— Существует множество разных концепций и версий, согласно которым человеческий род обуславливается не только внутренними факторами развития, но и внешними обстоятельствами, которые напрямую влияют на обороноспособность, развитость, образованность как отдельных индивидов, так и всего человеческого вида… — Голос старого мага звучал ровно, привычно и чересчур убаюкивающе.
Да и лекция по истории человечества была далеко не тем предметом, от которого дух захватывало. Там не было описания ни грандиозных боев, ни великих деяний, только сплошная статистика и цифры. Много-много цифр и дат, которые дотошный маг-учитель требовал зазубривать. И это было даже как-то обидно — потому что один человечек за свою короткую жизнь — каких-то там полвека — успевал наворотить столько, сколько порядочный дракон и за двести лет не натворит. И каждую ж дату приходилось отвечать, да еще со всеми подробностями: мол, в пятнадцатом веке от Великой битвы в Соковичном месяце шестого дня король Гермион основал новым указом городскую стену. Ну, отлично основал он этот указ, то есть стену, а строить ее начали только спустя несколько месяцев, потому что безалаберные каменщики не выполнили заказ — о чем имеется и соответствующая запись в человеческой летописи. И строительство началось лишь после того, как мудрый — и за что его мудрым-то прозвали?.. — король покарал виновников. Три раза ха: сразу бы повесил казнокрадов, так и стену бы раньше строить взялись — а так ему только лишние даты запоминай. Да и все равно кому нужно помнить про эту стену, если предок его — Эльшедрунигсер, — разгневавшись на то, что не принесли людишки обещанной ему дани, слетал и всего за полдня сжег стенку. И стоило только людям ее целых пять лет возводить? Какой вот смысл? За восемь веков, наверное, даже люди сами забыли про ту стенку — а ему страдай, учи.
Эдинерширрер сонно зевнул. Скучно. А хуже всего то, что лекции приходилось слушать в образе человека. Был бы драконом — сумел бы незаметно подремать с открытыми глазами, а так маг этот… Ему бы заклинателем снов работать, а не молодым драконятам знания в головы вбивать…
— Ай! — За размышлениями о печальной судьбе человечества Ширр(так сокращенно звали все домашние юного наследника славного драконьего рода, гордого звания и всех прочих атрибутов) действительно уснул.
И за это немедленно поплатился: толстый гибкий прут выстрелил из руки мага и пребольно обжег спину. Даже через полотняную рубаху проняло так, что дракончик подскочил на добрую сажень, изогнулся аж до хруста позвоночника, перевернулся и тяжело шлепнулся уже в обличье дракона. Боль от прута оказалась сильной, а бешенство таким, что аж в глазах потемнело — и угрожающе отмахивающийся злосчастным прутом маг мгновенно был опознан как враг. Ну а с врагом разговор короткий.
— Р-р-ррррра-а-а! — дыхнул жаром Ширр и ринулся в атаку.
Да, у наставника молодых драконов должны быть отменные реакции, куча охранных амулетов и непомерный боевой опыт. Но прежде его драконы всего лишь атаковали с целью убить, в этот раз Ширр не собирался убивать, просто разинул пасть пошире, сцапал отчанно размахивающую руками и кидающуюся огненными шарами добычу и сжал челюсти. Раздался аппетитный хруст, и в пасти стало приятно от теплой солоноватой жидкости — как будто в промозглый осенний денек глотнул горячего малинового чаю. Ширр задумчиво пожевал, предаваясь воспоминаниям. Сейчас бы, и правда, чаю навернуть, да с баранками… Только вот надо обратно в человека и тогда можно будет сбегать в кладовую…
— А-а-а-а-а! — от распирающей рот боли Ширр аж заорал и стал судорожно отплевываться и вытаскивать лапами-руками теплые, сочащиеся кровью куски. Ну забыл он про поедаемого мага. И превратился с этакой дрянью во рту — размеры дракончика изменились, а остатки разгрызенного мага нет. — У-у-уу! Злыдень, даже после смерти поперек глотки встал!
Ширр кое-как проплевался, повыковыривал самые злокозненные куски тела — поторопился он с превращением: надо было сначала дожевать и проглотить. Правильно мама говорила, и чего он ее не слушался? Разобравшись с остатками мага, Ширр напился из кувшина криничной воды и даже рот прополоскал. Все-таки маг был совсем невкусный, то ли от обилия знаний испортился, то ли от мерзкого характера, но настроение тоже подпортил основательно. Даже чаю больше не хотелось, а при мысли о том, что придется убирать заляпанную кровью, внутренностями и какими-то неопознаваемыми ошметками пещерку — стало совсем грустно.
— Ширр, что происходит? — Папа-дракон, почуяв запах свежей крови, не поленился прийти из сокровищницы. — Сколько раз я тебе говорил: не все люди одинаково полезны! И не надо жрать магов, особенно магов-учителей! Стыдно же каждый раз извиняться перед уважаемым специалистом, тем более что этот прощелыга потом за каждую откушенную конечность по золотому слитку требует в знак компенсации. Корыстолюбец — можно подумать, эти его руки-ноги из самородков сделаны! Теперь вот сам будешь его обратно складывать, потом извиняться, и лишь затем пойдешь в зал пыток для наказания.
Ширр помрачнел, умоляюще поглядел на отца, но тот был непреклонен и даже угрожающе рыкнул. Осталось только повиноваться. Вздыхая так, что любой влюбленный бы обзавидовался, Ширр принялся собирать фрагменты недосъеденного мага. Это было непросто — некоторые куски вообще поприлепали к стенам, размазались по полу и растеклись по потолку — а ведь собрать надо было все до капельки и до последней крошки, чтобы запустилось магическое восстановление. А узнавать на собственной шкуре, что будет, если маг, когда оживет, не досчитается своего какого-нибудь самого ценного элемента или детали — как-то не хотелось. Прошлый раз из-за всего лишь оттоптанного пальца на ноге он такой скандал закатил, что полпещеры в руины рассыпалось, а тут — даже представить страшно.
— Так кишки… кишки… — Ширр криво сматывал тягучую и липкую ленту, сожалея о том, что плохо слушал наставника на лекции по человеческой анатомии. И теперь кишок получалось как-то подозрительно много, и непонятно было, куда их наматывать. потому что в остатках пропоротого клыками живота они упорно не помещались. Ширр уже все способы перепробовал: и руками утрамбовывал, и даже коленом упихивал. Разве что попрыгать сверху осталось, чтобы уплотнить как следует. — Еще кишки? — когда кое-как удалось запихать потроха под шкуру живота, Ширробнаружил еще одну кучку синеватых ингредиентов — и горестно завыл. Это в место, где был прежде у мага живот, точно не засунешь. Был бы наставник потолще — еще можно было бы попытаться, а так худой, тощий, как глиста … ну куда тут этот комок запихивать? Может, повыше, где грудь? Там вроде можно этот красный блин пододвинуть чуть в сторону… — Кишки… не кишки… а что это? — Ширр беспомощно оглянулся на красочно нарисованный плакат с гордым названием «Рыцарь в разрезе — наглядное пособие для драконов. Уязвимые точки и члены!». — Жаль, что пособия по магам нету, — дракончик горестно вздохнул: а вдруг там концептуальные отличия есть? Маг все же зря не показывал ему картинок с магами в разрезе, так бы хоть представление было, как эту пакость обратно собрать.
С остатками наставника Ширр провозился до глубокой ночи. Даже родители несколько раз заглядывали:проверить не протух ли маг окончательно — тело-то восстановиться может, если свежее и собрали быстро. Папа-дракон даже подозрительно принюхался, но философски рассудил: чего, мол, магу сделается и, пожелав сыну терпения, удалился. Ширр едва не зарыдал: родители сейчас на прогулку вылетят и, заодно, промчатся по звездным дорогам, разрезая огненными всполохами черноту небес, а ему тут возись — лучше бы честно сожрал этого мага. И хорошо бы, чтоб после поедания тот не восстановился…
Головоломка из человеческого тела упорно не складывалась — Ширруже совсем запутался, но в последний момент спохватился и поменял голову со скрученной закорючкой местами. Призадумался — вроде ж ничего похожего между этими частями тела не было, и зачем тогда люди говорят: «вечно ты не тем местом думаешь». Вот лишь бы ввести дракончика в заблуждение — в том же месте мозгов нету, а теперь Ширр знал, что мозги мага цвета перезрелого бурака, а мозги рыцаря, что с плакатика, какие-то скучные, серые. Ширр скакал вокруг тела, точно портной, который из минимального куска ткани заказчика жаждал еще и себе выкроить жилет и порты. И лишь к утру решил, что получившееся вроде бы выглядит более-менее похоже на его наставника. Так что можно произнести формулу и, самое главное, успеть сбежать и спрятаться раньше, чем маг откроет глаза и сцапает его самого. Хотя убегай не убегай, все равно достанется, но лучше поздно, чем сразу.
Ширр скептически оглядел ошметки тела: руки, голова, ноги… — ну и ладно, остальное пусть сам маг себе делает, когда очнется…
— Достопочтимый Лединер… как вы себя чувствуете? — До двери Ширр добежать не успел, маг шевельнул пальцами и запор неподкупно лязгнул в пазах.
Судя по гримасе мага, он себя чувствовал пожеванным, недоеденным и оплеванным.
— Благодарствую… приемлемо. — Лединер подозрительно прищурился. Нет, ему не показалось: правая и левая рука были перепутаны, а одна нога короче второй. — И… вы ничего не хотите мне сказать, тварь… то есть… юный дракон?
— Ну я больше не хочу вас кусать. — Шир насупился. — Вы несъедобный, да и синий местами…
— Как известно всем образованным людям. — Маг, чтобы придать больший вес своим словам поднял указательный палец… Удивился — вместо указательного там явно был прирощен средний. Так что жест мало походит на поучительный и возвышенный. — И любому путному и умному дракону известно, то цвет у каждого органа свой. Сердце, что гоняет кровь, ассоциируется с красным. Печени соответствует сине-зеленый магический спектр…
— А вы говорили, что синяя печень — это верный признак того, что человек злоупотребляет медовухой да огненной водой, — робко заметил Ширр.
Маг гневно нахмурил брови и, не удержавшись, метнул коричневую молнию взглядом. Мало того что этот недотепистый дракончик позвоночник ему собрал криво и косо, так еще, гад малолетний, запоминает совсем не то, что положено.
— И зело сильно… — Ширр пригнулся, пропуская над макушкой еще одну молнию, — возрастает в размерах от частого того… злоупотребления. Так вот почему я печень эту синющую вам в живот засунуть не мог! — осенило дракончика.
Лединер плюнул на порядок позвонков — все равно, заворачивая себе руки за спину, нормально их не переставишь, придется топать в город за помощью — а это, между прочим, день пути, да и ноги как-то боком ставятся, враскорячку… как будто из задницы растут. Маг максимально повернул голову, пригляделся — и грязно выругался. Мелкий гаддействительно пристал ему ноги к заднице — так вот почему еще и спина не выпрямлялась!
— Ты ее не туда засовывал, — зло буркнул маг.
— А куда надо было? — искренне удивился Ширр. — Туда, куда ноги прирастил?
Лединер понял, что удержаться на поводке благовоспитанности и педагогической идеологии больше не в состоянии, и резко махнул рукой — благо весь магический арсенал по-прежнему оставался при нем. Дракончик почувствовал, как невидимая рука пребольно вцепилась в загривок, приподняла его над полом и безжалостно встряхнула. Все-таки надо было мага разжевать хорошенько и проглотить — интересно, как бы он восстанавливался бы после того, как переварится в желудке дракона?
— Красный цвет способствует ускорению обменных процессов в организме, активизирует работу желез… — Маг направился в зал пыток.
На самом деле в семействе драконов этот зал назывался обеденным, просто всех припершихся рыцарей старшие драконы обычно оттаскивали туда, усаживали на широкую скамью и пытали — то есть спрашивали: «какого хрена ты сюда заявился, придурок, с одним мечом-копьем, что мне на один зуб?» Особенно этим грешил папа-дракон, который объяснял свою любознательность тем, что пытался на практике разобраться в человеческой психологии и ее самоубийственности — ведь любому умному дракону ясно: если в пещеру регулярно за золотом ходят толпами, но ни один человек пока не воротился, значит, там добыть золото не просто и за пафосное «спасибо» отдавать его никто не собирается. Но нет, данную информацию каждому надо проверить на собственном опыте и пополнить своей тушкой список сгинувших без вести в определенном направлении.
— А синий цвет, — на ходу продолжал свою лекцию маг, крабикомскача по каменному полу, — олицетворяет собой спокойствие и стабильность…
— То есть подразумевает, что носитель печени синего цвета пьет медовуху часто не по праздникам и помногу, — из вредности вякнул Ширр. И тут же заскулил: маг шевельнул пальцами и почему-то задницей поводил из стороны в сторону — и вторая незримая рука больно подергала за ухо.
— Слишком много болтаешь и не по делу, — нарочито скучающим тоном заметил маг. И противно хохотнул — они как раз пришли в обеденный зал. Собственно, наказать зарвавшегося щенка можно было и в пещерке, отведенной под классную комнату, но в таком деле важно еще и соблюдать некую ритуальность. Да и тяжеловесную широкую скамью силой магии тащить через несколько залов и переходов тяжелее, ибо она весит больше, чем мальчишка-дракон в человеческом облике. — Хамишь, грубишь, наставников жрешь, — сердито перечислял маг провинности своего подопечного. — А самое худшее, что сложил неправильно. Ладно прожевал — это понять можно, допустим голову откусил — ну тоже с натяжкой можно простить такой проступок и принять во внимание, что ты еще молодой дракон и не умеешь себя постоянно контролировать… Но какого рожна ты мне мужское достоинство засунул в дырку, что аккурат посередке задницы?
— Так они же по размеру подходили, — пояснил Ширр, — я думал, что эта сморщенная закорючка оттуда вывалилась.
Лединер запыхтел, понимая, что вот прямо в этот момент готов расписаться собственной кровью и неправильно смотанными кишками в своей педагогической несостоятельности — раз не сумел объяснить дракончику, чем перед человека отличается от зада человека.
— Ты бы хоть на самого себя поглядел, — расстроился окончательно маг. — В человеческом облике припомнил бы, что у тебя где!
— Так ты же сам, достопочтимый, говорил моей маме, что драконы и маги не похожи друг на друга, — возразил Ширр.
Лединер припомнил, при каких обстоятельствах он ляпнул подобное и сколько перед этим выпил на радостях, что драконица ему расписной девкой показалась — и смущенно хекнул. Не дай боги, этот сопляк сказанет такое при папе, так тот, пожалуй, не просто пожует как следует и некоторые части тела засунет в не предназначенные для того отверстия, так еще и некоторых важных сердцу деталей потом не досчитаешься.
— Да, драконы и маги не похожи, — принялся неловко выкручиваться маг, — но это когда вы в облике драконьем пребываете. А вот ежели в человеческом, то вполне так даже ничего… — В человеческом обличье драконица действительно была настолько ничего, все на нужных местах, с многообещающими округлостями и таким задором в бездонных золотых очах, что хотелось погрузиться в этот омут с головой. Маг почувствовал, что от приятных воспоминаний его мужское достоинство стало подниматься, увеличиваться в размере и посылать недвусмысленные сигналы. Все бы ничего, если бы привычно тянуло низ живота, а не подозрительно распирало внутри сзади… Лединер попытался успокоиться, но выходило плохо. Впрочем, неудивительно: от такой отшельнической жизни тут не только на драконицу станешь поглядывать с вожделением, но и на дракона глаз положишь. Уд от этих мыслей запульсировал, задергался, намекая на продолжение… — Так, а ну быстро разоблачайся и ложись на лавку, — маг щелкнул пальцами.
Ширр обиженно охнул — когда раздевают магией неприятно царапаеткожу, но маг отчего-то пританцовывал на одном месте, зло кусал губы и гневно гримасничал — так что возражать наставнику дракончик больше не рискнул. Прошлепал босыми ногами и вытянулся на лавке. Пусть уж быстрее выдерет, все равно ведь не уймется без наказания. Еще один щелчок пальцами — и запястья со щиколотками обвили магические цепи, надежно фиксируя руки с ногами в неподъемной лавке. Ширр коротко рыкнул — эти кандалы еще и оборотиться не давали. Впрочем, для мага разумная мера — когда он попытался выдрать своего ученика в первый раз и тот обратился в дракона, то дальше порка пошла как-то незапланированно. На драконов, когда те не в человеческом обличье, магия не действует. Так что Ширр тогда отлично повеселился, гоняясь за шустрым магом и норовя цапнуть того за икры, зад и пятки — куда доставал. Правда, потом, когда на вопли мага заявилась мать, влетело еще и за непочтение наставнику.
Дракончик покосился на мага через плечо — тот, не переставая переминаться с ноги на ногу и подергиваться всем телом, приблизился к лавке, махнул рукой — и его пальцы удлинились, превращаясь в сочные и гибкие березовые розги.
— За плохое знание строения человека, — торжественно провозгласил маг и хлестнул самовырощенными розгами по заду дракончика. Пять прутьев, коротко свистнув, впились в кожу, норовя прогрызть и прорвать ее до костей, словно оголодавшие за зиму волки. А маг еще и чуть потянул в сторону, норовя ранить побольнее. — За уд… за то, что картинку с рыцарем в разрезе плохо выучил, — поспешно выправился маг и снова безжалостно хлестнул по вихляющей заднице, прочерчивая пять новых кровящих полос. — За… — поводов выдрать дракончика лишь за сегодняшний урок накопилось предостаточно, но сосредоточиться на воспитательном процессе мешало ритмичное подергивание в заду, да и мысленным взором Лединервидел не тощую подростковую попу младшего дракона, а пышные округлые бедра его мамаши, ее лебединую шею, сочные губы, чувствовал острые коготки на своей спине и заднице. А сынок своими воплями лишь отвлекал от приятных воспоминаний, и магу хотелось покончисть с обязательной поркой поскорее, чтобы вернуться в отведенную ему пещерку и предаться удовольствию. Хотя нет — сначала смотаться в город к магу-целителю, а уж потом вернуться и предаться удовольствию в полной мере. Так что стегать дракончика он стал сильнее, и руку не сдерживал, безжалостно полосуя розгами уже изрядно израненную задницу шалопая.
— Аа-а-уууу! — подвывал Ширр, искренне обещая между воплями: «исправиться», «перестать тащить в рот всякую гадость», «выучить анатомию рыцаря и мага, даже на практике», «мага в теории, ибо он уважает структуру мага как внешнюю, так и внутреннюю и ценит целостность своего наставника», «чистить зубы перед занятиями и не плеваться прицельно огнем, и вообще не плеваться», «не спорить», «слушаться», «не превращаться на уроках», «побольше тренироваться с самоконтролем» — под жгучими, словно кипятком плещут, и жутко болезненными ударами розог Ширр готов был пообещать все, что угодно. И даже искренне верил, что действительно выполнит все свои посулы до последнего обета, только бы наставник перестал хлестать по многострадальной и исполосованной в кровь заднице. — Аа-а-а-а-уу-у-у-рррррр!
Лединер машинально замахивался и стегал — ему не было никакого дела не до воплей, ни до клятв прикованного к лавке цепями и магией дракона-оборотня, который аж захлебывался от слез и воплей, ни до брызгающей во все стороны от хлестких ударов золотистой крови, ни до всего остального. Единственное, что вызывало живейший интерес, — это брыкающийся внутри уд, но как совладать с самим собой, вернее, со своей будто взбесившейся частью — маг не знал.
Остановился Лединер лишь тогда, как почувствовал, что рука от продолжительного махания просто отваливается. Он замахнулся еще раз и опустил розги на хрипло, почти без голоса. орущего дракончика. Оценил результат воспитательной процедуры, представил, что с ним за такое могут сотворить родители ученика, и с облегчением ощутил, как настырный уд стал трепыхаться потише и даже как будто слегка уменьшился в размерах.
— Еще раз напакостишь, и эта порка тебе за поглаживание покажется, — Лединер небрежно мазнул ладонью по кандалам, переплавляя их обратно в сгустки чистой силы, которую и втянул в себя через кончики пальцев. — Отправляйся к себе и подумай о своем поведении…
Ширр поднимался медленно, жалобно кряхтя и постанывая, подобрал свою одежду, но когда выходил из зала, бросил на своего наставника такой многообещающий взгляд, что магу бы всерьез стоило побеспокоиться о собственной безопасности и целостности. Ну, или на крайний случай запастись специями — пригодятся в следующий раз, когда его будут рвать на куски…
Маг присел на нагретую дракончиком лавку и стал задумчиво обламывать торчащие из пальцев прутья. Все-таки удобно, что он не пользуется трансформационной магией, а лишь силовыми сгустками — будь розги продолжением его руки, сейчас бы он обламывал собственные пальцы, а так настоящие веточки, хоть в костер подкидывай. По идее дракон скоро закончит перекладывать и полировать свои камешки и снесет его в город, так что осталось подождать немного, может, даже совсем немного. А пока можно слегка успокоить нервы. ломая прутики. Маг доломал до ногтей — сидеть все же было неудобно, пришлось подняться и ходить из угла в угол, подбивая носком деревянного башмака кусочки розог, покрытых золотой драконьей кровью… Драконья кровь?! Золотая драконья кровь?! Маг бухнулся на колени и стал поспешно подбирать и ссыпать в поясной карман куски прутьев — это ж можно по золотой монете продать элексирщику. Мало того что драконы большая редкость, так еще и активно возражают, когда их собираешься пустить на благое дело — так что тут… Лединер лихорадочно пересчитал — можно получить почти сотню монет…
— Можем вылетать, — загрохотал по каменным переходам раскатистый драконий рык.
Лединер торопливо боком поскакал на выход. Отец Ширра уже разминал крылья, собираясь взлететь. Маг обреченно вздохнул и поднял руки, чтобы дракону было удобнее его подхватить в когти, но тот лишь окинул корчащегося человека взглядом и подставил лапу как ступеньку, чтобы магу было легче забраться на хребет. Лединер залез, уселся, поерзал и в знак благодарности похлопал дракона по шее, будто объезженного скакуна. На спине мага катали один раз — и то это было на земле, и на драконице. В небе ощущения были совершенно иные — во-первых, страшно. Если навернешься с такой высоты, то никакая левитация не спасет. Во-вторых, душа прочно свалила в пятки и затаилась там при мысли, что дракон может ведь унюхать про его потаенные делишки с драконицей, и вряд ли смилостивится. А в-третьих, как оказалось, спина дракона ничуть не была похожа на накатанную ледяную горку — наоборот, сплошь состояла из выступающих окостеневших хребтин, чушеек и пластин непробиваемой мечом кожи. И, судя по невезучести, самый злокозненный выступ как раз и оказался под седалищем, да еще настойчиво норовил влезть внутрь, и этот нарост ничуть не смущало то, что место как бы уже занято. А самое худшее, что дракон махал крыльями совсем неравномерно, то чуть поднимаясь на взмахе, то слегка опускаясь, когда крылья взмывали вверх.
— Ах! ах! Ах! ах! Ах! ах! — в такт рывкам стал постанывать Лединер. В какой-то момент от весьма удачного толчка распершийся внутри уд стал елозить настолько приятно, что маг был готов не просто простить несдержанного дракончика, но даже и расцеловать. — Ах-ах-ах! Ах-ах! Ааааааахххх!
Стало так хорошо, что даже мир показался прелестным, а дракон — милым и прекрасным. Лединер наклонился вперед и нежно обвил руками шею дракона, тот чуть повернул голову, подозрительно косясь на человека, и активнее заработал крыльями. Маг кое-как отдышался, отсморкался от умиления и решил повторить — раз представился такой случай, надо его использовать по максимуму.
— Спущусь, дам в репу, — вежливо сообщил дракон, повернув голову и дохнув в мага легкой струйкой дыма. — А то взялся скакать как на колу! Ишь, нетерпеливый…
Лединер затих, и принялся еще крепче обнимать драконью шею — уже не от чувств, а ради сохранности организма. На земле в репу — еще ладно: упал — очнулся, а вот в облаках, ежели зарядит, то скинет точно. До городских ворот дракон не полетел, приземлился у края дороги в лесочке, невежливо стряхнул с себя седока и оборотился в человека — маг едва навсплакнул: топать до целителя предстояло пешком пару верст. И этот путь добрым никак не назовешь.
Дракон поглядел, как заковылял маг к воротам, усмехнулся и легким пружинистым шагом пошел первым, лишь бросил на ходу, что по темноте тут подберет. Лединер заспешил следом, но быстро отстал. Зато первую версту идти было сравнительно легко, так как костерил своего нанимателям последними словами, правда не добавляя к ним силы, чтобы не превратились в проклятия. Зато остаток пути казался пыткой, до того момента, как догадался слегка поскакать да поприседать, чтобы уд внутри чуть сместился и снова тер при ходьбе приятно и желанно.
Покуда дошел до целителя, совсем замучился. Так что даже на приятельские беседы сил не осталось, кое-как ввалился в домик, стянул долгополую рубаху и рухнул на лавку.
— Эк, тебя братец, перекорежило, — довольно потер окровавленные ладони городской целитель. — Да тут работы непочатый конец… э-э-э… или початый? Кстати, а он где? При таком твоем раскладе я даже угадывать боюсь…
Лединер объяснил, где расположился конец, и, заодно, где он видит целителя, если тот ему не поможет. Приятель развеселился еще больше и принялся магичить. Лединер сравнил ощущения и понял, что, по сравнению с манипуляциями целителя, Ширр действовал слишком нежно и тактично, даже когда жевал.
— Готово, поворотись-ка, — обрадовал своего пациента целитель, когда солнце уже почти опустилось за городскую стену.
— Знаешь что, — Лединер боязливо проверил не только количество конечностей, но и их месторасположение. — Я там как-нибудь сам… самолечением займусь. Благодарствую, — и протянул целителю небольшой, но услаждающе побрякивающий мешочек.
— Вот… — целитель взвесил дар на ладони и сокрушенно покачал головой, — я даже готов половину отсыпать тебе взад, лишь бы увидеть, как ты там, — он выразительно вздернул бровь, — сам себя лечить будешь.
— Я бы тоже доплатил, чтоб только поглядеть, — проворчал Лединер, прощаясь с приятелем.
Обратно к месту встречи пришлось бежать со всех ног, подпрыгивая и повиливая бедрами, будто корчемная девка. Однако все равно опоздал, хотя дракон, вопреки своему обещанию, все же его дожидался. Валялся такой довольный в траве и сыто облизывался.
— Садись, возвращаемся. — Дракон рывком подскочил и прямо в прыжке обернулся. — Ерзать будешь?
— Никак нет, — Лединер для убедительности даже головой помотал.
Стоило бы сейчас прочитать заклинание, чтобы ненасытный уд утихомирился и перебрался на свое родимое место, но надежнее все же в пещере. А впрочем, может и не заклинать? За день вроде даже привык, да и удовольствие доставляет порой. Где же тот нарост-то выступающий — все равно ведь не уронит, а то ведь самому ж дракону потом ищи да извращайся, обеспечивая своему сыночку нового наставника.
— Х-ха, — дракон дыхнул огнем. Сковырнуть-то прыгающего на спине человека можно, даже не нужно лапу задирать — достаточно хвостом махнуть. Но а смысл? С мальчишкой худо-бедно справляется, даже жена довольная осталась и ему попробовать покувыркаться с магом советовала, да и вообще уже шестой раз восстановиться умудряется, и это после того, как едва не доели до конца. Так что пускай его живет. Дракон сел на пороге пещеры, встряхнулся, мордой столкнул человека с шеи — а то ишь его, уселся. — Иди, Ширр ждет от тебя сказку, — и напутственно щелкнул мага по заднице, усмехнулся, наблюдая как тот подскочил и засеменил в пещерку к дракончику.
Ширр еще не спал, хотя уже и было поздно. Лежал, свернувшись клубочком на мягкой перине. Он, как и родители, предпочитал спать в человеческом облике. Лединер ласково улыбнулся, привычно поправил одеяло, устроился рядом с мальчишкой, чуть повернулся, обнимая тут же прильнувшего к нему драконыша.
— Давным-давно, когда еще солнце не разделило небо с луной, а ветра не спорили, кому в какую сторону дуть, завели люди один странный обычай, — Ширр слушал, широко распахнув глаза от восторга, вот бы еще так занятиям внимал. — Ритуал могли совершать только взрослые принцессы, которым по весне надевали белый венок — у людей это считается знаком, что девица выросла и готова по всем… кхм… готова на выданье. Так вот, едва заполучив венок, принцесса тут же приказывала седлать ей лошадь и отправлялась на поиски принца… но те, кому не хватило принцев, захватывали и обычного рыцаря… А когда находила подходящего принца или рыцаря, то брала его в плен и тащила в свой замок, и там запирала в высокой башне и до самой женитьбы не позволяла ему ни в кости играть, ни на ристалищах биться, ни в тавернах монеты пропивать — берегла…
Ширр слушал сказку и едва не плакал от жалости к бедным рыцарям, которых лишали последней радости в жизни. А когда маг захрапел по обычаю, так и не дорассказав историю до конца, молодой дракончик сжал руку в кулак и погрозил злокозненной принцессе:
— Держись, рыцарь, я подрасту немного, подучусь и обязательно тебя спасу из плена!