Женя с трудом разлепил веки: по потолку широкими лучами расходилась трещина, справа кряхтел над газетой мужик с синюшно-красным лицом, слева на койке свернулась калачиком худенькая девчонка. Она спала поверх одеяла, накрыв голову джинсовой курткой в грязно бурых пятнах. Яркий напульсник на её свесившейся руке показался Жене знакомым. В проходе методично водила по полу шваброй тётка в белом халате. Больница! Так это был не сон. Сбросив изношенное одеяло, он чуть не завыл, но не столько от боли, хотя и она была неслабой, сколько от досады: через весь его торс по диагонали, пересекая верхний и нижний пресс, топорщилась многослойная повязка. Боль — ерунда, пройдет. Но… Сколько сил потрачено на создание идеально-кирпичного пресса, а теперь придется всю эту красоту заново восстанавливать! Да еще и шрам наверняка останется!
События вчерашнего дня вспоминались неохотно. Вечерняя тренировка: скакалка, гантели, турник. Гопники поржать подошли: «йоу, москвич, покажи что можешь!». Он вначале на них внимания не обратил — зачем из-за ерунды темп терять? Не стоило в драку лезть, но такой соблазн отработать навыки на хилых отморозках! Кто ж знал, что у них нож.
— Очнулся, счастливчик, — констатировала уборщица, откровенно разглядывая его.
Счастливчик? Только насмешек ему не хватало! Женя был готов огрызнуться, но тётка приложила палец к губам:
— Смотри, невесту не буди. Она, бедняжка, натерпелась.
— Какую невесту?! — Женя резко приподнялся и тут же рухнул назад, скривившись от боли.
–У, да тебе, дорогой, ещё и память отшибли.
Тётка подсела к нему и забормотала, дыша в лицо квашеной капустой:
— Ты девочку то береги, она тебе свою кровь отдала, если б не она, в морге бы сейчас отдыхал.
— Перестаньте, — с досадой выдохнул Женя, отодвигаясь насколько возможно от наглой уборщицы, — Нет у меня невесты, и на переливание я согласия не подписывал. Прекрасно и так бы оклемался.
— Ишь, гордый какой! — возмутилась женщина, — Тебе тут не Москва, без бумажек обходимся, а донора четвёртой отрицательной днём с огнём не сыщешь. Я уж не знаю, какие у вас отношения, а только жизнью ты ей обязан!
Тётка смерила его уничижительным взглядом и ушла из палаты, громко хлопнув дверью.
— Да не москвич я! — взорвался Женя, сам не зная, на кого злится больше: на лезущую не в своё дело уборщицу, незваную спасительницу или на себя — за то, что вляпался в такое дерьмо.
Девушка на соседней койке зашевелилась во сне, сбросив куртку. Вглядевшись в бледное лицо, облепленное спутанными русыми волосами, Женя обомлел: Ленка! Значит, всё-таки дошёл к ней вчера.
***
Женю перевели в Энск руководить недавно открытым филиалом БиТс год назад. Три точки в городе и еще четырнадцать по окрестным деревням. Целыми днями на колёсах, горы документации, но тяжелее всего, оказалось «построить» сотрудников. Временами Жене казалось, что он руководит шестьюдесятью тремя ленивыми тупыми улитками. Немного утешало то, что сорок восемь из них были девушки, и легко нашлась готовая задерживаться после работы с начальником. Был он невысок, худ и жилист. Девчонки обычно западали на него из-за сходства с популярным актёром, но Жене нравилось думать, что дело в атлетической фигуре. Впрочем, косить под «вампира из фильма» он тоже привык: стрижка полубокс, трёхдневная щетина и даже пальто как у кумира девичьих грёз.
Работа над фигурой была куда тяжелей, зато и удовольствие доставляла сама по себе. Женя тягал железо в тренажёрном зале, бегал кроссы. Он мог отжаться тридцать раз от пола и двадцать на брусьях, а вот на турнике всего пять. Не давались ему подтягивания, ни с рывками, ни без.
Найти дворовую площадку с хорошими турниками в Энске ему повезло не сразу, зато находка принесла нежданный сюрприз. Рядом с ним пристроился разминаться пацанёнок лет двенадцати — четырнадцати в растянутых трениках и толстовке. Не мешал, под руками не путался, только усмехнулся, глядя на Женин новенький спортивный костюм с надписью на груди «Super Sw». Злиться вроде бы не на что, откуда этой деревенской школоте знать, что уличная гимнастика «стрит воркаут» называется, а всё равно неприятно, и Женя решил класс на брусьях показать. Пацан тем временем раскачался на турнике, вытянулся во весь рост параллельно земле и принялся отжиматься, а затем провернулся и продолжил на одной руке, подтянув стопы к голове. Женя ошалело уставился, пытаясь понять, как эта мелочь использует элементы, о которых он и не мечтал.
— Тебе… сколько лет? — спросил он пацана, когда тот закончил.
— Через месяц восемнадцать будет. А тебе?
— Двадцать семь… — ответил Женя, немного успокоившись, и протянул руку для знакомства, — я — Жека.
— Лена.
— Ааа, значит ты… вы…, — Женя смутился окончательно и промямлил, — Очень приятно.
С того дня они начали тренироваться вдвоём, а на то что его новый друг — девушка, Женя скоро перестал обращать внимание: и секретами делился, и пенделя мог отвесить. Лена тоже с ним не церемонилась и здорово помогла с турником. Она занималась давно, периодически ездила на соревнования и готовилась через год участвовать в кубке федерации России.
Однажды Лена не появилась на тренировке во вторник. Шла череда праздников, и Женя работал с утра до ночи, организуя акции для клиентов. В следующий раз он добрался до спортплощадки только в пятницу. Лены опять не было, и по телефону она не отвечала. Не пришла Лена и в субботу, и в воскресенье. Женя злился: новые элементы без партнёра никак не получались. Уехала на очередной батл — думал Женя, — а мобилу или зарядку дома забыла. Раздолбайка!
Она позвонила сама через неделю с незнакомого номера. Её голос прорывался сквозь попсовую мелодию:
— Что, сачкуешь без меня?
— Ещё чего, передний вис почти отработал, и «самолёт»… Просто сейчас навалилось всё, но я в среду занимался и завтра пойду.
— Балда! Тренить хотя бы через день надо, ну или два дня тренишь — один отдыхаешь…
Она продолжила ругаться, но фоновая песенка сменилась громким бабским трёпом, и Женя не услышал и половины.
— Телевизор выключи! — прокричал Женя, — Ты где, кстати?
— Не мо-гу! Подожди, сейчас в коридор выйду. Я в больничке.
— Где? — переспросил Женя, решив что не расслышал.
— В больнице. Но со мной всё уже в порядке, жива — здорова. Даже кровь обновили, — Лена нервно хихикнула.
— Как это?
— Аппендицит сразу не заметила, он и пробил дырку. Вооооот… и кровь переливать пришлось, но у меня самая популярная группа: вторая положительная, донора сразу нашли. И теперь всё хорошо.
Женя спросил, не нужно ли ей чего, и она твёрдо ответила — нет. Он хотел ещё поболтать с Ленкой, как вдруг позвонили по второй линии с работы, и разговор пришлось закончить. Женя собирался перенабрать на следующий день, но вспомнил, что она звонила с чужого номера. А потом закрутила предпраздничная суета, и он решил: ничего, сама позвонит.
В следующий раз Женя увидел подругу только в апреле. Лена похудела и двигалась немного неуверенно, но глаза сияли, притягивая. Вместо другана перед ним стояла изящная невысокая девушка: пушистые русые волосы шапкой закрывали лоб и уши, тонкая шея в открытом вороте казалось трогательно беззащитной и дальше… ниже в вырезе… грудь! Красивая женская грудь, двойка или даже тройка. Пожимая ей руку, Женя заметил новый белый напульсник с изображением двух сливающихся красных капель:
— Крутая обновочка! — похвалил он с преувеличенным восторгом, стараясь отвлечься от мыслей о Ленкиной фигуре.
— Знак донора. Теперь моя кровь изменилась и я должна ей делиться, так гласит наш устав.
— Окей, мне пол-литра венозной пожалуйста! — рассмеялся Женя, но, заглянув в лицо подруги, вдруг понял: не шутит, — С ума сошла?! Тебе ещё восстанавливаться к соревнованиям!
— Восстановлюсь, кровь поможет.
Женя попытался воззвать к её здравому смыслу, но она продолжала нести чушь. «Ндаа, мозги и сиськи несовместимы»,– резюмировал Женя, а Ленка в сердцах послала его в Москву, обрисовав радужные перспективы карьерного роста.
Больше Лена с ним заниматься не приходила. Оставшись без партнёра, Женя сократил уличные тренировки и переключился на секцию бокса. В одно июньское утро он собрался на пробежку раньше обычного, хотел проветрить голову перед квартальным отчётом. Рассветало, галдели вороны, торопились на завод работяги, умывали город поливальные машины. Прыгая через лужи, Женя ощущал, как тревоги уходят, а мозги проясняются. И тут в сотне метров перед собой он увидел Лену. Она бежала между двумя крепкими парнями и что-то весело кричала, повернув голову к одному из них. Ндаа… новые два друга лучше одного старого — с тоской подумал Женя. Споткнувшись, Ленка ухватилась за руку одного из спутников, и на его запястье мелькнул знакомый напульсник с красными каплями. Присмотревшись, Женя увидел такой же и на втором парне. На повороте к их пробежке присоединилась компания ещё из трёх ребят и пяти девчонок. Все они радостно приветствовали Лену и её спутников, и на каждом из них красовались бело-красные напульсники. Ого! Целая секта — Жене стало не по себе, и он свернул на соседнюю улицу, не желая быть пойманным за слежкой.
Женя собирался позвонить: расспросить, извиниться, уговорить. Однако в его расписанном по минутам графике каждый раз находилось что-то важнее, и всегда оставалась надежда: «может, она сама?» Только в ту злополучную ночь, зажав рану, он добрался до её дома. Второй час ночи, мобильник украден, на улице никого, и в ускользающем сознании единственная мысль: Лена.
Ленка проснулась и посмотрела на него с ласковым полузевком-полуулыбкой.
— Что, оклемался?
— Да… всё-таки я до тебя дошёл!
— Дошёл? — она звонко расхохоталась, — Ты десять метров от площадки прошёл и в клумбу завалился! Я сама тебя нашла.
И добавила. Тихо. Серьёзно.
— Больше никогда не теряйся. Хорошо?
— Хорошо. И спасибо за кровь… за помощь… за всё.
— Не за что, это кровь благодарить надо, не меня.
— О чём ты? Подожди…, — Женя почувствовал, как здравый смысл ускользает, — Ты говорила у тебя вторая группа крови. А у меня четвёртая. Как же тогда…
— Кровь. Она решает, какой быть и чьей. Мы только доноры.
Лена соскочила с кровати легко, как бывало с турника и, нагнувшись над ним, чмокнула в щёку.
— Ты станешь одним из нас, — шепнула она, — скоро.
***
Восстанавливался он на удивление быстро. Из больницы выписался досрочно, на работу сорвался тут же, а на следующий день подскочил, будто внутри будильник прозвенел, в шесть утра и — на пробежку с Ленкиной компанией.
— Наш новый друг — Женя, — представила Лена.
Доноры обступили его плотным кольцом, наперебой называя свои имена, они улыбались, жали руки, хлопали по плечу. Давно привыкший управлять людьми, он неожиданно растерялся. Успел забыть, как это, когда тебе просто рады. На работе его за глаза называли упырём, а тут — друг. Просто так, без раздачи премий и отгулов. Высокий рыжий парень вцепился в его руку крепче остальных и загромыхал:
— Ба! Знакомые всё лица!
Ну вот, сейчас начнётся: «а не ты ли играл вампира в том фильме?» — подумал Женя с облегчением и разочарованием. Но вместо этого парень с силой тряхнул его за плечи:
— Не узнаёшь? Чё, правда не узнал? Пять лет за одной партой! Я у тебя алгебру списывал, а ты у меня диктанты! Нууу? Помнишь!?
Женя уставился на великана. Если бы не улыбка с приметной щербиной между передними зубами — в жизни бы не признал старого друга.
— Дрон!? Ты… ты так изменился.
— Да и ты уже не тот дрищ, — расхохотался Дрон, — Ну, рассказывай, где пропадал столько лет? Чем занимался?
— В Москве. Отца перевели, и мы с ним… Ничего особенного: универ, работа… Сейчас вернулся филиалом БиТс руководить…
Женя вдруг почувствовал, как все его достижения теряют смысл, съёживаясь до скучных формулировок некролога: родился-учился-трудился… Ничего стоящего, о чём можно рассказать старому товарищу. Десять лет он представлял своё триумфальное возвращение в родной город. Шок и зависть гнобивших его одноклассников, горькие сожаления Танюши Федотовой из третьей квартиры, радость бабушки. Ради этого менялся, прокачивая мозг и тело. «Приеду, и вначале меня никто не узнает…» — воображал он. Получилось. Его действительно не узнали, даже соседка приняла за москвича-квартиросъёмщика. Только бабушка умерла, одноклассники — кто спился, кто разъехался, а Танюша вышла замуж. Он увидел её однажды на улице и не подошёл. Не было больше недоступной красавицы — располневшая сварливая баба отчитывала малыша в заляпанном грязью розовом комбинезончике. Метать бисер перед свиньями. Зачем? — пронеслось в его голове. Так и остался «приезжим», жил в постоянном ожидании: ну вот сейчас, сейчас… Узнают, оценят по достоинству, позавидуют.
А Дрон не оценивал и не завидовал, он успехам Жени радовался, и Ленка тоже. Рядом с ним бежали (хотя какое бежали, тащились чуть не шагом, чтобы ему не тяжело было темп держать) друзья. И напряжение последнего года таяло, уступая место тихому счастью возвращения домой.
***
Женя стал донором на следующее лето. И хоть никогда прежде не слышал «зов крови» сразу понял — оно. Накрыло, когда он распекал нерадивого сотрудника, в самом дальнем от Энска посёлке. Его бросило в жар, перед глазами замелькали красные мушки, вычерчивая в воздухе линии, и словно магнитом потянуло вперёд. Женя замер на полуслове и бросился бежать, следуя за красными стрелами в воздухе. Они привели его в медпункт, к женщине, спасенной из пожара.
В коридоре металась девочка–подросток, кусал губы мужчина с забинтованными руками, в голос причитали две старухи. Ожоги глубокие… места живого нет… головой ударилась… всё в руках божьих… — услышал Женя и бросился в кабинет к врачу.
Только стань нужной, только совпади — умолял он кровь, не спуская глаз с блюдца с четырьмя каплями, на котором определяли группу.
— Первая, резус отрицательный, — облегчённо выдохнула медсестра, — ложитесь на кушетку.
Когда часть его крови перекачалась в прозрачный мешочек и медсестра подошла отсоединять систему, Женя удивился:
— Это всё? Я могу сдать больше.
Он не чувствовал ни боли, ни слабости. Только эйфорию и бесконечную благодарность крови. Не подвела.
— Больше не положено…
— А нужно?
— Вообще-то, — неуверенно начала медсестра.
— Да! — с порога оглушил басом Дрон. И кровь радостно забурлила в венах Жени. Теперь точно всё будет хорошо, вместе мы справимся.
0
0