На Суде, как я и предполагала, ангелы юлили и изворачивались. Лишь единицы каялись и сожалели о произошедшем. Выслушав тысячу и одну версию ангельской лжи, я утвердилась во мнении: с Землей пора завязывать (да и с экспериментами).
Вы б только слышали, какую околесицу несли даже наименее провинившиеся индивиды. Чего, например, стоили показания Гавриила — закачаешься! Гремучая смесь наивности и прямолинейности. Да вы сейчас и сами в этом убедитесь:
— Сын мой, неужели ты не заметил, что люди получили запретные божественные знания и воспользовались ими?
— Нет, Господи, пока они не слопали твоего любимого Бяшку, ничего особенного я вроде не замечал.
— И что, совсем-совсем ни единого тревожного звоночка?
— Ну-у-у, — замялся Гавриил, — случилась как-то раз оказия*, да не придал я ей значения…
— И в чем же заключалось дело?
— Смеркалось… Пролетал я дозором над Эдемом, — принялся рубить правду-матку Гавриил, — слышу, кто-то под яблоней пыхтит и стонет. Ну, думаю, трахаются…
— Фу, Гавриил, что за жаргон, — поморщилась я. — И где ты этих трендовых слов понахватался?! Излагай мысли более благочестивым языком: «составляют зверя с двумя спинами», «сношаются», «возлежат», «совокупляются», «блудят».
— Кхе-кхе, — откашлялся Гавриил, пытаясь сообразить, как поприличнее описать увиденное. — Ну, думаю, блудят Адам и Ева. Заглянул под ветки — а они там трахаются во всю ивановскую. Вот такая порнография, — испустил унылый вздох ангел. — Полюбовался я минут эдак пять на членистоногого зверя, которого они составляют, и подумал, если люди счастливы и довольны, значит все идет как должно.
— Правильно говорить «зверя с двумя спинами», а не «членистоногого», — автоматически поправила я безграмотного Гавриила. — И я ведь предупреждала, чтобы с их голов не упало ни единого волоска! А тут… Уверен ли ты, что Ева не упиралась? Дело-то подсудное. Нужно было сразу доложить об увиденном, разобраться в ситуации. Серьезный промах!
— Всевышняя, — насупился ангел, — я не слепой и не дурак! Во-первых, они блудили точно раком, а рак — членистоногий зверь. Во-вторых, конечно, Ева упиралась… локтями и коленями, о землю. А кто б не упирался, когда тебя блудят в такой позе и с таким азартом? Но клянусь, что с ее головы не упало ничего ценного, окромя капель пота, и с головы Адама тоже! Насчет доклада… — он виновато потупил глаза, — тут спорить уж не буду. Не смекнул я, что эта порнография не промысел Господень, а следствие лечения Люцифера (пусть повылазят перья у него!).
— М-да, и в кого вы уродились такими простофилями, — вздохнула я, выслушав его речь.
— Господи, но ты же не оставила нам подробной инструкции по обращению с людьми. Откуда ж нам уразуметь, что хорошо, что плохо для сих созданий? Мы действовали больше по наитию. И вон оно как обернулось… — удрученно опустил голову Гавриил. — Хочу спросить, Всевышняя, какая кара ждет нас?
— Вывод банален: виновны все, — ангелы в ужасе уставились на меня, — но в разной мере! Как умудрилась я, Создатель Мироздания, породить таких сказочных д’лб»б’в (эх, люблю енохианский), не ведаю. Однако непростительна не ваша глупость и беспечность, — я покосилась на Гавриила, — а ложь Творцу. Поэтому вся партия «за чудо» во главе с Люцифером отправится на перевоспитание в Ад, где пламень, тьма и нет моей любви. А чтобы мне при встрече не путать вас, лжецов и трусов, с добропорядочными ангелами, — окинула я грозным взором провинившихся, — смените-ка у крыльев цвет… на черный.
В мгновенье ока белоснежные перья изгнанников окрасились в угольно-черный цвет. Раздался дружный стон и заковыристая брань.
Теперь займемся Адом. Без лишних церемоний я, щелкнув пальцами, встроила в ткань бытия подпространственный метафизический провал, полный кипящей серы, дыма, раскаленной лавы. Увидев новый дом, самые юридически подкованные пернатые активно запротестовали: «Произвол!», «Попрание гражданских прав!», «Ограничение свободы!», «А где евроремонт?»
— Евроремонт?! Вы ‘хр’нел’, дети? Отделкой помещений займитесь сами. Я вам не гастарбайтер! — отрезала я. — А что до прав… Права имеют те, кто выполнял свои обязанности и не пытался избежать ответственности за свои ошибки. Тема закрыта.
Но ангелы по-прежнему орали и бранились. В конце концов вопящая толпа меня достала. Не долго думая, я отключила звук у особо горластых правдоискателей.
Совсем другое дело!
— Для равновесия сил, раз появился Ад, прощенной половине с божьего плеча дарую Рай! — Я очень справедливая сегодня. — И вот только посмейте пикнуть про евроремонт…
С Раем я заморачивалась еще меньше, чем с Адом. Пара щелчков — и в подпространстве засияло ослепительное нечто.
— Спасибо, милосердная Боже, — разнесся над рядами помилованной стороны вздох облегчения. — С ремонтом справимся мы сами. Мы ж не такие рукожопы, как команда Люцифера…
Вот и ладушки…
— А что же, Господи, ждет Землю и людей? — раздался тихий голос кого-то из прощенных.
Я пригляделась. Ну, конечно же, Азирафаэль. Кто же еще? Он всегда был несколько блаженным. Самозабвенно и искренне любил каждую песчинку в Эдеме.
— Судьба провального проекта, сын мой, уже предрешена. Само собой, Земля и люди будут развоплощены, — не стала я тянуть с ответом.
— Провального? Развоплощены? — растерялся Азирафаэль. — Но ведь Эдем такой цветущий, полный жизни, а люди милые создания. И, Боже, ты даже не пообщалась с ними. А как же презумпция невиновности? И милосердие?
Едва Азирафаэль закончил речь, как Гавриил гневно прошептал ему на ухо:
— Молчи, дурак! Кроме тебя нет никому и дела до этих бурдюков с костями. Пусть развоплощает, избавимся хоть от докуки** и вздохнем свободно.
Азирафаэль не обратил на гаврииловский пассаж*** внимания и продолжил:
— Молю, поговори с людьми, они не так уж плохи. От твоего величия ведь не убудет, Боже!
Неожиданное заступничество Азирафаэля пришлось мне по душе. А он с характером, этот чудаковатый ангел: вступился за людей, не убоявшись гневных выпадов собрата. И попросил-то лишь о крошечной уступке. Ведь истинно, что от меня убудет?
— Ну, будь по-твоему. Предстанут пусть передо мной, — дала согласие я, убавив силу своего сияния, дабы не сжечь тела двух смертных.
Азирафаэль, расплывшись в умильной улыбке, щелкнул пальцами, и предо мною материализовались люди.