Было приятно чуть ли не впервые за два последних месяца болтать не о сверке накладных, интендантах разного уровня наглости и ушлости и применяемых разными нехорошими личностями способах фальсификации бухгалтерских файлов, так почему бы и не продлить удовольствие? В конце концов, дома Айвена никто не ждал, и кому какое дело, если он посидит здесь в приятной компании и расслабляющей обстановке лишние полчаса? Ну или даже полтора…
Следующий бокал оказался с бренди. Но Айвен уже чувствовал себя слишком хорошо, чтобы придираться к таким мелочам.
— А ты здесь что, по… хм… работе, да? — спросил он сочувственно, заметив, что Бай все еще тянет свой первый бокал, да и то больше мочит губы, чем пьет.
— Да не то чтобы. Так просто, выдался свободный вечер, вот и подумал…
Бай отвел глаза, и Айвену показалось вдруг, что он почему-то смутился. Наверняка показалось, чего бы человеку смущаться того, что он не на работе? Пусть даже этот человек и Бай. А в следующую секунду тот уже снова ухмылялся в своей обычной кривоватой манере, вертя в пальцах бокал, не выпитый и наполовину, и разглядывая его содержимое с насмешливым удивлением, словно некую только что увиденную диковинку.
Вот тогда-то Бай и сказал, что чувствует себя той представительницей древнейшей профессии из анекдота про станки. Выждал, пока Айвен прокашляется, и добавил с деланным равнодушием, что все равно не смог бы расслабиться, глупо даже пытаться — слишком уж обстановочка тут… рабочая. Ну, ты же понимаешь, о чем я, да, Айвен?
Конечно же, Айвен понимал. Бай сколько угодно мог изображать из себя легкомысленного городского шута, но вряд ли у императора был лучший тайный агент в среде столичной аристократии. Такие приемы для Бая — те самые метафорические станки, какая уж тут расслабуха, даже если смена вроде как и не твоя и время давно нерабочее. Да и не бывает у таких агентов нерабочего времени…
Наверное, виной всему было вино. Белое. Или красное. Или бренди, выпитое потом — кажется, его было больше одного бокала, хотя поручиться Айвен бы не смог.
Как бы там ни было, острый приступ сочувствия к бедолаге Баю, которому даже и не напиться толком, наложился на не менее острый приступ любви ко всему человечеству в частности и окружающему миру в целом. И тут как раз еще как на грех очень кстати (или некстати?) вспомнилось, что пара бутылок хорошего бренди у Айвена есть и дома. А вот станков дома у него точно нет. Никаких. Ни настоящих, ни метафорических.
— Ты меня не уважаешь? — возмутился Айвен, когда Бай высказал сомнение в удачности идеи продолжить вечеринку в айвеновской холостяцкой берлоге. — Тогда… тогда я тебя на дуэль вызову! За неуважение. Как фор фора!
— Черт с тобой, пьяница! — расхохотался заметно повеселевший Бай. Похоже, идея ему тоже понравилась, хотя он и пытался это скрыть. — Бренди-то у тебя хоть хороший?
— Точно, не уважаешь.
— Ладно, ладно. Уговорил. Пошли, алкаш! Встать-то сам сможешь?