Два месяца спустя Кроули так и не приблизился к разгадке того, как возвратить Падшему ангелу божественность, и это не давало ему покоя.
Он тайно организовал доставку ещё одной порции книг о сверхъестественном, пойдя в этот раз на большие риски в отношении того, кому он доверял информацию. Он был особо осторожен в выборе псевдонимов, никогда не упоминал, для чего ему нужны книги, и переправлял их туда-сюда между несколькими, ничего не подозревающими продавцами-людьми, прежде чем их присылали Берту (а сам он потом забирал их из почтового ящика бармена во время утренней прогулки, прежде чем тот мог узнать, что они вообще там были), но этого все равно не обеспечивало той безопасности Азирафелю, какую демону в идеале хотелось бы обеспечить.
И все это оказалось впустую, потому что ни в одной из книг не было ни малейшей идеи о том, как Поднять кого-либо откуда-либо. Даже многообещающие книги с такими названиями как «Внутреннее Устройство Ангелического» и «Историческое Изложение Событий Падения Повелителя Нашего Люцифера» не проливали света на эту тему.
Азирафель оживился, когда увидел почти сияющее, небесное, переплетенное в шелк «Внутреннее Устройство», хотя и не удивился, когда Кроули закончил скрупулезно изучать его и не нашёл ничего полезного.
– Я совершенно уверен, что никто не Падал, превращаясь в человека, прежде, дорогой мой, – сказал ангел в один пасмурный день, сидя за обеденным столом и спокойно прихлебывая чай. – Я не представляю, как кто-то мог бы написать, как исправить это, если этого ещё ни с кем не случалось.
– Я ищу не это, – сказал Кроули, осторожно переворачивая обуглившиеся страницы «Исторического Изложения». Книга выглядела так, будто её переплет был сделан из человеческой кожи, и вонь от нее шла до небес, простите за французский.
Азирафель помешал чай спокойно, ожидая, что демон разовьет свою мысль.
– Прямо сейчас я просто пытаюсь разобраться, почему ты Пал. И почему до человека. Может быть, есть логическое противодействие, которое мы узнаем, когда поймём, что именно ты сделал такого, что у них струны на арфах в узлы завязались, – демон бегло просмотрел страницу, густо заполненную словами, написанными красными чернилами, глянул на мрачную картинку на соседнем листе, и перешёл на следующий разворот.
– Ну, полагаю, то, что я спас тебя, – сказал Азирафель со слабой улыбкой.
Кроули глянул на ангела, а затем снова уткнулся в обуглившийся фолиант.
– Да, но какие обвинения тебе предъявили? – пояснил он. – Это было твоим преступлением, но если бы тебя поставили перед метафорическим божественным трибуналом, каковы были бы обоснования твоего Падения и того что тебя сделали человеком, а не демоном?
Азирафель молчал. Единственными звуками в комнате были слабые крики и скрежет, доносившиеся из заляпанной кровью книги, лежавшей перед Кроули.
– Это хороший способ взглянуть на ситуацию, – сказал ангел задумчиво после долгой паузы.
– Спасибо, – сказал Кроули. – И я начинаю с того, что пытаюсь разобраться, почему Пал Люцифер… почему Пал я и все остальные демоны… Потому что каким бы ни был общий знаменатель для нас, он является фактором, заставляющим ангела Пасть до демона, и что бы это ни было, с тобой случилось не это.
Азирафель прищурился на него поверх чашки.
– Люцифер Пал из-за гордыни, – сказал он, как нечто само собой разумеющееся.
– Да, но чем он был горд?
Теперь Азирафель уже хмурился на него, Кроули видел это, бросая взгляды на ангела, а затем снова возвращаясь к книге.
– Горд собой, – сказал Азирафель через мгновение. – Он считал, что знает лучше, чем… ну, ты понимаешь, Он. Считал, что он был лучше, чем Он.
Заглавные буквы были слышны в голосе ангела.
Кроули промычал в знак согласия, прищуриваясь на мелкие красные письмена. Он рассеянно задумался, не написано ли это кровью.
– Но… в смысле, почему ты спрашиваешь меня? – поинтересовался Азирафель немного озадаченно. – Ты же был там… ты Пал вместе с ним.
Кроули фыркнул.
– Ты что, думаешь, я был правой рукой Люцифера или типа того?
Лицо Азирафеля тут же стало виноватым.
– Конечно, нет, дорогой мой. Я просто имел в виду…
– Я знаю, что ты имел в виду, – Кроули посмотрел на ангела. – Честно, я не знаю, почему я Пал. Похоже, в те времена это было проще. Ангелам сегодня сходит с рук куда худшее, чем что-либо из того, что делал тогда я. Я хочу сказать… – Кроули замолк, припоминая. – Ты же помнишь Люцифера, да?
Азирафель грустно улыбнулся ему.
– Не так хорошо, как должен бы. Лучше, чем хотелось бы.
Кроули бросил взгляд на ангела.
– Ну, он был харизматичен, – объяснил демон. – Он был единственным ангелом на районе, который смог возразить Папе. Прекрасным оратором, к тому же, серьёзно, – Кроули помедлил и рассеянно почесал ухо. – И то, что он говорил, имело смысл. Папа только что создал мир, и каков был Его приказ нам? Приглядывайте за людьми. Из всех существ – от птиц до рыб, до… до антилоп – Он выбрал человека. И потом, была ещё вся эта шумиха по поводу того, что они созданы по образу Его и подобию – как будто он не создал и ангелов тоже по Своему образу и подобию.
Азирафель таращился на него в ужасе.
– Кроули, это богохульство!
Кроули одарил ангела хитрой усмешкой.
– Ну, разумеется!
Поскольку ангел все ещё был насмерть перепуганным, Кроули добавил с досадой:
– А что, по-твоему, может случиться? Я и так уже демон: вряд ли я могу Пасть снова.
Азирафель, казалось, относительно успокоился.
– Наверное, нет.
– Ага – сказал Кроули. – Ну, в любом случае, я не говорю, что сейчас все ещё с этим согласен. Откровенно говоря, люди, возможно, все равно лучшие из всех. Не сказать ведь, чтобы они пытались устроить Апокалипсис.
Азирафель хмыкнул в знак согласия и отхлебнул чая.
– Как бы то ни было, – сказал Кроули, возвращаясь к своей мысли. – Люцифер. Он хорошо говорил. О чем думал Папа, предпочтя человечество нам? Так что, когда он сказал, что мы больше не обязаны слушать Его, это прозвучало очень заманчиво, правда? Мы могли восстать, доказать, что мы достойнее, чем человечество. Потом Он, разумеется, узнал о том, что происходило – или, может быть, Он вообще сам все это начал, кто знает: непостижимость и все такое – и он отправил Михаила разобраться с нами, – Кроули пожал плечами, пытаясь говорить беззаботно о том, что пару тысячелетий оставалось попросту одним из худших дней его жизни.
– Михаил поразил Люцифера, а Силы Небесные погнались за всеми нами, – Кроули не удалось подавить дрожь при воспоминании. Азирафель завороженно и с ужасом глядел на демона. – Я хочу сказать, не за мной конкретно. Ушла пара дней на то, чтобы задержать всех нас. Наши крылья начали меняться, как только мы согласились послать подальше план дорогого Папочки и последовать вместо этого за Люцифером. Разумеется, когда Люцифер был повержен, я решил, что довольно очевидно, что нам всем крышка – он ведь был серафимом! И, я хочу сказать, у нас у всех были большей частью черные крылья к тому моменту. Такое порядком выделяет тебя из толпы. Как только приятели начали Падать, я решил, что лучше прыгнуть, чем быть сброшенным. Ускользнул однажды вечером, когда все смотрели в другую сторону, и спустился вниз через черный ход, не торопясь и с удовольствием, – закончил Кроули свое повествование с самодовольной улыбкой, скрывая трепет вины, которую он чувствовал оттого, что рассказывал ангелу то, что не было полностью правдой, заменяя ее искусной, хорошо отрепетированной выдумкой. – Скатился по наклонной, можно так выразиться.
– О, Кроули, я так сожалею, – сказал Азирафель потрясенно.
Демону потребовалась пара секунд, чтобы попытаться понять, что Азирафель имеет в виду, но прошедшее время ему не помогло. Азирафель никогда прежде не выражал сочувствия по поводу его Падения: было довольно очевидно, что ему больше подходит быть Внизу.
– О чем, ангел? – спросил он, наконец.
– Я не… Я не помню большей части этого, – сказал Азирафель, глядя на него большими глазами. – Я не помню Падение демонов… я там был?.. я тогда..?
Кроули понял, к чему клонит ангел, и покачал головой.
– Нет, тебя там не было. Или, по крайней мере, так ты говорил мне позже. Ты говорил, у тебя был долг стража, ты охранял Эдем от опасности и все такое.
– Эдем, – сказал ангел, хватаясь за слово. – Сад. Я помню это.
– Да уж надеюсь, – сказал Кроули чуточку раздраженно. – Первый раз, когда мы по-настоящему познакомились, я полагаю. Эх, во времена, когда жизнь была хороша, – демон позволил себе легкую улыбку при воспоминании об образе прекрасного Сада, где все было новым и свежим.
– Не уверен, что назвал бы ее хорошей, – сказал Азирафель, поднимая свою чашку и взбалтывая содержимое туда-сюда. – Почему, ты думаешь, меня назначили на постоянную должность на Земле, после того как Адам и Ева сбежали?
– Потому что ты уже принес добро людям, отдав им свой меч? – рискнул Кроули.
– Потому что там было опасно, – поправил Азирафель, метнув на Кроули немного грозный взгляд поверх чашки. – Потому что там были демоны, а я уже облажался, а потому мной можно было пожертвовать.
Кроули понял, что молча глядит на ангела во все глаза: Азирафель никогда раньше не говорил ему этого. Для Кроули это назначение было поощрением за то, что он проделал такую исключительную работу, было логично оставить его там, где его искушения могли принести пользу… э-э, вред. Он всегда полагал, что то же самое было и в случае с ангелом.
Азирафель безмятежно отхлебнул чаю.
– Как бы то ни было, – сказал он. – Я бы сказал, что преступлением Люцифера было богохульство. То, что он заявил, что он лучше Отца. Поднял восстание. Такие вот вещи. Так что ему предъявили бы обвинение в…ох, в измене или вроде того. В ереси. Выбирай любое.
Кроули взял себя в руки.
– Да, – сказал он, моргнув и опустив взгляд на «Историческое Изложение», которое угрожающе зашипело на него в ответ. – Это кажется правильным.
– Так что, если ты пытаешься выяснить, почему Пал я… – задумчиво продолжал Азирафель. – Помимо спасения одного из врагов (что тоже может быть названо изменой, я полагаю), что ж, я все-таки… э-э, убил много наших братьев. Братоубийство, наверное.
– Но Люцифер тоже делал и то, и другое, – возразил Кроули, вытянув локти, чтобы опереться об «Историческое Изложение», но передумав, когда книга зловеще зарычала на него. – Вот что меня смущает. Люцифер убил достаточно много ангелов, но многие из его последователей – этого не делали, но все равно Пали, – «я в том числе», мрачно добавил про себя Кроули. – Так что дело не может быть в этом.
Азирафель фыркнул.
– Что, убийство собственных братьев не достаточно серьезное преступление?
Кроули нахмурился, глядя на него.
– Ну, не самое важное преступление, как оказалось, – ответил он. – Им может быть измена… Я хочу сказать, это были два разных вида измены.
Азирафель внимательно посмотрел на него сквозь очки.
– Это верно, – сказал он. – Спасение демона и восстание против Господа.
– Мелкая измена и… э-э… крупная измена? – сказал Кроули. – Просто размеры хаоса, если уж на то пошло.
Азирафель скривил губы.
– Но ты же сказал, что некоторые демоны, которые Пали, не сделали ничего плохого, кроме того, что согласились с Люцифером. Если только совершившие небольшое предательство Падают на Землю, а не в Ад, почему никто из ангелов не Пал на Землю тогда?
Кроули нахмурился.
– Справедливо, – он снова опустил глаза на «Историческое Изложение». – Я не знаю, ангел. Ты совершал еще что-нибудь, когда был там, Наверху, чего Он бы не одобрил?
Азирафель нахмурился в ответ, глядя на демона.
– Не знаю. Я солгал Михаилу и нескольким другим ангелам, чтобы выяснить, где они тебя держали. Возможно, одного я подкупил.
Кроули покачал головой.
– Мысли шире.
Азирафель беспомощно пожал плечами.
– Я не знаю. Ты был там на протяжении большей части происходящего… у тебя есть какие-нибудь идеи?
Кроули покачал головой, откидываясь на спинку стула и снова почесав за ухом.
– Думаешь, я бы спрашивал тебя, если бы полагал, что сам знаю?
Азирафель вежливо пожал плечами.
– Я так просто спросил.
– Нет, – Кроули уставился в потолок. – Должно быть, я неправильно к этому подхожу, – он снова наклонился вперед, глядя вниз на убористый текст толстого тома, лежащего перед ним. Азирафель задумчиво помешивал свой чай.
– Погоди-ка, – сказал Кроули после некоторых раздумий. – Так вот, я пытался разобраться в этом, поняв, почему ты, когда Пал, не стал демоном, но, может быть, нам надо разбираться, почему, когда ты Пал, ты стал человеком.
– Хмм, – выражение лица ангела говорило о том, что он считает, что это здравая мысль.
– Ладно, – сказал Кроули, собираясь с мыслями и склоняясь над демонической книгой, не обращая внимания на сердитое рычание. – Значит, вернемся снова к Эдему. Это было, по сути, Падением человечества, так? То, что они взяли яблоко. И были изгнаны из Сада.
– Судя по всему, так, – согласился Азирафель.
– Так каким было их преступление, предъявленное им… обвинение?
– Непослушание Богу, – тут же ответил Азирафель. – Он велел им не брать яблоко, а они взяли.
– Да, – сказал Кроули, проматывая эту сцену в голове, ища пробелы в логике ангела. Он до сих пор видел Еву, красивую, но довольно пресной красотой, широко раскрывшую глаза, когда Кроули показывал ей яблоко, подчеркивая его дивный цвет и гладкую поверхность.
– Значит… я не знаю… неподчинение? Что-то в этом роде.
Кроули подумал кое о чем. Он посмотрел на Азирафеля и слегка склонил голову набок.
– Свобода воли. Они выбрали свободу воли.
Азирафель пожал плечами.
– Полагаю, так.
– Но ведь именно это яблоко и символизировало, – объяснил Кроули. – Так как Люцифер только что Пал, потому что не подчинялся приказам Папы, он хотел посмотреть, будет ли Он по-прежнему любить человечество, после того, как оно тоже ослушается его. По крайней мере, об этом говорили в аду, когда дело было сделано.
Кое-что ещё пришло в голову Кроули, и он выпрямился воодушевленно, не обращая внимания на подпалины на локтях в тех местах, которыми он опирался на «Историческое Изложение».
– Постой-постой, там, на Небесах, как раз перед тем как ты Пал… этот-как-его-там появился, пытался уговорить тебя отдать меня – спасибо за это, кстати – и ты сказал что-то о свободе воли, как раз перед тем как ты продырявил его.
Азирафель заметно поморщился от того как Кроули безжалостно описал события.
– Малахия, – сказал Азирафель очень печально. – Он был хорошим ангелом. Он не заслуживал смерти.
– Да-да, но свобода воли, – прервал Кроули, чувствуя, что он на правильном пути и желая следовать по нему до логического завершения, прежде чем мысль ускользнет от него.
Азирафель казался слегка раздражённым, но все равно сказал:
– Да, кажется, я мог что-то такое сказать.
Кроули, торжествуя, откинулся на стуле.
– Вот оно! Демоны – включая меня самого – все те, кто Пал в начале, мы все просто следовали за Люцифером. Мы не хотели сами принимать решения, мы просто не хотели больше следовать решениям Папы. Люцифер не предлагал нам возможности самим решать, он не предлагал нам свободу воли – он предлагал нам последовать за ним взамен.
Азирафель нахмурился на него.
– Тогда, разумеется, Люцифер проявил свободу воли, даже если все остальные этого не сделали? Почему же он не Пал до человека?
Кроули почувствовал, как часть его воодушевления его покинула.
– Непостижимость? – предположил он. – Или потому что он был первым Падшим? Или потому что его преступление было слишком велико? О! Подожди. Даже ещё лучше. Может быть, даже он на самом деле не выбирал свободу воли. Он на самом деле не делал то, что он хотел делать – он лишь хотел делать противоположное всему, чего хотел Отец. Он устроил бунт, а не революцию.
Азирафель все ещё хмурился.
– И прежде чем ты что-нибудь скажешь, – быстро добавил Кроули. – Разница есть. Бунтовщики лишь хотят свергнуть существующий режим. Им не нравится то, что делает руководство. Революции, с другой стороны, показывают свободомыслие своих участников. Они считают, что лучше знают, как нужно управлять, чем их нынешнее правительство, – Кроули снова заволновался, чувствуя, как набирает обороты. – Люцифер не хотел свергнуть Бога и заменить его собой, он просто хотел, чтобы Он прекратил делать то, что Он делал: например, предпочитать людей ангелам. В этом разница между озлобленностью и независимостью, – Кроули просиял, впечатленный своей собственной логикой. Азирафель, казалось, все ещё не был убеждён.
– Может быть, – позволил ангел с сомнением после долгой паузы.
– Ну, так или иначе, – сказал Кроули, облокотившись об «Историческое Изложение» снова. – Точка зрения о свободе воли имеет смысл. Ты выбрал не дорогу Отца, и не просто дернулся в противоположном направлении. То же самое было с Евой. Она поступила так, не потому что хотела сделать что-то назло Папе: она просто захотела съесть яблоко, потому что я сказал ей, что оно очень вкусное и в нем много витамина А.
Взгляд, которым Азирафель одарил его, был, по меньшей мере, скептическим.
– Ну, может быть, там было что-то еще, – допустил демон. – Но суть не меняется. Если свобода воли – это наименьший общий знаменатель в данном случае, то именно это является причиной Падения ангела до человека.
Азирафель все еще казался немного недоверчивым.
– Ну, я не уверен, что все твои рассуждения здравые, – сказал ангел. – Но вывод определенно логичен, это я признаю.
Кроули просиял. Ангел слегка улыбнулся и отхлебнул чая, которого оставалось уже на донышке.
Кроули открыл рот, чтобы сказать кое-что еще, что пришло ему в голову, и застыл. «Ты выбрал свободу воли, как Ева, когда я искусил ее», – собирался сказать он. И тогда он осознал, что в каком-то смысле он соблазнил Пасть и Азирафеля тоже. «Проклятый змей, никак не можешь перестать склонять людей к Падению».
«Историческое Повествование» начало опасно дымиться у него под локтями, но Кроули не замечал.
~~***~~
– Так, если ты так убежден насчет свободы воли, – сказал Азирафель несколько дней спустя, когда Кроули проработал идею еще пару раз и настоял на том, что она логична. – Как именно это должно помочь мне Подняться?
Ангел вечно был полон таких вот бесполезных вопросов, подумалось Кроули. Он тут совершил глобальный прорыв в понимании самой природы ангелов, демонов и человечества, а Азирафель всего лишь попивал свой чай. Это поражало его иногда.
– Ну, – предположил Кроули, медленно прохаживаясь перед креслом Азирафеля, где ангел сидел с книгой на коленях и в очках, строго сидящих у него на носу. – Если свобода воли заставила тебя Пасть, может быть тебе нужно… э-э… лишиться свободы воли?
Азирафель сурово посмотрел на демона поверх очков.
– Не думаю, что это произойдет, дорогой мой. К тому же, несомненно, ты показал столько же свободы воли, сколько и я. Погляди на нас сейчас, – ангел махнул рукой, указывая на коттедж и на тот факт, что они оба в данный момент прятались от Рая и от Ада. – И мы оба пытались остановить Апокалипсис. Если уж где и есть свобода воли, то именно в этом.
Кроули нахмурился и резко остановился. Это был здравый довод. Если свобода воли превращала ангелов в людей, почему она не делала и демонов людьми тоже?
– Может быть, это работает только с ангелами? – слабо предположил он. – И… э-э… с только что созданными людьми?
– Все равно это не объясняет, почему спасение тебя считалось проявлением свободы воли, а противостояние самому Люциферу – нет, – заметил Азирафель.
Кроули нахмурился, глядя в пол.
– Мог быть еще один компонент, возможно? – предложил ангел. – Может быть, свобода воли плюс что-то еще?
Кроули оглянулся на ангела.
– Я все же убил ужасно много наших братьев, – сказал Азирафель, и в его голосе слышался стыд.
– Может быть, только склоняться к свободе воли недостаточно, – предположил Кроули, подхватив то, что бросил ангел. – Может быть, нужно по-настоящему припечатать это поступком, который докажет, что ты совершенно не-ангелоподобен. Катализатор.
– Это было бы логично, – сказал Азирафель.
Кроули снова начал вышагивать, поворачивая у дивана, чтобы вновь направиться туда, где на стене опять висели старинные часы, хотя теперь они стучали значительно тише, чем раньше.
– Это бы объяснило, почему я не… э-э… приПоднялся? Не сделался человеком, во всяком случае, – сказал Кроули. – Я никогда не делал ничего сверхангельского или хотя бы не-демонического. Ничего, что сравнилось бы… э-э… с убийством.
Азирафель вновь опечалился.
– Ладно, значит, свобода воли плюс катализатор лишает тебя милости Небес, – подытожил Кроули, повернулся на каблуках и зашагал в обратную сторону. – Если это заставило тебя Пасть, то нам все еще нужно, наверное, избавиться от свободы воли или найти способ отменить катализатор. Или и то, и другое.
Азирафель грустно посмотрел на Кроули.
– Я не думаю, что мы сможем вернуть мертвых к жизни, дорогой мой.
Кроули продолжал шагать, пальцы одной руки лихорадочно постукивали по тыльной стороне другой.
– И они умерли на Небесах, – добавил Азирафель из своего кресла, наблюдая, как демон расхаживает взад-вперед. – Так что нет шансов, что они все еще живы.
– Может быть, это не должно быть так буквально, – сказал Кроули с некоторым отчаянием. – Многие преступления нельзя обратить. Поджог, убийство, прелюбодеяние – такого рода вещи. Они необратимы. Единственное, что можно сделать, это… – Кроули внезапно замолчал, резко остановившись.
Азирафель смотрел на него, и на его лице появлялось отчетливо встревоженное выражение.
– Что такое? – спросил ангел немного неуверенно, как будто не хотел знать ответ.
Кроули повернулся на каблуках так, что оказался лицом к лицу с Азирафелем.
– Единственное, что можно сделать, – повторил Кроули, поднимая руки, как бы для того, чтобы подчеркнуть свое большое открытие. – Это раскаяться, – просиял демон.
Азирафель нахмурился, не впечатленный. Кроули почувствовал, как его энтузиазм сник (ангел умел производить такой эффект), но он продолжал широко улыбаться. Он указал на обеденный стол, где они когда-то приникли вместе к телефону демона, пока Кроули записывал четыре короткие строки из очень старой книги.
– «Чтоб обратити вспять Паденье», – процитировал Кроули голосом, полным значимости. – «Он должен истинно жалеть».
По виду Азирафеля казалось, что его слегка мутит.
– Мы возвращаемся к тому же, Зира, – сказал Кроули восторженно и не понимая отсутствия восторга у ангела. – Раскаяние. Сожаление. Давай же. Ты не поверил Агнес, когда она взяла и написала это для тебя, но ты же поверишь ей теперь, когда я сам додумался до этого независимо? Сколько еще больших мерцающих красных стрелок тебе нужно?
Азирафель опустил глаза на свою книгу.
– Я тебе говорил, – сказал ангел. – Если я должен раскаяться, чтобы Подняться, тогда я этого не хочу.
Кроули почувствовал, как его начинает захлестывать отчаяние, чему только способствовало упрямство ангела.
– Но это было тогда, – сказал он своим самым убедительным голосом, стараясь отогнать досаду. Если он будет сердиться на ангела, это не заставит того пойти навстречу. – До… до того как мы узнали, что с тобой происходит.
Азирафель посмотрел на него резко.
Кроули сделал пару шагов навстречу ангелу, подняв руки, как будто успокаивал испуганную лошадь.
– Пожалуйста, ангел. Я…
– Нет, – оборвал его Азирафель и захлопнул книгу.
– Зира…
– Я сказал, нет, – ангел встал, поправил очки на носу одной рукой и крепко прижал к груди книгу другой. – А теперь, если ты позволишь…
Ангел сердито пронёсся мимо Кроули, заставив демона буквально отступить на шаг назад, чтобы избежать столкновения.
– Подожди… – начал Кроули и пошёл было за ним, но единственным ответом ему была захлопнувшаяся дверь.
~~***~~
Болезнь все крепче сжимала свои когти на Азирафеле с каждым проходящим днём. Кроули видел это, наблюдал за тем, как это происходит, даже несмотря на то, что ангел отрицал наличие перемен или преуменьшал их важность.
Продолжая забывать, куда он положил очки каждый второй день, Азирафель, кроме того, начал терять носки и все чаще и чаще забывал причесываться по утрам. Иногда все, что нужно было сделать Кроули, это посмотреть на него значительно, и он вспоминал, что он забыл сделать; в других случаях Кроули приходилось самому исправлять ошибку, прежде чем Азирафель замечал, что было не так. Забывчивость ангела становилась такой неизбежной, что перед тем как Азирафель покидал маленький коттедж по какой-либо причине, Кроули должен был осматривать его, чтобы удостовериться, что все в порядке, и иногда даже помогать ему надеть пальто, когда он не мог найти рукава. Видеть, как ангелу даются с трудом такие простые задачи, было больно, и боль была в том месте, где Кроули никогда не ожидал вообще что-то почувствовать.
Доктор Гриффитс продолжала посещать их, иногда посылая доверенных ассистентов, проводя проверку памяти и тесты с фотографиями четыре раза в год. Кроули не нужно было подглядывать в вечный планшет, чтобы понять, что ангелу становится хуже, и он мог сказать, что Азирафель тоже это знает, судя по тому, как он все более нервно смеялся над своей собственной забывчивостью. Во время тестов Кроули никогда не отлучался со своего места рядом с ангелом.
Хотя Азирафель, казалось, был способен забыть многое, Кроули был бесконечно благодарен, что некоторые вещи Азирафель, похоже, никогда не потеряет.
Он всего лишь раз ещё запнулся на имени Кроули и однажды забыл, кто такие Ньют и Анафема, но это были самые большие потери в отношении того, что демон называл «важной информацией». Он постоянно путал имена жителей деревни, забыл, что почтальон вообще существует, и будто бы потерял большие отрезки последних шести тысяч лет, но его воспоминания об Эдеме, Апокалипсисе-Которого-Не-Было и – самое важное – о его собственном Падении остались нетронутыми. Хотя Кроули считал их злоключения во Франции шестнадцатого века «бесценными», он был готов признать, что они не были большими камнями, лежащими в основе личности ангела. И к тому же, уговаривал себя Кроули, он всегда был рядом, чтобы напомнить Азирафелю обо всем, что тот забыл.
Азирафель продолжил писать в своих тонких чёрных дневниках, углубляясь в прошлое в бешеном темпе. Иногда он пропускал страницы, оставляя себе заметки заполнить их, когда вспомнит позже, что иногда случалось. В другой раз он просил Кроули заполнить пустой период времени и просто записывал все, что демон ему рассказывал. Временами воспоминания Кроули как бы подстегивали память Азирафеля, в другие разы он был совершенно уверен, что ангел кивал головой просто в знак того, что признаёт слова Кроули за факты.
Хотя Кроули был вполне уверен в своей собственной памяти, она никогда не была такой острой, как у Азирафеля, и обычно это он просил ангела припомнить какой-нибудь туманный фрагмент. То что теперь роли так поменялись, было… тревожно, по меньшей мере.
Кроули, к тому же, обнаружил, что доверяет своей памяти все меньше. Когда он сказал, что помнит, как стоял на носу английского флагманского корабля «Принц Чарльз», когда голландцы буксировали его вниз по Темзе, в самом ли деле он это помнил, или же это была просто ложь, которую он выдал аду, а потом пересказал Азирафелю как одно из своих самых отважных свершений? Оглядываясь назад на своё прошлое, он видел много побед и мало недостатков – как в своём характере, так и в планах, хотя он знал, что они наверняка существуют. Азирафель всегда был тем, кто вытаскивал на свет его самые позорные поражения, во время ночи серьёзной попойки, но теперь, если они хоть чуть-чуть выпивали, ангел просто начинал плакать, и Кроули приходилось прогонять свой собственный приятный хмель, чтобы утешить его. Он иногда задумывался, не затуманил ли алкоголь многое из оставшихся воспоминаний Азирафеля, раз ангел мог припомнить лишь некоторые обрывки событий. Эта мысль была поистине пугающей.
Хотя ни один из них не был особенно склонен делиться диагнозом ангела с обитателями деревни, вскоре стало невозможно скрывать, что что-то было не так. Все больше и больше деревенских доброжелателей стало подходить к Кроули, когда Азирафель был чем-нибудь занят, некоторые просто грустно похлопывали его по плечу, другие же с любопытством хотели узнать все подробности. Кроули даже откровенно зашипел на одного из последних и так расстроился из-за того, что не только жизнь ангела, но и его смерть выставлена на всеобщее обозрение, что теперь никто не решался сделать больше, чем сочувственно взглянуть на него с другого конца помещения время от времени.
Они также стали иначе вести себя с Азирафелем, и это, как ангел позже признался Кроули, обижало его, но было понятно.
– Как будто они ждут, что я буду ходячей катастрофой или что я откинусь в любой момент, – говорил Азирафель с легкой горечью. – Но я правда в порядке большую часть времени. Кое-что просто… просто ускользает из моих мыслей, вот и все, – он сопроводил это неизящным фырканьем. – И им всем, похоже, представляется, что я должен обратиться к религии в свой час нужды. Отец Гилберт всю дорогу цитирует мне стихи из Библии, каждый раз, как мне не повезёт пройти мимо.
Кроули рассмеялся в голос на это. Это был один из немногих случаев, когда они теперь смеялись.
Месяцы текли мимо, и Азирафель продолжал отметать все попытки Кроули заговорить о том, чтобы Поднять его. Демон пытался выбросить это из головы, но это было невозможно, когда было так очевидно, что Азирафель разваливается на части у него на глазах. Ангел настаивал на том, чтобы продолжать ходить на свою старую работу, и сказал Кроули, что тот тоже должен продолжать работать, хотя демон все меньше интересовался ипотечными ставками и все больше следил за тем, чтобы в любое время приглядывать за Азирафелем. Он знал, что ангелу ненавистен тот факт, что он беспомощен и нуждается в сопровождающем – вероятно, именно поэтому он изначально и настоял на том, чтобы они оба продолжали работать – но Кроули не понимал, как он должен притворяться, будто ничего плохого не случилось, когда было совершенно ясно, что это не так. Не один раз Азирафеля пришлось сопровождать домой, когда он убрел с работы не в ту сторону, и после второго раза Кроули настоял, что он будет провожать ангела на работу и с работы и куда-либо еще, куда ему нужно будет пойти. Азирафель, разумеется, считал, что это полнейшая трата времени для всех и умудрился отговорить его от этого, однако Кроули старался синхронизировать свое расписание с расписанием ангела всегда, когда мог.
Спустя два года, после того как доктор Гриффитс дала им «от трех до десяти лет», Азирафель пошел в маленький сад перед коттеджем и посадил лилии. Кроули, со словами Агнес, звучащими в голове, и сердцем, колотящимся от страха, вышел посреди ночи на улицу и вырвал их голыми руками, пока его пальцы не покрылись землей, и самого его не затрясло от усталости – все до последней луковицы.
Он не собирался рисковать.