Пашка с родителями взяли за правило всякий раз, когда совпадали выходные, вместе идти гулять на детскую площадку. Они в воротах надевали яркие колпаки, проходили в тихий уголок, садились на скамейку и разговаривали – о жизни, о работе, о мироустройстве. Пашка всякий раз думал, что уж теперь-то он о мире знает всё! Но наступал очередной совместный выходной, и Пашка убеждался, что его знания о мире настолько мизерны, что ему и жизни не хватит, чтобы всё узнать.
Сначала он впитывал всё подряд, потом у него появились любимые темы и нелюбимые. И он всякий раз удивлялся: его родители могли свободно рассуждать хоть о чём. Как-то он спросил у мамы, почему так? Они где-то это всё изучали? На что мама ответила, что если человек умеет думать, наблюдать, анализировать, сопоставлять, то до много дойдёт сам. Но, к сожалению, современные люди всё больше и больше перекладывают решения, обдумывания, анализ на машины, и вот уже мозг начал терять в объёме. Не нужен становится мозг людям, вот и атрофируется, как рудимент. Папа с мамой не согласился. Он сказал, мама всё утрирует и видит в мрачных тонах. Что всегда, во все времена процент думающих людей был невелик. И этот процент не изменился.
Мама ответила, ухмыльнувшись:
– Да, у айсберга всегда над водой девять процентов его объёма. Но девять процентов от тонны и девять процентов от ста килограммов – это разные девять процентов. Мозг людям нужно развивать, даже ГК это понимает.
Пашка удивился:
– Как так понимает? Разве ГК не борется с людьми?
Мама с папой долго смеялись. Потом папа, вытирая слёзы, сказал:
– Я уж думал, что теория всемирного заговора и мирового правительства канула в Лету. Но, видимо, это особенность человека – искать виноватых. Сначала создали богов, потом масонов и мировое правительство…
– Но ведь ГК тоже создали? – не выдержал Пашка.
– Конечно, – согласился отец. – Но функции у ГК другие – помочь людям выжить как биологическому виду.
– Выжить? Но ГК отправил меня в Катино время, чтобы я убил Катю. И он борется с человеческим фактором…
Отец с мамой ничего не ответили. Через некоторое время мама спросила:
– Ты, заметил, что на площадке мало детей.
– Ну заметил. Но мы же вечером приходим?.. И потом, город большой, площадок много…
– Нет, – мама грустно улыбнулась. – На всех площадках детей мало. И в любое время суток… В городе людей стало совсем немного.
– А куда они делись? – спросил Пашка. – ГК ликвидировал?
– Люди перестали размножаться, сынок, – ответил отец.
А мама тихо добавила:
– Дома в городе наполовину пустые, ты знал об этом?
– А зачем тогда их построили?
– Чтобы обеспечить всех жильём. Людям создали лучшие условия для жизни, и они перестали размножаться.
Сказать, что Пашка был обескуражен, – ничего не сказать. Пашка чувствовал себя дураком, клоуном! К тому же дурацкий колпак давил лоб, а резиночка натирала подбородок.
Пашка машинально стащил колпак и уже осознанно повторил:
– Что же делать?
Мама, нелепо выглядящая в пёстром клоунском колпаке, пожала плечами:
– Вообще или лично тебе? – спросила она.
Она с любовью и обожанием смотрела на сына, а он понимал, что окончательно запутался.
«Думающий мальчик, – Пашка усмехнулся. – Может, и думающий, только толку от этого нет никакого. Я не понимаю, что происходит, я не знаю, кому верить, и я не знаю, что делать. Есть только одно, в чём я уверен, – это мои чувства к Кате, но Катя далеко, точнее, давно».
– Так вообще или тебе лично делать? – повторила вопрос мама.
– Лично мне, – ответил Пашка и добавил: – И вообще.
– Лично тебе жениться и делать детишек. А вообще…
И тут Пашка взорвался:
– А может, ну его, человечество? Может, раз оно позволило сделать с собой такое, то и не надо ему существовать? Какой смысл в существовании людей? Мы ж как паразиты, уничтожаем природу. У нас же диких животных не осталось, все чипизированы. И люди, и животные – все чипизированы. У нас же нет жизни, мы не свободны в своих поступках, мы не свободны в своих решениях, мы теперь даже в мыслях своих не свободны! – Голову Пашки пронзила острая боль. И он, схватившись за голову руками, сквозь слёзы добавил: – Вот видите?!
Мама обняла Пашку и надела ему на голову колпак. Папа сочувственно погладил его по плечу и сказал:
– Что поделаешь, сынок? Жить-то нужно! Пока человек жив, он хоть что-то да может. А когда умрёт, то ничего не будет. Нужно, чтоб у человека была какая-то сверхзадача. Без сверхзадачи человеческое существование лишено смысла. Животные рождаются, дают жизнь новым поколениям, потом функция размножения угасает, и наступает смерть. А мы – мы не умираем, пока у нас есть цель: дождаться внуков и правнуков, написать книгу, изменить мир, вернуться в прошлое… Ничего не заканчивается, пока мы сами этого не захотим.
– Поэтому вы жили отдельно, когда я съехал от вас? – сквозь утихающую боль парировал Пашка.
Боль, хоть и была недолгой, но измотала его, и он сидел теперь подавленный и уставший. И понимал, что плохо ему не столько из-за боли как таковой, сколько из-за того, что он не может свободно даже думать, не то что действовать.
Пашка поднял веточку и начал машинально рисовать дом и цветочки рядом.
– Что это? – спросил папа.
Пашка критически осмотрел свой рисунок и ответил с усмешкой:
– Это моя сверхзадача. Маленький домик, такой, как у Катиных родителей, с огородиком. Не такой, как у нас, а отдельный, где живёт только одна семья. И в этом домике мы с Катей. И у нас много детей. Не один, а трое или четверо. Или даже пятеро. Будем размножаться…
– Хорошая сверхзадача, – сказал папа и улыбнулся.
А мама просто с улыбкой потрепала сына по голове.
– Ну что, идём пить чай с черничным пирогом? – устало спросил Пашка и пошёл к выходу с детской площадки.
И чем дальше уходил от рисунка, тем лучше понимал, что он действительно хочет жить вместе с Катей одной семьёй.
Но жить с Катей – это было невозможно! Она в другом времени, и ГК вряд ли отпустит Пашку туда. Но даже если отпустит, освободиться от влияния ГК невозможно. Индивидуальный чип навсегда останется с Пашкой, и навсегда останется опасность, что Пашка-кибернетический возьмёт под контроль Пашку-живого. А значит, жизнь Кати всегда будет под угрозой.
Ночью Пашке снилась Катя. Вот она оборачивается и улыбается ему, вот, раскрасневшаяся от мороза, счастливо смеётся, вот взбегает по лестнице – ступенек касается только носочками, но всё равно раздаётся стук, и эхо в подъезде разносит этот стук по всем этажам…
Но вот уже это не Катины шаги, а киборги ломают дверь, а за дверью Катя. Она сидит и боится – такая маленькая и беззащитная. Пашка подходит к ней и… Чип берёт верх. В Пашкиной руке оказывается пистолет. Пашка поднимает руку и целится в Катю.
Но ведь это не он! Это чип! Это он хочет обнулить Катю! Но Пашка не может ему этого позволить! Пашка в принципе не может позволить, чтобы чип кого-то обнулил. Он скорее обнулит сам чип.
Пашка разрывает себе кожу на затылке и пытается выдернуть чип.
Голова пылает от боли.
Пашка выныривает…
В дверь всё ещё стучат. Пашка выходит в коридор, там уже стоят заспанные и удивлённые папа с мамой.
Папа протягивает руку открыть дверь. У Пашки ноет под сердцем. Он хочет спрятаться, сбежать, но куда можно сбежать и куда спрятаться в Неосибе, когда у тебя в голове чип, который не просто определяет твоё местоположение, но и транслирует это в сеть.
И тем не менее Пашка пятится и возвращается в свою комнату, прикрывает дверь и смотрит в щёлочку.
Отец открывает дверь. На пороге стоят киборги. Четверо входят в квартиру. Один останавливается рядом с мамой, второй – рядом с папой, а двое идут…
В памяти Пашки всплывает Катина квартира и киборги, выбивающие дверь. Пашку захлёстывает волна страха, он кидается к окну, открывает его и вскакивает на подоконник. В лицо ему ударяет холодный воздух. Всякий раз поднимаясь на лифте, Пашка не задумывался, на каком этаже живёт. Десятый и десятый… Но, когда выглядывает в распахнутое окно, понимает, что десятый этаж – это высоко.
Под окном идёт карниз, на нём нанесена белая трекинговая полоса. Пашка с колотящимся сердцем ступает на карниз и, цепляясь за едва видимые выступы и неровности, прижавшись к стене, спешит прочь от окна. Он понимает всю безумность и бессмысленность своего поступка, но страх гонит его…
Пашка уже далеко, когда из окна выглядывает киборг. Пашка понимает, что через несколько минут киборг свяжется с ГК, ГК отдаст команду чипу, и его, Пашку, пронзит головная боль, поэтому он отпускает руки и шагает с карниза в пустоту – соскальзывает со стены. О том, что он может разбиться, Пашка не думает. Он вообще ни о чём не думает, он просто действует.
Пока летит вниз, цепляется руками и ногами за стену, чтобы затормозить падение. Когда встречается с асфальтом, ушибается больно, но ничего не ломает. Приземлившись, он откатывается, гася движение.
Покачиваясь, встаёт и как в тумане спешит прочь. В голове по-прежнему нет мыслей. Только страх.
Боль догоняет за поворотом, но Пашка, будучи не в силах остановиться, переставляет ноги, продолжая двигаться.
Он громко стонет, чтобы забить боль, отвлечься. Прохожие реагируют на него по-разному: роботы и андроиды просто проходят мимо, а люди оборачиваются, смотрят сочувственно и… идут дальше.
Но Пашка понимает, что это до определённого времени. Стоит ГК дать команду, и все роботы, андроиды и киборги, да и люди тоже обернутся против него, и тогда у него не останется шансов спастись и спасти Катю. Нужно что-то делать, пока ещё такая возможность существует.
В какой-то момент Пашка понимает, что должен прийти в свою прежнюю квартиру и переодеться в одежду, в которой был в Катином времени, – в этой одежде он станет невидимкой для роботов и андроидов. В ней он сможет что-то предпринять. Только бы она всё ещё была там.
Ещё нужно найти Сопротивление или хотя бы Павлика Морозова. У Сопротивления наверняка есть возможность переправить его, Пашку, к Кате. И ещё у них есть экранирующий колпак, чтобы ГК не читал мысли. Как же это здорово, когда никто не читает твои мысли и когда от мыслей не болит голова.
Боль становится всё сильнее, и Пашка стонет всё сильнее. В глазах у него темно, тошнота подкатывает к горлу, любое движение отдаётся обжигающей, невыносимой болью.
Но Пашка не может не двигаться. Он должен идти, чтобы остаться живым и спасти Катю. И тогда они будут жить в отдельном домике, у них будет много детишек. Около дома будут расти цветы. Катя будет печь черничный пирог и…
Огонь полыхает в голове, выжигая мозг. Пашка стонет совсем громко. Он уже готов расстаться с головой, чтобы выжить, чтобы освободиться от боли, и тут чувствует, как кто-то хватает его за плечо и выдёргивает… обратно в комнату…
Пашка разлепил воспалённые глаза. Рядом с кроватью стояли папа и мама. Папа ласково тряс Пашку за плечо и повторял:
– Сынок, сынок, проснись!
Пашка с недоумением уставился на родителей. Они казались ему не родителями, а кем-то чужим. Единственное, что смущало, до сих пор люди проходили мимо, а папа и мама не проходили, они стояли рядом с кроватью и смотрели на него. Пашка решил, что если закрыть глаза, то они тоже пройдут мимо, – он хотел сейчас только, чтоб его оставили в покое, потому что в голове действительно полыхало.
Вскоре сработал зуммер входной двери – кто-то пришёл.
Пашка понял, что это киборги, и попытался подняться, потянулся к окну, чтобы выпрыгнуть и бежать от них подальше, но папа удержал его за плечо. Пашка хотел возмутиться или хотя бы объяснить, но сил не было.
Потом папа отошёл в сторону, и Пашка увидел робота медицинской службы.
Пашка посмотрел на маму, она плакала и прижимала руки к груди, а робот в это время подключал к Пашке датчики давления, температуры, брал на анализ кровь, устанавливал контакт с чипом.
Установить контакт с чипом получилось не сразу. Робот медицинской службы был старого поколения. Но он тут же связался с ГК и сделал апгрейд программного обеспечения, достаточный для того, чтобы считать медицинские показатели. Несколько минут спустя диагноз был готов: Пашкин биологический мозг отторгает чип.
Чтобы спасти Пашку, нужно было срочно отправить его в лабораторию Time IT Incorporated, о чём робот и сообщил.
Пашка попробовал сказать родителям, что в лабораторию нельзя, но никто его не слушал, робот поставил сильное обезболивающее, и Пашка провалился в небытие.
***
Иван попросил Катю дать ему на время тот кусочек пластмассы, на котором записан вирус для борьбы с ГК. Пообещал, что будет обращаться с ним аккуратно, сказал, что у него есть знакомый программист и его очень заинтересовал код, которым написан вирус.
Катя согласилась дать свою реликвию, но поставила условие, что она поедет с ним и они вместе подумают, может, можно как-то помочь Пашке.
Уже в тот же вечер Катя и Иван с Ириной сидели на квартире у высокого худощавого парня с острыми коленками и длинными тонкими музыкальными пальцами. У него была короткая стрижка и приятная улыбка. Представился он Кате Сергеем.
– Ну и где он? – спросил Сергей.
– Кто? – не поняла Катя.
– Ваш вирус.
Катя достала из кармана кусочек пластика и протянула другу Ивана. Ей было жаль отдавать в чужие руки свою реликвию. Сергей это почувствовал и сказал:
– Я аккуратненько, только одним глазком.
Катя с волнением следила, как Сергей крутит пластмассу в руках, и испуганно ахнула, когда он разломил её пополам, подскочила и протянула руку забрать хотя бы то, что осталось…
Сергей с удивлением глянул на Катю – на её реакцию и, показав ей ребро одной половинки, сказал:
– Это же флешка. Понимаю, что она не такая, к каким мы привыкли, но всё-таки… Ничего страшного. – Он с лёгким щелчком соединил половинки. – Видишь?
Катя кивнула и немного успокоилась. А потом задумчиво сказала:
– Я должна была отдать пластинку Пашке, чтобы его чип считал вирус. Интересно, куда бы Пашка вставлял эту флешку? У него же нет разъёма…
Сергей пожал плечами, покрутил пластинку в руках и ответил:
– Может, какой-то альтернативный способ… сканирование или ещё что-то…
Потом снова разломил пластинку и покрутил в руках половинку с контактами. Взял лежащий рядом ноутбук и воткнул флешку в гнездо. Она нормально вошла в USB-порт, и ноутбук опознал её.
– А можно?.. – спросила Катя и смущённо замолчала.
– Что? – спросил Сергей, набирая на ноутбуке команду.
– А можно сделать так, чтобы вирус сработал в будущем в определённый день?
– Можно, – ответил Сергей. – Можно даже сделать так, чтобы его не нашли до того момента, как он активируется.
– Сделаете?
– Почему нет? – отстранённо ответил Сергей. Он уже погрузился в изучение кода и, казалось, забыл о присутствующих.
Ирина что-то сказала на ушко Ивану, и он поднялся.
– Ну что, я вижу, тут надолго, мы пойдём, наверное, а после забежим, как ты разберёшься.
Из-за ноутбука выглянуло совершенно счастливое лицо. Сергей рассеянно посмотрел на гостей и, задержав взгляд на Кате, сказал:
– Да-да, конечно! Минуточку подождите! Я сейчас скопирую код и заберёте флешку.
Катя облегчённо вздохнула. И так Пашкину одежду, которую она отдала на экспертизу, ей не вернули. У учёных, которые забрали куртку, комбинезон и ботинки на исследования, глаза горели так же, как сейчас у Сергея. Терять ещё одну частичку, связывающую её с Пашкой, Катя не хотела.
Спустя десять минут, которые Ирина вздыхала, а Иван гладил её по руке и уговаривал потерпеть, Сергей протянул Кате «кусочек пластмассы из будущего».
Когда обувались в прихожей, Ирина вдруг застонала и осела, вцепившись в руку Ивана. Сергей с Катей растерялись, а Иван сначала испугался, а потом спросил:
– Началось?
Ирина коротко кивнула.
Иван в первый момент разулыбался, но потом состояние счастья сменилось тревогой, и он принялся дрожащими руками помогать жене обуваться и одеваться, а потом повёл её вниз, к машине, чтобы отвезти в роддом. Катя, конечно же, поехала с ними.
Когда Иван с Катей вышли из больницы, Катя увидела, что брата потряхивает.
– Ты как поедешь? – спросила она.
– Ничего, доеду… Катюха! Я вот-вот стану папой! А ты – тётей! – Иван сгрёб Катю в охапку, поднял её и прокружил.
Катя засмеялась.
– Ты сумасшедший! – сказала она и предложила: – Давай немного просто посидим в машине. Или давай машину оставим и поедем на трамвае? А заберёшь завтра.
– Да нет, я нормальный, – сказал Иван и подпрыгнул как мальчишка.
Вести и из роддома, и от Сергея получили на следующий день почти одновременно. Ирина родила сына. Сергей отправил «посылку в будущее».
***
Когда Пашка очнулся, он лежал на животе на платформе в большом светлом помещении. Платформа стояла рядом с операционным столом, вокруг суетились роботы медицинской службы – готовили стол. Дело в том, что операционные столы для работы с индивидуальными чипами были рассчитаны для младенцев. Апгрейд Пашке проводили в другом месте – то была скорее лаборатория, а не операционная. А тут именно операционная.
Пашка попытался встать, но тут же почувствовал лёгкое давление на плечи:
– Лежите, лежите! – сказал мягкий бархатный голос – человеческий!
Пашка повернул голову и увидел двоих людей в белоснежных комбинезонах, в масках и в перчатках. Один – высокий и худой – стоял у пульта установки с большим количеством манипуляторов и экраном. Второй рядом с Пашкой – на столике перед ним были разложены различные ампулы и флаконы. Он был в очках.
– Не беспокойтесь, – снова произнёс голос, и Пашка понял, что он принадлежит очкарику.
Пашка прислушался к головной боли. Её почти не было, только в ушах шумело. Он попробовал пошевелить рукой и понял, что рука не слушается. Да и всё тело не слушается. Кроме головы.
Пашка испугался, что его парализовало. Но очкарик успокоил:
– Это наркоз. Пока ещё вы можете вертеть головой, но через три минуты и она перестанет двигаться. К тому времени подготовят операционный стол. Сколько уже? – спросил он у напарника.
– Семьдесят пять процентов – ответил тот.
– Да… Через три минуты мы приступим к операции, – сказал очкарик Пашке.
– Какой операции? – прошептал Пашка.
– Удалим чип, – ответил очкарик немного легкомысленно.
Совсем чуть-чуть легкомысленно, но Пашка почувствовал что-то страшное. Несмотря на то что он мечтал думать свободно, без контроля чипа, мысль о том, что индивидуальный чип сейчас вынут из головы, Пашку напугала – он не знал, как жить без чипа.
Пашка вдруг вспомнил Сопротивление и то, как они хотели этот чип, как Пашка переживал, что им не столь важно, выживет ли он или умрёт, как важно заполучить новейшую разработку Time IT Incorporated. А потом пришли киборги, и он увёл их от Кати.
Пашке до безумия захотелось увидеть Катю. Сейчас! Немедленно! Мысленно он готов был раскидать всех киборгов, что встанут у него на пути, но физически не мог пошевелить и пальцем.
Высокий человек, который стоял рядом с установкой, потрогал рычажки. Манипуляторы зашевелились, их движения были мягкими и точными.
Пашка вспомнил свой сон, там тоже была установка с манипуляторами, и она медицинской циркулярной пилой разрушила оболочку Пашки Большого. Здесь внешне была такая же пила, но поменьше размером и не так сильно жужжала.
Очкарик подошёл к Пашке и аккуратно повернул его голову лицам вниз. Лицо очень удобно легло в отверстие с мягкими краями.
Пашка хотел видеть, что происходит, но понял, что мышцы головы теперь ему неподвластны тоже. Но он пока ещё всё видел и слышал.
– Вот сейчас вскроем черепную коробку, – сказал очкарик. – И подключим чип напрямую к ГК, проведём диагностику и узнаем, почему ваш чип отторгается. Да вы не волнуйтесь, медицинские роботы тоже напрямую к ГК будут подсоединены! Вы у нас случай уникальный!
Пашка мысленно усмехнулся: вот он – шанс! Если бы у Пашки был вирус, то сейчас самое лучшее время нанести удар по ГК! Пашку подключат к ГК напрямую, в обход всех защит! Эх, Сопротивление! Такой шанс проморгали!
Но тут Пашку окатило ледяной волной догадки – а что если вирус уже в чипе? Вдруг как-то смогли передать, а он и не знал об этом!.. И сейчас Пашку подключат к ГК, и ГК тоже заразится вирусом. А вслед за ним и медицинские роботы… А он, Пашка, со вскрытой черепной коробкой! И некому будет закончить операцию. Люди-то тоже с чипами, и их чипы тоже откажут…
Пашка хотел закричать, чтобы остановились, что не надо сейчас делать такую операцию, но говорить он теперь уже тоже не мог.
Пол мягко качнулся и сдвинулся в сторону, и Пашка понял, что его покатили к операционному столу, слегка приподняли, перенесли над рамой и опустили на стол. Положили не очень удобно, но…
Звуки замедлились и затихли. Пашка понял, что он теперь и не слышит.
«А может, оно и лучше, что я ничего не слышу и не чувствую? Не так страшно умирать…» – подумал Пашка.
0
0