На двадцатой минуте «гляделок» Вики догадалась, что проиграла прочно и безоговорочно. Впрочем, насчет переглядывания она слегка погорячилась — второй стороне в ее сторону смотреть было нечем. Да и слава поварешке, а то бы Вики сбежала с кухни в первые же секунды с жалобными матерными воплями. Поэтому даже к лучшему, что головы у птицы не было. Да и в целом, она выглядела как обычная куриная тушка из магазина. Только раз в семь крупнее, так что царственно занимала весь стол. Вики снова бвздохнула и шмыгнула носом — только на сей раз и вздох и шмыганье были озадаченными. Ладно бы ей в качестве прощального подарка всучили живого гуся — его можно было бы кормить кашей и овощами, выгуливать по балкону а, подружившись, даже гладить белые жесткие перышки. Гусь ведь птица умная — так что двум развитым личностям можно было бы прекрасно проводить время зимними вечерами. Тем более что впереди неделя новогодних каникул — такой мини-отпуск, в котором непонятно куда себя девать. Были бы будни, то можно было бы погрузиться с головой в работу, взять еще один проект, а так…
Вики даже слегка всплакнула трагически — вот почему ей даже гуся живого не подарили, а только птичий труп? Гусь в ответ безмолвствовал. Вики еще минут пять повздыхала, просморкалась и проплакалась в бумажное полотенце с елочным узором, и без того изрядно мокрое. И снова развернулась к гусю — кажется, на сегодняшний день и вечер он будет ее единственным компаньоном. Она осторожно примостилась на краешек стула, пытаясь быть на максимальном расстоянии от гуся, и задумчиво потыкалась в телефон. Звонить Лике не хотелось да и особого смысла не было: все равно ничего нового подруга не скажет. К тому же с момента последнего разговора прошло полчаса, а слушать в очередной раз издевательский вопрос: как там поживает твой гусь, — не хотелось, не то настроение, чтобы каламбурить в ответ.
Наверное, у гуся была хорошая жизнь: он гулял по чистой и сочной траве, плескался жарким летним днем в чистом красивом пруду, и питался исключительно правильно, поглощая натуральную здоровую пищу… Вики жалобно чихнула — если она продолжит и дальше придумывать жизненный путь этой тушке до момента знакомства, то от зависти сама побежит искать мужика с топором. Потому что у нее самой отпуска не было уже семь лет, а последняя любовь оказалась вовсе не любовью, а пользовательским соглашением, согласно которому принц из какого-то за…опинска получал бесплатное проживание в однокомнатной квартирке, место на практически новом диванчике, регулярные завтраки и ужины, и не менее регулярный секс. А взамен даже не платил коммуналку, не ходил в магазин, не мыл посуду, не пылесосил, в общем не делал ничего из того, что хотя бы на рубль оправдывало его существование в жизни Вики. За три года почти семейной жизни гусь стал вторым подарком от любимого, первым был баул яблок. Ну я плодами было проще — они тогда до самой зимы питались шарлотками — Вики просто бесподобно насобачилась в яблочных пирогах, пирожках и запеканках. С гусем так просто не выйдет.
Прощальный подарок вяло обтекал красноватыми каплями на стол, заляпанный уличной грязью от ботинок 45 размера пол. Вики грустила, а до нового года оставалось двенадцать часов. Если за три часа переживаний ничего не изменилось ни в интерьере, ни в перспективах, то не факт что изменится вообще. С гусем надо было что-то делать — иначе придется оттирать плитку не только под столом, но и по всей квартире. Вики душевно прочистила носик и полезла в телефон, с тайной надеждой найти рецепт новогодней гусятины с максимально простыми ингредиентами. Рецептов было настолько много, что оставалось только облизываться на аппетитные картинки, где гуси возлежали на шикарных блюдах во всей красе и в позах призванных манекенщиков. Их загорелые, бронзовые, румяные тела обрамляли яблочки всех сортов и модификаций, нарезанные элегантными кружочками апельсины и даже целые королевские процессии из разных соусниц и пиалок. Вики с обидой сглотнула слюну — после дежурства перекусить толком не удалось, впрочем как и выспаться. Может благодаря этому она так скромно отреагировала сначала на просунутую в дверную щель ногу гуся, а потом и на слова любимого, что он нашел другую… «с приличной трешкой и папой из какого-то полуминистерства». Вики была так удивлена, что даже не сразу смогла сформулировать свои мысли по поводу данных новостей, и просто стояла в обнимку с гусем, пока любимый паковал чемодан, любезно собирая свои вещи и немного викиных — видимо, на добрую память или чтобы не тратиться новой подружке на презенты.
Самый просто рецепт обещал растянуться до самого нового года. Но с другой стороны — ей будет чем заняться. Ведь гуся надо натирать смесью специй, потом замачивать, мариновать, томить, запекать, четко по часам поливать растопленным жиром и соусом. Заодно можно будет посмотреть старые новогодние фильмы, да и вообще у нее еще не было ни одного нового года в компании с гусем. Тем более, что эта паскудная птица была настолько откормленной, что не помещалась ни в морозилку, ни даже просто в холодильник, чтобы, как говорится, отложить его до более благоприятного часа. Вики закончила вздыхать — в конце концов три года стоят одного гуся, — и полезла потрошить кухонный шкафчик в поисках специй.
*****
Нога была свежей и тяжелой, причем настолько, что рука стала неметь, когда до остановки оставалось метров двести. Зачем Леня покупал этот деликатес, отдавая подозрительному продавцу треть зарплаты — он не смог бы объяснить даже на костре средневекового инквизитора. Собирался ведь сбегать по быстренькому до углового гипермаркета, прикупить пива, чипсов и снеков, возможно, упаковку нарезки и пару баночек готового салата. А вместо этого гениального плана поперся на рынок за пять остановок, и отдал столько денег стремному деду, что громко и с юмором расхваливал свой товар. Единственным рациональным объяснением глупой покупки были воспоминания далекого детства, когда бабушка варила с вечера холодец в печи, и по всей хате расползался аромат сытного мясного супа. И от этого запаха так есть хотелось, что можно было за один присест стоптать полковриги черного хлеба, крутого посоленного и щедро сбрызнутого маслом.
Наваждение оказалось настолько сильным, что Леня схватил самую огромную ногу, и поскакал на выход, мысленно представляя морковные розочки и пряный чесночный привкус. В автобус с подозрительным свертком граждане не пустили — грозно косились на грязное свиное копыто, и требовали не пачкать их наряды. Леня скептически поглядел на сварливого мужика — с такой курткой можно смело садиться на паперть. Но спорить не стал — вывалился из автобуса, и поплелся пешком. Благо до дома, можно было дойти через дворы и этот путь был короче.
Леня шагал быстро и почему-то вдоль улицы, недоуменным взглядом провожая пышную тетку, которая втиснулась в троллейбус прямо с новогодней елкой, заняв две трети транспортного средства. Правда такой тетке даже штангист не посмел бы и слова возразить. Леня покрепче прижал к себе ногу — от быстрой ходьбы мысли в голове слегка проветрились и промылись от брызг грязи из-под колес. И он начал трезво размышлять на тему: где он, и где холодец, и в какой плоскости они могут сочетаться. Разве что только в пользовательской, но никак не в кулинарной. Не, при большом желании и толковом руководстве сварить, конечно, можно… или хотя бы попробовать… Попробовать отдать более талантливой в плане кашеварства соседке — так сказать, бартером на небольшую мисочку готового блюда взамен. За такими размышлениями Леня незаметно дошел до дома, выгрузил ногу в большой тазик — в прочую посуду она никак не вмещалась и выставил на балкон.
За полтора часа соседка не отозвалась ни на стук в дверь, ни на сигналы домофона, ни на телефонные звонки. Леня совсем отчаялся — очевидно, бойкая старушка умотала на праздник к внукам, бросив его на произвол судьбы со свиной лапой. До нового года оставалось совсем ничего — разве только сварить вместо холодца бульон. И Леня решительно открыл дверь на балкон и уставился в пустой тазик. Да, балкон проветривался на полную фрамугу — но как можно утащить тяжеленную ногу, если через перила никто не перелазил, да и он сам был ведь дома — сидел, ковырялся с проектом. Да и вообще третий этаж, это вам не первый, когда с улицы всякий проходимцы могут в окна заглядывать. Леня для верности даже высунулся, огляделся — но ничего подозрительного не увидел. Нога испарилась — ну, возможно, и к лучшему. Все равно холодец бы у него не вышел. Или это был бы не тот холодец — и воспоминания детства оказалась бы безнадежно испорчены.
Леня закрыл окно, и плотно повернул запирающую ручку — на карте вроде оставалось немного мелочи — и он вполне успевает вернуться в первоначальному плану и смотаться в магазин.
*****
Вики пошла проверить гуся и выпала в осадок: рядом с мокнущей птицей величественно валялась громадная свиная нога. Девушка прокомментировала пополнения мясной коллекции такими словами и витиеватыми оборотами, что составители энциклопедии мата посрамленно склонили бы головы, признавая свою частичную некомпетентность. Нога на выражения никак не отреагировала, и телепортироваться обратно не собиралась, несмотря на то что Вики дважды уходила с балкона и закрывала дверь, с надеждой, что непрошенный гостинец так же как и появился, так и уберется восвояси. Заклинание не сработало или словесная формула не действовала на материальные объекты, только по стенке промелькнула какая-то тень. Вики нахмурилась, но разобрать, что там шмыгает, не смогла. Теперь к одной головной боли прибавилась новая и Вики обречено полезла гуглить новый рецепт.
Возни с ногой было еще больше, чем с гусем — так что переживать по поводу расставания уже было некогда. Пришлось носиться по кухне со скоростью озабоченного метеора, чтобы успеть точно по таймеру смазать птицу специями, полить жиром, замешать соус, порезать ногу, слетать на сверхзвуковой в магазин за пакетом говяжьих костей— раз варить, то по всем правилам искусства. И солить бульон надо так, чтобы рука была изящно согнута в локте и крупинки красивым снегопадом осыпались в кастрюльку, попутно запорашивая плиту. Ловко разделывая чеснок — вместо сломавшегося пресса, пришлось вооружиться ножами и вилками, — Вики почувствовала себя звездой кулинарного шоу, только рукоплещущих зрителей не хватало и обаятельного ведущего на роль дегустатора.
*****
Ходить по квартирам с вопросам: «вы мою ногу не видели?» — показалась Лене глупым, как и свешиваться с балкона в поисках улик — а вдруг ветром сдуло и она там валяется внизу, бедная и заснеженная? Ну, под балконами он немного поискал, но кроме мисочек, что выставляют для подъездных котиков сердобольные старушки, ничего стоящего не обнаружил. Из пустого интереса даже и по площадкам прошелся — вдруг вор еще что-нибудь спер и его еще кто-то ищет. Тогда можно будет постоять, посетовать на падение нравов и зарплат — ведь раньше, пожалуй, с балконов еду не воровали, разве только машины угоняли. И перекинуться парой глотков пива на брудершафт.
В потусторонние силы Леня не верил, да и стоимость ноги была слишком материальной для его кошелька. Да и вообще кроме обычной физической, никакая другая ногу не поднимет. Вопрос лишь в том, кто промышлял на балконе и куда потом делся. Впрочем, по соседям стоило бы пройтись — может эти воришки-балконолазы еще кого обчистили. Леня от неожиданной догадки резко остановился, но его собственные ноги по инерции сделали еще шаг и, поскользнувшись на какой-то мерзкой луже, проехали лишние полметра. В свободном падении нет ничего привлекательного, особенно если это падение начинается на верхней ступеньке лестничного пролета и заканчивается на нижней. Леня почти минуту лежал, переживая случившееся и осмысливал, насколько сильно пострадал, потом ухватился за перила и осторожно стал подниматься, словно все его тело было слеплено из драгоценного горного хрусталя.
— Точно, альпинисты, — Леня обрадовался собственной прозорливости, что даже с силой хлопнул себя по лбу. — Вот и понятно, как все произошло.
******
У Вики было только одно желание: забраться в ванну, и провести в горячей мягкой пене всю оставшуюся жизнь. Главное никуда не вылазить, и чтобы вода не остывала. Но вместо приятных релаксационных процедур надо было выскакивать на холодный балкон — проверять как там охлаждаются блюда. Невесть откуда взявшуюся ногу, она тоже запекла, и теперь подошло время второго этапа — ее нужно было немного остудить, чтобы нашпиговать пряностями, и при этом не обжечь пальцы.
— Вот же… же… мля… — Вики настолько яростно впилась взглядом в пустой противень, точно собиралась в нем прожечь дыру, размером с футбольное поле. — Что за чертовщина?!
Вопрос прозвучал печально и риторически. Одно дело, если бы пропало мясо в сыром виде — сгинуло и сгинуло, ей же меньше хлопот. Но вот запеченная нога и гусь — это уже совсем другой коленкор. Жалко потраченного времени. Да и обидно.
Вики обыскала балкон — собственно, там и обыскивать было нечего: одно только подвесное кресло и болталось. Но она даже подушку прощупала, не говоря уж про то, чтобы наплевав на безопасность, вывеситься через перила, разглядывая окрестности сверху, снизу, слева, справа. Даже подозрительной тени нигде не мелькнуло, только у соседей мирно и приветливо посверкивали гирляндами окна. И эти праздничные огоньки стали последней каплей — Вики пару минут меланхолично вглядывалась в даль, а затем решительно хлопнула створкой и рванула в прихожую. Одеваться нормально не стала, только накинула старую ватную куртку, в которой можно без опаски темной глухой ночью сбегать за молоком или хлебом в соседний круглосуточный магазин. При этом даже самые отпетые алкаши приставать не станут, а любой грабитель не то что побрезгует тормознуть на гоп-стоп, но еще и сам предложит монеток опохмел. С учетом того, куртку Вики накинула прямо на домашние шорты — вид у нее был настолько модный и нетрадиционный, что соседка тетка Валя даже выронила мусорное ведро, а вместо приветствия выпалила вслед Вики пару непечатных и глубоко нецензурных слов. Разбираться, что же нашло на интеллигентную бабульку, Вики не стала, а бодро поскакала вниз по лестнице, грозно потрясая веником — ну, что попалось под руки, то и прихватила по дороге.
Но ни на площадках, ни возле подъезда, ни в соседних подворотнях гусекрадов не обнаружилось. Вики побродила минут пять, замерзла окончательно и растеряла весь свой боевой задор.
— О, смотри, папа! Баба-ежка! Настоящая! — от восторженно вопля пацаненка у Вики аж в ушах зазвенело.
— Да, ладно, — заржал папа и на позитиве отозвался традиционной шуткой: — Вы полетать или подмести собрались?
Вики сердито отмахнулась, еще раз пробежалась вдоль дома, но безрезультатно. Так что домой она возвращалась обиженно стуча зубами и на грани слез от бесцельно потраченного времени сегодня, и в целом никудышней жизни вообще.
— Ой, мама дорогая… — проскакивая мимо зеркала в ванную, Вики мельком глянула на свое изображение. Если она сама перепугалась до дрожи в коленках, то чего уж говорить про пожилую соседку, когда та увидела непонятно что в клочках белого пуха и с черно-полосатой физиономией. Откуда такой десантный макияж Вики даже не предполагала — разве только когда за поднос хваталась да за гуся, а потом нервно терла пальчиками лоб, виски и скулы, потому что от готовки даже голова начала ныть и болеть.
Любимая пена с ароматов персика, очень пышная и мягка, помогла Вики не только отмокнуть и отмыться, но и немного успокоиться. Но не успела Вики воспрянуть духом и по полной насладиться горячей водой и персональной пенной вечеринкой с любимым плей-листом и бокальчиком мартини с апельсиновым соком, как в квартире что-то громыхнуло, застучало и взвыло.
У обычных барышень нормальной реакцией на подозрительные шумы было бы спрятаться поглубже в теплую пену и заорать на манер пожарной сирены, чтобы соседи точно перепугались и примчались на помощь. Но Вики была настолько взбешена всем происходящим, что издав боевой клич мартовской кошки, рванулась к добыче. Из ванны она так и выскочила в ореоле пены, бешено сверкая глазами и угрожающе размахивая мочалкой в виде бутона розы. Если бы у нее на балконе действительно паслись грабители, они были бы впечатлены такой мощной атакой, но воры да и прочие разбойники отсутствовали. Только на протвине вповалку валялись свиная нога и почти запеченный гусь. И на появление грозной немезиды мясные блюда никак не отреагировали.
Вики несколько секунд хватала ртом воздух — ничего такой морозный, с городским сладковатым привкусом, — потому что ничего путного для выражения всех нахлынувших эмоций в голову не приходило. Ладно, гуся скомуниздили, допустим, потом раскаялись и решили ногой компенсировать. А затем одумались и снова все утащили, а теперь что? Снова пробудилась совесть и эти гусекрады вернули жратву еще и с процентами? В качестве процентов было несколько кучек снега, которые живописно украсили балкон, намекая, что на улице все-таки зима и не стоит мокрой девице прохлаждаться в неглиже. Вики потыкала гуся и свинину ногой — если они вдруг оживут, то тапочком можно пожертвовать. А самой успеть укрыться и запереть дверь, пока подозрительное мясо будет расправляться с обувкой. Но гусь вел себя смирно, так же как и нога. Вики выдохнула так, словно вместе с паром хотела добавить и парочку нелицеприятных эпитетов, но сдержалась, подхватила противень с гусем и ногой и отнесла на кухню.
********
До нового года оставалось часа полтора и Леня по-настоящему затосковал, потому что именно в эту минуту понял, что ничего у него не получится. Ни с новогодним ужином, ни с важным проектом, ни с жизнью в целом. Потому что у истинных неудачников никогда и ничего не выходит как надо, и даже мясо у них пропадает прямо с тарелки. Ладно пусть балкон — это все же не настолько тарелка, но факт остается фактом — нога и гусь исчезли именно тогда, когда Леня уже почти поверил в свои счастливые звезду и их концентрацию на грядущий год. Но пока он сбегал в санузел, от него отвернулся даже гороскоп. Огорчение было настолько велико, что даже пиво в горло не полезло. Леня заварил чай, даже без сахара и печально уткнулся в телефон — но даже излюбленный сайт с анекдотами в этот раз не спасал от хандры и надвигающейся депрессии.
— Я же ведь много не прошу, — проникновенно жаловался Леня закипающему чайнику. Предыдущая чашка с желтоватым напитком благополучно остыла и неприятно горчила на языке. — Всего лишь хотел вкусный холодец, как мама делала. Холодец, а не миллион долларов. И что в итоге? У меня нет ни холодца, ни денег. Я неудачник — полный лузер!
Чайник в унисон посвистывал, потом поднабрался сил и хрюкнул. Не успел Леня удивиться такому странному сигналу — обычно чайник просто начинал вопить нечто ушедробительное со звуком «ууууу», — как весь дом вздрогнул и залился таким неистовым воем, что бедная чашка с недопитым чаем аж пропрыгала по столу до самого края.
Леня огляделся, пытаясь понять что это воем и зачем так громко и внезапно. Но догадаться не смог, зато вместо логики включились древние инстинкты, отработанные еще лениными бабушками и дедушками, а может даже прабабками и прадедами, и Леня проворно схватил паспорт, что притаился в банке с подписью сахар, кружку, которая едва не рухнула на пол, ведро — а вдруг тушить пожар придется и рванул на выход.
На лестнице царило столпотворение — все соседи выскакивали на площадку кто в чем, некоторые, самые предусмотрительные, даже с вещами. Но многие, как и Леня, покидали квартиры налегке, сжимая в объятиях лишь детей и домашних питомцев, а также то что подвернулось под руку. Одна девушка вообще скакала вниз по лестнице в полотенце, намотанном наподобие древнегреческой туники, и нежно прижимала к себе запеченного жирного гуся, а во второй руке крепко держала здоровенную ногу. Лене даже присматриваться не пришлось, чтобы опознать свою пропажу. Кипя праведным негодованием он стал протискиваться за подозрительной девицей и даже по пути с чьей-то шеи стащил длинную новогоднюю гирлянду, собираясь использовать оное украшение по назначению — то есть связать воровку или, может, даже сразу придушить.
Народ с трудом вытолкался из подъезда и замер, не зная как быть дальше. Сигнализация продолжала отчаянно выть, но дыма или отблесков огня в окнах видно не было, хотя все вглядывались и внюхивались изо всех сил.
— Может, там и не горит ничего? — неуверенно предположил толстый усатый мужик с девятого этажа, который эвакуировался последним и оттого стоял ближе всех к домофону.
— Зря гудеть не стало бы, — не согласилась Марья Федоровна, вечно дежурившая на лавочке. И всегда пребывавшая в полной боевой готовности — и даже сейчас она была одета в шубу и в руках держала большую корзинку с угощениями с новогоднего стола. — Еще бы столько денег вбухали, а оно чтобы зазря людей будоражило! Не бывать такому!
Леня с досадой хлопнул себя по лбу — точно! В прошлом месяце ведь со всего подъезда деньги энтузиасты собирали на пожарный извещатель. И купили самый дорогой, мощный и надежный — ну, теперь в мощности сомневаться точно не придется. А то пару раз приходилось просыпаться от черного дыма: то у алкашей гулянка с фейерверком на дому, то какие-то хулиганы покрышки в подъезде жечь надумали — только за этот год четыре раза приходилось подъезд перекрашивать. Чем мог помочь извещатель в дальнейшем ремонте Леня так и не понял, но деньги послушно сдал. Зато теперь вот стоит и мерзнет… Леня вздрогнул и огляделся — главное чтобы эта девка с гусятиной и свинятиной снова не смылась!
Кто-то из соседей вызвал пожарных, но самые отважные уже выпихнули вперед добровольцев, чтобы те пробежались по этажам да поглядели не горит ли где, а то мерзнуть уже надоело, да и в духовках у многих жаркое на подходе как бы. Пропустишь момент — и гипотетическое возгорание перерастет в натуральное. Леня только возмущенно икнул, обнаружив себя в числе добровольцев, хотя сам на такое не подписывался.
— Иди, соколик, иди, — с недюжинной силой подпихивала его в поясницу Марья Федоровна, — ты один живешь, да и деточек у тебя нету, так что сиротинушками никого не остаившь.
— Так я, может, и хочу как раз оставить… в смысле я еще собираюсь наследниками обзавестись, — упирался Леня. Но его никто не слушал, а мужик с усами сзади еще поднажал и на пару с бабкой втолкнули парня в подъезд с таким энтузиазмом, что он в двери лифта даже врезался.
— Я тоже посмотрю, — простучала зубами девица в полотенце и грозно взмахнула гусем. — А то и так все внутренности тут отморозила.
Леня развернулся на хлопок двери и мигом ощетинился: перед ним точно был виновник все его несчастий. Девица, наткнувшись на недвусмысленный взгляд, попыталась поправить полотенце, а потом мужественно загородилась ногой, а руку с гусем отвела чуть в сторону на манер опытного дуэлянта.
*****
Когда подъезд затрясся от нетипичных звуков, все толпа жильцов аж задрожала от любопытства. Одно дело, когда скандалят на привычном и могучем русском, но доносящиеся слова были настолько далеки от обыденных идиом, что всем разом стало наплевать на возможную угрозу пожара, зато каждому захотелось припасть к такому богатому словесному источнику.
Марья Федоровна с неожиданной для почтенного возраста силой и грацией протолкалась в подъезд первой, и качественно закупорила собой основную площадь обзора. Несколько ловких и худосочных жильцов прощемились между пышным пуховиком и дверным проемом. Одна мадам бесцеремонно перегнулась через бабку, проигнорировав невежливое «куда прешься, дылда». Остальным было не видно, но интересно — и Марья Федоровна великодушно взяла на себя роль комментатора, шептала она громко и щедро добавляла подробностей лично от себя.
— И она ему гусем… гусем… А он от нее ногой отмахивается, болезный…
— Своей ногой? Фигасе… каратист! — восхищенно выдохнул бородатый мужик с четвертого этажа.
— Зачем своей? — шикнула бабка. — Запасной, которую у девки отобрал.
— Это ж до чего мир дошел? — сочувственно шмыгнула носом тетка с последнего этажа. — У людей даже ноги стали отбирать, мало им того что с налогов да квартплаты по три шкуры дерут!
— Да тише вы, смотреть мешаете! — зашикали на тетку с трех сторон. А бабка Марья, которая как раз и стояла перед теткой, солидарно брыкнула бедром.
— Может, их стоит разнять? — задумчиво предложил мужик со второго этажа. Будучи классным травматологом он по смачным чавкающим звукам уже нарисовал картину боя и понимал, что еще чуть-чуть и милая потасовка перейдет в разряд затяжной амбулаторной реабилитации.
— Да погоди ты, я на девку поставил, — не согласился дядька с седьмого, что вечно жаловался на шумных соседей. — У нее щас тряпка свалится.
— Ах, она бесстыдница, — заплевалась бабка, растопыриваясь изо всех сил в дверном проеме, чтобы напирающие сзади мужики не смогли занять более удобные для созерцания места.
Вики тоже чувствовала, что верное полотенце собирается ее покинуть, но в азарте боя и опьяненная святой силой отмщения не обращала внимания на подобные мелочи. И весьма удачно вертела гусем, орошая каплями жира стенку, лестницу и всех присутствующих, ухитрясь одновременно и парировать и атаковать.
Леня в мясных поединках не настолько преуспел, зато нога была большой и за ней можно было успешно прятать хотя бы голову, ниспосылая на свою противницу все ругательства что вспомнились или придумались. Но поскольку Леня был мальчиком из интеллигентной семьи, и даже с отличием окончил музыкальную школу, то и брань была высокоинтеллектуальной, а оттого слабодействующей.
Полотенце и противник пали одновременно под восторженный рев и рукоплескания зрителей. Вики грозно приставила ногу гуся к горлу соперника и обвела толпу сверкающим взглядом истинной Амазонки.
— Да не крал я вашу тушку! — с отчаянием вскрикнул Леня. — Можете мне его хоть в рот затолкать, но не брал. Меня самого несколько раз на свиную ногу ограбили.
— Меня тоже, — выдохнула Вики. — И я думала, что это…
— Что это вы, — рявкнул Леня, вертя башкой, потому что наглый гусь так и норовил ткнуться в зубы. — Вы же их несли!
— А вы на меня набросились! — обличительно вякнула Вики и все таки изловчилась попасть гусем поверженному парню в рот.
— А вы неплохо готовите, — частично отплевался, частично прожевал откушенное Леня. — А у меня бы так не вышло.
— А я задолбалась их готовить и искать одновременно, — боевой пыл слегка поугас и Вики залилась румянцем, осознав, что сидит в чем мать родила на человеке, которого, ну может и видела, но разве что мельком, да еще и с гусем наизготовку. — Я думаю, что разобраться с мясом лучше в более приватной обстановке.
— Да, разумеется, — Леня почувствовал, что и у него запылали щеки и лоб. — Я даже готов покарауилить ваше… мое… наше мясо, пока вы… подыщите для себя более удобный… удобный вариант одежды.
— Буду вам благодарна, — Вики сунула гуся в руки Леня, и потянулась за полотенцем. Дотянулась и тут же выдернула гуся обратно. В конце концов, если беды из-за этой птицы, то и нечего ее давать всяким наглым типам, даже подержать.
— Кто тут пожарных вызывал? — осведомились на улице.
— А кто вызывал милицию? Граждане, вы чего тут толпитесь?
Вики мгновенно вскочила, страстно прижимая к себе гуся, и на бегу одной рукой обматываясь полотенцем вместе с гусем. Леня, который, по мнению мамы, всегда следовал другому примеру, сейчас также последовал за скачущей по лестнице девушкой, но при этом не растерялся и ногу подобрал. Вики, добежав до своего этажа, попыталась захлопнуть дверь, но Леня ловко проскользнул в прихожую, и тоже подпер дверь для надежности.
— Я обещал вам гуся покараулить, — напомнил Леня.
— Да, точно, — согласилась Вики. — Вы только милиции не открывайте, а то они нам окончательно своими расспросами и расследованиями праздник испортят.
— Да, тут осталось продержаться четверть часа, — сверился с часами Леня. — Сделаем вид, что никого нет дома. Давайте гуся, буду держать.
*****
Большой рыжий кот устало обмахнулся пушистым хвостом. У него оставалось двенадцать минут, чтобы добраться до елки. Но хотя времени и было до ужаса мало, он все таки немного задержался, прислушиваясь к разговору Вики и Лени — и лишь убедившись, что в квартире порядок, быстро побежал вниз на улицу.
— Так кто первый начал драку? А при чем тут гусь? Кто кричал, что у него гуся украли? — рядом с лавочкой, на которой обмахивалась шарфиком Марья Федоровна, топтались два милиционера. С протоколом никак не ладилось, хотя бабка уже в третий раз добросовестно пересказывала события взбудоражившие весь дом. Прочие соседи быстро растворились по своим жилплощадям, ибо никто не хотел отвечать за ложный вызов спецслужб. Так что в руках милиции остался только один свидетель, но хотя старуха в показаниях и не путалась, все равно было ничего не понятно.
Рыжий кот тенью прошмыгнул мимо лавочки, недовольно фыркнув на болтливую бабку. Сколько она ему дел перепортила, вот и сегодня едва не провалил задание, пока старуха то Леню у подъезда задерживала, то к Вики с разговорами лезла. Но пакостить бабке кот не стал — может, в следующий раз, когда спустится на землю, тогда ей что-нибудь и подбросит. Какого-нибудь беспомощного котика — пускай бабка заботится о малыше, может меньше в подъезда языком трепать станет.
Рыжий кот прибавил ходу — до полуночи оставалось три минуты, и уже все люди застыли с бокалами в руках, нетерпеливо дожидаясь, пока договорит свое поздравление президент и куранты начнут отсчитывать вступление в свои права нового года. И вот почему люди такие доверчивые — ведь ни у кого ни одно желание не сбылось именно под бой курантов, а все равно сидят, мечтательно смотрят на шампанское и на часы, и верят в чудо, словно дети малые. Рыжий кот снова фыркнул — с другой стороны и хорошо, что все люди сидят перед телевизорами: по пустому городу бежать намного проще, чем когда приходится прятаться и уворачиваться то от колес автомобилей, то от ног людей.
А вот и елка… до нее осталось метров двадцать. И куранты уже бьют седьмой удар, но если немного поднажать… Рыжий кот вложил силы в последний прыжок и единым рывком взобрался, почти взлетел к верхушке елке. Затем выдохнул и замер — и тут же рыжее пушистое тело стало перевоплощаться. Рыжий мех трансформировался в белый, а контуры кошачьего тела задрожали, преобразовывалась в человеческое, и при этом уменьшаясь в размерах. И секунда не прошло, как вместо рыжего кота на елочной ветке висел белоснежный ангел с большими серебристыми крыльями.
Куранты пробили последний двенадцатый удар, и ангел чуть покачнулся, то ли прощаясь с этим человеческим миром, то ли от легкого ветерка. Он лучше всех знал секрет исполнения человеческих желаний — надо чтобы два человека захотели одного и того же, и чтобы нашелся хоть один новогодний ангел, который будет готов исполнить это желание, расплатившись за человеческое счастье своим ангельским даром новогоднего волшебства.
0
0