Лодка плавно скользила по реке. На ночном небе не было ни одной тучи, но широкая водная гладь, если взглянуть сквозь просветы между деревьями, казалась много светлее. У самого берега, вдоль которого двигалась лодка, отблески походили то на дрожащие нити, тонувшие в мелких лужах, то на сверкающие решетки или сети, напоминающие тонкую вуаль. До самого горизонта река несла свои воды с божественным спокойствием. Укрытые мерцающим паром, они постепенно становились синими, затем принимали цвет прохладной стали, словно где-то в глубине, на дне, лежали, мерцая, миллиарды мечей.
Опасная жизнь таилась в реке. Вот ящер быстро проплыл вдоль берега, внезапно пробудившись ото сна, вот несколько тапиров бегством спасались от врага в глубинах водного царства. Что же касается мелкой живности, то количество таинственных и отвратительных созданий не поддавалось никакому исчислению.
Однако в целом в воде царил покой. Из-за доносившегося с берегов неясного шума леса казались особенно величественными, прекрасными и зловещими. Там шла нескончаемая война, тайные соития, засады, преследования… Там царил ужас — гений нападений и защиты во всей своей дикой восхитительной красе. И за всем этим стояла все та же извечная потребность сильных и слабых — голод. Насытишься или станешь жертвой, в зависимости от того, сильнее или слабее окажется тот, кого ты встретишь.
Электрическая лодка с особой плавностью скользила по водной глади. Колеса едва заметно вибрировали, луч белого света ощупывал все вокруг. Три человека находились на носу лодки, четвертый стоял у руля.
Один из троих путешественников — низкорослый и коренастый — прошептал:
— Ну хорошо! Этот старый касикбыл прав… После почти непреодолимых препятствий вначале пути мы выбрались на водный простор. Правда, местами тут тоже встречаются едва проходимые местечки.
— Глубокие, изобилующие жизнью протоки… Здесь от бескрайней Амазонки отделялся проток — река без названия, широкая и глубокая, но местами слишком неторопливая.
Тот, кто только что произнес эти слова, четко вырисовывался в лунном свете. Сгорбленный силуэт с длинными руками и лысой головой, поблескивающей в лучах ночного светила. Голос его был дребезжащим, трудно различимым, явно созданным для того, чтобы шептать в тишине учебных классов.
— Вы помните слова старика? — спросил третий. — Река ведет к озерам, которые «…находятся на закате… Сначала она шире, чем Мать рек… но земля ее пьет тремя большими ртами… и каждый раз воды становится все меньше».
Голова у него была несколько вытянутая, к тому же шелковистая борода усиливала этот эффект. Впрочем, впечатление исправляли быстрые внимательные глаза и высокий рост в сочетании с широкой грудью. Он говорил авторитетным тоном, подкрепляя слова энергичными сильными движениями.
— Ну вот! — вздохнул сутулый мужчина. — Мы уже должны были проплыть мимо одного из этих больших протоков — настоящей пасти, которая осушает реку.
— Без сомнения, это тот, который невидим! — вскричал длинноголовый. — Вон второй открывается в скале… Это пещера.
Коренастый откликнулся с легкой иронией в голосе:
— Возможно, что это всего лишь аллегории! Не слукавил ли старый касик, преподав нам урок индейской космогонии? Впрочем, мы здесь ничего не теряем: мы же в диких землях, не нанесенных ни на одну карту!
— Ну да, с этим не поспоришь, — произнес длинноголовый, закипая от гнева. — Я верю в эту непонятную страну подземных вод, где какой-то из давних предков нашего касика едва не погиб!
— Поглядим, Алглав!
— Вы забываете о пленнике, которого касик предоставил в наше распоряжение, — возразил Алглав. — О том, кого захватило в плен его племя… о том, кто видит под землей.
— Вообще-то этот пленник до сих пор не узнал местность.
— Терпение! Он сказал, что сможет узнать местность, только когда мы приблизимся ко «второму рту»!
Алглав принялся напевать таинственное индейское заклинание, и лодка продолжила свой путь по большой реке. Луна уже поднялась. Лодка рассекала водную гладь, в которой отражались заросли — густое переплетение узких, острых и твердых листьев. А бесконечное сражение продолжалось в лесной чаще, оглашая джунгли дикими криками. Наконец двое из собеседников спустились на нижнюю палубу, чтобы поспать, а длинноголовый остался с человеком, стоящим у руля.
II
Алглав оставался на носу лодки, разглядывая реку глубоким уверенным взглядом, подобным взгляду кондора. Таинственные ночные тени затронули лирические струны его души. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы легенда, рассказанная старым индейцем, оказалась правдой. Вся его душа трепетала при мысли о ней, так как, оставаясь полным сил расчётливым человеком действия, Алглав был гораздо большим поэтом, чем его товарищи по экспедиции. Он все время повторял себе под нос непонятные и удивительно красивые слова легенды:
«Есть страны под землей, где реки длинные текут… Там травы бледные растут и звери чахлые живут… Слепые птицы там и белые вампиры-мыши… И свет Луны лишь иногда проникнет невзначай туда … и скоро гаснет… Все во тьме…»
— С чего бы этой легенде обязательно быть неправдой? Ведь существуют же подземные реки, даже в нашей старушке-Европе. Есть и странные, еще не изученные представители животного мира. Почему здесь, где все такое громадное и свободное, где реки так широки и полноводны, почему бы здесь не быть подземным странам, таким же обширным, как и все в этом краю? И какие тайны они скрывают? Какие таинственные поэмы жизни, не такой, как здесь, на поверхности? Какое чудесное царство ночи, сказочные растения и животные могут существовать в глубинах земли?
Он снова воскресил в мечтах другую легенду, которую восемь лет назад рассказал ему «черный начальник», старик Уан-Махлей — тогда предсказания старого африканца чудесным образом сбылись. Если так, то с чего бы предсказания старого индейца могли оказаться неправдой?
И все же его неотступно преследовали сомнения. Настолько редки подобные приключения. Может ли подобное два раза подряд случаться с одним и тем же человеком? Два раза подряд старая Земля радовала его восхитительным зрелищем неизвестного животного мира в затерянном уголке света. «Почему бы и нет?» — говорил он себе. Разве не я пятнадцать лет назад обогнул без передышки всю планету? Разве это не вознаграждение за мои вечные скитания, а также за упорство и решимость отыскать наконец смысл, скрытый в старых легендах аборигенов каждого уголка Земли?
Размышляя об этом, он обвел берега внимательным взглядом, надеясь увидеть наконец скалу, которая называется «Рот земли». Но перед ним протянулись лишь извилистые берега, лес, где порой можно было разглядеть смутные силуэты диких травоядных животных.
«Ночь могла бы быть ужасной, особенно здесь, где постоянно идет жестокая борьба за существование… ягуары… анаконды… гремучие змеи».
Он ощутил дрожь удовольствия, подумав, как хорошо, что он сейчас находится на электрической лодке, так хорошо построенной, удобной и оснащенной всем необходимым. И это не потому, что он не любил приключения и, тем более, не потому, что ему недоставало безрассудной отваги. Но даже самые героические личности предпочитают чувствовать себя в безопасности перед поэмой тревог и страхов, созданной самой Природой.
В лунном свете перед острым носом лодки появился остров. Алглав скомандовал человеку за рулем начать маневрировать. По мере того как лодка приближалась к острову, начали появляться препятствия: обломки, вырванные с корнем пни деревьев, крепко запутавшиеся в длинных речных растениях. Двигаться дальше становилось все труднее, пришлось снизить скорость.
Луна осветила торжественную картину: остров с высокими прямыми деревьями, слегка клонящимися к воде; обрамленные лианами и тростниками полусгнившие стволы — необычные силуэты на фоне аргентинского неба; просеки, чернеющие подобно пещерам. Громадные, выше всех остальных деревьев, пальмы колыхались на теплом ветерке. Вода сверкала, бросая вокруг тысячи бликов, нежно плескалась о рыхлый берег, унося с собой почву и мертвые корни растений.
В этом величественном полумраке луна, просвечивая сквозь густую листву, всем своим видом выражала неведомую угрозу, демонстрируя суровый нрав природы, будто предписывающей человеку остановиться.
В самом деле, теперь лодка продвигалась вперед медленно, рывками.
Сперва было легко прокладывать путь, пробиваясь тонким носом сквозь препятствия, но скоро нагромождение речных растений и гниющих стволов сделало продвижение вперед трудным и даже опасным.
Алглав скомандовал замедлить ход. Очевидно, он взял на себя очень большую ответственность. Дикая природа таила множество опасностей, особенно для человека. Всюду, насколько хватало взгляда и куда можно было достать лучом электрического фонаря, было густое переплетение живых и мертвых растений.
На некоторых из них спали водяные чудовища. Порой над ними пролетала ночная птица. Со стороны острова доносились шорохи, вздохи, сплетающиеся в общий хор с плеском воды и шелестом листьев.
Наконец Алглав остановил лодку и решил созвать спутников на военный совет. Но тут какая-то тень, отдаленно напоминающая человеческую, вдруг бросилась на палубу.
Рулевой закричал от ужаса
Алглав с револьвером в руке, готовый нападать или защищаться, бросил взгляд на корму. В неверном свете луны он увидел человека — низкорослого, приземистого. Рулевой, едва придя в себя от неожиданности, тоже вытащил револьвер и прицелился в нежданного гостя.
— Остановитесь! — крикнул Алглав. — Он не опасен.
В самом деле, незнакомец с испуганным видом показывал куда-то в сторону реки. Алглав посмотрел в том направлении.
III
На неком подобии островка, нежась в лунном свете, сидел ягуар — великолепный образец породы. Животное застыло, явно удивленное. Оно, казалось, разрывалось между желанием преследовать добычу и страхом перед электрическим светом. Если бы не страх, зверь с легкостью сделал бы несколько прыжков, перебравшись на стволы деревьев, обойдя то место, где вода преграждала путь, а потом с легкостью добрался бы до лодки.
Алглав воспользовался колебанием хищника, чтобы взять ружье из кабины в носовой части. Сделав беглецу знак ничего не бояться, он взял карабин на плечо и принялся разглядывать зверя. Ягуар был обычных пропорций для своего вида, разве что лапы чуть короче. Он представлял собой царственное создание — творение дикой природы. Изогнув сильное гибкое тело, хищник присел на задние лапы. Его поза подразумевала быстроту, грациозную, кровожадную ловкость, манеру победителя. Почти не поддавшись ужасу, Алглав не стал сразу спускать курок, так как не любил убивать великолепных зверей, прекрасных, как гармонично сложенная поэма, в которой воспеваются сила и энергия.
Но дикарь приблизился к нему и, осторожно притронувшись, показал вправо от островка. Путешественник заметил там еще троих ягуаров.
— Ох, черт! — прошептал Англав.
С сильно бьющимся сердцем, на этот раз от острого чувства опасности, он разглядел поблизости еще нескольких крупных хищников, удивленно отметил про себя, что такое поведение нехарактерно для ягуаров, которые обычно держатся парами, но никак не большими стаями. И все же, какой бы ни была причина этого необычного явления, опасность была несомненной.
Здесь, в диких лесах небольшое количество плохо вооруженных туземцев не могли внушить ягуару мысль о силе и могуществе человека. Постоянный победитель, он был уверен в своей силе и непревзойденном великолепии, а также знал, что его соседство делает и воинственные племена, и белых людей из другой местности одинаково осторожными и даже трусливыми.
Вскрикнув громким пронзительным голосом, Алглав подал сигнал тревоги, а потом внимательно прицелился между глаз ягуара.
Он все еще не мог решиться спустить курок, когда раздался выстрел.
Стрелял рулевой. Испуганный видом хищника, он выстрелил.
За первым последовали еще три выстрела. Легко раненый ягуар в ярости прыгнул в лодку. Зацепившись когтями, он поистине королевским прыжком оказался на палубе в четырех шагах от Алглава.
— Ты этого хотел, — мысленно обратился путешественник к самому себе.
Он выстрелил точно в то самое мгновение, когда зверь прыгнул на него. Пуля вместо того, чтобы проникнуть в череп, разнесла челюсть хищника, который теперь оказался прямо перед Англавом.
Друзья, которые в этот момент поднялись на палубу, решили уже, что с ним все кончено. Алглав откатился по палубе немного в сторону, почти не задетый. Такой же быстрый, как и его ужасающий соперник, он снова оказался в опасной близости от смертоносных когтей.
Два или три неразличимых взглядом движения, те, которые может уловить лишь моментальный фотографический снимок, затем яростная схватка, удар рукояткой пистолета… и после этого Алглав остался стоять на палубе, а ягуар бессильно распростерся у его ног. Выстрел из револьвера окончательно прикончил опасного зверя.
— Дело еще не закончено! — крикнул победитель.
С этими словами он жестом показал на остальных ягуаров на острове. Как и первый, они имели очень угрожающий вид.
Один из путешественников повернул в их сторону большой электрический фонарь, светивший на носу корабля. Поток ослепительно белого света перепугал хищников.
— У них робкий вид, — заметил лысый мужчина.
— Так и есть, Фюгер, — ответил Алглав. — И вполне вероятно, что если никто больше не будет стрелять и не ранит их, они не решатся напасть.
В этот момент послышались еще два выстрела. Это были два члена экипажа, которые поднялись на палубу одновременно с путешественниками. Один из ягуаров, раненый, судя по всему, самка, прыгнула прямо на лодку, сопровождаемая своим собратом. Алглав тут же остановил самку выстрелом в голову. Самец замер, грозно мяукнув, затем снова прыгнул. Поднялась стрельба, но пули даже не задели хищника, а он с изумительной быстротой оказался прямо на палубе. Человек рухнул на палубу под ударами гигантских лап!
— В голову! — крикнул Алглав.
Подавая пример, он прицелился в хищника из своего револьвера, но затем заколебался. Распростертый на палубе человек кричал от ужаса, в то время как чудовищное животное, увидев, что окружено противниками, замерло в полном изумлении. Стрелять было очень рискованно из опасения задеть человека.
В этот момент с немыслимой и отчасти трогательной храбростью Фюгер приблизился и выстрелил в зверя почти в упор. Пуля насквозь прошла сквозь шею. Одновременно он упал, и все увидели под его разодранной одеждой грудь, изрезанную острыми кинжалами когтей хищника. Он не защищался, загипнотизированный, чувствуя себя бесконечно слабым, таким слабым, что был не в силах даже испугаться по-настоящему.
Но друзья поспешили к нему, и вдруг животное, изрешеченное пулями, навалилось на ученого, придавило его своим весом.
— Мертв! — вскричал Алглав, из предосторожности выпуская еще одну пулю в висок хищника.
Он быстро освободил Фюгера. Его рана была достаточно глубокой — оказались разорваны мышцы груди, — но вовсе не опасной.
— Легко отделался! — улыбаясь заявил Фюгер.
Исследователи и члены экипажа озадаченно огляделись, удивленные этой драмой. До сих пор лодка представлялась надежно защищенным местом, недоступным для зверей, обитающих в реке и по ее берегам.
— Четвертый ягуар исчез! — произнес Алглав, внимательно осмотрев рану своего друга.
— Действительно, исчез, — подтвердил третий спутник, — но в целом мы избежали гораздо более серьезной опасности… Особенно если учесть, что никто сначала даже не выстрелил. До сих пор света фонаря было достаточно, чтобы держать диких зверей на расстоянии.
— Верно, Верагез! — ответил Алглав. — Но что случилось с тем, кто втянул нас в это приключение?
— Да вот он! — заметил кто-то из экипажа.
Дикарь приблизился, поняв, что приглашающий жест предназначен ему. Все увидели коренастого широколицего человека, глаза которого напоминали кошачьи. Лицо его было сероватого цвета, лоб скошен под углом к громадному подбородку. Дикарь произнес несколько горловых звуков, похожих на слоги.
— Местное наречие нашего заложника! — пояснил Верагез, который обладал способностями полиглота.
— И выглядит он соответственно! — добавил Фюгер. — Давайте сравним…
— У меня появилась идея! — произнес Алглав с некоторой долей иронии в голосе. — По-моему старый касик не ограничился индейской космогонией.
Несколько минут спустя на палубу вызвали индейца, предоставленного касиком в их распоряжение. Едва увидев неожиданного гостя, тот обрадовался, точно так же как дикарь. Эти двое тут же начали на редкость эмоциональную беседу.
— Он из твоего народа, Вхамо? — спросил Верагез на диалекте акатл.
— Он из тех, что уходят в пещеры на время сезона дождей.
— Он из твоего племени?
— Нет… но из родственного.
— Спроси его: далеко ли мы сейчас от твоих краев? И скажи, что ему нечего нас бояться. Ни ему, ни его людям.
— Хорошо, господин!
Диалог возобновился, одинаково интересный обоим собеседникам. Это был резкий глухой язык с удивительно жалобными интонациями.
Наконец Вхамо сказал:
— Отсюда два дня пути на пироге до пещер, которые ведут в Страну-Под-Землей. Племена сейчас рассеяны в лесах и не вернутся, пока листья на деревьях не станут старыми.
— Не хочет ли этот человек стать нашим проводником?
Вхамо спросил пришедшего. По жестам того, даже не понимая слов, можно было сделать безошибочный вывод о том, что он согласен и полностью доверяет незнакомцам.
— Он это сделает для вас, господин! Его жизнь принадлежит тому, кто спас его из когтей ягуара. Но надо будет обойти остров с другой стороны.
IV
Всю ночь лодка плыла по тихим водам с другой стороны острова. После краткого отдыха Алглав вернулся на палубу с Верагезом и двумя индейцами. Недавно пережитая опасность казалась теперь просто кошмарным сном. Корабль благополучно миновал все опасные места, незаметные под гладью полупрозрачной ярко-синей воды. Наконец заря поднялась над лесом. Она быстро загасила свет низкой луны, и бодрый шум дневной жизни сменил страхи ночи. Остров давно исчез вдалеке, река стала еще более широкой, на горизонте появились скалы. Вдруг спасенный индеец поднял руку и прошептал несколько слов. Вхамо перевел:
— Вот здесь открываются пасти пещер!
Исследователи одновременно ощутили, как сердце забилось и любопытство вспыхнуло с удвоенной силой. В легком тумане скалы казались стадом исполинских быков, собравшихся на водопой. Наконец река разлилась и предстала в виде большого озера, окруженного цепью скал, подобных гигантскому цирку. Лодка продолжала двигаться так же быстро, и вскоре путешественники уже достигли первых холмов. Местность буквально дышала спокойным суровым великолепием. Растительность сделалась немногочисленной. Большие засушливые пространства простирались вдоль одного берега; другой берег представлял из себя скалистую цепь. Прокаленные солнцем каменные обломки, застывшая лава, стекловидные камни рассказывали о стихийном бедствии, произошедшем здесь в незапамятные времена, о буре адской силы.
— Таинственная земля! — произнес Алглав. — Земля прекрасных и мрачных легенд!..
Жестикуляция индейца прервала его речь. Путешественники заметили в одной из высоких скал чудесной красоты портал, настоящую колоннаду храма гигантов.
— Это здесь! — объявил Вхамо.
В громадной дыре, куда изливалась река, можно было заметить колоннады, глубокие своды, куда еле проникал солнечный свет. Верагез и Алглав созерцали это зрелище с мистическим почтением.
— Смотрите! — сказал Алглав. — Течение здесь еще медленнее. А Вхамо, как ранее и касик, заявляет, что здесь глубоко. Но, по-моему, не так уж и рискованно проникнуть туда. Никто не помешает нам чуть позже отказаться от этой затеи.
— Тогда вперед! — ответил Верагез. — Так как Фюгер уже согласился на эту авантюру.
Вскоре солнце рассеяло бледную завесу тумана. Скалы, которые вырисовывались на фоне неба с мрачной и аскетичной значительностью, как и равнины на другом берегу с их унылыми античными руинами, выглядели будто проклятая местность или страна, на которую когда-то обрушился божественный гнев.
V
Действительно, подземный поток оказался глубоким и спокойным. Сначала фонарь высвечивал однообразные стены, бледные сталактиты, сероватые скалы, испещренные кристаллами или металлическими вкраплениями. Здесь царствовала бесконечная ночь. Лучи электрического света дрожали среди тревожных полутеней. В воздухе, казалось, витало что-то неясное, что-то фантастическое. По влажным стенам стлались и медленно колыхались растения, которые выглядели настоящей аллегорией терпения. Вода здесь была совершено черной; она отражала смутные очертания, выхваченные из подземной мглы лучом фонаря.
Под высоким сводом в холодном воздухе водоема, неподвижном и насыщенном парами, путешественники почувствовали, как их охватывает странная меланхолия, религиозное любопытство, величественное чувство неведомого, а также у них появились опасения, неясные предчувствия, которые временами сжимали грудь подобно тяжелой невидимой руке.
Прошло два часа после того, как они заплыли в подземную реку, пейзаж — если призрачные берега, еле различимые в мерцающем свете фонаря, заслуживают этого названия — изменился.
Берега, сперва очень узкие, стали значительно шире. Появилась растительность — волокнистая, очень бледная и очень хрупкая — разновидность бородатого лишайника и нитевидных мхов. Она образовывала целые сады, поблескивающие матовым серебром, или целые луга чего-то вроде покрывала из грубой ткани, переливающегося самыми нежными оттенками. Здесь и там разбегались по краям от конуса света такие же бледные звери. Сумчатые, покрытые шерстью пепельного цвета, морские твари, гигантские грызуны, хищные ночные птицы с нежными голосами и с пушистыми крыльями, несколько очень крупных насекомых, как будто посыпанных мелом.
Тем временем температура поднималась — с двенадцати градусов сперва до двадцати, затем до двадцати пяти и до тридцати.
— Будем ли мы высаживаться? — спросил Верагез.
— Лично я — против! — ответил Алглав. — Думаю, нам нужно сначала познакомиться с местностью. Зарисовывайте план этой чудесной территории. Думаю, позже нам нужно будет предпринять несколько экспедиций для более детального изучения этих мест.
— Верно!
Вскоре Фюгер, несмотря на свою рану, поднялся к друзьям на палубу. Часами они любовались восхитительными видами подземной страны. Пейзажи становились объёмнее, разворачивались перед ними во всю ширь. Растительность, такая же бледная, теперь казалась заметно гуще. Белые папоротники образовывали настоящие леса — удивительные заросли, протянувшиеся по берегам потока. То и дело на глаза попадались гигантские грызуны, напоминающие крыс величиной с леопарда, которые и не думали убегать, когда луч фонаря выхватывал их из темноты. Должно быть, требовалось воздействие более сильного потока света, чтобы повергнуть их в бегство. Сумчатые казались здесь достаточно редкими, так же, как хищные ночные птицы. Зато обнаружилось великое разнообразие летучих мышей, парящих и порхающих над папоротниками и охотившихся за насекомыми. Было странно видеть белых, как горностай, зверей, которых человек привык видеть окрашенными в темные цвета: красноватый, рыжеватый, коричневый. Сперва достаточно миниатюрные, они становились все крупнее и, наконец, достигли размера вампиров, обитающих в бразильских лесах. Температура остановилась на тридцати двух градусах и больше не поднималась. В этом влажном застоявшемся воздухе такая жара была особенно утомительной.
После ужина — снаружи, должно быть, уже наступили сумерки — Вхамо объявил от имени своего товарища, что его народ никогда не забирался так далеко под землю и что он слагает с себя полномочия проводника. Он также упомянул местную легенду, согласно которой река заканчивается водопадом, уходящим в бездонную пропасть и что там, дальше есть страны еще более таинственные, чем та, которую они сейчас исследуют.
— Отлично, — заметил Алглав. — Лично я предлагаю двигаться дальше.
— До конца? — спросил раненый.
— Да, до конца, — подтвердил Верагез.
И действительно, ни одна душа поэта или ученого не могла бы противостоять волшебной притягательности сумрачной страны, обещавшей необычайные знания и ощущения. Перед путешественниками разворачивались грандиозные перспективы. Левый отвесный берег превратился в ряд скал красного гранита, базальта, испещренных пещерами. В камне были вырублены циклопические лестницы, нависающие над водой, будто готовые обрушиться — настоящий лабиринт-некрополь путаницы коридоров, теряющихся где-то в глубинах земли. Справа раскинулась равнина — лес из папоротников, перемежающихся призрачными грибами, высокими, как деревья, и серебристыми полянами. Грызуны тут увеличились до размера лемуров-альбиносов. Большая их часть печально восседала на возвышенностях. Иногда раздавался чей-то тихий жалобный крик. Белые, как лебеди, совы сменялись мертвенно-бледными летучими мышами величиной с орлов.
— Прелестно! Прелестно! — шептал Алглав, набрасывая заметки в своем блокноте.
И даже члены экипажа преисполнились восхищения и мистического ужаса.
Неожиданно к этим чудесам добавились новые.
VI
Вдалеке показался слабый фиолетовый отблеск, который, казалось, разгорался как свет зари перед восходом солнца. Его свет становился все ярче, придавая феерическую окраску бледным растениям и животным. Играя всеми оттенками фиолетового на скалистом берегу, он вызвал у путешественников бурю восторга.
Довольно насыщенный свет вначале стал бледнее, а вскоре — таким же нежным, как лунные лучи, пробивающиеся сквозь синий витраж…
При виде лодки одни животные разбегались, другие — поднимались повыше.
Теперь видимость в пределах подземного горизонта стала около километра. Захватывающая красота снежно-белых лишайников, прячущихся в таинственной полутьме, светящихся грибов то выстроившихся подобно колоннадам, то клонящихся к земле, как старые ивы по берегам рек. И все здесь было бледным! Никаких других цветов! Бледная безмолвная жизнь, которая незаметно растворялась в сумерках; жизнь, залитая нереальным мертвенным светом. Мир сверхъестественной бледности, как будто сошедший со страниц сказочного романа, спрятавшийся вдали от солнца, которое там наверху питает землю. Эту бледность впитали в себя все формы флоры и фауны, когда-то давным-давно искрившиеся разнообразием цветов.
— Может быть, на этот раз мы причалим к берегу? — поинтересовался Фюгер.
— Давайте проплывем еще немного, — горячо возразил Алглав. — Я думаю, что впереди нас ждет гораздо больше сюрпризов.
А двое индейцев, сопровождающих путешественников, насторожились. Чуткие, как звери, они выказывали явные признаки беспокойства.
— Что вы слышите? — поинтересовался Верагез.
— Мы слышим грохот воды, — ответил Вхамо.
Аглгав, у которого был почти такой же чуткий слух, как у индейцев, тоже прислушался. Вскоре ему показалось, что он слышит шум, толчки, удары быстро текущей воды, бьющейся о стенки пещеры, или, скорее, водопада.
— Внимание! — произнес он. — Думаю, что легенда подтвердилась еще раз. Мы приближаемся к пропасти. Замедлить ход! — крикнул он механику.
Взволнованные исследователи внимательно следили за течением, направив на воду луч фонаря.
Прошло два часа.
Шум приблизился. Вскоре все ясно различали звук падающей воды.
— Стоп! — закричал Алглав. — Бросить якорь!
— И в этот раз мы все-таки высадимся на берег! — добавил Верагез.
Несколько минут спустя лодка встала на якорь, затем оказалась крепко пришвартованной к берегу со стороны равнины. Из двенадцати человек экипажа и обслуги шестерым, включая двух индейцев, было поручено сопровождать исследователей. Шестеро остальных должны были остаться с Фюгером, который из-за небольшого приступа лихорадки был не в силах сопровождать своих товарищей. Хорошо оснащенные и вооруженные, взяв электрические фонари на аккумуляторах, Алглав и Верагез отправились в путь.