Только представь, Шерлок! В участке начинает твориться полная чертовщина! Одни важные документы пропадают, на других оказывается написано вовсе не то, что было написано раньше — и это в запертом сейфе! Полицейские во время допроса садовника вдруг вспомнят, что всегда хотели помогать белым медведям в Арктике или выращивать кактусы в Сахаре, и только их и видели! Агент ФБР, присутствовавший на допросе, бежит в церковь, теряя тапки… ну то есть фирменные фэбээровские ботинки, плачет и кается во всех смертных грехах, начиная с семилетнего возраста — это займет его на ближайшую неделю точно, ибо по агентурной привычке он будет каяться в письменном виде. А про садовника все просто забывают, он спокойно уходит из участка, никто не помнит, что по его поводу вообще были какие-либо подозрения!
Садовник возвращается в поместье, где тоже не помнят о том, что недавно его подозревали в произошедших убийствах, и даже об убийствах не помнят. Он пытается найти свою любимую — и обнаруживает, что ребенок отослан в пансионат для мальчиков, а няни нигде нет. Более того — о ней тоже никто не помнит! А когда он начинает расспрашивать слишком активно — крутят пальцем у виска и стараются держаться подальше.
Он не может найти ни одной ее вещи, ее словно и не было. Ее комната выглядит так, словно в ней никто никогда не жил. Садовник горюет, но остается в поместье, одинокий и надеющийся, что, может быть, его любимая когда-нибудь вернется. Ему никто не интересен, кроме его растений, но и он сам более не интересен никому: его почти магическое обаяние словно закончилось с исчезновением няни…
— Хм… — прочистил горло Холмс минут через пять, прерывая повисшее молчание. — Что-то мне подсказывает, что мы приближаемся к трагическому финалу?
— Что? — встрепенулся задумавшийся о чем-то своем Джон. Продолжил скучным голосом: — А, да. Лет через тридцать он узнает, что ее линчевали в то утро, когда он вернулся из участка. Часа за три до его возвращения. Нашли в саду, потерявшую сознание и совершенно лишенную сил после проведения каких-то дьявольских ритуалов. Там было много амулетов, черных свечей и другого ведьминского арсенала, рядом с ней, все сразу всё поняли. Хотя и не совсем правильно. Она всю ночь колдовала, воздействовать на полицейских довольно сложно, ну и… Сочли, что доказательств достаточно, но полиция все равно не поверит, решили обойтись по старинке. Забили осиновыми кольями и сожгли в топке под домом.
На этот раз пауза была дольше.
— По-моему… как-то излишне мелодраматично, не находишь?
— Почему бы и нет? — Джон пожал плечами. — Вся мировая литература на этом построена.
— Нет, ну тридцать лет дожидаться разгадки! Перебор. Года три, а лучше два! И чтобы она потом ожила.
— Шерлок! Это был бы уже дешевый сериал, а мы же сейчас говорим об английской почти классической литературе. Пусть и сетевой! Ну так что: я прав в своих фантазиях? Убийца няня?
— Подожди. Ты вроде бы говорил, что у тебя развилка, две линии. И какая же вторая?
— А… ну… Это если убийца таки садовник. Понимаю, это почти нарушение правил классического английского детектива, почти «убийца дворецкий», что моветон и не может быть потому что не может быть никогда, но… Но тут можно столько всего интересного навертеть! Потому что он мог убить, защищая няню.
И тут может вырисовываться очень романтическая история, и даже, возможно, с хэппи эндом! Чтобы садовник выступил для своей возлюбленной этаким ангелом-хранителем. Но для этого придется убрать два убийства, оставить только одно. Например, горничную. Он мог ее задушить за то, что она приревновала к няне своего мужа и пыталась няню отравить, но вместо этого случайно отравила сначала лакея, а потом и кухарку.
— Стоп, Джон! Кухарка умерла через пять дней после горничной! Как та могла ее отравить?
— Она могла отравить что-нибудь на кухне, например, бренди, которое обычно носили няне перед сном. Кухарка его попробовала через пять дней после убийства горничной, чтобы успокоить нервы — и погибла. Но я не настаиваю именно на такой версии, можно сделать, что как раз кухарка и была настоящей жертвой садовника, потому что это именно она приревновала своего мужа и пыталась убить няню, а горничная повесилась сама. Потому что была лесбиянкой и трагически влюбилась в няню, а та не ответила ей взаимностью, потому что любила садовника. Просто так любила, кстати, можно даже сделать, что она и не знала вовсе, что и он ее тоже любит, что на все ради нее готов. Чтобы и она тоже страдала от любви, кажущейся неразделенной. Как по-твоему?
— По-моему, бред.
— Значит, самое то, читательницы обрыдаются.
— Но садовник в качестве ангела-хранителя! Это же полный…
— … успех у аудитории!
— Джон, послушай! Тебе не кажется, что…
— Нет, Шерлок, это ты послушай! Сам же просил, так что теперь слушай. И вот значит наш ангел, то есть садовник, защищает свою прекрасную няню. То есть, конечно, далеко не прекрасную, но для него она прекрасная. За такое его даже если присяжные и осудят, то вряд ли надолго, а если попадется хороший адвокат, то и вовсе оправдают. И они с няней сбегут в закат. Но это если убийца садовник.
И вот тут возникает та самая проблема выбора — какую линию предпочесть? Трагическую или со счастливым финалом? Хороший финал привлекает больше аудитории, но трагедии запоминаются надольше, взять хотя бы того же Шекспира… Ну и вообще просто хочется знать, какая из них истинная, пусть даже и безо всяких моих фантазий. Так какая же, Шерлок?
Ватсон замолчал и уставился на Холмса с выжидательной улыбкой, помаргивая рыжими ресницами.
Холмс соединил кончики пальцев перед лицом, уткнувшись в подбородок большими, а остальными слегка прикрывая улыбку.
— Боюсь тебя разочаровать, Джон. Но из этих двух — никакая.
— Но ты же был почти уверен!
— Почти, Джон! Почти — далеко не то же самое, что абсолютно. – Дважды ему случилось ошибиться и с абсолютной уверенностью, но Джону лучше об этом не напоминать. — Там все действительно оказалось очень сложно. — «И ты меня сегодня напугал тем, насколько оказался близок к истине, но об этом тебе тоже лучше не знать». — Они выглядели подозрительно, потому что действительно были кое в чем замешаны. Только это кое-что не имело ни малейшего отношения к тем смертям.
— А кто же убийца?
— Будешь смеяться — дворецкий.
— Что?! Шерлок, ты шутишь?! Ты же говорил, что он старый чопорный хрыч и зануда!
— Я и сейчас готов это подтвердить.
— Но… причины, Шерлок?
— И опять ты будешь смеяться, но они действительно связаны с садовником. И няней.
— Подожди… Он что, влюбился в няню, приревновал ее к садовнику и убивал только для того, чтобы его подставить?! Это же полный бред!
— Бред. Он влюбился в садовника и убивал тех, кто проявлял к нему интерес. Няню тоже пытался убить. Потому что к ней ревновал больше всего. Но не сумел. И тогда попытался ее подставить, чтобы убрать соперницу с дороги. Ну а заодно настроил против нее всех остальных слуг. Сама же няня в этом конкретном случае оказалась невинной, словно бутылочка для детской смеси. Что возвращает нас к тому вопросу, на который ты отказался ответить две недели назад.
— Я ответил!
— Я имею в виду — отказался ответить положительно. Ибо другие ответы я больше принимать не склонен.
— Но Шерлок!
— Но Джон. Нашей креветке нужна няня. И срочно! Мне надоело работать одному, а тебя уносит не в те края.
«Или как раз в те. И это пугает до дрожи».
— Сколько раз тебе говорил — не называй ее креветкой! У нее есть имя! Она человек, а не креветка!
— Она пока что личинка, человеческая личинка. Всего лишь зародыш личности, и имени еще не заслужила.
— Шерлок!
— Няня, Джон! И срочно.