Пока топилась баня, она рассказала ему о Родомиле, о болезни князя, о том, что посадником стал Чернота Свиблов, о новом главном дознавателе, о новом воеводе, который, говорят, прелесть как хорош собой… Новостей в Новгороде хватало.
– С тех пор, как Свиблов стал посадником, построили три церкви и строят четвертую, каменную. На торге я то и дело встречаю христианских жрецов – их развелось больше, чем волхвов. А князь Борис запрещал им тут появляться и церкви хотел снести. Говорят, князь Волот умрет…
– Кто говорит? – переспросил Млад.
– Новгородцы. Мне показалось, кто-то нарочно распускает эти слухи. Свиблов, например. Я видела князя совсем недавно, он ехал верхом из Городища в детинец. Если бы он был так сильно болен, разве бы он поехал верхом? И потом, его лечит доктор Велезар.
– И чем он болен?
– Говорят, падучей болезнью.
– От падучей болезни не умирают быстро. Сначала человек превращается в слабоумного. Но в начале болезни между припадками он может чувствовать себя здоровым.
– Говорят, он прямо в думе упал и бился в судорогах…
– Я не врач. Доктору Велезару, я думаю, видней. Он знает все болезни, от которых случаются судороги. Ему достаточно было взглянуть на Мишу, чтобы тут же послать за мной…
Млад вспомнил Мишу, вслед за ним – Добробоя и вздохнул.
– Новый главный дознаватель нашел того, кто убил Белояра, – сказала Дана. – Родомил три месяца искал и не нашел, а этот за десять дней разобрался. Как будто Родомил был настолько глуп и не умел искать… Весь Новгород говорит об этом. И убийцу Смеяна Тушича он нашел тоже, еще быстрей. Мне кажется, он нарочно дурит головы новгородцам и князю.
– Не исключено.
– Тебе скучно? – удивилась Дана.
– Мне не скучно. Ты говори. Я просто… чувствую себя усталым. Мне кажется, что все изменилось, пока меня не было, и обратно повернуть ничего нельзя. Как будто что-то страшное происходит, а я могу только стоять и смотреть на это. В самом начале похода, когда мы возвращались из-под Изборска в Псков, у нас с Ширяем было видение. Иначе я никак не могу это назвать…
– Я знаю. Родомил читал мне твое письмо. Он после этого стал одержимым этим одноруким кудесником и поисками Иессея. Мне кажется, масло вспыхнуло в его лампе не случайно. Мне кажется, он бы Иессея нашел. Он очень верил тебе, ты сам себе не веришь так, как он тебе верил.
– Ширяй тоже хочет найти Иессея и собирается поехать к однорукому кудеснику.
– Как он? – Дана вскинула глаза.
– Он молодец. Он ведет себя, как мужчина. Он же шаман, ему тяжелей, чем любому другому на его месте.
– Его подружка каждое утро выходила на Волхов. И подружка Добробоя вместе с ней, хотя нам еще весной рассказали про вас. А потом началась распутица, и никто больше в университет не возвращался. Я не знала, что с тобой…
– Только не плачь больше. Я же вернулся. Потому что обещал…
Солнце скрылось за лесом, и его узкие, редкие лучи освещали горницу красноватым светом. Млад с Даной вошли в дом и увидели Ширяя, сидевшего с книгой за столом. Он не читал, просто сидел над книгой и смотрел в стену.
– Здравствуй, герой, – сказала ему Дана.
Ширяй медленно повернул голову и кивнул, а потом сказал:
– Пусто, Мстиславич. Не хватает его.
– Ты ел что-нибудь? – спросила Дана.
– Да. Девчонки нам борщ сварили. Сметана есть, молоко, творог. Хлеб теплый, пироги с рыбой и с мясом. Все есть. И баня еще горячая. Добробоя только нет.
Ширяй ожил дней через пять, когда побывал на торге в Новгороде. Да и Млад к тому времени почувствовал себя гораздо лучше – дома, с Даной, на теплом солнце болезнь отступила окончательно. Он уже не так быстро задыхался от ходьбы и хорошо спал ночами – боль успокоилась.
Вернувшись, Ширяй распахнул дверь в дом и с порога закричал:
– Мстиславич! Мстиславич, слушай!
Глаза его были испуганными и горящими.
– Что-то случилось? – Млад приподнялся ему навстречу.
– Случилось, Мстиславич! Случилось! Я видел Градяту!
– Где?
– Ты не поверишь! Его теперь зовут Градобор! Он новый воевода у князя! Ты понимаешь? Он ездит по Новгороду как ни в чем не бывало! Мстиславич, я хотел сразу к князю бежать, но подумал – меня не пустят. Надо ему скорей рассказать! Он же не знает, что это Градята! Тебя пустят, князь тебя знает! Поехали!
Дана ахнула, но быстро взяла себя в руки.
– А ну-ка сядь и успокойся, – велела она Ширяю. – Как дитя. Вчера родился? Градята тебя видел?
– Да… – неуверенно кивнул Ширяй.
– Ты понимаешь, что будет, если князь узнает о том, кто его новый воевода? Ты понимаешь, что будет с этим новым воеводой?
– Ну да… Его судить будут. Он человека убил, – Ширяй сел на край лавки за столом.
– Его будут судить за поджог и, возможно, за предательство. Но и поджога достаточно, чтоб отправить его с Великого моста в Волхов, – терпеливо пояснила Дана. – И ты думаешь, он позволит тебе так запросто прийти к князю и что-то про него рассказать?
– Мне нечего бояться! – фыркнул Ширяй. – Я на стенах Пскова ничего не боялся и сейчас не боюсь!
– А я вот боюсь! – Дана посмотрела на него, наклонив голову, – сердилась. – Я боюсь! Родомила ослепили, чтобы он не мог его узнать! А ты в игрушки играешь? Даже не знаю, что лучше для тебя: умереть или ослепнуть? Он убил своего сообщника, только чтобы тот не попал Родомилу в руки. И ты думаешь, он подождет, когда вы с Младом Мстиславичем доберетесь до Городища? Запри дверь! А еще лучше, впусти в дом Хийси.
– Да ну, он, может, меня и не узнал… – пробормотал Ширяй, бледнея.
– А если узнал?
– Дана, погоди… Но что-то же надо сделать, – наконец заговорил Млад, – мы же не можем так этого оставить. Градята – убийца, чужак, он хочет смерти князя. Князю надо об этом сказать. Но, может, не самому князю, а его новому главному дознавателю. Даже если он пускает всем пыль в глаза, это еще ничего не значит. Если ему нужно укрепить свое положение, лучшего он и пожелать не может.
– Я не говорю, что ничего не надо делать. Я говорю, что это нужно делать осторожно.
– Ты знакома с главным дознавателем?
– Нет. Он живет в Городище. Но его знает наш декан, он приезжал в университет – ему нужны писари и судебные приставы. Кто-то из наших бывших студентов у него служит. Думаю, я завтра смогу попросить о встрече кого-нибудь из них. Чтобы о ней никто не узнал. А сегодня… правда, Ширяй, впусти в дом Хийси и запри дверь. Иначе я не смогу уснуть.