Кроули читал тонкий чёрный дневник.
Азирафель замер на месте, когда, охваченный изумлением, увидел, что это. Его не волновало, что Кроули читает дневник – для этого он их вообще-то и написал – вот только он явственно помнил, как сжёг их.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем он осознал, что этот, должно быть, как-то избежал пламени: он был уверен, что действительно сжёг по меньшей мере большинство, и не было другого правдоподобного объяснения тому, что один оказался у Кроули.
Ему бы хотелось думать, что томик был послан свыше, возможно, даже в буквальном смысле – в конце концов, Азирафель хотел, чтобы дневники стали утешением для демона – но Кроули, похоже, совсем не так это воспринимал.
Для начала, он никак не мог перестать плакать. Его руки дрожали так сильно, что Азирафель не знал, как ему вообще удаётся читать написанное, а по щекам текли слезы, которых он не замечал. Его глаза, нос и щеки были ярко-красными, и было не похоже, чтобы он планировал в ближайшее время останавливаться. Он даже сотворил коробку салфеток и быстро наполнявшееся мусорное ведро, но они, видимо, не особо помогали.
Во-вторых, он опустошал бутылку вина, стоявшую на столике рядом с ним. Азирафель тут же узнал в ней то самое марочное вино, которое они с Кроули пили вместе в несколько последних Рождественских вечеров. Одно это заставило руки Азирафеля крепче сжать края зеркала: если Кроули пил его сейчас, значит, он полагал, что больше общих канунов Рождества у них не будет и беречь его незачем.
Глядя на Кроули сейчас, Азирафель почувствовал укол сожаления о том, что он вообще написал эти проклятые дневники. Если бы он знал, что они подействуют так, он никогда бы не взялся за перо.
Он не хотел заставлять Кроули плакать. Даже когда он думал, что Кроули неспособен проливать слезы, он не хотел приносить ему горе. Он хотел быть честным с демоном, разумеется, – настолько, насколько не мог быть при жизни. Но что ещё важнее – ему хотелось оставить Кроули что-то, что напоминало бы ему о нем. Собственная память Азирафеля подводила его так, что он совершенно не мог это контролировать, и ему не хотелось, чтобы Кроули когда-нибудь испытал нечто подобное.
В зеркале Кроули отложил дневник на мгновение, уткнулся лбом в костяшки пальцев, подпиравших голову, и зарыдал. От этого его плечи вздрагивали, и Кроули схватился за бок и судорожно выдохнул.
Азирафелю стало нехорошо, и он опустил зеркало на стол своего лондонского книжного магазина.
– Держись, Кроули, – молил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Ты только… держись.
Вынудив себя оставить зеркало на столе, где оно меньше бы его отвлекало, Азирафель обратился к своим книгам.
Начав с одного конца магазина, он стал методично просматривать названия, выбирая все, что, хоть отдалённо казалось полезным. Единственными заклинаниями для передачи посланий с Небес на Землю, которые он мог вспомнить с ходу, были те, что использовали Гавриил и – по особым случаям – Метатрон. Творение заклинаний никогда не входило в сферу наиболее страстных интересов Азирафеля, хотя он помнил несколько книг, которые могли пригодиться.
К тому времени, когда он прочесал весь магазин целиком, у него на столе скопилась небольшая гора книг: всё от пособий по творению заклинаний до книг о Небесах, некоторые из которых были написаны его знакомыми ангелами.
Только когда он уселся за столом с листом бумаги и ручкой, он позволил себе снова взглянуть в зеркало.
Кроули все ещё сидел с раскрытым дневником на коленях, одной рукой прижимая к себе бутылку и безжизненными глазами глядя на страницы.
Азирафель сглотнул и притянул ближайшую книгу к себе, переключая внимание на ее аккуратный готический шрифт. Лучшим способом помочь Кроули, – сказал он себе, – было передать ему послание.
Листая книгу в поисках одного конкретного сигила, который был у него на уме, Азирафель развлекал себя мыслями о том, как он сотворит нужное заклинание. Кроули прервёт чтение дневника, может быть, слегка всхлипнет удивленно, а потом посмотрит вверх на столп божественного света, который прольётся в их коттедж. Возможно, поначалу, Кроули отпрянет, потому что включатся его демонические инстинкты, но потом Азирафель скажет ему, что все хорошо, и его голос донесётся на Землю через столп света.
Кроули судорожно и облегченно вздохнёт и наконец-то перестанет плакать и отставит бутылку в сторону. Азирафель объяснит ему, что случилось и где он находится, и Кроули скажет, что он сейчас явится. Может быть, он отпустит одну-две шуточки, мол, он думал, что уж на этот-то раз Азирафель правда умер. У Азирафеля даже не хватит времени, чтобы убрать все книги перед приходом Кроули, который войдёт в дверь коттеджа, как всегда без стука, и все в мире станет правильно.
«И потом, с чего бы ему хотеть проводить время на Небесах, – прозвучали в его голове непрошенные слова Берта. – Разве ты не помнишь, что они сделали с ним здесь?»
«Все будет хорошо», – пробормотал себе под нос Азирафель, переворачивая следующую страницу книги немного быстрее, чем, в общем-то, требовалось. «С ним все будет хорошо».
«И ты знаешь, как сильно он любит Землю, – продолжало воспоминание о Берте разумным тоном. – Почему ты думаешь, что он захочет остаться здесь с тобой?»
Азирафель перевернул следующий лист и провёл ладонью по одной из страниц, снова взглянув в зеркало. Кроули неряшливо отхлебнул из бутылки, пролив немного в процессе. Он, казалось, этого не заметил.
Азирафель снова повернулся к книге.
– Даже если он не захочет остаться, – тихо сказал он себе. – По крайней мере, он будет в порядке.
Азирафель продолжал листать страницы книги и говорил себе, что это будет стоить всех усилий, если Кроули в зеркале хотя бы перестанет плакать.
~~***~~
В третьей книге Азирафель нашёл то, что искал. Книга под названием «Главные Сигилы Семи Небес» приводила основные сигилы, использующиеся везде на Небесах, и дополняла их диаграммами. Сигил, который он искал, был любезно помещен в разделе, касающемся четвертого неба, находившегося в ведении Гавриила, архангела, отвечавшего за осуществление связей.
В частности сигил позволял творцу заклинания передавать звук в любое место в пределах «установленной сферы». Последняя фраза немного тревожила: откуда ему было знать, входила ли Земля в «установленную сферу» деятельности заклинания? Прочитав дальше, Азирафель упал духом.
Как оказалось, сфера действия заклинания определялась довольно обширной системой сигилов и рун, которую автор книги не счел нужным воспроизвести. Так как автор, вероятно, полагал, что читателем будет ангел, работающий на четвертом небе под руководством Гавриила, это было совершенно логично, так как сигилы и руны, о которых шла речь, и так постоянно находились там. Таким образом, это было немного похоже на пособие по радиовещанию, которое предполагает, что у вас уже есть доступ к вышке и возможность слать туда сигналы. Хорошие новости состояли в том, что сфера действия непременно включала в себя Землю, так как это был основной способ, которым Небеса связывались со своими полевыми агентами.
Азирафель прочитал главу целиком, а потом перевел взгляд на дверь книжного магазина, нервно побарабанив пальцами по поверхности стола. Он знал, что личные небеса для душ покойных располагались на третьем небе, но он сомневался, что это было достаточно близко к рабочему месту Гавриила на четвертом небе, чтобы он смог использовать его «установленную сферу».
Это, однако, была не единственная загвоздка в его плане. Кроули находился в Мидфартинге, который Адам специально скрыл от Небес по этой самой причине. Поэтому, даже если бы Азирафелю удалось каким-то образом передать сообщение из центра связи Гавриила, было крайне маловероятно, что Кроули смог бы его получить.
Однако он всегда мог обойти это, использовав посредника: Ньют или Анафема, разумеется, очень удивились бы, если бы столп света спустился к ним с небес и дал какие-то поспешные распоряжения, но они, вероятно, смогли бы передать сообщение Кроули.
Но это только если предположить, что Азирафель сможет добраться в центр связи и послать сообщение. Сама передача тоже стояла под большим вопросом: было очень маловероятно, что Азирафель сможет в одиночку справиться с передающим сигилом.
Про письменную магию надо знать, что она имеет много форм. Среди этих форм сигилы и символы – наиболее распространенные, притом символы обычно составляют и оттачивают фокус более мощных сигилов.
Сигилы, между тем, сами делятся на два класса. Низшие сигилы может творить любой, даже человек, используя силу, присущую самой природе сигила и всем символам, которые его составляют. Ведьмы их часто используют, и именно низшим сигилом воспользовался Азирафель, чтобы создать свое подглядывающее зеркало.
Высшие сигилы, в свою очередь, брали силу у заклинателя, что по определению означало, что их могли использовать только ангелы или демоны – лишь с небольшими исключениями. Они черпали силу из того же колодца, который использовался при сотворении чудес, которые, по сути своей, были мысленными или произнесенными аналогами сигилов. Преимущество сигилов перед чудесами, производимыми усилием воли, состояло в том, что, как и в случае с математикой, ты не так-то много мог сделать в уме, прежде чем тебе пришлось бы начать что-то записывать.
Глядя вниз на сигил, аккуратно нарисованный в книге перед ним, Азирафель размышлял о том, что он, вероятно, никогда не сможет его сотворить. Это явно был высший сигил – если бы это не выдало название книги, двойное кольцо вокруг края внешнего круга в диаграмме, сказало бы об этом достаточно ясно – и у Азирафеля не было причин полагать, что он теперь был чем-то большим, чем просто человеком.
Азирафель снова перечитал всю главу целиком, просто на случай если он что-то упустил, но похоже, дело было не в этом. Вздохнув, он пометил страницу, и отложил книгу в сторону. Может быть, где-то существовал низший сигил, который он мог использовать? Передающий сообщение эквивалент того сигила, который он использовал для зеркала?
Его мысли снова вернулись к Кроули, и зеркало в серебряной рамке притянуло к себе взгляд Азирафеля. Кроули, по-видимому, уже дошел до середины дневника, который он крепко сжимал в руках и в который уткнулся взглядом. По его щекам струились слезы.
Азирафель поджал губы и притянул к себе следующую книгу.
~~***~~
К тому времени, когда Кроули дочитал дневник, у Азирафеля скопилась внушительных размеров стопка бесполезных книг около правого локтя. Падший ангел поглядывал на Кроули, который приближался к концу дневника, и Азирафель с беспокойством переводил взгляд со своего друга на неизвестный текст, который был перед ним.
Когда Кроули, наконец, перевернул последнюю страницу дневника, он провел невозможную вечность, просто уставившись на нее, как будто не мог осознать, что достиг финала. Он слегка дрожал, и Азирафель моментально потерял интерес к книге, лежавшей перед ним, и положил ладонь на край зеркала.
Наконец Кроули закрыл дневник и провел еще одну короткую вечность, глядя на обложку сзади. Потом он сделал еще один глоток из неизменной бутылки с вином и к некоторому ужасу Азирафеля вернулся к началу дневника.
– Ох, Кроули, дорогой мой, не надо… – Азирафель в волнении закусил губу. Он надеялся, что Кроули немного поспит или хоть что-то сделает для себя, оставив Азирафеля сидеть в одиночестве за полночь и, если повезет, найти решение, прежде чем Кроули подвергнет себя еще большей боли.
Воспоминание о церкви все еще было свежо в его памяти, и он был твердо намерен найти способ передать сообщение Кроули, пока Поднявшемуся ангелу не пришло в голову сделать нечто подобное.
Но надежды Азирафеля не оправдались, и вскоре он заставил себя снова обратить внимание на книгу, лежавшую перед ним.
Он не смог найти ничего полезного в этой книге, как и в следующей за ней, и в следующей за следующей. У него промелькнула пара кратких мгновений надежды, когда он читал книгу «Низшие сигилы и их использование» и еще одну, под названием «Человѣческая магія сферъ», но ни одна из них не выдержала чуть более тщательной проверки. Даже книга, из которой он взял сигил для зеркала, не очень-то помогла: оказалось, что гадание и передача сообщений были совершенно разными вещами. Главным отличием было то, что передача чего бы то ни было – звука или изображения – требовала некой транслирующей системы, которой Азирафель попросту не обладал.
Когда Азирафель прочитал половину стопки, он сделал паузу, чтобы переосмыслить проблему. Если он не сможет найти низший сигил, способный каким-то образом доставить сообщение Кроули, Ньюту или Анафеме, ему, возможно, придется вовсе отказаться от сигилов.
Конечно, он мог бы доставить сообщение лично, но эта затея казалась такой же невозможной, как и поиск какого-нибудь способа заставить высший сигил работать без магии. Один побег из владений Азраил был бы подвигом сам по себе, если бы он хоть немного представлял, как это сделать. А если бы ему как-то удалось сбежать из-под пристального взгляда Азраил, ему пришлось бы добраться до одного из внутренних краев Небес и… что? Едва ли он мог слететь вниз на Землю, и он и так уже Пал. И даже если бы каким-то чудом он сумел добраться на Землю целым и невредимым и найти Кроули, он все равно был бы заперт в эфемерном плане. Он буквально был бы призраком, выброшенным на мель без воплощения и физического тела. Но его все равно поймали бы стражи Иофиила задолго до того, как он ушёл бы достаточно далеко.
Так, может быть, более вероятным было бы найти кого-то другого, кто мог бы доставить послание за него? Он не думал, что у него осталось много друзей-ангелов: когда-то давно он, пожалуй, мог бы убедить Малахию отнести зашифрованное послание кому-нибудь, кому он доверил бы местонахождение Кроули, например, Ньюту или Анафеме, но… что ж. Этот поезд ушёл, когда Азирафель пронзил ангела мечом, спасая самого же Кроули. Учитывая смерти его братьев и своё собственное Падение, Азирафель сильно сомневался, что на Небесах остался хоть кто-то, кто был бы склонен оказать ему услугу. И даже если бы такой ангел и был, Азирафелю все равно пришлось бы найти дорогу в лабиринте персональных Небес, чтобы выследить его.
Азирафель нахмурился, глядя вниз на книгу перед собой. Вообще-то, в этом отношении у него мог быть шанс. Если что-то хорошее и вышло из спасения Кроули с Небес – помимо освобождения самого Кроули, конечно, что было очень большим «помимо» – так это то, что Азирафель крайне хорошо ознакомился с точной планировкой всех Небес целиком.
Подготовив безопасный дом, где они смогли бы спрятаться по возвращении на Землю – безопасный дом, который им не суждено было использовать – Азирафель тщательно спланировал, а затем точно исполнил то, что он считал чертовски хорошим побегом.
Кроули держали около края второго неба, и Азирафель подготовил несколько подробных маршрутов из заброшенного арсенала, где он был заперт, к менее охраняемым краям Небес. Самым близким маршрутом был тот, что кончался на третьем небе и удобно располагался над северной Европой.
План заметно пошёл под откос с того момента, несмотря на все меры предосторожности, но факт оставался фактом: Азирафель в некотором смысле уже провел множество необходимых исследований для экскурсии на Небеса и обратно, несмотря на то, что его преследовали и потенциально обезвредили.
Азирафель зашёл так далеко, что подкупил небесного библиотекаря, чтобы взглянуть на самые точные Карты Небес, и даже скрупулёзно скопировал их…
Азирафель вскочил – стул с резким скрипом отъехал назад, – и его мысли устремились к магазину литературы для взрослых, расположенному напротив его собственного книжного магазина в Сохо.
Оказалось, что если вы владеете любого рода книжным магазином в Сохо, это пробуждает в вас некий командный дух.
Так или иначе, Азирафель раз за разом оставлял у владельца магазина напротив различные материалы деликатного содержания, включая сообщения для Кроули, когда чувствовал, что другим каналам нельзя доверять. В любом случае, он втайне послал карты, детально изображающие устройство Небес, ему и попросил сохранить их.
У них было некоторого рода соглашение, в котором роль Азирафеля состояла главным образом в том, чтобы время от времени не пускать полицию и других нежелательных гостей в магазин для взрослых.
И если Небеса действительно были так хороши в воссоздании мира почившей души таким, каким она его помнила…
Азирафель толкнул дверь книжного магазина раньше, чем даже успел закончить мысль, и вышел на вечное солнце лондонского дня, который мог случиться только в воображении. Он обошёл Бентли, которую Не-Кроули оставил припаркованной перед книжным, прежде чем исчез, и пересёк улицу.
Дверь магазина литературы для взрослых недовольно скрипнула, когда Азирафель вошёл. Не успел он ступить внутрь, как с удивлением замер на месте.
Его воспоминания о магазине литературы для взрослых… если можно так выразиться, значительно отличались от того, что сейчас его встретило.
Азирафель запоздало припомнил, что система, по которой были построены все персональные небеса, имела тенденцию изменять те вещи, которые душе не особенно нравились – стирая неприятные детали, если хотите, чтобы создать нечто, что имело больше шансов принести душе счастье. Хотя бы то, что Не-Кроули следовал правилам дорожного движения, или то, что дневники Азирафеля по-прежнему стояли в ряд на его книжной полке, а не лежали пеплом в камине. Разные подобные мелочи.
И, как оказалось, не-такие-уж-мелочи в других областях.
Во-первых, Азирафель никогда не видел, чтобы в этом месте было так чисто.
Мерзкий запах исчез вместе с неопознанного происхождения пятнами и тусклым светом. Грязь была отчищена со всех возможных поверхностей, и, если только такое возможно, в воздухе слабо пахло чем-то похожим на кремовое пирожное. Из музыкального центра доносились звуки “Good Old-Fashioned Lover Boy” Queen.
Исчезли вызывающие журналы и DVD диски в подозрительно заляпанных футлярах. Вместо этого на обложках были изображены такие притягательные картинки, как кучка котят, катающихся по постели из блестящих белых и черных перьев, Зенодот Эфесский, держащий в одной руке свиток, а в другой – тарелку суши, и красивый черный змей, обвившийся вокруг чашки вкуснейшего на вид чая. На большом плакате, наклеенном на стену около стопки журналов, красовался мужчина в модном костюме с иголочки и темных очках, облокотившийся на старинный черный автомобиль. На его лице была непринужденная улыбка, и он держал в одной руке бутылку вина, а в другой – два бокала.
Азирафель отвел глаза, чувствуя, как румянец заливает щеки, и сделал несколько торопливых шагов вглубь магазина. На этот раз его взгляд упал на столик неподалеку, заваленный книгами большого формата. На их глянцевых обложках были прекрасные фотографии Собора Монреальской Богоматери, Туманности Киля и Ритца. У Азирафеля буквально зачесались пальцы открыть одну из книг с Библиотекой Жуанина в Коимбрском университете на обложке.
Немного повыше над ними располагалась чудесная корзинка для пикника – такую идеально было бы взять с собой в Сент-Джеймс – и ряд восхитительных серебряных табакерок эпохи Регентства. Азирафель даже почувствовал, как его сердце слегка сжалось при виде этого, и ему с большим трудом удалось заставить себя двигаться дальше. Было просто невозможно проигнорировать белую мраморную статую, чуть меньше человеческого роста, которая приковала к себе его взгляд далее, как он ни пытался его отвести.
Она представляла собой две фигуры, одна – крылатая – подхватила вторую, падающую назад. Человек, вот-вот готовый упасть, был каким-то солдатом, о чем свидетельствовал круглый щит, ремнём прикреплённый к его руке, и этот воин, по-видимому, только что был повержен в бою. Фигура, державшая его, нежно целовала его в лоб, и ее прекрасные мраморные крылья с сияющими перьями были расправлены у неё за спиной. Нежность в ее взгляде была необычайной, а расслабленные мышцы павшего воина были так идеально изваяны, что казалось, будто они просто навечно застыли в одном мгновении, и время вокруг них остановилось. Сглотнув и заставив себя идти дальше, Азирафель не мог не заметить, что эмблемой на щите поверженного солдата был змей, обвившийся вокруг дерева.
Азирафель одновременно с облегчением и разочарованием обнаружил, что успешно добрался до прилавка, и постучал по его тщательно отполированной стеклянной поверхности без лишней суеты.
– Э-э, Найджел? – позвал он немного неуверенно. – Здесь есть кто-нибудь?
Раздался слабый щелчок, и голос прокричал что-то вроде «Одну минуту!»
Азирафель побарабанил пальцами по прилавку и даже впервые позволил себе рассмотреть вещи, лежавшие на витрине: обычно, когда он бывал здесь, он изо всех сил старался ни на что в отдельности не смотреть слишком долго. Непосредственно слева от него находился впечатляющий набор маленьких пирожных и сэндвичей – в точности таких же, какие подавали в Ритце. Справа от него лежала пара плюшевых игрушечных уточек и стояла чашка как раз с такими ручками, которые, как Азирафелю было известно, работали лучше других. Там была табличка: «Бесплатно – возьми себе».
На сей раз сила воли все-таки оставила Азирафеля, и он сунул одну в карман. Их было сложно найти, эти ручки. И раз уж на то пошло, он заодно съел одно маленькое пирожное.
Стенд с открытками стоял около кассы, и Азирафель слегка подавился пирожным, встретившись взглядом с Кроули. Бывший демон, сидевший за столом на котором стояли две свечи и роза, взирал на Азирафеля прямо с глянцевой поверхности открытки.
Азирафель заставил себя проглотить кремовое пирожное и торопливо уставился на клочок совершенно непримечательного пола за прилавком.
– Найджел? – снова позвал он с легким отчаянием.
Как по команде, послышался шорох ткани и неприятно-тощий Найджел Грейвз с неряшливой бородой вышел, отогнув край гобелена на том месте, где – Азирафель был уверен – раньше висела довольно уродливая занавеска из бусин.
Хотя Найджел все ещё казался в целом грязноватым, вид у него был гораздо более респектабельным, чем его обычный слегка педофильский образ. Его волосы были зачёсаны назад в хипстерский пучок и как будто недавно видели душ и какое-то средство по уходу – что было почти неслыханно, когда речь шла о Найджеле – и на нем была футболка с горизонтальными полосами фиолетового, белого, серого и чёрного цветов.
Найджел просиял, когда увидел, кто пришёл.
– Ну и ну, не Эзра Фелл ли пожаловал!
Он понизил голос и заговорщицки оглядел магазин, хотя там и не было никого, кроме них.
– Тебе что-то нужно, приятель?
– Э-э, – пробормотал Азирафель. От Найджела слегка пахло мылом, и это обескураживающее отличалось от его обычного, скажем так, розового зловония.
– Вообще-то, – сказал Азирафель, запоздало вспомнив, зачем он сюда пришёл. – Да. Я послал тебе кое-что некоторое время назад? Попросил тебя приглядеть за этими вещами, поскольку я, возможно, буду… э-э, отсутствовать некоторое время?
Найджел кивнул, и пучок волос у него на затылке скакнул вверх-вниз.
– Ага, понял. Я сейчас мигом, ага?
С этими словами он похлопал Азирафеля по тыльной стороне ладони и исчез за гобеленом. Азирафель не почувствовал привычного непреодолимого желания вытереть руку о брюки, но он все равно это сделал – просто на всякий случай.
Пока Найджела не было, Азирафель не спускал глаз со стены за прилавком. Когда-то там были наклеены вырезки с красотками из журналов, но сейчас это была фреска с драконом. Фреска была, несомненно, прекрасной, выполненной большей частью в серых и фиолетовых тонах – таких же, как одежда Найджела. Дракон обернулся вокруг себя тем способом, который был хорошо знаком рок-группам во всем мире, и в одной из своих когтистых лап держал нечто похожее на туз* червей из колоды игральных карт; всполох красного ярко выделялся на фоне более прохладных цветов. Его вторая лапа обхватила полотно с надписью: «Я возьму торт». По необъяснимой причине, его глаза с вертикальными зрачками были в точности того же золотого цвета, что и глаза Кроули.
[*Ace of hearts – по-английски (прим. пер)]
Азирафель уставился на фреску в замешательстве, но Найджел вскоре вернулся. Он держал ободряюще знакомый плоский свёрток, который уронил на прилавок.
– Это ж оно, да? – спросил он, постучав по свертку пальцем в простом чёрном кольце.
– Похоже на то, – согласился Азирафель, вызволяя свёрток из хватки Найджела. Он прижал его к груди, изо всех сил стараясь не позволять своему взгляду отвлечься на прочие искушения в витрине. – Спасибо, – быстро сказал он, а затем повернулся и остановил взгляд на нижней части двери напротив себя.
Он глубоко вздохнул и пошёл вперёд, лишь на мгновение скользнув взглядом по небольшой стопке книг, напоминавших первые издания Гутенберга.
Азирафель не сразу справился с дверью, но в итоге сумел освободиться без дальнейших задержек.
Оказавшись в приятном тепле своего воображаемого дня, Азирафель был вынужден остановиться на мгновение и сделать несколько глубоких вдохов. Он крепче обхватил свёрток руками. «Кроули в беде», – напомнил он себе строго, пытаясь прогнать из мыслей картины из магазина для взрослых. – «Ты должен убраться отсюда и спасти Кроули».
Сосредоточившись немного, Азирафель ещё раз глубоко вздохнул и перешёл дорогу.
– Гнездо разврата, – пробормотал он себе под нос, возвращаясь в свой собственный книжный магазин, к счастью, лишённый искушений.
~~***~~
Азирафель с облегчением обнаружил, что свёрток содержал все то, что он туда положил, включая две очень большие карты второго и третьего Небес. Он сделал несколько кратких описаний второго Неба, отметив расположение охранных патрулей и всевозможных построек, холмов и деревьев, достаточно больших, чтобы укрыть двух человек, но сейчас его интересовала именно карта третьего неба.
Помимо того, что это был маршрут, которым он предпочёл сбежать вместе с Кроули с Небес, третье небо находилось под управлением Азраил, и здесь располагались персональные небеса, где жили почившие души.
Азирафель энергично расправил карту на столе, не обращая внимания на предыдущие пометы, и заскользил взглядом по поверхности карты, пока не нашёл то, что искал: довольно большой участок Небес, который простирался дальше края карты и был подписан мелким изящным шрифтом: «Жилища праведныхъ душъ».
Эта территория была заполнена мельчайшей, плотной, сотообразной застройкой. Каждые шесть дюймов или около того рисунок прерывался чем-то похожим на платформу, вырастающую вертикально из сот, и на каждой из них была крошечная надпись: «Караульный постъ». Между наиболее удаленным краем сотообразных строений и остальными Небесами пролегала двойная линия, печально напоминавшая стену. Несколько прямоугольников были встроены в двойную линию с опознавательной надписью: «Врата», сопровождаемой римской цифрой.
Азирафель поджал губы и оглядел остальную часть карты. Будучи ангелом, он никогда не бывал на территории Небес Азраил – никогда в этом не нуждался – так что он наверняка не знал, с чем имеет дело. Он проходил или пролетал мимо них много раз, разумеется, но всегда по пути в какое-нибудь более интересное место. Карта не давала более глубокого взгляда на устройство небес, помимо основной сотообразной схемы, и, хотя в Небесной библиотеке, вероятно, хранилось некоторое количество карт, посвященных исключительно им, Азирафель не потрудился взглянуть на них в прошлый раз, когда он там был.
Азирафель побарабанил пальцами по карте и взглянул в зеркало. Кроули все еще был погружен в дневник и все еще выглядел так, будто весь его мир кончился.
Азирафель встал и направился к книжным шкафам в задней комнате, где он хранил свои наиболее деликатные материалы. Если память ему не изменяла, он приобрел пару свитков о месте жительства душ на Небесах несколько тысячелетий назад, и он отдаленно припоминал, как однажды их просматривал. Еще он помнил, что от поисков его отвлек Кроули, который влип в неприятности из-за вавилонян.
Азирафель ковырялся в своей коллекции свитков, пока не нашел то, что искал, запрятанным у самого дна: пару ослепительно белых свитков с золотым обрезом.
Азирафель осторожно вытянул их из-под стопки книг, смахнув пыль с их гладкой бумаги. Он вернулся к столу и развернул первый, положив прямо поверх карты.
Он с радостью обнаружил, что после краткого вступления, свиток начинался с серии иллюстраций. Они в чем-то напоминали сотообразные постройки, изображенные на карте, однако вместо плоских шестиугольников здесь были трехмерные сферы. На одной из иллюстраций были видные тонкие черные линии между прилегающими друг к другу сферами.
Еще раз взглянув в зеркало – Кроули оставался в неизменном положении, – Азирафель взял свиток и сел обратно в свое кресло. Держа свиток горизонтально, как и положено держать свиток этого возраста, он вернулся к началу и принялся за вступление. Расположенные близко друг к другу колонки аккуратного текста выдержали испытание временем, и свитку явно хорошо жилось под опекой Азирафеля, потому что чернила все еще были темными, а края букв – четкими и ясно различимыми на сияющей белой бумаге.
Азирафель устроился поудобнее и начал читать.
~~***~~
Устройство персональных небес, как оказалось, было почти невозможно изобразить на бумаге. Начать с того, что каждое индивидуальное небо было в теории бесконечно и могло в потенциале воссоздать всю Землю (в пределах знакомства человека с ней и его предположений о ней) и весь космос. По-видимому, однако, большинство душ никогда не покидали свои относительно небольшие знакомые пространства: в случае Азирафеля такое пространство охватывало Мидфартинг и ровно такую часть Лондона, чтобы можно было пройтись до Сент-Джеймсского Парка или Ритца.
Далее все персональные небеса аккуратно складывались одно на другое и сжимались в четырех измерениях, что создавало такие же проблемы при двухмерном изображении, как и те, что представляло изображение множественной вселенной. Как будто этих трудностей было недостаточно, количество индивидуальных небес тоже было практически бесконечно, учитывая, что число праведных людей было постоянно растущим конечным числом, а число постоянно-растущих конечных чисел было, в общем-то, бесконечно.
И все же, несмотря на четырехмерный склад бесчисленных индивидуальных небес, у них была определенная поверхность, над которой ангелы могли летать и следить, чтобы все шло гладко. Именно из этого неопределенного пространства, вероятно, и явилась Азраил, и туда же потом ушла, после того как заглянула перекинуться с ним словом. И просто чтобы ангелы могли быть уверенными, что дела идут гладко повсюду, наблюдательные посты были рассыпаны по всей поверхности этого моря многомерных пузыреобразных небес, будто плацдармы. С вершины такого поста ангел мог высматривать возможные нарушения порядка и одновременно находиться в «высшем» пространстве, которое было в большем степени Небесами, чем небеса.
Затем вся система была окружена защитной стеной. Так как души внутри, предположительно были счастливы, это была стена не для того, чтобы удержать их внутри, а скорее для того, чтобы не пропускать потенциальные угрозы. В стене не было наблюдательных постов, что было попросту странно, но сопроводительный текст ясно давал понять, что они и не требовались, учитывая четырехмерную природу постройки. Азирафель не до конца понимал, что это означает, но он был уверен, что, если бы стена не была непроницаемой, Азраил поставила бы вдоль нее какой-нибудь караул. Было известно, что она очень серьезно относится к своим обязанностям – более серьезно, чем большинство других архангелов.
Больше интереса для Азирафеля поэтому представляли несколько ворот по периметру стены. Их почти наверняка охраняли, но они были единственными входами и выходами, насколько он мог судить.
Азирафелю даже показалось возможным путешествовать от одного персонального неба к другому до ближайших ворот: оказалось, что индивидуальные небеса были соединены друг с другом потайными дверьми. Они были встроены в изначальную конструкцию как меры предосторожности и позволяли горизонтальное перемещение между небесами в случае проверок или других аналогичных мер.
Считалось, что они были скрыты от человеческих душ, обитавших на небесах, но Азирафель уже прорвался через несколько стандартных иллюзий и не думал, что с этой будет иначе.
Второй из двух свитков содержал в основном описание чар, которые позволяли персональным небесам воссоздавать все, что могло сделать живущую там душу счастливой. Это включало периодическое изменение памяти покойного, чтобы вечность не казалась такой умопомрачительно скучной. Автора манускрипта, похоже, особенно увлекала эта поразительная совокупность заклинаний, и он пространно объяснял гениальность их концепции тщательной заботы о душах до самого Судного Дня.
Это была область, о которой Азирафель уже знал больше всего – не только автор свитка считал, что чары были впечатляющими – но он все равно постарался внимательно прочитать написанное, на случай, если там содержались крупицы полезной информации.
Он не забывал заглядывать в зеркало каждые пару минут, но Кроули притих с тех пор как свернулся калачиком в кровати, крепко прижимая дневник к груди. Похоже, он наконец-то заснул, отчего Азирафель испытал облегчение: Кроули много времени просто пролежал там неподвижно, и можно было бы решить, что он без сознания, если бы его глаза не были открыты и свежие слезы не блестели на щеках.
Ночь опустилась на воображаемый Сохо Азирафеля в то же время, когда наступила на Земле, и Азирафель перенес настольную лампу из задней комнаты на стол, чтобы продолжить работать.
Возможно, Азирафель поступил бы мудро, если бы тоже поспал, хоть у него больше и не было физического тела, за которым требовался уход, но он не мог позволить себе отдыхать, пока Кроули был в таком состоянии.
Вместо этого он взял всю свою тревогу, вину и стыд и влил их в исследование, с твердым намерением найти способ помочь Кроули, даже если ему придется умереть ради этого во второй раз.