В чем-то Лаки был прав – глупо было продолжать нервничать, но и расслабиться не получалось. После короткого обсуждения Исли набрал номер Лаки и поговорил с обоими племянниками сам. Ригальдо сбежал на кухню, но все равно прислушивался к тому, как Исли тихо разговаривает с Присциллой. Они общались довольно долго. Ригальдо успел выкурить сигарету, сходить отлить и заварить чай. Потом Исли в комнате засмеялся и сказал: «Ну конечно, ты у меня самая лучшая девочка», – и Ригальдо плотно закрыл дверь.
Когда он вернулся в темную гостиную, захватив чай для Исли, зомби на экране беззвучно доедали команду корабля. Комната озарялась синеватыми вспышками. За огромными окнами мерцал спящий Сиэтл. Исли лежал на диване, поигрывая пультом. Ригальдо присел рядом и передал ему чашку.
– Ты был прав, – задумчиво сказал Исли. – Конечно, она оказалась в месте, в котором они часто бывали с отцом. Сидела на бревне в парке Гамильтона, смотрела с горы на город, залив и Каскадный хребет. Лаки сказал, это какое-то малопопулярное место, которое знают только художники, парочки и бездомные. Он говорит, видно, что там иногда жгут костры, – он помолчал и добавил: – Она так любила папашу, а он собирался от них уйти. И ушел бы, если бы его не убили.
– Ты узнал, где они сейчас?
– В мотеле ближе к мысу Элкай. Просто поразительно, – он сделал глоток, – как она туда добралась без денег и документов. Должно быть, и правда ловила попутки. Если бы не Лаки, я никогда бы ее не нашел.
– Скажи-ка, – Ригальдо побарабанил пальцами по колену. – Ты не считаешь, что надо сейчас к ним нагрянуть? Что, если Присцилла к утру снова сбежит?
– Если она сбежит, мне вошьют кардиостимулятор, – фыркнул Исли, отставляя чашку. – Я чувствую, этим все и закончится.
Он поднял глаза на Ригальдо и тут же добавил:
– О господи, я же шучу.
Ригальдо молча смотрел в экран. Исли потряс его за плечо. Ригальдо сжал губы.
– Это и правда была очень тупая шутка, – встревоженно сказал Исли. – Простая привычка стебать все подряд. Ужасно смешно и обидно осознавать, что ты уже «не король». Прости, пожалуйста. Не ожидал, что ты так серьезно это воспримешь.
Ригальдо повернулся к нему и вырвал из его руки пульт.
– Не ожидал? – повторил он, глядя на Исли сверху вниз. – Да я чуть не выблевал желудок от страха, там, на шоссе!
Он задохнулся, не в силах выразить то, что чувствовал. Не зная, как подобрать слова, чтобы обозначить все, что ело его неделями: тоску, страх, возмущение, и обиду, и ревность, и мстительное желание поступать назло Исли – все, что, как волной, смыло страхом, что Исли не будет в его жизни. И еще чем-то, каким-то сложноопределяемым чувством, из-за которого он и сидел в четыре часа ночи на краю чужого дивана, прислушиваясь и приглядываясь, как дышит другой мужик. Как это, блядь, называют взрослые люди, полноценные члены общества, платежеспособные и совершеннолетние?..
– Прости, – повторил Исли, внимательно глядя ему в лицо. – Ты очень много сегодня для меня сделал. Больше, чем любой другой человек.
Ригальдо помотал головой. Чего он там сделал-то.
– Что? – спросил Исли устало и непривычно мягко. – Я начинаю понимать твою тетю. Что она чувствовала, когда один мелкий пизденок принес ей в больницу извинительный торт.
И тогда Ригальдо выключил телевизор, наклонился в темноте к лицу Исли и сказал:
– Этот пизденок вырос, но извиняться так и не научился.
Их губы соприкоснулись. Исли сидел, не шевелясь. Ригальдо чувствовал кожей его дыхание, движение длинных ресниц на щеке, и ему казалось, что он ощущает чужую усталость – и никакого возбуждения. И, задыхаясь от того, что ему было так трудно выразить, Ригальдо полез к нему на колени, в уверенности, что именно так и надлежит сделать. Он целовал Исли в веки, в колючие щеки, в твердые скулы и в прямой нос, он комкал на его плечах пижаму и вылизывал уши. А потом, откинув в сторону одеяло, он стянул с Исли пижамные штаны и устроился между его разведенных и согнутых ног.
Член Исли вяло лежал на бедре, невозбужденный и мягкий, но когда Ригальдо накрыл его ладонью, чуть потеплел и увеличился в размерах. Ригальдо зажмурился и уткнулся носом Исли в пах. Через запах геля для душа пробивался другой, пока несильный, но вкусный, острый, щекочущий ноздри. Он потянулся и по очереди прикоснулся губами справа и слева к мускулам живота, ощущая, как они каменеют, а потом легко потерся щекой о твердеющий член. Исли под ним шевельнулся и молча подтянул до груди футболку, а потом завел руки за голову и замер. Член налился и распрямился, и, задевая его подбородком, Ригальдо чувствовал, что он нетерпеливо покачивается. Запах мужского возбуждения стал сильнее. И тогда он наконец-то потянулся вперед и провел языком по гладкой коже, смачивая ее слюной и отмечая, что член Исли подрагивает от его движений. Он вдавливал язык в кожу и вел им снизу вверх по стволу, а дойдя до головки, оголившейся и влажной от смазки, решительно вобрал ее в рот. Вкус чужой смазки, соленой и скользкой, завел его самого так, что он едва дышал.
Бедра Исли были очень горячими. Ригальдо нагибался как можно ниже, стараясь сразу вобрать глубоко, и вдруг почувствовал, как на его затылок опустилась сильная рука. Исли пропускал его волосы сквозь пальцы, словно уговаривал не спешить, и Ригальдо попытался не торопиться. Он уже делал это – тогда, в машине, – но в тот раз все было быстро и бестолково, а сейчас он хотел не так. Положив руки на бедра Исли, он позволил его члену скользнуть в рот, плотно сомкнул на нем губы и пососал, лаская его языком, а потом выпустил с громким чмокающим звуком и быстрым движением облизал головку, будто это был чупа-чупс.
Исли издал громкий вздох.
– Плохой мальчик, – хрипло сказал он. – Очень, очень плохой.
Ригальдо хмыкнул, уперся лбом Исли в живот. Его собственный член требовал внимания и болезненно упирался в ширинку. Ригальдо решил, что разберется с ним как-нибудь потом. Он провел языком по паховой складке, сначала с одной стороны, потом с другой, затем опять поймал ртом член и с чмоканьем втянул его. Ствол был уже совсем мокрый от слюны, она хлюпала в пальцах, и Ригальдо, не прекращая сосать, собрал ее рукой и размазал по яйцам. Исли развел шире колени, сгреб в горсть волосы Ригальдо, задавая темп и заставляя двигаться жестко и быстро. Ригальдо послушно сосал, сильно втягивая щеки, так, как видел в порно, стараясь не кашлять и не давиться, когда член входил ему в глотку, пока наконец Исли не выгнулся, высоко вскидывая бедра. В рот потекла густая и горьковатая сперма. Он настолько обалдел от этого ощущения, что безропотно проглотил, и тут же смутился до слез, не очень хорошо соображая, как вообще принято поступать.
Исли мгновенно сел, взял лицо Ригальдо в ладони, и Ригальдо ощутил прикосновение его сухих губ.
– Не знаю, что это было, но было классно, – серьезно сказал Исли. И торжественно добавил: – Еще ни разу в жизни у меня не сосали прощения!
Ригальдо запрокинул голову и засмеялся.
Яйца ныли, и он потер их через штаны, решив, что по-быстрому сдрочит стояк в туалете, если будет докучать. Уступать эту часть извинений Исли он сегодня не собирался.
– Не хочешь раздеться? – мягко сказал Исли, прижимая его к себе. – Или ты собираешься и дальше портить рабочие брюки?
– Ты же собрался меня завтра увольнять, – зевнул Ригальдо.
– А ты все еще хочешь уволиться?
– Не особо.
– Ну, так не увольняйся.
– Ладно, – фыркнул Ригальдо. – Тогда не знаю, имеет ли вообще смысл ложиться, – ответил он в тон Исли. – Мне через час нужно вставать на работу!
Исли покачал головой.
– Я все улажу. Скажу, что у тебя сегодня… экспериментальный семинар.
– Не это ли называется «злоупотребление властью»?
– Не это, – отрезал Исли. – Ты же не бросишь меня с этими ужасными детьми?
– Не брошу, – пробормотал Ригальдо. Исли втянул его к себе на подушки, обнял за плечи, и Ригальдо сквозь накатившую зевоту понял, насколько же он устал за эти бесконечные день и ночь.
– Все равно, – с трудом договорил он, зарываясь лицом в волосы Исли, – нам придется выехать в шесть утра.
– Почему это?
– Потому что до того, как ехать в жопу мира, надо будет зайти в лофт и покормить моего кота!