Сверху раздался глухой тягучий рык, в котором было больше ярости, чем боли, словно всадник взбесился оттого, что какая-то девка его посмела булавкой царапнуть. Эльга же выдернула нож и снова всадила в твердую, будто ствол векового дуба, лапищу. После второго удара ножом рычать всадник не стал, а сжал когти так, что Эльге показалось будто ее сейчас разорвут на две половины прямо в полете. Но всадник всего лишь встряхнул строптивую пленницу, только Эльга не унималась и снова ткнула ножом. Хорошо бы, конечно, достать до брюха, все равно сил и замаха не хватит перерубить лапу или подрезать сухожилия. Да и что здоровенному огнедышащему дракону какие-то тычки засапожником, только раздразнить. Только вот до живота ей точно не дотянуться… Когти сжались так, что у Эльги из легких мигом выдавило весь воздух и она обмякла в беспощадной хватке, снова обеспамятев.
Когда Эльга пришла в себя, они все еще летели — те же рывки и покачивания, то же мерзкое обручье из крепких когтей. Вот только ножа в кулаке уже не было. Девочка от отчаяния скрипнула зубами — плохая же она кнессинка, если сначала копье упустила, а теперь и нож потеряла. Ведь у хорошего воина даже после смерти оружие из рук не вырвешь. Стучать кулачком по когтям было глупо, Эльга только протянула руку и стала вдумчиво ощупывать лапу: огромных когтей было четыре, и еще один покороче и потолще обнаружился на ее пояснице. На второй лапе также было когтей пять — как будто пальцы у человека. Да и сама лапа оказалась теплой, даже горячей, шероховатой и сильной — Эльга ничуть не сомневалась, что всадник может легко ее удержать на весу и одним когтем, если проткнет ее тело насквозь. Больше смысла гладить лапу не было — пальцы все равно не подскажут какого цвета чешуя у ее похитителя. Те трое, что опустились перед воротами, немного но отличались переливами цвета. У одного больше было на крыльях небесной лазури, у того который стоял по центру, — золотого огня, а у крайнего — грудь отливала серебром.
Лететь, болтаясь между небом и землей, было… скучно. Эльге даже стало все равно, что с ней сделают всадники. Захотят изуродовать — так куда уж больше? Сожрать — да пусть подавятся. Убьют — так она только им благодарственное слово промолвит. Просто она слишком сильно устала и измучилась от всего пережитого — и даже полет неизвестно куда в когтях всадника стал ей безразличен. Раз желает — то пускай несет, разве только от болтания голова кружится и горечь на языке противная.
Эльга не разобрала, когда всадник стал снижаться, зато хорошо услышала испуганные крики внизу и холодный шелестящий звук, с которым летящие стрелы разрезали воздух. Мелькнула мысль неужели люди не видят, что в лапах всадника девушка? Когда над ее градом кружил всадник с мертвой девочкой, люди не стреляли — а вдруг собьют и тогда пленница умрет. А здесь поливали сплошным дождем из стрел — потому что протяжный свист слышался со всех сторон. Эльга покрутила головой, подергала руками — может заметят снизу, что она еще жива… а если всадник сейчас ее разорвет в воздухе и сбросит людям на головы куски ее тела — в назидание? Но всадник то уворачиваясь от стрел, то сжигая их на подлете огненным дыханием, упрямо снижался, а потом резко свернул в сторону. Эльга сжалась — чувствуя как дракон разгоняется — видно всадник летел слишком низко, поскольку Эльга слышала даже голоса и приглушенные выкрики людей, шелест ветра, поднявшегося от взмахов громадных крыльев, потрескивание веток оголенных деревьев, с которых от взмахов пролетающего рядом дракона ссыпался снег.
Заложив крутой вираж, всадник промчался почти у самой земли — Эльга даже уловила слабый запах дымков от затопленных печей, и тот разный аромат, что бывает только зимой в городах, когда из одной двери тянет вареной капустой, а от другого окошка доносится сладкое благоухание яблочного пирога. А затем всадник внезапно разжал когти и она рухнула вниз. Но даже не успела толком испугаться, как с маху плюхнулась в снег спиной. Не расшиблась, хотя и застонала от новой волны боли.
Вставать Эльга не торопилась — руки и ноги слушались плохо, то ли затекли от неудобного положения за время полета, то ли когти всадника сжимали ее так сильно, что повредили. Но вроде бы пальцы в кулак сжимаются, да и ногой шевельнуть удалось. Может тогда подождать, когда спадет это колючее онемение и податься к людям? Хотя люди подбежали раньше, чем Эльга сумела приподняться. Окружили плотно, заговорили все разом — отчего у девочки аж заломило в ушах, она за то время, как очнулась после огненного вихря, так свыклась с темнотой и тишиной, что воспринимала даже тихий звук будто крик. Ее подхватили на руки и понесли куда-то, правда несли не слишком бережно, торопливо и не заботясь о том, что она может быть ранена. Но когда ее уложили в доме на лавку и замерзшее измученное тело почувствовало, что в горнице жарко натоплено, Эльга расплакалась. Наверное это страшно плакать, когда из обожженных глаз стекают не слезинки, а капельки крови — потому что они липкие — девочка, попытавшись их стереть пальцами, почувствовала, что это не слезы. Но остановиться она не могла — теперь ей казалось, все самое страшное позади, люди ей помогут. Вот только почему всадник кружил так низко и бросил ее вниз живой? Эльга потерла ладонью пылающий лоб, но так и не сообразила.
Отлежаться ей не дали — почти сразу пришли Старшие, что верно пребывали в Совете, и взялись расспрашивать, задавая те же вопросы, что терзали и саму девочку. Эльга как могла отвечала подробно — ей хотелось взять окружающих ее людей за руки,
почувствовать живое тепло, но ее отчего-то сторонились, избегая даже касаться.
— Всадникова невеста, — сквозь зубы пробормотал кто-то и шепот покатился от человека к человеку, пока не вышмыгнул на улицу, где и разнесся звонким детским выкриком по ближайшим дворам.
Эльга съежилась — она не была нареченной всадников, но как объяснить это людям — все равно не поверят, что ее не обещали в дар. Да и не слыхала она прежде, чтобы всадники бросали подаренных им девок — всегда утаскивали и больше тех несчастных никто не видел. Говори не говори — но если люди решили, будто она даренная, то милости ей не будет. Сами выставят за околицу да еще и к столбу для надежности привяжут, дабы не сбежала ненароком.
— Негодная, — после долгого спора решили люди. Раз уж всадники от нее отказались, то негоже и людям к себе в родной город привечать тех, кто несет на себе знак несчастья. — В полынью?
Брошенное кем-то вскользь слово стало повелением — и Эльга даже не успела опомниться, как ее снова подхватили и потащили во двор. Самое горькое было, что даже не дали хоть немного обогреться. А люди гомонили, спорили, никак не утихомиривались. Кто говорил, что лучше негодную сжечь, дабы на себя беду не навлечь. Им возражали, мол, может наоборот надо девку сохранить и потом ею откупиться — вдруг и взаправду небесная невеста. Третьи прозорливо вздыхали — а стал бы всадник тащить слепую столько верст да еще и до земли опускаться, если бы не хотел сохранить девке жизнь. Эльга больше слушать не могла — усталость взяла свое. Да пускай что хотят, то с нею и делают: хоть топят, хоть сжигают, хоть мечом зарубают — ей разницы никакой, только пусть сейчас ее не трогают, пусть дадут хоть капельку поспать и отогреться в домашнем тепле.
Сон накрыл быстро, хотя она редко сны видела — даже мамки, всем девицам толковавшие с нее диву давались — как же так может быть, чтобы даже на черную ночь ни одного сна не приснилось. А тут сразу как провалилась куда-то и снова ощутила горечь во рту, и голова закружилась. Вот только не было ледяного ветра в лицо, а был огонь. Огонь повсюду, только ласковый и нежный, будто летний вечер. Огненно-алое небо, словно там развели меж облаков большущий костер и его отблески разгоняют сгущающуюся ночную мглу. Огненно-зеленая трава, что мягко льнет к ногам, и пряно пахнет свежим покосом и прозрачной ночной росой. Огненно-черные глаза человека, что затягивали в свой омут, будто в бездну, и манили, и звали, и не давали отступить или одуматься. Огненные потеки крови на рукаве белоснежной тканой рубахи, что словно ледяная кольчуга защищала грудь человека. И его огненно-жаркий голос, от которого замирает сердце и перехватывает дыхание:
— Иди ко мне…. я стану твоими глазами…