дар работать или развлекаться, но никто не волен там остаться больше чем на пять лет. Разрешение жить постоянно дано только смотрителю зоомеридиана и его ученику, считается, что человек, живущий рядом с животными постоянно, лучше будет знать их потребности, да и звери его знать будут. Мне лично то, что смотрителя будут знать звери, представляется маловероятным, все-таки там миллион гектар земли, но даже я согласна с тем, что фанатично преданный своему делу человек, а смотрители все такие, сделает его гораздо лучше.
— Именно человек?
— Человек. Сейчас этот термин употребляется ко всем антропоморфным существам независимо от вида, а дальше идет уже уточнение, например, землянин.
— Ясно. Как ты себя чувствуешь?
— Вроде нормально, только спать хочется.
— Ну, это естественно. Иди, ложись и спи нормально, нечего по всей базе носом клевать.
— Это ты, пожалуй, прав, пойду я, — ответила Лотта, отставила пустую чашку и ушла в свою комнату.
Автор публикации
