— Это как перезалить свою личность из старого инфокристалла в новый, — признался он в своих мечтах сыну.
Марк тогда не придал значения его словам, молод был, нетерпелив, к тому же влюблен. Он задумался о них гораздо позже, когда отец, не в силах выносить беспомощного неподвижного прозябания, покончил с собой. Не помогли даже вживленные в спинной мозг нейроимпланты. Благодаря им отец мог какое-то время сидеть и даже работать, но очень скоро у него начинались сильные боли. Чтобы глушить эти боли, требовались сильнодействующие наркотические препараты. После краткого медикаментозного забытья наступала фаза неподвижности. Затем очередная попытка преодолеть свою немощь, и снова боль. После того как ушел отец, недолго продержалась и мать. Марк остался один.
Он учился в высшей медицинской школе им. Тьерри де Мартеля.* Специализировался на нейрохирургии. Именно тогда, ассистируя профессору Крамеру на операции по удалению тромба, он подумал, что мозг его умершего отца был в идеальном состоянии. Это отметил даже патологоанатом в протоколе вскрытия. Ни тромба, ни микроинсульта, ни узелков, ни спаек, ни известковых отложений. Здоровый, идеально функционирующий мозг.
На электронную почту Марка поступил запрос из анонимной инстанции с требованием предоставить полный отчет по действиям, им предпринятым. Управляющий клиникой доктор Аллан Бергманн посоветовал отправить отчет как можно быстрее, не отвлекаясь на посторонние проблемы и риторические вопросы. Марк понял, что это требование исходит от владельцев клиники — фонда Рифеншталя, финансирующего дорогостоящие проекты, так или иначе связанные с бессмертием. И Марк поспешил отчет подготовить. Так и есть, Рифеншталь, Сам Рифеншталь интересуется его деятельностью. Это было естественно, Марк догадывался. Его исследования щедро финансируются и он будет их продолжать, будет делать операции, даже если придется поступиться кое-какими принципами. Большинство известных ученых приносили свою нравственность на алтарь науки, преступали морально-этические нормы и даже становились виновниками массовой гибели людей. Вот взять того же Гибульского…
Марк включил свет. К стеклу вновь метнулась венерианская бабочка. Ударилась и, оглушенная, спланировала куда-то вниз. Вот так и он, Марк Эллиот, бьется в прозрачную стену. А может быть, это и вовсе недостижимо? Может быть, природа встроила в свое детище тайный механизм самоликвидации, чтобы не пытался ее обмануть? В конце концов, однажды рожденное должно умереть, и звезда, и бактерия. Вряд ли природа одарила человека преференцией бессмертия.