Давно это было. Сказку эту уже многие века никто не слышал из первых уст – все свидетели ее давно обратились в прах, а из праха их выросли новые деревья Леса.
Аэрлэн тогда был совсем молод. Его материки только легли в океан отпечатками ладоней Богини, когда она держала только что созданный мир в руках. Там, где пальцы ее крепко сжимались – выросли в небо серые горы, с которых в долину спустился ковер вековых деревьев. Там, где едва прижалась ладонь ее – возникли равнины. С тех пор материки так и зовутся – ладони Богини, а история появления Аэрлэна пересказывается снова и снова восхищенным детишкам новых поколений, чтобы те обязательно рассказали ее своим детям.
Первым наполнился жизнью Лес. Раскинул ветви, как крепость для животных и птиц, диковинных и странных, вышедших из снов Богини. Поселила она в Лесу и Духов – позволила им явиться из закоулков сознания, родиться из шепота листвы и звездных лучей. Бесплотных не волнует ни время, ни материальные сокровища мира всего, поэтому именно им выпало стеречь хрупкий покой Аэрлэна, наблюдая за всем со стороны и незримо.
Следующими населили мир люди. Богиня вылепила их из глины, омыв морской водой и подсушив степным ветром. Они до сих пор этим гордятся, хотя Богиня не сеяла никакого умысла в их суетную жизнь – нужно было заселять равнины, и земледельцы со скотоводами быстро наводнили ее.
Следующим в руки она взяла горный камень и согрела его теплом своего безгранично огромного сердца – Гномы появились на свет суровыми каменными мужичками и женщинами ростом повыше метра. Кожа их была сера, волосы непослушны, вид строг – но сердца полны добротой и любовью к прекрасному. Они заняли горы – не интересуясь внешним миром укрепились в горных замках и были довольны тем, что имеют.
Лесу Богиня сплела Эльфов. Она выбрала самую гибкую зеленую лозу, вместо сердца – вплела изумруды, омыла их росой и засмеялась, увидев, как маленькие фигурки гордо оглядывали свои большие владения. Лес не отдался им целиком – Эльфы построили несколько городов, разбросав их там и тут, и осели.
Много еще зверей, окололюдей и существ сошло из ладоней Всемогущей, пока та не осталась довольна своим творением. Силы ее кончались – говорят, она ушла в чертоги на острове, который был отпечатком ее левого мизинца, и там уснула.
Но прежде всего создала она последнее свое существо.
Мир ее, хоть и был прекрасен, но света далеких солнц и звезд не хватало ему – сотни свечей горели в нем дни и ночи. Грешно говорить будет, что Богиня не учла этого, когда выбирала прекрасное место для своей планеты, но так и случилось. Однако она не растерялась – вылепила юркого, мощного зверя с драконьей головой и телом ящерки. Ничего особенного не было в этом звере – но стоило Богине провести по его спине ладонью, отдавая последние оставшиеся у нее силы, как загорелась грива-гребень на нем. От макушки до хвоста! Сияла так ослепительно, что даже сама Богиня зажмурилась.
Солнцегрив царственно оглядел Аэрлэн, который весь засиял, освещенный его огнем. Посадила его Богиня на южных склонах, и приказала, чтобы каждый день выползал он погреться на поверхность, да гривой своей светил из-за облаков, а ночью спал там же, в норе.
После этого уснула создательница в своих покоях на Мизинце сном сладким и беспробудным на долгие тысячелетия, а время пошло своим чередом.
Сменялись года, богатели и разорялись короли, пустовали и наполнялись земли, осваивался океан – и только одно было неизменно. Каждое утро, когда большинство жителей Аэрлэна только-только начинало просыпаться, в горах выползал на склон над облаком Солнцегрив. Расправлял хвост, царственно оглядывал вид на долину свысока, устраивался поудобнее и клал сияющую голову на мягкие лапы.
Свет от его гривы лился с гор, отражался от облаков, рассыпался на равнины и ласкал море – всем хватало. И было так до одного дня…
* * *
Утро не задалось с самого начала. Дед ТихОм проснулся от испуга, когда соседская дочка, две зимы отроду, узрев темноту вокруг себя заорала от всей души. И ладно бы, ночь была.
Тихом поднялся, чувствуя себя подозрительно бодрым. В тереме было так же темно, как вечером, когда он пришел с поля и лег на печь, однако, шумно.
Скотина ворчала и шумела – коровы не доены, птица не кормлена, лошади от скуки и те били копытами. Птицы проснулись и горланили, недоумевая. Соседи, поспавшие изрядно больше, чем следует, высовывались из своих домов и пытались понять, что произошло.
Тихом тоже не стал медлить и вышел. Воздух вокруг был ночной, свежий, но природа подсказывала – уже несколько часов как в Аэрлэне должно было быть утро.
Старейшие быстро навели порядок в деревне. Были зажжены факелы и свечи, мужиков отправили в поле и пошуршать по хозяйству, женщины пытались мудрить в темноте обед и успокаивать ошалевших детишек.
Те, что мелкие – драли горлышки, пугаясь внезапно наступившей «навсегда» ночи, а старшие, особенно мальчишки, изучали деревню с новой стороны и носились, сбивая все и вся с ног.
Люди деревни безуспешно пытались навести порядок, потому что выбиваться из распорядка в сезон сбора урожая было никак нельзя, но ясно пока было только одно – Солнцегрив не проснулся. Не вышел из норы, не показывал и носа, не проронил ни капли света своей чудесной гривы с гор на долину.
Деревня их была аккурат под склоном чудесного зверя. Здесь было теплее и светлее всего – фрукты и овощи росли крупные и сладкие, напитанные светом, зимы были мягкие, лето – долгое. Что случится с урожаем, если Солнцегрив не выйдет ближайшие дни? А что случится с всеми ними, если он не спустится больше никогда?
Люди переживали и суетились, в то время как Тихом уже собирал котомку.
Когда-то давно он был знатным гулякой по серым горным склонам, знал каждую тропку как свои пальцы, уже сморщенные и сухие сейчас. В один из походов забрел он высоко, там, где воздух застревает в легких, и нашел огромную пещеру. Был день, и она пустовала – но принес оттуда своей девице Тихом необыкновенный подарок. Вместо лент ей в косу – три сияющих волоса из гривы зверя.
Идти в горы в темноте было рискованно, но необходимо. Тихом был уверен, что дорогу найдет – сердце всегда помнит самое главное.
Можно было бы подождать, пока до гор доберется кто-нибудь другой, но старик не любил надеяться понапрасну. Эльфам, что жили близко, дела не было до света – в своих лесных домах им светили растения диковинные да светлячки. А про гномов и говорить нечего – им сокровищ света вполне достаточно.
С собой Тихом велел собраться троим самым сильным мальчишкам- подросткам. Те ликовали под неодобрительные взгляды разволновавшихся матерей, радуясь своей избранности. Старик только головой качал – рад был бы взять мужиков, но сила в деревне куда важнее – мало ли, кто захочет воспользоваться темнотой? Разбойников вокруг тоже хватало.
Собрались путники быстро. Покидали в котомки хлеб, Тихом на всякий случай захватил лекарства и настойки, взяли воды, одежды сменной и двинулись.
Путь был больше страшен, чем долог. За порог в темноту – это все равно что по потемкам души блуждать. Никогда не знаешь, на что наткнешься. Факелы светили маловато, но уверенно, парнишки храбрились и болтали без умолку, а к середине дня утомились и наконец замолчали. Тихом радовался про себя, что дорогу не забыл, а это уже пол дела. Заночевать им пришлось на открытом воздухе, под звездами, свету которых ничего не препятствовало сегодня.
На следующий день Тихом разбудил своих подопечных пораньше, позавтракали хлебом и снова отправились. Идти становилось все труднее, но старик предусмотрительно напоил мальчишек травяным настоем, для бодрости. Он даст им какое-то время продержаться на непривычной человеку высоте, по крайней мере, старик на это надеялся.
Вид сверху открывался волшебный. Был бы день, разглядели бы и родную деревню, и горизонт, где кончался Лес, но сейчас казалось, что звездное небо упало вниз и легло в долину. Все вокруг устилали россыпью большие и малые огоньки – светился град эльфов и деревни людей. Жгли костры, большие и малые, зажигали лампы и факелы, ставили свечки. Тихом не стал торопить парней, пока те сами не налюбовались чудным зрелищем, открывшимся им с высоты.
Меж тем дышать становилось труднее, а значит, цель была близко. Совсем скоро старик узнал широкую тропку, и провел ребят мимо каменных стен, исцарапанных стальными когтями.
Сюда ночевать забивался зверь-солнце, отсюда утром выползал, потягиваясь, на вершину, выше, чтобы лежать там, свернувшись как огромная теплая кошка.
Путникам открылся вид на пещеру – своды ее были высоки, что вместили бы в себя корабли.
Тихом уже собирался войти, как яркий, ослепительный свет вырвался вместе с глухим рычанием из пещеры. Всем четверым пришлось зажмуриться – смотреть на это сияние вблизи значило быстро проститься со зрением. Старик подобное предугадал – быстро выдал мальчишкам и себе на глаза повязал повязки, пропитанные смолой жучьего дерева. Свет пробивался сквозь расстояния между нитями ткани, но золотистая смола, застывшая и твердая, делала сияние менее ослепляющим.
Тихом ступил в пещеру первым. Мальчишки нервничали, слыша, как в пещере раздается ворчание, но старик позвал их почти сразу.
Зрелище, ожидавшее их в пещере было достойным рассказов внукам и сыновьям – в угол среди каменных столпов забился огромный дракон. Одна голова его была размером с избу, а длинной он, наверное, вовсе был от первого в деревне дома до последнего. Тихом приказал не разглядывать зверя больно сильно — свет от его гривы все еще был слишком ярок.
Дракон устал и был слаб, все сияние его огненное сосредоточилось на его голове, а гребень на спине и хвосте померк. Тихом набросил зверю на голову свой плащ, и своды пещеры потемнели.
Солнцегрив не перечил. Слышно было, как стучит испуганное сердце старика, и как прерывисто дышат его спутники, переглядываясь и боясь шевелиться. Но Тихом виду не подавал, сновал рядом с пастью зверя туда-сюда, одинаково строго шикая и на парнишек, и на дракона.
А как иначе – спасать их гривастое Солнце нужно было, и слабость не показать, чтобы зверь ни в ком из них добычу не углядел.
Дракон только следил за стариком одним приоткрытым глазом и стонал. Вздохи его выкатывались пылью из пещеры и застывали эхом в горах. Совсем скоро Тихом нашел причину несчастья – поцарапал Солнцегрив свой шикарный хвост, пару днями ранее, али неделей, разодрал рану шире ладони. Мелочь для зверя огромного, но коварная – загноилась рана, заболела, заныла, занедужил зверь огромный и с ночи слег, не смог из пещеры выбраться. Не нашел сил.
— Это мы быстро исправим, — заулыбался старик и подмигнул бы, да за повязкой не было видно.
Не зря захватил мазей с собой и отваров – ребятам приказал костер развести у пещеры, котел поставить. Наварил снадобья Тихом, и к зверю.
Солнцегрив был не глуп. Ни чтобы отказываться, ни чтобы лекарей своих съесть, хотя голоден был – наделила его Богиня не только гривой шикарной, но и разумом.
Хвост покорно старику на колени положил, только поскуливал, когда тот мазь сверху щедро накладывал. Отвар выпил, хлебом размоченным заел, съев зараз все четыре порции путников.
Восхищение лиц подростков бестолковых добавило зверю хорошего настроения – он показушно заваливался на бок и порыкивал, вытягивая когтистые лапы. Парни пугались, Солнцегрив довольно щурился.
День весь провели они, меняя повязки и отпаивая огромного дракона отварами.
Здоровье дракона – это вам не человеческое, и уже к вечеру Тихом заметил, что грива на спине зверя начинает посверкивать. Солнцегрив тоже силу учуял.
Не успели толком понять ничего его лекари, как морда драконья вытолкала их за пределы пещеры. Стоило им оказаться под покровом ночи, как пещера вспыхнула всеми огненными красками, зажглась изнутри. Зарычал благодарный дракон. Дело было сделано – Тихом устроил стоянку подальше от пещеры, и все они, и старик, и мальчишки, уснули крепким сном.
А утром их, как и изумленных жителей деревни в долине, разбудили лучи теплого света – Солнцегрив, возвещая день громким рычанием, выполз на вершину горы и вытянулся вдоль хребта.
Залилась светом долина, погасли факелы. Деревья распрямились, вытягиваясь к свету, оживились звери и птицы, засуетились люди все до единого – все солнцу рады были.
Обратно парнишки шли уже смело – шумели, размахивали руками, показывали пальцами на деревню внизу, смеялись и задыхались от впечатлений.
Тихом шел позади, улыбаясь в усы. В кармане он сжимал волосок с гривы зверя – теплый и яркий, будет он красиво висеть в его избе и светить по ночам, напоминая о любимой.
Автор публикации
