Дети столпились в том углу двора, где было меньше всего обломков. Они молчали, время от времени поглядывая на пролом в стене. Собственно, там должна была быть дверь, но именно что была. Сейчас её обломки валялись на земле. Что там происходит? Что с Димом? Радость — нашли же всё-таки! — смешивалась с тревогой за Дима и досадой на себя самих. Ну не успели помочь, взрослые всё сделали без них. Обидно, но что поделаешь?
Маринка про себя злилась на собственную глупость. Привыкла водить людей за нос, привыкла к тому, что они доверчивые и ни о чем не подозревают. А оказывается, некоторые очень даже в курсе. Хорошо, что Лёш вовремя успел, а то что бы с ними стало? Да ничего хорошего. А теперь вот стой в ожидании, надейся, что всё пройдёт хорошо, что брата вытащат живым и невредимым. Хотя какое там невредимым… Девочка покосилась на трупы и нахмурилась. Что же здесь такое было…
Игорек хмуро рассматривал землю под ногами. Ян ушёл помогать спасателям, а сидеть без дела он не привык. Чем бы заняться? Внимание мальчика обратилось на невольного (или нет?) виновника Димовых бед. Незнакомый демон, по виду почти ровесник Яна, неподвижно стоял в стороне. Стоит, будто имеет право. Лицо застывшее, как на фотографии. Нельзя сказать, чтобы после знакомства с Яном Игорь изменил своё отношение к демонам. Скорее, он просто сделал исключение для некоторых из них, но неприязнь к обитателям Уровней осталась. И сейчас кипела с новой силой.
— Эй! Как там тебя зовут? Вторник? – насмешливо окликнул он поглядывавшего исподлобья демона.
Быстрый взгляд исподлобья. И пальцы…сжались на миг – и снова расслабились.
— Меня зовут Чейттверк, – ровным голосом представился демон.
Четту было неуютно. Даже больше чем неуютно. Вот сейчас эти вытащат пленника, а потом займутся «виноватыми». Особенно Стражи. Четта, скорее всего, накажут за выход на Поверхность. И ангел с этим. Всё лучше, чем встретиться с отцом.
«Бестолочь! До каких пор ты будешь позорить наш род?! – как наяву слышался гневный отцовский голос, в котором проскальзывали нотки язвительности и презрения. – Найти «ступеньку»! И не сказав ни слова семье, удрать по ней в одиночку! Да еще и попасться в руки людям! Людям! Позор, позо-ор… посмешище! Не слишком ли дороготы обошёлся для чести рода, щенок? Человечий прислужник!» Четт с трудом удержался, чтобы не почесать пониже спины. Впрочем, не исключено, что в этот раз пострадает как раз спина. Четт уже взрослый демон и должен отвечать за свои поступки. «Твои проблемы – тебе и решать», – любил поговаривать отец. Ну что ж, он не будет бегать от ответственности.
«Ступенька», участок земли без печати Стражей, была заветной мечтой каждого второго демона. Они попадались не так уж редко. Землетрясения, осыпи, вмешательство человека – и незримая печать слабеет или гаснет. Именно через такие незапечатанные выходы можно было выбраться на Поверхность. Обычно они быстро запечатывались обратно, но изредка темным магам удавалось замаскировать такие местечки, чтобы использовать по-своему. Сами они, как и Стражи, могли запросто мотаться туда-сюда, а вот демоны могли только через ступеньки или под рукой кого-то из Верхних. Несправедливо…
Четт нашел «ступеньку» почти случайно. Захотел исследовать. И сходу вляпался по уши. Кто мог знать, что пока он готовился, выход нашли другие и уже устроили целый обменный торг? Кто мог знать, что один из Ложи Уровней, патриар Иккорг, не просто будет продавать людям демонов своего рода за фрукты и консервы, а еще и покажет способ их подчинять? Кто знал, что его, Чейттверка, отловят и поменяют на два ящика апельсинов? Ничтожная цена, как он теперь знал…
— Эй, Пятница! – окликнул демона Игорь. – Что стоим-молчим? За хозяина волнуешься?
— Нет, – почти равнодушно ответил тот. Пятница, Робинзон – эти странные прозвища ничего не говорили неопытному демону. Да и на хозяина пленник не рассчитывал. Ему достался не самый плохой– от того же Микора к примеру, его хозяин требовал куда побольше, чем простые телепорты – но раб есть раб, а хозяин есть хозяин.
— А зря, – злорадно сообщил Игорёк. – Уровни сейчас уже не те, там сейчас будет порядок, как в аптеке. И со всеми нарушителями разберутся. Знаешь про нового Владыку?
Четт отрицательно мотнул головой. Как тут узнаешь, если тебе запрещено разговаривать? Да и не видел он никого с Уровней.
И какая разница, в конце концов. Прикончат тут или выпнут домой, где старшие рода с неудачника шкуру сдерут.
Он смотрел на Верхних – молодь совсем – и горько завидовал. Они вели себя свободно и совсем без страха. Он так никогда не мог.
А демон, который с ними, без ошейника…
— Эй, вылетай из астрала! Ошейник снять?
Демон вынырнул из отстраненных размышлений о двух невеселых вариантах своей судьбы.
— Что?
— Я говорю, тебе ошейник не жмет? – сказал один из близнецов, — Хочешь, снять попробуем?
По-онятно.
— Что в размен?
— Не понял…
— В обмен что надо? Вы с меня – ошейник снимете. А я вам – покажи точки?
Четверка запереглядывалась.
— Точки… — наконец осторожно проговорила девчонка-маг. – Точки – это что?
— Места, где бывал хозяин по делам… — медленно ответил Чейттверк, уже понимая, что ошибся. Что ему хотели помочь просто так, не требуя размена. – Хотите?
— По делам? – наконец загорелись глаза у близнецов. – Класс! Это точно поможет Диму его поприжать!
Через пять минут компания подростков и демона уже вовсю вертела в руках модель-карту, тыкая в нее пальцами, напрочь забыв про расовое непонимание, ошейники и страхи…
— Так, тут, если верить сети, крупная энергокомпания. И завод стройматериалов, тоже один из самых-самых. Удачненько.
— А вот здесь какой-то важный объект господина Йоргоса. Я там только раз был. Но запомнилось… — демон передернул плечами.
— Йоргос – это кто?
— Йоргос – это сволочь, — неохотно высказался Чейттверк после паузы. – Если уж его демон попытался убить хозяина, забыв даже про ошейник, то… слушайте, а он ведь может быть живой!
— Кто?
— Микор, раб Йоргоса! Эта отрыжка преисподней наказал Микора два дня назад и сюда точно не телепортом добирался. Может, он…
— Вполне возможно, — послышался из-за спины холодновато-вежливый голос, и стайка ребят мгновенно затихла. – Разрешите представиться: Дензил, руководитель новообразованной Службы Безопасности. Нам с вами необходимо побеседовать, Чейттверк с Уровня Рхи. И с вами, молодые люди. Но сначала – вы целы? Здоровы?
— Демон не будет беседовать с несовершеннолетними светлыми магами, — внезапно вмешивается еще один голос.
Страж!
— Координатор Даихи, — безошибочно определил Дензил. – Рад вас видеть, хоть и при таких.. прискорбных обстоятельствах.
— Обстоятельства воистину трагичны, — холодный кивок. – Не стоит усугублять ее взаимным несогласием. Расследование этих событий – наше дело.
— Месяцем раньше я бы согласился. Но ныне изменились обстоятельства, и если Стражам позволен свободный доступ на Уровни, то и мы вправе рассчитывать на ответную любезность. Так сказать, для равновесия.
— Ой, да поговорите с ними вдвоем, — вмешивается третий голос, очень усталый, но на него мгновенно оборачиваются все.
— Леш! Ди-и-и-им!!!! Аа-а-а-а!!!!
И вежливая пикировка демона и Доверенного Стража прекращается сама собой. Ведь нельзя же, в самом деле, беседовать при таких шумовых эффектах. Восторженный визг, радостные крики и угрозы кое-кому открутить голову, если он вздумает пропасть еще раз совершенно заглушали все остальные голоса.
— Дим, ой, ну и вид у тебя!
— Живой, живой, ой как я рада.
— Осторожно, добьете же, — бледный Дим, пошатнувшись, осторожно отводит руки сестры.
— Ура!
Демон и Страж почти синхронно покачали головами. Покосились друг на друга…
А почему бы и в самом деле не вести допросы вместе?
Импульс толкнул нервы неожиданно. Вадим вздрогнув, отстранил руку очередного искателя автографов. Вслушался…
Паршиво, ох как паршиво.
Дим – здешний Дим – наконец-то появился.
Вот только в его «отпечатке» отчетливо ощущалась чертовски знакомая примесь. Не узнать «холодок» было невозможно.
Вадим стиснул зубы, маскируя дикую сумятицу чувств. Холодок. Снова, снова… Снова!
Так.
— Извините, я вынужден отбыть. Бэзил, тяжелораненых – к целителям. Список погибших готов? Передать в Ложу, пусть пригласят представителей семей, будем награды передавать.
Здесь оставить дежурную группу. Троих хватит. Под… пожалуй, под твоим началом. С местными проявлять дружелюбие, лишнее не болтать. Дензил потом проинструктирует. Если пристанут всерьез, полиция или секретчики, уходите телепортами, доложитесь по месту – пришлют замену. Хотя не думаю, что до этого дойдет. Не сразу, по крайней мере… Энерговампиры, вам готовить следующую передачу, вы знаете, о чем.
— Милорд, а вы…
— Я по делу.
— Милорд, но… охрана!
Окрик пропал напрасно: Вадим не повернул головы. Посмотрел на шар, сияющий над гранитным столбиком, на суетящуюся вокруг толпу журналистов всех мастей, на цветы, которые уже успели натащить горожане… и переместился.
Пещера была чем-то знакома, хотя он совершенно точно не бывал здесь раньше – ни в какой жизни. Этот сводчатый потолок, точно расплавленный камень застыл волнами, это ощущение разлитого в воздухе тепла…
Что здесь делает Дим?
И что делать с ним?..
Надо же, его уже потянуло в пещеры…
Иногда кажется, что время не река, а океан. Что бы ты ни сделал, что бы ни отдал, все вернется на круги своя. Дим снова получил холодок, по Земле снова ходят серые, и рано или поздно он окажется у могил своей семьи, теперь уже новой семьи. А Алекс — в камере… Нет. Нет, этому не бывать!
Вадим двинулся вперед. Холодок он чувствовал весьма отчетливо. Дима тоже. И еще что-то… странное…
— Потерпи. Может, я все-таки поделюсь?…
— Не лезь. Это не мне достанется, а ему. А он и так чересчур… активный.
— Держись, — мягко попросил голос Ал.. Лёша. — Лина, скоро?
— Почти готово. Дим, руку протяни?
Лина? Все со щелчком встало на свои места. Так вот что это за место. Пещера Фениксов!
— Готово.
— Давай. Осторожно…
Это совсем близко – за поворотом коридора! Что они делают?
Пламя заполняло пещеру, как оранжевая стена. И Дим вошел в эту стену, опираясь на руки Лины… и Леша.
Кино оказалось так себе — страшилка для детей! Я был опытным зрителем разных ужастиков: видал и покруче. Фильм был про двух братьев. Они открыли крышку люка в подвале их нового дома, а там бездонный колодец, который и есть те самые врата в миры тьмы. И теперь они выпустили зло на волю, и в каждой тени оживают их внутренние страхи.
В конце ещё и отца приплели, который оказался злодеем и измывался над собственным ребёнком. Ну, как-то так. Я не очень умею пересказывать то, что прочитал или посмотрел.
Просто меня удивило, что фильм каким-то образом повторил мой сон — отец… тёмный коридор… бездонный колодец… мой страх…
Говорят, что так бывает: увиденное во сне перекликается с реальностью, как дежавю.
Это было неприятно: опять вспомнился сон.
«Чёрт! Нахрена этот фильм выбрали? В другом зале шла какая-то новогодняя комедия. Туда и надо было идти!»
А Ксюха весь фильм то закрывала лицо руками, глядя на экран через щёлочку между пальцами, то утыкалась лицом мне в плечо. Оно у меня уже начинало гореть от неприятных ощущений. Не то чтобы мне было больно. Нет! Мне просто не нравилось слишком тесное общение с Ксюхой. Она при этом ещё обеими руками прижимала к себе мою руку. Я злился, но терпел и помалкивал. Сам виноват! Счас бы валялся с книжкой да пастилки посасывал, которые оставила мне Изольда.
Наконец фильм закончился. В зале зажёгся свет. Я глянул на Ксюху и чуть не ржанул: её густо накрашенные ресницы чётко отпечатались полукружьями под глазами. Девочка-клоунесса, блин! Чё делать — не знаю. Можно им говорить об этом или нельзя? Решил промолчать. Вышли на улицу, и она меня потащила в кафе через дорогу. Это кафе-мороженное «Льдинка», куда мы иногда ходили с Тимуром. Меня кольнуло. Опять Тимур! Ну что за хрень? Сколько можно уже?
Деньги у меня были: предусмотрительно взял с собой пятьсот рублей. От билетов оставалось ещё триста. Немного, но по коктейлю и по мороженному заказать хватит. Ксюха в вестибюле сразу подошла к зеркалу и, испуганно охнув, покосилась на меня через зеркало. Я отвернулся, спрятав ухмылку. Ну, не умею я с женщинами, хоть тресни! Чувствовал себя, как полный кретин.
Наконец мы заняли столик в дальнем углу у окна и сделали заказ — два апельсиновых фреша и два мороженных с малиновым сиропом. Выбирала Ксюха, а я просто согласился: мне было всё равно, под каким сиропом будет продолжаться эта пытка. Ксюха охала и делала большие глаза, вспоминая эпизоды фильма, а я с дежурно-тупой улыбкой смотрел то на неё, то в окно на улицу.
— Паш, ты чего молчишь всё время? Тебе со мной скучно? — наконец закончив пересказ фильма, спросила Ксюша, посмотрев на меня настороженным взглядом.
— Да нет. Всё нормально. Просто… просто я тут немного простудился… Ну и… горло ещё побаливает, много говорить не могу.
«Во придуро-о-ок! Зашибись!»
— Ты доедай давай, и пошли! — промямлил я в ответ, мешая в вазочке розовую кашицу.
— Так тебе не нужно было выходить никуда. Почему не сказал, что болен? И мороженное тоже не нужно было заказывать, — забеспокоилась мама Тереза.
— Да ерунда! Всё нормально… — голосом восходящего на эшафот ответил я.
Надо ей как-то сказать, чтоб не звонила больше. И вообще, не нужно никаких встреч. Но как начать, никак не мог придумать. У неё глаза были, как у раненой серны. Меня это бесило ещё больше: вроде, ни в чём не виноват, а чувствуешь себя, как последний подонок. Что за идиотская ситуация!
Она заговорила первая:
— Паш, до школы ещё почти неделя… Сходим на днях ещё куда-нибудь? В «Авангард» цирк приехал, — и закончила, уже чуть не плача, видя, как каменеет моя физиономия. — Водная феерия, дрессированные собачки…
«Авангард» — это Дом культуры в центральном районе. Недавно в нём сделали пристройку с ареной, специально для представлений приезжающих цирковых трупп. Я там ещё не был. Но и идти особым желанием не горел. Мне и в жизни с некоторых пор хватало цирка. Сам как дрессированная собачка — куда позовут, туда и бегу.
— Ксюш, ты не обижайся только, но мы больше никуда ходить вместе не будем. Я ж говорил, что на роль твоего парня не гожусь. Ты же неглупая девчонка, должна это понимать. Так что… извини. Сходишь ещё с кем-нибудь.
— Говорил! И я понимаю! Но как друзья мы же можем общаться? Что в этом особенного, Паш? Просто сходим, цирк посмотрим, а? И платить за меня не нужно. Я сама могу.
— Так, всё! Я пытался с тобой по-хорошему, но ты не понимаешь, — джентльмен ушёл, помахав на прощанье тростью. — Просто, ничего больше не нужно! Никаких походов и свиданий. Ни-че-го! Так понятно? Ты доела? Тогда пошли.
Мы уже встали со страшно обиженной Ксюшей из-за стола, когда в зал вошёл главный патриций нашего класса — Олег Котов со своей свитой.
Аттракцион невиданного «везения» Павла Снегова продолжался! Это было не просто везение, это были «писец» и «абзац» в одном флаконе!
Он приостановился на входе, окинул взглядом зал, увидев меня, кивнул и направился в нашу сторону. Честно — я прифигел! Это чё щас было? Меня убогого удостоил вниманием Посейдон нашего класса и демиург всей школы?
Вот щас было самое время: я был зол до жути. Только Котова с его шестёрками мне и не хватало. Зачесались коленки: хотелось упасть ниц и благоговейно отбивать поклоны. И почему мне кажется, что до дома я сегодня просто так не доберусь?
— Привет, Паш!
«Паш?! Я один это слышу?»
— Привет!
— Ты с девушкой? — и Ксюхе: — Здравствуйте, я — Олег! Одноклассник Паши.
«Бля, надо просыпаться! Я ведь сплю?»
Его «братва» стояла в сторонке и тоже была в «ахуе», не зная, то ли ей уже начинать приветливо улыбаться, то ли ещё подождать.
— Здрасьте! Я — Ксюша. Приятно познакомиться! А мы раньше с Пашей в одной школе учились. Вот дружим до сих пор. В кино ходили и решили здесь посидеть, но… уже уходим, — залилась кокетливым соловьём Ксюша и вопросительно посмотрела на меня.
«Ты ему ещё свой адрес скажи и код от банковской ячейки! Правильно сказал Ручников про баб: «Языком машут, как метлой метут!» Знала бы, перед кем распинаешься!»
— Понятно… Жаль, что уходите. Могли бы вместе посидеть, — продолжал жечь не по-детски Котов.
— Не получится — нам пора. Пошли, Ксюш! — взял я Ксюху за локоть, но она не двигалась с места.
— Паш, правда, оставайтесь! Познакомимся поближе. Время-то ещё детское. Я угощаю! — не унимался Котов, продолжая дивить меня и свиту.
«Он что, головой ударился?»
— Мерси! Мы уже сами угостились!
— Паш, может, ещё посидим? Куда торопиться? — умоляюще посмотрела на меня Ксюха.
— Идём! — я грубо подтолкнул её в спину.
— Пока!
— Ну пока! — задумчиво глядя на нас, ответил Котов.
Свита поражённо безмолвствовала, провожая нас настороженными взглядами.
До Ксюхиного дома мы добирались в полном молчании. Она обиженно отворачивалась от меня всю дорогу — и в маршрутке, и по пути домой. А я едва сдерживался, чтобы не высказать ей своё раздражение. Но вовремя себя остановил:
«Кто она мне, чтобы ей что-то выговаривать? Высказывать свои упрёки можно близким людям. Она же мне посторонний человек. Нахрена я буду перед ней воздух сотрясать? Она ведь не в курсе про наши с Котовым отношения. Да какие отношения? О чём я вообще? Он жеть у нас высшее общество! А остальные — так, мыдло! Решил перед своими шапито устроить? А Ксюха, дурочка, всё за чистую монету приняла. Доведу до дома — и гудбай! Больше я на такое не куплюсь!»
***
Лена
Мы занимались сексом в машине. Я сидела к нему спиной, и он, как любил, брал меня сзади. Этот безудержный, всё возрастающий улёт в космос продолжался уже несколько минут. Мы, мокрые и дрожащие, с хрипами и рычанием подходили к последнему аккорду завершающей финальной части этой безумной сюиты, как вдруг джип резко затормозил на полном ходу с режущим слух визгом тормозов. Меня бросило вперёд. Я влетела головой в перегородку. В ту же секунду автомобиль рванул с места, и меня со всей силы отбросило на тигра. Я больно ударилась затылком о его голову. Голова разрывалась от острой боли. Тигр рыкнул, рывком сбросил меня на сиденье и открыл перегородку.
— Сука, ты что творишь, мать твою?
— Борис Леонидыч, простите. Я, кажется, сбил кого-то.
— Что?! Ты охуел?
— Из-за снега не увидел. Да он сам под колёса ко мне бросился. Я еле увернулся, но не успел затормозить. Кажется, боком немного задел.
— Так, быстро едем на фабрику, пока перехват не объявили. Сколько раз тебе, коню, говорил, что это тебе не твоё сраное ралли! Нехер гонки здесь устраивать! Доигрался, сука!
Я лежала на сиденье и скулила. Боль была адской. Меня замутило и вырвало прямо на дорогую велюровую обивку.
— Твою ма-а-ть! Детка, похоже, у тебя сотрясение. Урою этого дебила! Сама одеться сможешь? — он говорил и одновременно вытирал салфетками зловонную кашицу.
— Не знаю. Извини, что запачкала, — всхлипнула я и разревелась. Меня трясло от боли и пережитого страха. — Я думала, мы сейчас разобьёмсь-с-ся… Я так испугалась.
— Ладно, давай помогу одеться. Сейчас приедем, тебя осмотрят.
Он помог надеть свитер и зимние леггинсы, натянул угги и, уложив на сиденье, прикрыл шубой. Быстро оделся сам и набрал номер на телефоне:
— Алло! Митрич? У меня проблемы! Срочно нужна твоя помощь!
— …
— Что? Нет, я еду на фабрику.
— …
— Да… Жду тебя там!
— …
— Ну… человечек один. Похоже на сотрясение…
— …
— На месте определишься. Всё! Отбой!
Он убрал мобильный и повернулся ко мне
— Детка, ну как ты? Тошнит?
— Если я через час не буду дома, меня убьют.
Он хохотнул:
— Слушай, трахаешься, как портовая шлюха, и боишься маму с папой! Детка, ты уже большая детка. Прекращай мне тут примерную девочку разыгрывать — сейчас не до шуток. Сначала нужно узнать, что с тобой. Митрич тебя после осмотра отвезёт либо домой, либо к себе в больницу… и родителям сам позвонит, если что.
***
Паша
Наконец дошли до Ксюхиного подъезда.
— Ну, пока? Ты на каком этаже живёшь? Иди, я подожду, пока поднимешься.
— Паш, ты меня сегодня очень сильно разочаровал! Я была о тебе лучшего мнения! — с обидой глядя на меня, сказала Ксюша.
«Нихрена себе, «попил чайку»! * И чем же я её так «сильно» разочаровал? Может, надо было уйти и оставить одну с этими придурками?»
— Ксюш, я всегда был таким. Просто, твой вымышленный портрет не совпал с оригиналом!
— А это правда, что Лена про тебя говорила? — помявшись, выдала Ксюша.
Голову обдало жаром, но я, как мог, спокойно спросил:
— Она что-то про меня говорила? Надо же, не думал, что я такая популярная личность! Поделись, может, я о себе чего-то не знаю?
Я знал! И ещё раньше был уверен, что эта гадина так просто не отстанет. Не зря она сегодня была в моём сне! Как говорят — сон в руку?
— Да нет! Ничего такого. Со зла ерунду брякнула. Вы ведь с ней не очень ладите?
— Мы с ней? Ошибаешься! Мы с ней очень не ладим! Ладно, извини, если обидел. Иди, замёрзла уже.
— Ты тоже, Паш, меня извини! Вела себя, как дура.
— Ксюх, не говори глупости! Ты нормальная девчонка. Всё у тебя будет хорошо. Ну, иди!
Мы попрощались, и Ксюша ушла. Я ещё постоял пару минут и пошёл домой. В голове стучали молоточки. Вот за что такая поганая жизнь? Я чувствовал, что надо мной нависает тёмная туча, и ничего не мог поделать. Я был бессилен перед этой надвигающейся бедой. И о маме подумал:
«Ей-то за что? Муж козёл попался, а теперь ещё и сын!»
Хотелось сбежать от всех, от всего света куда-нибудь. Пусть живут и жрут друг друга, только меня оставят в покое. Да, хорошо новый год начался! Просто, зашибись, как отлично! Если бы уехал летом, ничего бы этого сейчас не было.
«И Тёмки бы не было!» — услужливо подсказал внутренний голос.
«А его и так нет. Всё! Не хочу ни о чём думать!»
Я остановился и подключил наушники к телефону. Включил рэп. Исполнителя не знал, но слова в точности подходили под моё настроение.
Пошёл снег. Вокруг меня кружили, искрясь в свете фонарей, снежинки, а в наушниках метрономом в такт моим шагам отстукивал рэп неизвестного пацана:
С вечера до рассвета вспоминать, как я сильно любил!
Обильным градом — давайте, я буду гадом! — готов всё послать,
Чтобы он был снова рядом!
Но это вряд ли, я увяз в собственной грязи!
Блять, опять этих мыслей спазмы!
Я собирал себя, словно пазл, возился со слезами с этой душою!
Хотел укрыть её от всех, но не думал, что медным тазом накрою!
Сейчас зарылся вновь, найдя отрывок той любви!
На ней картина смазана, но помню, что там я и ты!
Вероятность вернуть убита до конца…
Я похоронил всё сам, играя роль осла!
Я сделал несколько шагов по пешеходному переходу и на другой стороне дороги у обочины опять увидел чёртову БМВ.
Я остановился:
«Какого хрена? Опять за мной следит? Вот урод!»
И не слышал, как из-за угла выскочил джип. И не видел, как он на всей скорости мчал на меня. Из БМВ выскочил отец… Он махал мне и что-то кричал, но я слышал только метроном рэпа…
Незаметно для меня прошел месяц.
Я стал агрессивным, меня всё как-то бесит.
Я сам не понимаю почему, что со мной творится?
Я не могу ни чем отвлечься, не могу забыться…
С тобою хорошо, а без тебя так пусто!
Я никогда не испытывал такого чувства!
Доверься сердцу, чувствам, интуиции,
Прежде, чем решишь со мной проститься…
Отец уже не кричал, а бежал в мою сторону…
А я стоял на зебре и смотрел на него…
Боковым зрением увидел чёрную махину, но было поздно…
От сильного удара меня подбросило…
Я влетел во что-то головой…
Чёрная махина промчалась мимо и скрылась…
Последнее, что я видел — в свете фар тормозящих автомобилей бегущего ко мне отца…
Моё сознание стало меркнуть, и я провалился в чёрный колодец…
Примечания:
Ксюша https://pp.userapi.com/c847120/v847120849/151a51/qNvUe_Pk84Y.jpg
* Анекдот про чаёк: Сегодня утром спокойно спросил у жены: —Ты чайник поставила? Пока чистил зубы, узнал, что она для меня рабыня, я ее не ценю, перестал в ней видеть женщину и нам пора разводиться, так как я нашел другую… Нихрена себе, чайку попил!
Текст рэпа неизвестных авторов. Взято из гугла.
Если бы в окружении Ригальдо оказался тонкий психолог, который спросил бы, за что Ригальдо хочет дать себе пинка прямо сейчас, он бы назвал не обдроченные об ногу Исли штаны и не истерический срыв на парковке. Он хорошенько бы врезал себе за опрометчивое «без ответных визитов».
Он все ждал, что Исли припомнит ему это заявление, но тот молчал – то ли берег дыхание, потому что лифт не работал и до чердака они шли пешком, то ли опять что-то замышлял. Во всяком случае, по тому, как они быстро поднимались, не было никаких шансов, что кто-то из них собирается пить чай. После того как они миновали жилые этажи, Ригальдо почувствовал себя лучше. Исли будто без слов его понял – взял Ригальдо за руку, как маленького, и ускорил шаги.
Возле своей двери Ригальдо бесконечно долго искал ключи, а потом никак не мог подобрать нужный. Исли стоял рядом, засунув руки в карманы, и нихрена не помогал.
Когда ключ повернулся в замке, Ригальдо вздохнул с облегчением, хотя самое сложное было еще впереди.
– Обувь снимай, у меня нет домработницы, – выпалил он, едва включив свет. – И проходи, вешалка там…
Исли не стал никуда проходить. Стоило Ригальдо захлопнуть дверь, как Исли притянул его к себе. И поцеловал, но по-другому, не так, как на улице. Он вылизывал рот Ригальдо, толкался языком в язык, сильно двигал губами, и это было мокро, жестко и горячо. Ригальдо неожиданно понравилось. Он сообразил, что все еще сам стоит на манер вешалки, растопырив в стороны беспомощные руки, и вцепился в лацканы чужого пальто, а сам прикрыл глаза, наклонил голову, чтобы было удобнее, и попытался вобрать в себя язык Исли. Получилось на удивление быстро. Исли задышал сильнее, прижал к себе Ригальдо за талию, обдавая запахами жвачки, алкоголя и лосьона после бритья. Было слышно, как он шумно сглотнул.
– Если ты не хочешь делать это прямо здесь, веди дальше, – прошептал он Ригальдо в ухо, и тепло и щекотно провел губами по шее сбоку. Ригальдо осознал, что тянущее, сосущее беспокойство, которое он ощущает, почти боль в желудке – отдача его собственного бешеного возбуждения. Их с Исли вставшие члены задевали друг друга через одежду. От этого было жарко и не хватало воздуха, голова ни черта не соображала. Он боднул Исли в подбородок, заставляя его запрокинуть голову, примерился и лизнул в шею. Руки Исли стиснули его ягодицы. От неожиданности Ригальдо дернулся.
– Тихо, тихо-тихо, – пробормотал Исли, поглаживая его по загривку. Ригальдо смутно чувствовал, что его куда-то теснят. Под ногами поскрипывали половицы паркета. – Не паникуй. Все хорошо.
Ригальдо очень хотелось его послать, может быть, снова стукнуть, но все, на что его хватило, это простонать:
– Сука, обувь сними.
Какая там вешалка. Кажется, они так и оставили груду из пальто и шарфов на полу. Под ноги что-то ткнулось. Кровать.
– Красиво у тебя здесь, – прошептал Исли ему в макушку и, надавив на плечи, заставил сесть. – Минималистично и стильно. Ты молодец, хорошо обустроился.
Его колено подпирало промежность Ригальдо, а руки, забравшиеся под свитер, то гладили легкими движениями, то требовательно и грубо мяли мышцы, как массажер. Ригальдо плавился и горел в этих умелых руках, но не хотел уступать. Он зарылся пальцами Исли в волосы, потянул назад и целое долгое мгновение наслаждался, глядя на запрокинутое лицо, обнаженное горло и вздрагивающие ресницы, прежде чем прижаться губами к шее Исли. Тот еще несколько секунд оставался неподвижным, а потом, когда Ригальдо с сожалением выпустил его волосы, пропустив их между пальцами, плавным движением встал на ноги.
Ригальдо так и сидел на кровати, глядя во все глаза. Даже сейчас, растрепавшийся, в смятом пиджаке и в съехавшем на бок галстуке, Исли был ненормально красив. Ширинка выдавалась вперед, как яхтенный бушприт. Глядя в глаза Ригальдо, Исли стянул пиджак, бросил прямо на пол и медленно принялся расстегивать пуговицы на рубашке.
С чудовищным опозданием до Ригальдо дошли два отягчающих обстоятельства, о которых он не нашел времени подумать прежде. Первое: на нем самом были все те же джинсы, что и вчера, и те же самые трусы, хрен знает в чем после его спонтанной дефлорации. И второе: в его доме не было ничего необходимого, совсем ничего, ну что за идиот…
– У меня все есть, не беспокойся, – сказал Исли. Он сидел на корточках напротив Ригальдо, и его глаза сильно блестели. – Презервативы со смазкой такая же важная вещь, как и аспирин.
***
Когда Исли стащил с него штаны, было стыдно до ужаса. А потом – уже просто страшно, без всякого там стыда. И еще холодно – от окна тянуло зимним воздухом. Ригальдо всегда хорошо проветривал, когда уходил. Все волосы на заднице немедленно встали дыбом.
– Хочешь на спине? – спросил Исли, надрывая конвертик. Ригальдо молча покачал головой. С него и так хватило – видеть, как Исли умело раскатывает презерватив по члену, а второй надевает на пальцы.
– Господи, гадость какая, – почти простонал он. – А можно без этого?..
– Надо, – неожиданно серьезно сказал Исли. – Давай-ка все делать по-взрослому. Ложись на живот.
Ригальдо перевернулся, стиснул кулаки, спрятал пылающее лицо. Он был напряжен и зажат, все его мышцы были, как камень. Кажется, он уже даже не хотел ничего. Исли поставил его на четвереньки, заставил прогнуться в пояснице и подпихнул подушку под живот. И несколько раз вслепую поцеловал в спину, как будто извиняясь за то, что сейчас сделает.
А потом Ригальдо почувствовал в заднице пальцы. Исли разминал его аккуратно и в то же время энергичнее, чем вчера. Его пальцы растягивали мышечное кольцо, выглаживая и уверенно проникая внутрь. Ригальдо попытался зажаться и получил шлепок по ягодице. Было неприятно, но все же терпимо – ровно до минуты, пока в него не уперся обтянутый латексом член. Было слышно, как Исли что-то неразборчиво шепчет, наваливаясь ему на спину, теплое дыхание обдало загривок. Кончик члена сперва упруго надавил на дырку, совсем немного, но Ригальдо хватило и этого, чтобы все поджилки затряслись, потом Исли нажал сильнее и вдруг с тягучей и сладкой болезненностью протолкнулся до половины, вытащил и снова засадил. И, пристроившись поудобнее, начал загонять до отказа, каждый раз сильно толкая Ригальдо вперед, придерживая за бедра и не давая завалиться на одеяло, сперва медленно, а потом быстрей и быстрей. И Ригальдо сперва выматерился, потом засипел, укусил себя за кулак и наконец начал вскрикивать, как девчонка, сопровождая этим вскриком каждый раз, когда Исли вколачивался в него.
Он не помнил, как долго это все продолжалось, и пришел в себя, только когда Исли перевернул его вверх лицом и сказал:
– Все, сейчас будет хорошо.
Его белые волосы качнулись перед глазами и исчезли из виду. А потом Ригальдо почувствовал на члене его губы и спустя пару ударов сердца кончил Исли в рот.
***
Стоило Исли от него отстраниться, Ригальдо сел, подобрал джинсы и, с трудом попадая в штанины, натянул прямо на голый зад. Трусы он брезгливо задвинул ногой под диван. Только застегнув молнию и вдев ремень в шлевки, он слегка успокоился, будто рыцарь, нацепивший доспех.
Голову немного вело, как с перепою, а тело ощущалось неуклюжим и будто чужим. Надо было встать и отвести себя в душ, но даже этот подвиг был ему сейчас не по силам.
Исли расхаживал по чердаку, как у себя дома. Его длинное голое тело смутно белело в сумраке. Ригальдо услышал, как хлопнула крышка мусорного ведра, и догадался, что Исли избавился от презервативов.
Потом загудела вода и, прошлепав пятками по паркету, Исли вернулся, сел рядом и протянул стакан.
– Вот, выпей, – Ригальдо получил таблетку аспирина. – Ты зря зажимался, это…
– Исли, – Ригальдо очень постарался, чтоб голос звучал спокойно. Он отдал стакан назад и сцепил руки на животе. – Пожалуйста, замолчи.
Они посидели в тишине. Дальние углы лофта тонули в темноте. Когда по переулку проезжали машины, по потолку и стене скользили пятна света, выбеляя включенные в интерьер трубы и кирпичи. Ригальдо любил свой лофт и считал его модным. И в нем не было ни одной лишней вещи.
Ну, до этого дня.
Голое плечо Исли казалось молочно-белым, волосы почти неестественно отливали серебром. Ригальдо хотел предложить ему закрыть окно, потом решил: нахер. Быстрей замерзнет – быстрей оденется.
Но Исли непринужденно сказал:
– Раcстелим кровать?
Ригальдо набрал воздуха в грудь.
– Знаешь, я к этому не привык, – решительно сказал он. – Спать вместе. Мне это не нравится. Жарко, тесно. Я опять не засну.
– Да ладно, – Исли успокаивающе похлопал его по бедру. – Давай попробуем.
Ригальдо скинул его руку.
– Я не буду с тобой ложиться, – упрямо повторил он. – У меня где-то есть спальный мешок, еще с колледжа. Надо только его найти…
– Поверить не могу, – после короткой паузы сказал Исли. – Ты изгоняешь меня на пол?..
Ригальдо поморщился и принялся подниматься, держась за поясницу, как дед с радикулитом.
– Ну, ты мой гость, – хмуро сказал он. – На пол лягу я.
Исли покачал головой. А потом, упруго поднявшись, принялся собирать по полу свои вещи.
Ригальдо насторожился.
– Я тебя не выставляю, – на всякий случай сказал он.
Исли собрался рекордно быстро. Пиджак он не стал надевать.
– Я понял, – наконец произнес он. – Но, пожалуй, поеду, пока ты не нанес моему достоинству еще одну травму. Спокойной ночи.
– Слушай, ты можешь подождать здесь такси… – завел Ригальдо, которого внезапно заела совесть.
Исли махнул ему от самого входа. Хлопнула дверь.
Оставшись один, Ригальдо задавил на корню желание высунуться в окно и посмотреть, как Исли выйдет на улицу, а вместо этого проглотил еще одну таблетку обезболивающего и утрамбовал вещи для стирки, а потом бесконечно долго стоял под душем, гоня от себя мысль, не пора ли ему сдать на венерические заболевания или пройти осмотр у врача.
Уснул он, едва донеся голову до подушки, впервые за много лет забыв завести будильник на шесть утра.