— Постарайтесь не уснуть, Уотсон, — приблизив губы к моему уху, прошептал Холмс.
— И сколько нам придется так сидеть? — едва слышно поинтересовался я.
— Надеюсь, что недолго. А теперь, ни слова больше! Скоро вы все поймете сами…
Так началась наша бессонная ночь. Ни один звук не доносился из соседних комнат, внутри дома стояла гробовая тишина. Если бы Холмс временами не задевал меня локтем, можно было бы решить, что рядом никого нет. Мы сидели в абсолютной темноте. Иногда на улице слышались странные крики, видимо некоторые создания тьмы, как и предупреждал Гавриил, выгуливали в парке своих любимцев. Хотя эти звуки раздавались на безопасном расстоянии от нашего окна, воображение, подстегнутое просмотром «видео» с магического шара, рисовало невероятные картины, одну страшнее другой: образы отвратительных адских монстров намертво засели в моем сознании. И я, помня о том, как растерялся, увидев выскочившего из травы круглого кожистого демона, крепко сжимал трость, пообещав себе, что такого больше не повторится. Я не мог подвести Холмса еще раз.
Время тянулось бесконечно. Перевалило за полночь. С каждой минутой нервное напряжение нарастало. Какое чудовище мы караулим? Что ему нужно от Гавриила? Как связана с этим вентиляция, в которую с трудом пролезет даже мышь? Эти вопросы заезженной пластинкой вертелись в моей голове.
Внезапно со стороны спальни мистера Азирафаэля раздался слабый шорох. Не будь я на взводе, возможно, этот призрачный звук ускользнул бы от моего слуха. Теплая сухая ладонь Холмса опустилась на мою руку, и я понял, что мой друг тоже расслышал его. Неожиданно послышался новый звук: глухое ритмичное постукивание, словно где-то в недрах дома кто-то едва-едва ударял пальцами по там-таму. Стало понятно, почему Гавриил не смог определить его источник: звук эхом разносился по пустой комнате, как по каменному мешку, и длился считанные секунды. Загадочное постукивание повторилось еще пару раз.
Холмс сильнее сжал мою руку, сигнализируя, что решающая минута вот-вот настанет. Я удобнее перехватил трость. Сердце так неистово колотилось в моей груди, что его гулкие удары, наверное, можно было расслышать в любом конце спальни. Неожиданно Холмс вскочил с кровати, включил фонарик и бросился к вентиляции. В этот раз я был готов ко всему: как ни больно ослепил свет мои утомленные темнотой глаза, я все же успел разглядеть извивающееся на шнуре щупальце, поспешно втягивающееся в отверстие, ведущее в комнату ангела:
— Вот оно, Холмс! — проревел я, оттолкнув в сторону своего друга, яростно, почти на ощупь, хлеща тростью по шнуру. — Вы видите? Вы это видите?
— Нет, Джон, не-е-ет! — в ужасе закричал Холмс, отбросив фонарик на кровать и пытаясь вырвать трость из моих рук. — Боже, не-е-ет!
На его мертвенно-бледном лице проступил такой откровенный ужас, которого я не видел никогда. Пальцы Холмса клещами впились в мое плечо. От удивления и накатившей боли я выпустил трость. Собственно, толку от нее уже не было: неизвестная гадина просочилась в вентиляцию и исчезла.
В то же мгновение за стеной раздался короткий отчаянный вскрик, а затем какой-то грохот.
— О боже, Джон! — сипло пробормотал мой друг, сломя голову кидаясь к выходу из комнаты. — Ах я, старый дурак! Надеюсь, вы его не сильно покалечили!
Ничего не понимая, я в растерянности смотрел, как он исчезает за дверями. Холмс явно был в страшном волнении. Ведь только в самые тяжелые минуты он называл меня по имени. Я бросился следом за ним.
— Что все это значит? — спросил я, догнав его в коридоре.
— Это значит, что я — тщеславный осел и, возможно, мы потеряли двух своих лучших друзей! — ответил Холмс, осторожно стуча в дверь мистера Азирафаэля.
На стук никто не открыл, и он, согнувшись, тихо зашипел в замочную скважину:
— Азирафаэль, впустите нас. Сейчас же. Это — Холмс и Уотсон.
В замке заскрежетал ключ. Мой друг, оглядевшись по сторонам, впихнул меня в комнату ангела, тут же захлопнув дверь. Мистер Азирафаэль был белее своей байковой пижамы нежнейшего молочного оттенка. В глазах ангела плескался такой отчаянный испуг, словно он видел перед собой не двух старых друзей, а по меньшей мере самого Люцифера. Я замер на пороге и огляделся. Ничего необычного в комнате не было, за исключением валяющегося у стены стула.
— Где он? С ним все в порядке? — набросился с вопросами на ангела Холмс.
Неожиданно он упал на колени и заглянул под кровать, затем проделал то же самое с креслами. Глядя, как Холмс ползает по полу, я решил, что мой друг сошел с ума.
— Вылезайте уже, черт вас побери, Энтони! — Холмс кинулся к окну и отдернул портьеру.
Я все больше сомневался в здравости его рассудка. И при чем тут демон? Мистер Азирафаэль, прижав к груди пухленькие ладони, со страхом наблюдал за безумствами, творимыми Холмсом.
— Мне не до шуток, Энтони! — выпалил он. — Вылезайте!
К моему вящему ужасу, после этого выкрика мягкая ткань на груди ангела зашевелилась, из-под ворота пижамы выползло гибкое золотистое тело небольшой змеи. Выбравшись наружу, она обвилась вокруг шеи мистера Азирафаэля, спрятав голову, украшенную белыми с темным кантом пятнами в виде летящей птицы, у него под подбородком.
— Песчаная эфа! — выдохнул я.
— Ну, хвала Небесам, все живы! — облегченно проговорил Холмс, увидев змею.
— Это что… мистер Кроули?! — До меня постепенно начало доходить, кого я хлестал дубовой тростью.
— Само собой… — кивнул мой друг.
— Что вы тут делаете? — трясущимися губами произнес мистер Азирафаэль, бережно усаживая на постель одну из самых ядовитых рептилий на свете. — И зачем на него напали?
Хорошо, что на мою персону никто не обращал внимания. Осознав содеянное, я готов был провалиться сквозь пол.
— Это — одно большое недоразумение! — тяжело вздохнув, ответил Холмс. — Думаю, нам нужно многое обсудить.
Неожиданно эфу скрутило волной трансформации. За доли секунды она увеличилась до гигантских размеров и поменяла цвет на черный (эту истинную форму демон как-то раз, по моей просьбе, нам уже показывал), а потом обратилась в человека. На краю кровати сидел обнаженный мистер Кроули. Его подтянутое смуглое тело было расчерчено набухшими лиловыми полосами-кровоподтеками. С трудом щелкнув пальцами, он материализовал на себе шелковую пижаму.
— Ох, дорогой! — Ангел всплеснул руками. — И что теперь делать? Заявку на «исцеление» я не подавал.
— Мне вот тоже в голову не приходило, что меня отходит тростью лучший друг, — морщась от боли, повел плечами демон. — У вас тяжелая рука, Уотсон! — ухмыльнулся он.
— Моя вина! Я не предупредил Уотсона, что мы «охотимся» за вами. А потом стало поздно. Честно говоря, я не ожидал от него такой прыти, — виновато улыбнулся Холмс. — Кости целы?
— Целы. Я же не человек. Если бы не глупый саммит, вы бы даже не поняли, что нанесли мне ущерб. И прекратите переживать. Это всего лишь синяки. Утром, когда все встанут, выйду за ворота парка — и побои исчезнут без следа. Лучше объясните, зачем вы открыли на меня сезон охоты? Вам же с первого дня известно, что мы живем с Азирафаэлем, и кроме меня некому ползти в его комнату в змеином обличье…
— Что это значит? — ошарашенно воскликнул я.
— С первого дня? — одновременно со мной вскричал ангел.
— О-о-о, так вот в чем причина нападения. Доктор все еще не в курсе? Забавно… — Голос демона был полон иронии.
— Вы тоже, Энтони, как я погляжу, не были достаточно откровенны со своей второй половиной, — заметил Холмс.
— Туше, — поднял руки мистер Кроули.
— Холмс, да о чем вы говорите? — Смысл сказанного не желал укладываться в моей голове.
— Дорогой Джон, Шерлок не счел нужным вам сообщить, что мы с Азирафаэлем не только друзья, а живем вместе, состоим в связи, находимся в романтических отношениях, спим вместе. Выбирайте формулировку на свой вкус… — Демон явно решил не ходить вокруг да около. — И он знал об этом с самого начала нашего знакомства. А я не счел нужным предупредить Азирафаэля, что его любимый сыщик раскусил нас. Вот и вся тайна.
— Но почему вы молчали? — хором воскликнули мы с ангелом.
— Уотсон, вы же знаете, что я не имею привычки обсуждать чужую личную жизнь, — ответил Холмс. — Отношения между мистером Кроули и Азирафаэлем лежали на поверхности, но за все эти годы вы не обращали внимания на десятки очевидных подсказок, хотя все происходило у вас на глазах. Сегодня, в любом случае, я собирался вас просветить, потому что именно из-за их романтической истории мы тут и очутились. Я хотел перехватить Энтони по дороге и объясниться прямо в комнате Гавриила. Но просчитался: он передвигается быстрее, чем обычные змеи. Моя медлительность и ваш «героический» поступок спутали карты.
— Но зачем вы ждали до последней минуты? Могли бы просто нас собрать и поговорить, — недоуменно поинтересовался я.
— Этим вечером вы абсолютно правильно оценили мое состояние: я смаковал расследование. Плюс ко всему существовал мизерный шанс, что мистер Кроули может не прийти. Что же касается разговора — я не был уверен, как вы воспримете эту новость и не хотел ставить мистера Азирафаэля в неловкое положение, зная его тонкую душевную организацию.
— Боже, Холмс, — мне стало досадно, — я еще могу понять ваше желание пощадить чувства мистера Азирафаэля, но с чего вы решили, что подобное известие изменит мое отношение к дружбе между всеми нами?
— Мы никогда не обсуждали данный вопрос, Уотсон.
— Я не замшелый консерватор. В силу своей профессии, как и любой врач, я сталкивался со многими интимными тайнами и более щепетильного характера. А уж теперь, в двадцать первом веке, осуждать кого-либо… нонсенс. Я могу только порадоваться счастью своих друзей.
— Нелепейшая ситуация! Но раз мы все-таки в ней очутились, давайте хотя бы присядем, — произнес, вспомнив о роли хозяина, ангел.
Он засуетился, сгреб с кресел охапки одежды и пледы, бросив их рядом. Мы с Холмсом заняли предложенные места. Ангелу достался стул, а пострадавший в «бою» мистер Кроули остался сидеть на кровати, обложившись подушками. Его явно терзали полученные травмы.
— Не откажусь от полного бокала обезболивающего, — заявил демон. — И так как сегодня ночь откровений, то хочу попросить перестать обращаться ко мне и Азирафаэлю: «мистер». Особенно это касается вас, доктор. С Шерлоком у нас дела обстоят попроще. А рядом с вами я постоянно ощущаю себя, словно на светском рауте. Воспринимайте эту просьбу, как наказание за мою попорченную шкуру.
— Принимаю ваше наказание и постараюсь искупить свою вину, — с облегчением произнес я, поняв, что меня простили.
— Шерлок объяснился, тебе бы тоже не помешало, дорогой… — Обида звучала в каждом слове Азирафаэля. — Кошмар. С первого дня! И ты молчал!
— Понимаешь, — виновато начал демон, — когда ты рассказал, кого пригласил в магазинчик, то я сразу же понял, что рано или поздно Шерлок Холмс догадается, что ты живешь не один, и испугался. За тебя. За нас. Мы же столетиями скрывались. Но решил положиться на твое чутье. Раз ты им доверяешь — значит, они достойны. Как ты помнишь, мы договорились, что я не буду появляться дома, пока у нас гости. Так все и тянулось, но каждый раз мне было неспокойно. В конце концов тревога победила. Стоило узнать твоих друзей поближе, дабы убедиться, что честь джентльменов не позволит им воспользоваться открывшимися обстоятельствами, и о твоем «жильце» не станет известно в Раю. Я был потрясен, когда Холмс, лишь завидев меня, каким-то невероятным образом моментально сложил один плюс один. Вычислил и промолчал. Вот тогда-то я и подумал: раз уж он согласен молчать, а доктор не в курсе — то лишние волнения тебе ни к чему. Пусть все идет своим чередом. Прошу, не обижайся на меня за это…
Пока демон рассказывал свою версию нашего знакомства, ангел проворно разлил по бокалам вино и виски. Самую огромную порцию он протянул мистеру Кроули. Точнее, Кроули. Называть демона только по имени (даже про себя) мне было непривычно.
— Не буду. Ведь все закончилось хорошо, — мирно согласился Азирафаэль. — Но как вы догадались? — Он посмотрел на Холмса.
— Бытовые мелочи, — улыбнулся Холмс. — Замечу, вы, мой друг, были предельно осторожны. Но временами я наталкивался на кружки с напитками, которые вы не пьете, тарелки с едой, которая вам не по вкусу. Оставленные под диваном мужские тапочки, стоптанные не по вашим ногам, тоже были достаточно красноречивы. И как-то поутру вы забылись и зашли на кухню за чашечкой какао в чудесном шелковом халате, явно с чужого плеча. Отсюда я сделал выводы: вы живете не один, ваш жилец — мужчина, и с ним вы находитесь в достаточно близких отношениях, раз надели его халат на голое тело.
— Не припоминаю этот случай, — смущенно пробормотал Азирафаэль. — Скорей всего, спросонья я перепутал одежду. Какие мелкие оплошности и далеко идущие выводы! Все кажется ужасно простым и понятным, когда вы раскрываете ход своих мыслей, — заметил ангел. — А я наивно мнил себя гением конспирации. Теперь, конечно, понимаю, до чего глупо я выглядел в ваших глазах.
— Не стоит принижать себя, мой дорогой друг, — успокоил расстроенного ангела Холмс. — Всех остальных вы успешно водили за нос долгие годы.
Азирафаэль с благодарностью посмотрел на Холмса. В моей же голове, пока я слушал повествование моего друга, всплывали картинки нашего исследования комнаты ангела: не сочетающиеся друг с другом шелковая пижама и ночной колпак, мужские сорочки разных размеров, кружка из-под кофе, который не употреблял Азирафаэль, горшок с любимый цветком Кроули (его я сотню раз видел в букинистической лавке). Холмс справедливо укорял меня в невнимательности, повторяя: «Вы смотрите, Уотсон, но не наблюдаете, а это большая разница».
— Все это в высшей степени логично, — произнес Кроули. — Путь ваших умозаключений мне понятен. Но почему вы мгновенно решили, что именно Я живу с Азирафаэлем? Я, а не кто-то другой? Сколько вам потребовалось времени в холле? Секунда? Две? Такая скорость выше моего понимания, — поинтересовался он.
— О-о-о, вы тешите мое самолюбие, — тихо рассмеялся Холмс. — Это же элементарно! Мне даже думать не пришлось. Вас выдали очки весьма необычной, приметной формы и стойкая туалетная вода. Несколько пар точно таких же очков, сломанных и целых, разбросаны по дому в самых неожиданных местах. И у меня великолепное обоняние. Много раз я улавливал горьковатый запах чужой туалетной воды (тогда я еще не подозревал, что она ваша) на одежде любезного Азирафаэля. Так что, стоило вам материализоваться в холле, как я «моментально сложил один плюс один», — закончил Холмс.
— Вот же дьявол! Выходит, не появись я на пороге, вы понятия бы не имели, кто конкретно живет с ангелом? — спросил Кроули.
— Совершенно верно, — заметил Холмс. — Но вам удалось меня удивить…
— Чем же?
— Я не ожидал, что его партнером окажется демон…
— О да! Этот факт защищает нас уже шесть тысяч лет! — хохотнул Кроули, а Азирафаэль стал пунцовым. — Ангел и демон — пара. Безумная идея! Но, судя по вашему пребыванию здесь, мы прокололись… — В голосе демона прорезалась тревога. — Насколько все плохо?
— Нас развоплотят, — с отчаянием проговорил Азирафаэль.
— Нет, нет! Пожалуйста, успокойтесь! — воскликнул Холмс. — Гавриил даже и не думал в эту сторону…
— Но он же вызвал вас!
— Видимо, стоит объяснить все по порядку. Начну с прихода Гавриила…
И Холмс, не скупясь на подробности, пересказал Кроули и Азирафаэлю беседу с архангелом, а также в красках описал все наши действия в поместье, последовавшие за этим, включая обследование парка и комнат. Ангел и демон выслушали его рассказ с исключительным интересом.
— И насколько быстро в этот раз вы заподозрили нас? — спросил демон.
— Как только Гавриил произнес ваши имена.
— М-да…
— Изучив ваши привычки за долгие годы нашей дружбы, я понял, что, находясь под одной крышей, ночевать по раздельности вы, конечно же, не захотите, — заметил Холмс.
— Откуда такой вывод? — поинтересовался Кроули.
— Вы ни разу не ночевали в своей комнате в букинистической лавке, Энтони…
— Но как…
— Пыль. Как-то раз я последовал примеру Уотсона и тоже заглянул в вашу комнату. Вещи были покрыты пылью. К ним месяцами никто не прикасался…
— Холмс, но откуда вы знаете, что я туда заходил? — пораженно воскликнул я. — Вы следили за мной?
— Следил? Конечно, нет. Но наследили вы. На полу отчетливо виднелись отпечатки ваших ботинок. Их я узнаю из тысячи.
— Черт! Дурацкий промах! Жизнь ничему меня не учит. Зато теперь мне ясно, зачем вы провели рукой по полу, когда мы обследовали спальню Кроули в поместье… Вы изучали пыль! — предположил я.
— Совершенно верно. За исключением чистой дорожки, ведущей от дверей к кровати, пыль покрывала весь пол. Соответственно, я пришел к выводу, что наш друг после отбоя доходит до кровати, садится и ждет, когда все заснут, чтобы перебраться к Азирафаэлю. Мы с вами за пять минут натоптали там больше, чем он за две недели, — с довольным видом пояснил Холмс.
— Вы опасное существо, Шерлок, — с уважением заметил Кроули. — Действительно, именно так я и поступал. Как же легко вы читаете окружающую реальность.
— Такая лестная оценка моих детективных талантов, конечно же, приятна, но, поверьте, многие выводы давались мне с трудом. Хоть я и догадался, что происходящее связано с вами и Азирафаэлем, нужно было еще понять: почему и как. Ваша сверхъестественная природа весьма затрудняла расследование, и я частенько оказывался в тупике.
— Например? — заинтересованно спросил демон.
— Например, я никак не мог разобраться, что вам мешало воспользоваться коридором, а еще проще — сразу материализоваться в комнате Азирафаэля. Боясь выдать вашу тайну Гавриилу или навести его на опасные мысли, я был стеснен в выборе вопросов и собирал информацию о порядках на саммите буквально по крупицам. В итоге мне стало ясно, что из-за ограничений на чудеса и слежки единственным вариантом является дорога через личные покои Вельзевул и архангела. Только в этих местах отсутствовал контроль. Но и тут я наткнулся на препятствие. Между комнатами однозначно существовал какой-то проход (вспомним мух и запах навоза). Маленький и незаметный. Иначе Гавриил бы насторожился. Предположив, что подобным проходом соединены вообще все спальни, я долго мучился вопросом, как же вам удается проникать сквозь него? В человеческом теле — это невозможно. Чудеса отпадали. Оставалось истинное обличье, которое вы демонстрировали по просьбе Уотсона лишь однажды. Но змея была гигантской. Поверхностное знакомство с трансформациями сверхъестественных существ едва не выбило у меня почву из-под ног. В конце концов я сделал смелое предположение: размер истинной формы может быть любым. Все фрагменты мозаики сложились. Примите мои поздравления Кроули: у вас прекрасная фантазия. Подвесить к вентиляции шнуры от звонков и перебираться по ним из комнаты в комнату под носом у двух Контор… хитрое, но безрассудное решение!
На лице Кроули появилась ухмылка. Он подлил себе виски и с довольным видом произнес:
— Это самое потрясающее детективное расследование, в котором мне удалось поучаствовать и в виде преступника, и в виде нечаянной жертвы… — Он со стоном откинулся на подушку. — В ваш рассказ закралась лишь одна неточность.
— Пожалуйста, просветите меня, — сделал стойку Холмс.
— Я не просто подвесил шнуры к вентиляции. Я ее чудеснул, пока Гавриил и Вельзевул были на экстренном совещании.
— Даже так?
— Да. Мы с Азирафаэлем пользуемся этим способом уже давно. Саммит-то не первая бюрократическая волынка, в которой мы участвуем. И законы на них всегда одинаковые. Просто до этого раза нам всегда удавалось занять смежные комнаты, поэтому проблем не возникало. А тут мне пришлось ждать, пока Азирафаэль подаст знак, что Гавриил уснул (Вельзевул пушкой не разбудишь), и ползти аж через две комнаты.
— О! — воскликнул я. — Так стук был знаком?
— Именно. Змеи хорошо чувствуют вибрации. К несчастью, архангел не Вельзи, видимо, его потревожил стук и мои перемещения. Хотя я старался быть тихим и стремительным. У него очень беспокойный сон, — с досадой произнес Кроули.
— Он вообще не спал, — заметил Холмс. — Вас караулил! А в последнюю ночь вы вдобавок неосторожно проползли по его ногам. Дважды. Гавриила чуть удар не хватил, когда он почувствовал скольжение «шелковой ленты» по своей ноге. И какого эм-м… врага рода человеческого вы устроили оргию за стеной? — задал некорректный вопрос мой друг.
Щеки и шея Азирафаэля пошли красными пятнами. Я тоже почувствовал, как краснею, догадавшись, что он имел ввиду. Такая бестактность свидетельствовала о его крайнем раздражении.
— Дорогой, а я говорил, что нужно быть потише! — отчаянно смущаясь воскликнул ангел. — А ты все твердил: «Никто не услышит», «За окном грохочет буря, так что стены трясутся…» Услышали! И даже Шерлока с Джоном привлекли. Как нам теперь выпутаться?
— Оставим пустые разговоры. Гавриил был так напряжен, что услышал бы и писк комара. Но есть простой выход, — успокоил Холмс запаниковавшего Азирафаэля. — Хорошо, что архангел обратился именно к нам. Судя по наличию молока — у вас, Энтони, имеется имеется разрешение на материализацию любимой еды? Кстати, дверцу сейфа не мешало бы смазать — этот скрип очень хорошо слышен в соседней комнате…
— Да. Разрешение есть. В змеиной форме я люблю молоко. А про скрип дверцы мы как-то не задумывались…
— Что ж, ваше разрешение нам только на руку. И пусть дверца скрипит, как раньше. Воспользуемся всеми возможностями…
Через час, получив подробные инструкции от Холмса, мы закончили наше ночное совещание и предались привычным душевным беседам. К утру полки со спиртным изрядно опустели. Настроение было чудесным. Настало время расходиться по комнатам. Азирафаэль подсадил к отверстию вентиляции обратившегося в эфу Кроули и протрезвил нас с Холмсом. Само собой, спальню ангела мы покинули обычным для людей путем — через дверь. Возвращались мы не с пустыми руками. Холмс нес перед собой большую жестяную коробку из-под печенья.
Торжественно водрузив поклажу на туалетный столик, мы стали дожидаться прихода архангела.