Киборги привели Пашку в главный офис Time IT Incorporated и оставили в небольшой комнатушке, где были только унитаз с умывальником и из мебели – пластиковый диванчик с матрасом, подушкой и тонким одеялом. Ни окна, ни монитора – ничего. Даже через чип Пашка не мог подключиться к сети – комната была экранирована. Он оглядел голые стены и увидел потемневший угол и старые подтёки у потолка. Подошёл, потрогал и усмехнулся – раньше он решил бы, что это сверхмодный дизайн.
Несмотря на то что видеокамер видно не было, Пашка не сомневался – за ним наблюдают. Поэтому спокойно лёг на диванчик и укрылся с головой, чтобы эмоций его видно не было.
Он очень переживал за Катю, и неизвестность терзала его изнутри.
С другой стороны, он не мог теперь и думать о Кате – ИЧ оставался в голове, а на что он способен, Пашка уже знал. Поэтому принял единственно верное решение, как он считал, – забыть Катю, забыть Сопротивление и как мужчина принять то, что его ожидает.
Пашка невольно усмехнулся – теперь для него эти слова имели смысл.
Но эту мысль Пашка тоже подавил, начав думать о погоде и о еде. О еде было думать легко – он был очень голодным – и мучительно. Зато на еду легко переключались мысли с любой опасной темы.
Чип его разбудил, когда он, совсем измаявшись ожиданием, уснул. Сколько проспал, Пашка сообразить не мог. Он вообще потерял счёт времени. Поднялся, покачиваясь. И тут в комнату вкатился робот-разносчик. На его пластиковой столешнице стояла тарелка с едой, рядом лежала ложка.
Робот подкатился к диванчику и остановился. Пашка, недолго думая, набросился на еду. Ему было без разницы, что в тарелке. Ну отравят, значит, всё кончится наконец-то. А не отравят, значит, будет жить.
Но когда доедал, кольнула совесть – как там Катя? Она чужая в этом мире. Как она без него, Пашки, выживет?
Едва он осознал, что думает о Кате, как тут же подавил мысли о ней, чтобы Пашка-кибернетический не проснулся и не перехватил информацию – чип-то внутри, на него экранирование не распространяется.
Когда доел, робот-разносчик покатился прочь. Дверь осталась открытой.
Пашка встал и подошёл к двери, не торопясь выходить из своей тюрьмы. Он не знал, сбой ли это или дверь намеренно оставили открытой. И если намеренно, то зачем? Может, это провокация?..
Но тут загорелась трекинговая дорожка. Приглашение было недвусмысленным. Вот только куда?
«Раз покормили, – решил Пашка, – значит, убивать пока не будут», – и вышел из комнаты.
Трекинговая дорожка привела его к ГК.
Та же секретарша, тот же кабинет, тот же хозяин кабинета… Только Пашка видел теперь всё иначе. Теперь он чувствовал себя выше ростом. Не было больше трепета и волнения. Была ирония. И скрыть её оказалось сложнее, чем перестать думать о Кате.
Пашка понимал, что он полностью во власти ГК и только дурак будет сейчас качать права. А он дураком не был.
А ещё он понимал, что ГК спросит его о Кате – где она и как так получилось, что её не было с ним, когда за ними пришли киборги. Но сколько-нибудь логичного объяснения он так и не придумал.
Ещё Пашка понимал, что ГК может спросить, как так получилось, что он, Пашка, оказался в экранированном помещении, причём виртуальный образ его в это время находился в баре…
Но ГК ничего этого не спросил.
ГК просто сообщил Пашке, что считает задание выполненным и что премиальные поступят на Пашкин счёт уже завтра с утра. И что ИЧ – чип новейшей разработки останется у Пашки, это подарок от Time IT Incorporated. В общем всё как договаривались. Машины, в отличие от людей, всегда держат слово.
И ещё. Пашка, как хорошо проявивший себя индивид, переводится на другую работу. Документы о переводе будут готовы уже завтра. До конца сегодняшнего дня Пашка может быть свободным.
Услышав, что ГК считает задание выполненным, Пашка похолодел. Задание было обнулить Катю. Неужели?..
Но спросить у ГК о судьбе Кати Пашка не решился. Да и, как он считал, это было бессмысленно – кто ж ему скажет правду?
Едва дождавшись конца аудиенции, Пашка на ватных ногах вышел из кабинета, забыв попрощаться. Так же на ватных ногах, следуя указаниям трекинговой дорожки, он прошёл к выходу, благо, что ГК не демонстрировал своё величие, а сразу вывел на улицу, не то, что в первое Пашкино посещение Time IT Incorporated.
Оказавшись на улице, растерянно потоптавшись на месте, Пашка пошёл куда глаза глядят, лишь бы подальше от главного офиса.
Теперь подавлять мысли о Кате не имело смысла, и Пашка снова и снова вспоминал о тайной комнатке, об узком диванчике, о куртках, постеленных на пол, о Кате, завёрнутой в одеяло, как в кокон, о Кате, раздетой… о Кате, Кате, Кате…
Казалось, от воспоминаний голова взорвётся, и Пашка, не осознавая того, заорал в голос: «Сколько нужно мне вина, чтоб из памяти прогнать…»
Никто из прохожих не обратил на него внимания…
Память услужливо поднесла Катиных родителей, то, как Денис Владимирович даёт ему выпить стопку водки и как ему становится плохо…
Но тогда в конце коридора светлым пятном стояла Катя, такая родная и близкая!
И Пашка увидел свою жизнь, как коридор, ведущий к Кате. Без неё его жизнь не имеет смысла.
И теперь ГК сказал, что он, Пашка, задание выполнил. А это значит, что Кати больше нет.
Пашка понял, что он остался один-одинёшенек на всём белом свете.
Жизнь потеряла смысл. И Пашка шагнул на проезжую часть.
Машины, пропуская человека, остановились.
Пашка удивлённо на них посмотрел, соображая, что происходит? Ведь в Барнауле машины не остановились бы…
Машины стояли как вкопанные. И Пашка вдруг осознал, что он в Неосибе, а Барнаула для него больше нет и не будет. И всё человеческое осталось там, в далёком прошлом.
А он был здесь и сейчас. И душа его не по-здешнему болела.
– А-а-а! – закричал Пашка. – Я человек! И вы всё равно учитываете моё существование!
Пашка стоял и смотрел на машины. «Интересно, – подумал он, – как и когда машины уберут помеху?»
Он стоял, и машины стояли. И ничего не происходило в целом мире.
На его глаза навернулись слёзы.
– Как же больно быть человеком, – прошептал он.
А потом закричал в полный голос:
– Как больно быть человеком!
Несколько прохожих обернулись, но тут же опустили головы и скрылись в толпе.
– Вы трусы! – снова закричал Пашка. – Вы придатки машин! Вы ничего не делаете без Его… – Пашка ткнул пальцем вверх, – разрешения. Вы забыли, что значит быть человеком. Вы стали Его, – Пашка снова ткнул пальцем вверх, – манипуляторами!
Постояв ещё немного, Пашка вернулся на тротуар.
Прохожие – люди, киборги, роботы, андроиды – обтекали его и спешили дальше по своим делам. И он почувствовал вокруг себя пустоту. Не физическую, нет. Пустота была душевная.
А ещё Пашка почувствовал себя беспомощным, как в детстве. Когда родители приводили его в спортзал или на детскую площадку и заставляли общаться с детьми в реале. Это было сложно – подойти к кому-нибудь, поздороваться и предложить: «Давай играть вместе».
Пашка уже в три года общался в чатах, печатание текста далось ему легко и просто. А вот общение в реале вызывало стойкое сопротивление.
Но родители снова и снова настаивали: «Подойди вон к тому мальчику, видишь, он добрый, он улыбается! Поздоровайся и предложи поиграть вместе!»
И Пашка шёл, здоровался, предлагал…
Со временем он научился знакомиться и общаться не только в вирте, но и в реале.
Но все эти навыки сейчас не могли помочь ему. Потому что людей в полном смысле этого слова в Неосибе больше нет.
Воспоминания о детской площадке потянули за собой воспоминания о родителях, и Пашка решил их навестить.
Решил и даже было двинулся по тротуару, но потом вдруг остановился – он не знал, куда идти, где сейчас живут его родители, живы ли?..
От осознания этого Пашка похолодел, и тут же в нем поднялась волна ненависти к ГК – и этого он лишил людей.
«Из-за какого-то компьютера я ничего не знаю о родителях!» – в сердцах подумал Пашка.
Впервые в жизни без всякого почтения к ГК.
И это снова всколыхнуло волну воспоминаний о Кате, как она в его комнате возмущалась тем, что люди позволили какому-то компьютеру принимать за них решения.
Мысль не осталась незамеченной. Пашка тут же почувствовал слабость, выступил холодный пот, в глазах потемнело, колени задрожали, и он упал бы, если б не опёрся о стену.
Чувство было знакомое, Пашка вспомнил, как Пашка-кибернетический шагал по Барнаулу и испугался, что сейчас чип снова возьмёт над ним верх и ему, настоящему, живому Пашке, останется сидеть в уголке своего сознания и только наблюдать за жизнью, без возможности даже покончить с ней.
«Я всё понял!» – сказал Пашка, мысленно обращаясь к ГК.
Дурнота чуть приотпустила.
«Я просто расстроился из-за Кати», – пояснил он.
Стало ещё чуть полегче.
«Я буду контролировать свои мысли», – добавил он, и в голове прояснилось.
Пашка потёр лицо и, усмехнувшись, сказал уже вслух:
– Спасибо за чип!..
Что ж, подавлять мысли он уже научился. Придётся научиться выражать их так, чтобы у ГК не было поводов для такого воздействия.
Пашка постоял немного, вздохнул и пошёл по тротуару, чтобы хоть как-то двигаться.
Мысль о родителях снова всплыла в его голове.
Пашка подумал: может ли он отправить запрос о них? Поразмыслив, решил, что опасности в таком запросе нет, и активировал чип – пусть пользу приносит. И через несколько минут получил адрес и маршрут.
Пашка подходил к родительскому дому с трепетом. Он плохо помнил маму и папу. Только детские воспоминания были яркими. Вот они дома, за праздничным столом. Папа отбивает ладонями на столе торжественный марш, а мама ставит на середину стола торт со свечками и с нарисованной цифрой шесть. Мама то смеётся, поздравляя его, Пашку, с днём рождения, то плачет. Отец встаёт, обнимает маму за плечи и говорит: «Мы сделали всё, что могли. Он запомнит нас», потом вздыхает, садится рядом с Пашкой и, шумно потирая ладони, говорит: «Ну-ка, именинник, задуй свечи скорее, а то я торта очень хочу!» И Пашка, счастливый, старательно дует и гасит огонь.
Потом они с мамой и папой идут на детскую площадку. Пашка катается с горки, на качелях… Мама и папа всё время рядом. Стараются лишний раз прикоснуться к нему, взять за руку или поднять. Пашка иногда смеётся, иногда сердится, но в целом он счастлив – с завтрашнего дня он начинает учиться.
Вспомнил, как с мамой читали книги. На большом мониторе была развёрнутая книга, картинки там двигались. Мама движением руки переворачивала страницу, и рыцарь скакал по дороге, а на пути у него вылезал из-под коряги злодей… Мама читала сказку, а Пашка смотрел на живые иллюстрации…
Время от времени мама рассказывала истории, которых не было в книгах.
Папа тоже рассказывал сказки, но без картинок. Ему они были и не нужны. Он превращал в действие любую историю. Рыцарь на коне? Пожалуйста! Папа превращался в коня, а Пашка в рыцаря, и они скакали, чтобы сразиться со злодеем и освободить прекрасную принцессу – маму.
Дом был типовой. Мало чем отличался от Пашкиного. Сверившись с кодом на входной двери, Пашка вошёл в подъезд, поднялся на нужный этаж. Судя по коду коридора, квартира должна быть с окном.
Он не помнил, было ли в их доме окно. От осознания этого рассердился, но тут же подавил эмоции.
Наконец, подошёл к двери, которая ничем не отличалась от остальных. Кроме штрихкода.
Пашка снова подумал о Кате – она без чипа не смогла бы найти нужную дверь…
Остановившись лишь на мгновение, Пашка отправил запрос на открытие замка.
Дверь открылась. Пашка вошёл. Дверь за ним закрылась.
– Есть тут кто живой? – крикнул он.
Ответом была тишина.
Пашка постоял немного в дверях, потом, рассудив, что если бы это была чужая квартира, то дверь не открылась бы, разулся и прошёл.
Квартира была трёхкомнатной, с двумя окнами!
Слева располагалась комната родителей – такая же по объёму, как у Пашки дома. Справа – две комнаты: общая большая и чуть поменьше – детская – Пашкина комната! Обе с окнами.
В детской всё было так же, как раньше. Словно ребёнок только что ушёл играть на детскую площадку. Или уехал на занятия в киберинтернат и сейчас вернётся…
Пашка потрогал свою кроватку, монитор над столом и под столом – системный блок – не встроенный, как у него, а старенький… Пашка даже удивился – такая дорогая квартира – и такой допотопный компьютер. Но это именно тот компьютер, на котором он в детстве учился чатиться. Клавиатура на столе… Он потрогал её – надо же, не лазерная и не виртуальная – тоже допотопная – со стучащими клавишами.
Сбоку на столе стопкой лежали бумажные (!) книги с нарисованными картинками, а не движущимися, как на мониторе. Пашка взял верхнюю, полистал и вспомнил сказку, которую ему читала мама про принца, спасающего принцессу от злодея. Это была именно та книга! Странно, ему запомнилось, что картинки двигались… Или это было воображение?
Ящик для игрушек стоял у стенки. Не встроенный, хоть комнатка и была небольшой. А в нём лежали Пашкины кубики, машинки, роботы…
И большое окно – настоящее!
Пашка вспомнил, как любил сидеть на подоконнике и глядеть сверху на движущиеся машинки и человечков.
Он подошёл к окну и выглянул. Внизу была дорога, по ней ехали машины и автобусы, по тротуарам ходили люди и роботы. Но Пашка увидел их именно как машинки и человечков…
Вздохнув, он с неохотой покинул детскую и прошёл в общую комнату. Посредине стоял стол. Этот был тот же стол, за которым ужинали всей семьёй, за которым отмечали семейные праздники. Мама пекла пирог и ставила его на середину стола, а потом отрезала каждому кусочек – Пашке даже показалось, что он чувствует запах маминого пирога…
В общей комнате не было монитора. Совсем.
Зато был шкаф с книгами. Настоящими, бумажными.
Столько книг Пашка видел у Катиных родителей, но для того времени это было нормально, а вот для Неосиба… Пашка подумал, что вряд ли ещё у кого в Неосибе есть бумажные книги. Хотя он ни с кем особо не общался, так что, может быть, и есть…
Ещё в комнате стояло два кресла и диван с мягкой тканевой обивкой – не складные или встроенные, а громоздкие, занимающие много места, но такие надёжные и уютные…
Пашка подошёл к книжной полке, взял книгу и сел в кресло. Он решил дождаться родителей.
Это оказался роман Святослава Логинова «Свет в окошке» – писателя из Катиного времени. Он писал о человеке, который умер и попал в загробный мир, встретил там погибшего молодым сына и его боевого товарища, не справившуюся с горем и покончившую с собой супругу, женщину, с которой долгое время жил после, и девочку, которую мать, если можно её так назвать, убила сразу после родов и выбросила в мусоропровод. Ну и тех, кто научился там жить, приспособился…
Человек везде может приспособиться.
Посмертие меняется вместе с тем, как меняется жизнь, ведь люди несут туда свои увлечения, привычки, пристрастия – то, что составляет костяк человека, его душу.
Конечно, там другие правила и другие приоритеты, и всё же человек может взять с собой только то, что у него действительно есть: любовь, убеждения, память…
Читать бумажную книгу было непривычно, но вскоре Пашка втянулся, сюжет захватил его. Наступал вечер, на улице темнело, но Пашка не замечал этого – автоматика регулировала освещение.
В книге не было картинок, но Пашка их видел у себя в голове: и то, как отец Илья Ильич и сын Илья штурмуют Цитадель, и то, как рассыпается в нихель домик тётушки и остаются только костяные слоники счастья, и то, как развоплощается девушка, которую там Илья Ильич успел полюбить, но не успел защитить.
«Интересно, – подумал Пашка, – а сейчас там как? В загробном мире? Чипы есть у людей или нет? А если нет, то как люди справляются? Ведь они привыкли всю жизнь полагаться на ГК».
И понял, что прекрасно люди будут справляться. Вот только мнемонов и мелких лемешек – монет памяти – у людей теперь будет совсем мало. Не общаются люди. Перестали ходить друг к другу в гости, не ходят в кино или на квесты, учатся через интернет, работают в одиночку, окружённые машинами. Но у машин нет человеческой памяти. А какая и есть – удалят неиспользующиеся файлы, сделают апгрейд, почистят реестры, и всё – нет человека! Как будто и не было.
С этими мыслями Пашка уснул.
Из глубины жидкости, медленно покачиваясь, всплыло огромное яйцо с мягкой кожистой оболочкой. Пашка лежал сверху, прижавшись щекой, и гладил его. Там, внутри яйца, пробуждалась жизнь.
Яйцо поднималось всё выше и выше.
И тут Пашка понял, что это не яйцо всплывает, а вода отступает, оголяя яйцо и платформу, на которой оно лежит. Стало видно две пуповины с противоположных сторон яйца. Словно технические кабели, пуповины были присоединены к оболочке.
Когда вода полностью сошла на нет, в помещение, где лежало яйцо, вкатились три робота и принялись что-то переключать на платформе. Пашка не видел что. Он не мог из-за яйца – боялся, что упадёт, если подползёт слишком близко к краю, да и где он – край – у яйца?! Пашка только прислушивался к щелчкам, шорохам, скрежету и постукиваниям.
Но тут послышался шум выпускаемого пара, и Пашка почувствовал, как оболочка под ним теряет упругость, сдувается. А жизнь под оболочкой, наоборот, начинает активизироваться, двигаться.
Вскоре Пашке уже хорошо было видно панель управления – такую же, как в магазине. Но за командами, которые набирали роботы, Пашка уследить не мог – слишком быстро двигались манипуляторы по виртуальной клавиатуре.
Лежать стало неудобно, но и слезть Пашка не мог. Он боялся своими движениями повредить жизнь, которая была в яйце.
В том, что там жизнь, Пашка не сомневался – он чувствовал, как билось живое сердце.
Когда оболочка сдулась, один из роботов подключился к огромному манипулятору, который оканчивался набором инструментов и активировал дисковую пилу.
С негромким, но пронзительным визгом пила завращалась и придвинулась к совсем уже опавшей оболочке яйца.
Пашка испугался, что робот сейчас распилит и яйцо, и жизнь, которая бьётся внутри, и его, Пашку. Его первым порывом было защитить того, кто внутри. Но он понял, что шансов нет…
Промелькнула мысль о том, чтобы спастись самому. Но Пашка откинул её сразу же. Он вдруг понял, что без того, кто внутри, его жизнь не будет иметь смысла.
Пила между тем приближалась, жужжала.
Пашка закричал, и тут пила коснулась оболочки и легко вспорола её, не поранив того, кто был внутри.
Манипулятор сменил пилу на зажим и зацепил ткань. С другой стороны появились ещё два огромных зажима – Пашка, наблюдая за пилой, не увидел, как два других робота тоже присоединились к манипуляторам.
Зацепив оболочку, они потянули её прочь, и Пашка почувствовал, что ему больше не за что держаться. Он сорвался и полетел вниз, разглядев в последний момент того, кто был под оболочкой.
Это был человек. Более того, это был он, Пашка, только огромный. Освобождённый от плёнки, Большой Пашка глубоко вздохнул, и Пашка – настоящий – провалился.
Он летел по чёрному тоннелю и понимал, что света в конце не будет, если он сам не станет светом. Но как, каким образом? Разве что…
Пашка вспомнил свою любовь к Кате, собрал воедино всё, что связывало его с ней, и засветился, засиял в тысячу солнц. И осветил мир вокруг. Откуда-то всплыла мысль, что это место для души. А он, Настоящий Пашка, с его любовью к Кате, и есть душа. И теперь тот, Большой Пашка, может жить.
Настоящий Пашка деловито огляделся и понял, что он видит не только то, что вокруг него, но и то, что видит Большой Пашка.
А Большой Пашка орал, как новорождённый. А роботы при помощи манипуляторов обмывали его, прочищали рот и нос, закапывали глаза, обрабатывали пуповину и согревали под инфракрасной лампой.
Потом платформа, на которой лежал Большой Пашка, покатилась – она, оказывается, стояла на рельсах. Через туннели и коридоры она вкатилась в огромный светлый тёплый зал, поделённый на ячейки, часть которых была занята. Платформа свернула в свободную.
Аккуратно въехав, платформа начала менять конфигурацию, и вскоре Большой Пашка уже сидел в анатомическом кресле, а перед ним был экран монитора и чуть ближе развёрнулась виртуальная клавиатура.
Настоящий Пашка с ужасом смотрел, как Большой Пашка протягивает руки к клавиатуре и начинает быстро набирать символы. Не видя, не замечая мир вокруг…
И тут Настоящий Пашка понял, что перед ним глобальная база данных ГК и тут есть ВСЯ информация. Он решил действовать. Встал в центре мира души, расправил плечи, потёр руки, а потом мягко, ласково соединил свои руки с руками Большого Пашки и набрал в поисковой строке имя Кати.
Открылось множество ссылок: здесь и её рождение, и взросление, и учёба в университете, и их с Пашкой знакомство, и перемещение в Неосиб…
Настоящий Пашка быстро прокрутил колёсико, пока взгляд его не зацепился за ссылку на файл, в котором Катя стоит на загороженной площадке с нарисованным крестом посередине и ГК отправляет её в прошлое. Пашка узнал площадку – с неё он отправлялся обнулять Катю…
«Жива!» – обрадовался он.
В месте души стало так светло и тепло, что Большой Пашка разулыбался, потянулся в анатомическом кресле и вдруг встал. И обнаружил, что соединён с креслом проводами. А кресло через рельсы соединено с монитором и клавиатурой, провода от них тянутся к перегородке и скрываются за ней.
Большой Пашка деловито огляделся и, пожав плечами, потянул за провода, которые соединяли его с креслом.
И в этот момент Пашка почувствовал жуткую боль в голове. И увидел, как в его голове встаёт в полный рост Пашка Кибернетический. Зачерпывает горсть гормонов и кидает их в кровь, а потом начинает дёргать за нервные окончания.
Пашка Настоящий падает и сжимается в комочек.
Пашка Большой стоит, растерянно смотрит по сторонам и трёт грудину – его душа болит. Но он не торопится садиться обратно в кресло, он полон решимости, правда, пока не знает, что делать.
Просыпается Пашка оттого, что слышит посторонние звуки. Он, не шевелясь и никак не выдавая того, что проснулся, приоткрывает глаза. В коридоре кто-то выдвинул встроенный шкаф и вешает в него его, Пашкину, куртку. Потом ставит вниз ботинки. Набирает на панели команду очистки одежды – Пашка знает, что именно эту команду. Он просто это знает…
Мысль о доме потянула за собой другую: «Где я?» Ответ пришёл быстро – в родительском доме!
Но тогда мужчина…
Пашка сел на диване и вдруг обнаружил, что всё ещё прижимает к груди книгу Святослава Логинова «Свет в окошке». Он отложил книгу и потёр ноющую грудь.
Из коридора заглянул пожилой мужчина и улыбнулся.
– Ну что, сынок, выспался? – спросил он.
Пашка смотрел на отца, узнавая и не узнавая его одновременно. Но, услышав голос, почувствовал слабость в коленях.
– Папка! – прошептал он и кинулся к отцу.
Но, остановившись рядом, солидно протянул руку.
Потом не выдержал, и мужчины обнялись.
0
0