Пора в дорогу.
Мир Ангъя. Богуслав.
— Нет, — Леш сказал это так, что опытный Богуслав махнул рукой — спорить полная безнадега. Нет, Алекс, конечно, вменяемый и вообще мягкий, порой даже чересчур… и спорить с ним можно запросто. Даже поругаться. Но это пока дело не касается «больных мест» типа спасения людей и убийства Повелителя. Тогда он упирается рогом так, что и экскаватором не сдвинешь. Сейчас как раз такой случай.
Краснокожий Адарий-ину кивнул — телепат почувствовал ответ еще до того, как его прозвучал. И кажется, понял, почему. Ученые недоуменно зашептались — явно не поняли.
— Послушайте, — молодой мужчина, чем-то смахивающий Липучку, едва сдерживался, — Мы же не говорим, что вам нужно остаться здесь навсегда или… Просто вирус можно распылить и без вас. Это даже проще! Так же легко, как они запустили свои зонды. Просто выждите немного, и…
— Нет, — от волнения Лешка вцепился в стол так, что тот, кажется, вот-вот хрупнет, — Поймите, это в наших условиях немыслимо. Если мы будем выжидать, пока вирус сделает основную работу, то уцелеть-уцелеем, но потеряем шанс все исправить. Если дай-имоны и реципиенты заболеют, начнется хаос. Люди… если они не будут знать, что происходит, если их не удержать, они будут убивать всех подряд, и местных, и пришлых, и демонов, и не только… и неизвестно, чем все кончится. И даже если Саммаэль или еще кто-то из протекторов не запустит, умирая, какую-нибудь смертоносную дрянь, даже если уцелеет половина… все равно. Эта ненависть к «другим» закрепится, и снова все сначала… Нам надо туда. Надо!
И к твоей ведьмочке, Леш, а? Соскучился, похоже… Но Богуслав отогнал эту мысль. Было в ней что-то пакостное, нечестное. Лешка и так был сам не свой эти последние дни. Он старался вести себя как обычно, работал, обговаривал детали плана, шутил даже. Но притом похудел — как-то сразу, в несколько дней, стал плохо есть. И снотворное начал использовать — Богуслав и Максим глазам не поверили, когда бутылочку увидели. Что-то грызло его изнутри и не отпускало. Что — не говорил… хотя догадаться можно. Одно из двух, или беспокойство за девушку, или встреча с любимым братиком. Хотя…
— Хорошо, — прозвучал негромкий голос телепата, — Мы принимаем вашу необходимость.
Планы-планы…
Мир Земля. Март.
Покидая дом, Март машинально активировал защиту, хоть и знал уже: незваный гость свое слово держит. За эти четыре дня человек даже в окне ни разу не показался — как и обещал. Оставлять у себя человека неясного статуса и непонятной принадлежности было, конечно, не слишком разумным поступком… но, во-первых, сеть агентов светить было еще опаснее, чем свой дом — отовраться в случае чего куда труднее. Во-вторых, парень волей-неволей оказался в курсе симпатий-антипатий некоего Марта Венте-оре с Песчаных ярусов, и отпускать его навстречу всяким дознавателям попросту опасно. А ликвидировать просто так — до такого аналитик еще не докатился. В-третьих этот… этот названый братец Яна за свои странствия неясно где заработал себе воспаление легких. Выпусти такого на улицу — и проблема ликвидации решится сама собой. Только вот Ян, если выйдет, про свое сокровище спросит обязательно. А оно Марту надо — из-за человечка ссориться с таким дру… информатором?
Так что, пока Март осторожно выстраивал интригу по освобождению Зеленского, человек торчал в его «комнатке для скромных гостей» — а проще говоря, тайнике. Такая комнатенка имелась у каждого «подкидыша» и раньше прятали в нее тех, кому с человекоподобной внешностью повезло меньше, а выбраться на поверхность надо было позарез. При обыске «гостей» в тайнике могли засечь только телепаты или эмпаты, а на этот случай у Марта кое-что припасено.
Тайник он не запирал — в первые дни человеку было настолько плохо, что подняться с постели он просто был не в силах. На третий день полегчало, и он стал понемногу вставать… но несколько удивленный Март, вернувшись, не нашел на своих вещах ни следа обыска… а, поразмыслив, понял, что искать — лишнее. Такой не полезет. Вот уж, действительно, подобрались названые братики… Ян тоже страдает повышенной скромностью. Страдал. Кто знает, что теперь будет. Эх, если б он вовремя поспрашивал у своей невесты кое-какие ее секреты, не сидел бы сейчас в Службе Дознания. Или… или попал бы туда еще раньше. Интересно, что ж твоя невеста такая молчаливая была — пользовалась твоим положением? Или просто берегла… Поди пойми их, этих ненормальных.
Жаль, ее сейчас не найдешь… Кое-что в плане было рассчитано как раз на нее. Но в принципе, если у тебя на примете есть хороший трансформер, проблема решаема.
Март отмахнулся от спятившего комара, которому пришла охота попробовать на вкус демона… и наткнувшись рукой на крохотную иголку, вдруг вспомнил, что сейчас вообще-то начало зимы, и комары давно…
В следующую секунду подмерзший асфальт резко прыгнул вверх и с маху врезал по лицу. Удар был почти неощутим, тело отключилось в момент, рука беспомощно проскребла по шероховатому асфальту и затихла, отказываясь подчиняться. Заморозка… банальная заморозка. Парализующее… Тихий сквер, раннее утро, никаких свидетелей. Кто же… Губы дрогнули, но вскрик замер где-то в горле, наружу протолкнулся тишь тихий хрип. Проклятье, да как же это он так подставился!
В поле зрения вплыло что-то темное, кто-то присел рядом, похоже, коснулся… а потом асфальт вдруг помутнел, зарябил, и тут же исчез, сменившись на узорные плитки какого-то пола.
Так это похищение? Но кто?
Гадать пришлось недолго — кто-то перевернул его безвольное тело. Не слишком бережно. Март увидел белоснежный потолок в обрамлении резных панелей — знакомый потолок, странно — а потом в поле зрения вплыло лицо. Очень знакомое… и очень рассерженное. Девичье. Тонкая рука коснулась горла жертвы, что-то нажала — оттуда точно гвоздь выдернули. Март с хрипом втянул в себя воздух, закашлялся, машинально выругался — обрел способность говорить. И мгновенно умолк от тяжелой пощечины. Девушка зло сверкнула глазами и подбросила на ладони кинжал.
— Теперь, — проговорила она негромко, — Теперь ты, сволочь, расскажешь, где Ян… И почему ты распускаешь про нас эти гадости.
Конец?
Мир Земля. Евгений Гривко.
Опять смотрят в спину. Евгений не выдержал и оглянулся, но там, сзади, не было никого. Пусто. Операционный зал станции был абсолютно пуст — как и полагалось во время дежурства. Трое в смене — он, напарник и старший… и больше никого.
А кто-то смотрит…
И так почти неделю. Работаешь, отдыхаешь, ешь — все время под чьим-то неотступным взглядом. Обернешься — никого. Нервы сдают?
Не вовремя они сдают. Время истекает, скоро можно будет сбросить наконец эту опостылевшую личину… обидно было бы угробиться в последние дни. И даже если не скоро. Не провали роль, артист. Держись. Пусть все сроки истекли, пусть те, кто тебя послали, погибли, но ты-то жив. И будешь ждать.
Невидящим взглядом он уставился в застывшее изображение мира Ш-шаинне — песок и камни среди льда… закутанные в меха фигурки копьями гонят по мерзлой земле какое-то животное, похожее на крупного барана… и не сразу уловил топот за спиной.
— Что вы… — начал начальник смены — и затих, мгновенно, точно подавился воздухом. — Преисподняя…
Евгений резко обернулся — черные!
Человек пятьдесят солдат в черно-красной униформе окружили зал… взбегали по узким лесенкам… встали рядом. Дохнуло холодом…
— С сегодняшнего все станции берутся под контроль Службой Дознания.
Общение с тигрицей.
Мир Земля. Март.
И как Ян мог влюбиться в эту дикую кошку? Проще с тигрицей поладить. Тигрица, по крайней мере, не травит добычу, не затаскивает ее собственный дом (и как она сквозь защиту, а?) и не угрожает прирезать, если ей не понравятся ответы. Или «инсценировать несчастный случай».
— Я хочу помочь Яну…
— А крокодил пернатый, — кивнула светловолосая тигрица с очень неподходящим именем Анжелика. — Придумай что получше. Времени — минута.
— Ян влип, потому что не донес на твою соплеменницу. Но телепаты могут лишь считать факты, а человеческие мысли всегда слишком путаные, чтобы прочесть их полностью. И если до господина дознавателя дойдет информация, что некая феникс систематически обманывала своего жениха, использовала в своих целях, дурила ему голову и иногда опаивала зельями…
— Сволочь!
— Я не договорил… — Март покосился на зависший у груди нож, но постарался сохранить спокойный голос, — В этом случае Ян предстанет не преступником, обманувшим доверие его величества, а просто дураком доверчивым. А за такое не казнят. Понимаешь?…
Кажется, девицу проняло. Она прикусила губу… прошлась по комнате (нож висел, как пришитый!) и наконец, прищурилась.
— Примитивно…
— Нет. Примитивно — это если к дознавателям явишься ты. Сознаваться. А если ты будешь пить в кабаке и трепаться про свои подвиги типам, которых назавтра арестуют — это уже посложнее. А подбросить в опечатанный дом пустую бутылочку из-под этого зелья — еще сложнее. И настропалить его братцев, чтоб они явились к Повелителю с просьбой выдать им опозорившего семью родича… эй, поосторожнее! Я же не сказал, что просьбу выполнят! Его Величество сейчас не в том настроении… но он спросит про Яна… вспомнит… а Дензил сообщит ему факты…
Кинжал дрогнул… Черт. Вот влип… прикончит и не заметит — просто потому что нервничает. Ж-ж-женщины! Абсолютно нелогичные существа. Проще с троллем общаться…
— Послушай, — начала девица… и тут совершенно неожиданно явилась помощь.
— Анжелика? — послышался ломкий юношеский голос, и на лестницу, пошатываясь, вышел (почти выпал) Жан, — Ты?!
— Жан! — неангельская Анжелика быстрее молнии взлетела по лестнице и обняла мальчишку, — Ты живой!
Забытый кинжал шлепнулся на ковер. Март посмотрел, как Янова невеста обнимается с будущим младшим родичем… и возвел очи к небесам. Это семейство его скоро доконает!
Белый холод…
Мир Земля. Лина.
Черная фигура наконец растаяла в переносе, и Лина зажмурилась. Не видеть осточертевшей белизны, не видеть ничего… И Его. Не видишь — и этого словно нет. До завтра. А утром Он придет снова… и снова. И снова.
Кот и мышка. Тигр и теленок. Дракон и…
Какие шансы у жертв против хищников? Призрачные… Особенно против разумных хищников. Злых до предела. Жестокие игры вы затеяли, милорд.
Вернуть силы.
Снова отобрать. Продержать в кошмаре голода несколько дней, до полной потери самоконтроля… И снова натравить на пленного мага.
Постепенно отбирать все, что у нее было — любовь, уверенность, чувство собственного достоинства…
Сегодняшняя беседа — о твоей глупости. Что, ты решила, что стоит спасти мир от меня и все будет хорошо? На линии реальности взглянуть хочешь?
Уверена, что наш вариант — самый плохой?
Сегодня, Лина, мы побеседуем о твоей так называемой верности…
Поговорим сегодня о том, какая из тебя глава клана?
Поговорим, какая из тебя на самом деле любовница? А ты уверена, что сможешь сохранить верность ему? Серьезно? Может, посмотрим?
Побеседуем?…
Преисподняя…
Я не могу больше. Я больше не могу…
Беседы перемежались телепатическими допросами, допросы — ночами без сна с истерикой феникса… Ночи — днями с кошмаром наяву. И это длилось и длилось, без конца и без передышки, без надежды…
Пока не стало любви — она спряталась, исчезла, затаилась где-то крохотным горячим комком.
Пока не стало боли…
Пока душу не заполнил тот белый холод — холод, который когда-то помогал ей убивать не думая.
Пока Вадим однажды не сказал, кривя губы в довольной усмешке:
— Вот теперь я тебя прощаю.