Видеофон мелодично звякнул. Корделия с раздражением на него покосилась. Ну кто там еще? Она вернулась в свою квартиру на 7-й авеню всего полчаса назад. Эстелла, вокруг которой совершала свой годичный пробег Новая Москва, уже закатилась. Сутки на планете были на два часа длиннее земных, а следовательно, и рабочий день тоже. Корделия большую часть времени проводила либо на Земле, которая представлялась ей огромным офисом со множеством ячеек, терминалов, перегородок и начальственных кабинетов, либо на Геральдике, которая, напротив, ассоциировалась с необъятным шезлонгом на берегу моря. На первой — только работа, впрягайся и вези, а на второй — блаженное одиночество. Новая Москва нечто промежуточное. Из окна спальни хорошо просматривается центр города с возносящейся к небу штаб-квартирой, из окна кабинета — безбрежная степная пустошь в клубах бледно-лилового тумана. Такой странный окрас туману придавали спектральные игры Эстеллы. Глядя на этот туман, Корделия думала, что вот в таком художественном оформлении мог бы получиться неплохой триллер с нарастающим саспенсом. Но вряд ли у нее найдется время. Впрочем, если подбросить идею сценаристам…
Видеофон вторично напомнил о себе. Корделия заблокировала исходящий видеосигнал и приняла вызов. Скорей всего Дымбовски. Или Ордынцев. Номер личный, известен весьма ограниченному числу лиц. Вирт-окно развернулось, но представший ей персонаж оказался ни тем, ни другим. В раскрывшемся окне возник мужчина лет сорока, в очень дорогом деловом костюме. Глубоко посаженные темные глаза, квадратный подбородок, жесткая линия рта. Корделия его узнала. Ну вот и сэр Джон Хоукинс собственной персоной. Найджел Бозгурд, держатель контрольного пакета акции «DEX-company».
— Так нечестно, Корделия, ты меня видишь, а я тебя нет.
Он улыбнулся, демонстрируя голодное волчье дружелюбие. Корделия вздохнула.
— Чего тебе, Найджел?
— Да вот, соскучился. Повидаться бы.
— Зачем?
— Ну что ты так сразу! А поговорить?
— Нам не о чем говорить.
— Ты все еще злишься? Ну извини. Да я уже сотню раз извинялся. Ну что еще мне сделать?
— Ничего, Найджел, в буквальном смысле ничего. Когда ты ничего не делаешь, это наиболее желательный вариант твоего онтологического присутствия.
— Как ты любишь умные слова, Корделия. Пожалуй, ты единственная женщина, которая умеет правильно ими пользоваться.
— Так чего ты хочешь?
— Я же сказал — повидаться. Пригласить тебя в ресторан. Знаешь, тут в вашем новомосковском захолустье есть отличное местечко. «Дом с привидениями» называется. Там подают восхитительные ребрышки новорожденных степных косуль. У вас зверозащитники еще не зверствуют? — засмеялся он своему каламбуру. — Или заразу с Земли уже подцепили? Тебе не кажется, что человечество пошло куда-то не туда? Пытается противопоставить свои жалкие принципы законам природы. А они, эти законы, просты. И даже примитивны. День сменяется ночью, сильный пожирает слабого. Есть хищники, а есть — еда, и глупость непростительная этим законам противостоять. Все равно что через парламентскую резолюцию отменить первый закон термодинамики. Или формулу Эйнштейна.
Корделия поморщилась. Сейчас начнутся рассуждения о пищевой цепочке и о двуногом повелителе вселенной. Волки и овцы. Кролики и удавы. Ничего нового. Внезапно ее осенило.
— Слушай, а этот Сикорский не твой протеже?
Бозгурд изобразил работу мысли.
— Сикорский? Ах, этот… Ты его уволила?
— Еще нет. Он останется до конца испытательного срока.
— Какая же ты безжалостная, а еще женщина.
— Ну да, я такая. Для тебя это новость?
— Вопрос риторический. Так как насчет ресторана?
— Рекламы не будет, Найджел.
— Так ты еще условий не знаешь! Я тебе кое-что интересненькое расскажу. Тебе понравится. Сикорский мальчишка, не с того конца начал.
— А есть другой конец?
Бозгурд улыбнулся еще шире.
— Все-таки тебя этот конечный вопрос интересует, — заметил он. — А помнишь? Я предлагал.
— Давай без пошлостей. Что ты можешь рассказать мне такого, чего я еще не знаю?
— Встретимся в ресторане.
Корделия задумалась.
— Да ты меня никак боишься! — с пафосным негодованием воскликнул Бозгурд.
— Если бы я боялась таких, как ты, Найджел, я бы работала в библиотеке.
— Позвони своему майору, пусть висит на хвосте.
— Он уже в курсе.
— Настороже, как всегда. С таким майором и киборг не нужен, — хохотнул Бозгурд.
— Ладно, черт с тобой, где и когда?
— Я скину тебе адрес и… буду ждать.
Последние слова он протянул с нарочитой томностью, но Корделия и бровью не повела. Они оба знали, что эта взаимная фамильярность не более чем игра, особый этикет двух равных по силе хищников.
— Ордынцев, слышал? — спросила она, когда Бозгурд отключился.
— Да. Поедешь?
— Ты будешь отговаривать, я знаю.
— Буду. Он опасен, Корделия.
— Я тоже, — вздохнула она. — И кто из нас опасней, вопрос спорный. Он — пират, а я — Летучий Голландец. Ну или подводный риф.
Начальник службы безопасности помолчал, затем спросил:
— Тебя сопровождать?
— Как хочешь. Ты бы поспал лучше. Или напился. Водка есть?
— Иди к черту.
— А я, по твоему, куда собираюсь?
Автор публикации
