«Спасибо, Иван-царевич!
— сказал Кощей Бессмертный.
— Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны,
как ушей своих!»
Марья Моревна: [Тексты сказок] № 159.
Маринка не сразу поняла, что произошло, — неожиданно тропинка погрузилась во мрак, и только светлое пятно перелет-травы, уже ничего не освещавшей, упало к ее ногам. Сначала она растерялась и испугалась, отпрыгнула в сторону, но быстро догадалась, что на Игоря кто-то напал и ему нужна помощь.
Может быть, она бы и успела ему на выручку, но в темноте споткнулась голой ногой о корень, вскрикнула и присела от боли. Маринка слышала только сопение и видела тени на земле, но не прошло и минуты, как впереди на тропинке забрезжила серенькая муть — начинало светать.
Очертания грузной фигуры, навалившейся на Игоря сверху, постепенно проявлялись на фоне серого пятна; мелькнул контур сжатого кулака, и Маринка, недолго думая, кинулась на нападавшего, стараясь достать его лицо ногтями.
— Отвяжись, идиотка! — крикнул нападавший с характерной интонацией героя спецназа.
Маринка не успела даже моргнуть, как тяжелая рука толкнула ее в живот, отчего ее тут же согнуло пополам и воздух тугим комком застрял в глотке. Она отлетела назад на несколько шагов, ударилась спиной о толстый шершавый ствол дерева и сползла по нему на землю — удар в спину немедленно отозвался в голове. Дыхания не было, перед глазами расползались золотые колечки, как круги на воде от брошенного камня.
Она решила, что умирает, и хотела заплакать от страха: глупо умереть от того, что хочешь и не можешь вдохнуть. Золотые колечки сменились зелеными, к ним добавился красный цвет, они плясали перед лицом и корчили отвратительные рожи, пока наконец глаза не сфокусировались на радужном цветке. Маринка со всхлипом втянула в себя воздух — как будто в солнечное сплетение воткнули лом и вышел он с другой стороны через позвоночник. Она попробовала шевельнуться, но перелет-трава снова расползлась в стороны радужными колечками и не сразу собралась обратно в круг.
Маринка отвела взгляд от светящегося цветка, но двинуть глазами в сторону не смогла — только слышала возню героя спецназа. Он убил Игоря? Мысль эта вместо злости и отчаянья принесла с собой только печаль, смертную тоску и горький привкус во рту. Вот и все. И бегство от старухи не помогло…
Глухой тяжелый стон Игоря вернул ей надежду, но тоска и горечь почему-то не оставили ее. Черная сажа предрассветных сумерек плавала в воздухе, Маринка смотрела прямо перед собой, в мутный просвет на тропинке.
Из сумеречного мрака навстречу ей выступила черная фигура в широком балахоне с островерхим капюшоном. Человек-смерть. «Монах», охотник за семенами перелет-травы, безжалостный убийца… Черная фигура бесшумно двигалась по тропинке, и полы балахона колыхались в такт широким шагам. Изнутри бархатно-черного провала на месте лица матово вспыхнули два бледно-зеленых зрачка.
Маринка не могла шевельнуться, в голове еще мутилось от удара о дерево, но она осознавала, что это не сон и не видение, — кошмар ее детства шел к ней наяву. И выбрал для этого рассвет двадцать девятого сентября. Он не даст ей прожить этот последний день. Время в этом мире — секунда, и узелок на ниточке ее судьбы подполз к этой секунде так близко, что можно сосчитать количество вдохов, которые ей осталось совершить.
Мерцавшие холодным светом зрачки не были похожи на звериные, не призрак и не змей смотрел на нее из темноты, прячущей лицо. Человек. Человек-смерть.
Страха не было. Маринка смотрела в глаза своему убийце и не боялась его. Только смертная тоска комом стояла в горле. И мысли теснились в голове: ясные, отчетливые, словно написанные тушью на листе ватмана.
И с горечью Маринка поняла, чего не хватало в истории про монаха, рассказанной старухой. Если монах искал нужного человека, обрекая его на смерть, то он должен был быть уверен в том, что человек этот узнает о перелет-траве. Узнает и пойдет ее искать. И у него будет «волшебный сосуд», чтобы ее приманить, и серебряная сетка, чтобы ее поймать…
Она знала, кого увидит, когда «монах» подошел поближе и откинул капюшон.
— Вяжите его крепче, — буднично посоветовал «человек-смерть» герою спецназа. — Я надеюсь, вы его не убили?
— Не, оглушил. Он сейчас очнется.
— Постарайтесь действовать быстрей, у нас осталось несколько минут. Вы не чувствуете, поднимается ветер?
— Вам кажется, — хмыкнул Сергей, — пока все тихо.
— Значит, как договорились: сначала я унесу отсюда перелет-траву, потом заберу его, а после вернусь за вами, — Волох склонился над Игорем, скептически осматривая работу героя спецназа.
— Я бы предпочел, чтобы вы сначала забрали меня… — голос Сергея показался Маринке упрямым.
— Ну, вы же не собираетесь от меня бежать. Не делайте глупостей, я вам объяснил. Мне потребуется всего несколько минут. Поднимается ветер. Быстрее. Старуха все рассчитала, как будто чуяла подвох.
Слезы готовы были хлынуть из глаз. Почему она не догадалась по дороге, когда еще можно было вернуться? Почему она безоговорочно поверила в неприкрытую ложь? Да прочитав листок о семенах перелет-травы, сразу можно было догадаться, зачем потомственный маг и целитель отправил их на ее поиски! И травка на второй день ткнула их в этот листок носом!
Маринка набрала в грудь побольше воздуха, отчего тут же сильно заломило под ребрами, и крикнула как могла громко:
— Убийца!
Крик получился хриплым и совсем тихим, но горло перехватил спазм, кулаки сжались сами собой и стукнули о землю:
— Убийца, убийца, убийца! — зарычала она и попыталась встать.
Ветер. Как только она выпрямилась, так сразу почувствовала ветер на лице. Он боится ветра, он боится старуху, и только Авдотья Кузьминична может им помочь! Она хотела выдать Маринку замуж, она наряжала ее, как куклу, она хотела продержать ее в избушке до тридцатого числа, чтобы «монах» не смог до нее дотянуться! Как она могла поверить Волоху?
Сергей достал из-за голенища свой здоровенный тесак, похожий на мачете, замахнулся, и Маринка подумала, что он хочет зарезать Игоря. Но он всего лишь отсек им половину сетки, в которую поймал Медвежье Ухо вместе с перелет-травой. И теперь пойманная травка билась у него в руках, как рыбка на крючке.
— Ну? — спросил герой спецназа. — Вы согласны с тем, что это я принес вам перелет-траву?
Он немного помедлил, дожидаясь ответа, и не сразу протянул силок с цветком колдуну.
— Разумеется, — улыбнулся Волох.
И тогда Маринка поняла, почему поверила ему. Он умел для каждого найти свою улыбку и свои слова. Он был убедителен, ему нельзя было не поверить. И глядя на то, как Волох улыбнулся Сергею, Маринка увидела себя со стороны: лживость этого слова видела только она, Сергей ему поверит, не может не поверить!
Ветер. Теперь не надо было прислушиваться, чтобы заметить, как он шумит в кронах деревьев, как надрывно скрипят старые стволы и трепещут листья подлеска.
— Он лжет, Сережа, он лжет тебе! — крикнула Маринка, но сетка с травкой уже оказалась в руках колдуна, он развернулся и направился в лес, в сторону от тропинки.
Сергей неожиданно растерялся и вопросительно глянул на Маринку, а Маринка увидела, куда уходит Волох. Между еловых ветвей мелькнула чернота, слишком черная для предрассветного леса. Еще три шага, и он нырнет в эту черноту, и исчезнет, и унесет перелет-траву. И старуха не успеет его догнать! Травка трепыхалась в сетке и пыталась взлететь, отчего сетка раскачивалась, но маг не обращал на это внимания.
Если бы Игорь назвал ее Дикой Пантерой, она бы успела вцепиться ногтями ему в лицо. Она кинулась за ним, как дикая кошка в прыжке, но споткнулась о корень, чего с кошками никогда не случается.
— Нет! Маринка, стой! — услышала она крик Игоря ей вслед. — Черт с ней с травкой, остановись!
Падая, она впилась согнутыми пальцами в сетку и со всей силы дернула ее к себе.
— Сережа, он лжет, он не собирается тебя спасать! — закричала она, а колдун покрепче взялся за сетку и зашипел:
— Замолчи. Немедленно отпусти и замолчи!
— Нет! Не замолчу! Не замолчу!
Волох попытался оторвать ее пальцы от сетки и стиснул их очень больно, но Маринка не выпустила своей добычи.
— Меня зовут Огненная Ладонь! — зачем-то сказала она. У колдуна была свободна только одна рука, и ему не так-то просто оказалось справиться с ее хваткой.
— Маринка, нет! — кричал Игорь. — Отпусти, пусть уходит! Отпусти!
— Громовержец здесь тебе не поможет! — лицо Волоха исказила усмешка.
— Сережа! Он хочет получить ее семена, ему нужна только травка, он лжец и убийца! Это он вязал…
Стальная пятерня колдуна стиснула ее шею, и вместо слов из горла вырвался хрип, но рук она не разжала, прижимая сетку к себе.
— Убью! Не смей! Я убью тебя! — Маринка и не предполагала, что медвежонок может так кричать!
Ветер. Он хлестал по лицу и, наверное, сбивал с ног. Шагах в тридцати от черного прохода со скрипом, треском и грохотом упала огромная ель, Маринка видела ее заваливавшуюся макушку. Серый смерч тугой воронкой мелькнул на фоне светлеющего неба, когда железные пальцы на шее сжались еще сильней, что-то тонко хрустнуло под самым затылком, и белый свет брызнул во все стороны, как стая птиц, которую вспугнул выстрел.
Pelle sub agnina latitat mens saepe lupine.
Латинская пословица
Бесконечное скошенное поле снилось теперь каждую ночь. Как только от теории он перешел к действиям, Она словно почувствовала близость развязки, словно хотела свести его с ума, непрерывно напоминая о его злодеянии.
— Ну оглянись, — умолял он со слезами на глазах, — оглянись хотя бы раз…
Ему казалось, что если Она обернется, то он будет прощен. Если Она обернется, можно будет бежать за Ней, брать Ее за руку и вести назад. И смех Ее рассыплется по полю как звон колокольчиков, и румянец вернется на ее бледные щеки, и сила жизни всколыхнет все вокруг, и чистое Ее свечение рассеет полумглу.
Скоро. Ждать осталось совсем недолго. Может быть, год. Его великолепный план сработал в тот момент, когда он уже не надеялся на его исполнение. До первого снега оставалось не больше полутора месяцев, когда нашелся тот самый, один на сотню, тот, кому Oenothera libertus опустилась на ладонь. Тот, чья кровь оплодотворит ее. Козленок на привязи, служащий приманкой для тигра и приносимый тигру в жертву.
Он так ждал этого козленка! Каждый завязанный узелок с вероятностью один к ста мог привести козленка к нему. И в конце концов привел! А что еще может заставить сотню человек отправиться на поиски Oenothera libertus? Томленье духа? Тяжелая болезнь? Да девяносто из ста будут бегать от врача к врачу в течение года, но так и не вспомнят о потомственном маге и целителе. Смерть, неотвратимая смерть толкает людей в руки тех, кого они считают шарлатанами. И чем она загадочней и неизбежней, тем быстрей ползут слухи, тем верней они надеются на волшебство. И тем лучше поддаются гипнозу. К моменту зацветания Oenothera libertus все знали, кто может помочь их горю. И все, все без исключения, лезли на вышку, зажигая ультрафиолетовую лампу. Кого-то он отпускал, для поддержания имиджа спасителя. Подсовывал им Oenothera biennis и отпускал. А кого-то нет, чтобы остальные не расслаблялись.
И то, что козленок, с виду тихий и подходящий на роль жертвы, неожиданно оказался медведем, его несильно расстроило — медведю тигра не победить. И медведь по своей воле пойдет на заклание, надо только знать, как его позвать. Смущало только имя. Имя того, кто пересекал Стикс и вернулся обратно.
Главная опасность не в медведе, главная опасность — лесная старуха, богиня, охраняющая выход к Стиксу. Хозяйка Oenothera libertus. Та, чьи функции он хотел на себя принять, та, с кем он хотел сравняться.
Это она послала оборотней охранять проход в свою вотчину, и они мешали ему свободно перемещаться через «мужской дом». Это она решила спасти девушку, потому что та ей почему-то полюбилась, чем спутала ему все карты. Она толкает медведя пересечь Стикс, как его знаменитый тезка, хотя могла бы помочь его дочери и сама. Зачем? Чует конкурента? Хочет сделать Oenothera libertus бесплодной? Ей все равно, у нее наверняка припрятано немало семян, одно из которых она посадит и взрастит лет через двести.
Что движет богами? Какие страсти они испытывают? Чего хотят? Он к сорока пяти годам растерял все свои желания, неужели за тысячелетия боги не утрачивают страстей? Может быть, и он, став богом, обретет наконец вкус к жизни, цели и стремления?
Автор публикации
