Жаркое солнечное лето неспешно подходило к концу, августовские ночи стали длиннее, радуя своей долгожданной прохладой после невыносимого дневного зноя. Келли и Нора сидели возле когда-то облюбованного ими кристально чистого озера, спасаясь от нещадно палившего полуденного солнца в тени лесной чащи. Веселая и вечно неунывающая пухлая хохотушка, сегодня казавшаяся на удивление угрюмой и молчаливой, теребила сорванную по дороге травинку в своих руках, задумавшись о чем-то своем. Келли, будто зачарованная, любовалась ровной водной гладью, не тревожила подругу, попутно прокручивая в голове вопрос: «Что же такого страшного может быть там, куда хочет ее отправить учиться так называемая бабушка?». Но Нора с неохотой вспоминала свое пребывание в пресловутом пансионе, приговаривая, что это было самое жуткое, что случалось с ней в жизни.
Из сбивчивых рассказов подруги, прерываемых то тяжкими вздохами, то затяжным молчанием, Келли знала лишь одно, что-то сильно напугало бывшую ученицу этого мрачного и темного учебного заведения, но, что именно, девочка понять не могла.
– Я будто весь год провела в кошмаре! – прошептала Нора, опустив глаза, ее руки, все еще теребившие изрядно потрепанную травинку, чуть подрагивали. – Я, правда, была как во сне, страшном сером сне! Там все серое: стены, пол, потолки, столы и лавки, будто в пыли, которую не смахивали сотни лет. Форма тоже серая, грубая, кругом ползают какие-то насекомые. Кормят холодной безвкусной овсянкой все время. И одна зубрежка, зубрежка, зубрежка! Как жужжание надоедливого шмеля!
Нора снова затихла, уставившись на свои ноги. Келли, внимательный безмолвный слушатель, смотрела на ровную, кристально чистую поверхность воды, не отвлекая подругу, давая ей собраться с мыслями. То, что поведала ей сейчас бывшая воспитанница жуткого пансиона, не вызывало у девочки страха. Ведь, если подумать, сейчас она жила в тех же условиях, не так ли? Темное жуткое поместье строгой и неумолимой миссис Макмарен с его немногочисленными не менее ужасающими обитателями. Странное заучивание непонятных стихов и куча занятий, навязываемых девочке хозяйкой этого имения.
– За всякие провинности секли розгами по ногам ниже колена – Нора тихо продолжила свое повествование. – А провинности они находили всегда! Не такой взгляд, хотя все ученики старались смотреть в пол, боясь поднять глаза на этих страшных бледных гарпий, называющих себя учителями! Неподобающий тон! Несоответствующий вид! Мы и так старались выполнять все требования… Все были так напуганы! Мы, нас было немного, дети разного возраста. Некоторые круглые сироты. Страх! Нас постоянно держали в страхе. Эти вечно угрюмые бледные, как мертвецы, ведьми-училки, похожие друг на друга как капли воды!
Опять затяжное молчание. Нора снова погрузилась в потаенные закоулки своего сознания, будто выуживая оттуда запрятанные, покрытые пыльным слоем, неприятные воспоминания. Келли тихо сидела рядом с подругой, все также давая ей время собраться с мыслями, при этом размышляя о своем. Розгами по икрам вместо палки по рукам. Наверно, и это можно вытерпеть. Страх? Миссис Макмарен тоже старалась держать внучку в страхе, дабы добиться таким образом полного послушания. Губы Келли чуть дрогнули в легкой усмешке. Сейчас она чувствовала себя безродной, не нужной никому, ни бабушке, ни матери, ни маленькому ангелочку брату (интересно, помнит ли он о своей сестре). И в то же время ее не покидало ощущение какой-то внутренней энергии, мощной и древней, как сама земная твердь. Что-то подсказывало девочке, что грядут перемены, способные перевернуть ее мир с ног на голову, но она не страшилась их. Сроднившись с громадным, необъятным древом в том ярком и невообразимо далеком видении, Келли будто сама вросла конями в землю, что питала ее силой и придавала смелости.
– И еще эта странная часовня… – Нора, застывшая как изваяние, до сих пор смотрела отсутствующим взглядом на свои ветхие кожаные туфельки. – Они называли ее Часовней! Но она была не похожа на часовню, я знаю! И креста там не было, нигде… Круглое строение с плоской крышей, без окон. Я помню, как нас заводили туда, якобы на проповедь, а потом не помню, что… все как в тумане. Помню, что было дико страшно!
Нора мелко задрожала, чуть всхлипнув. Келли, прижавшись к подруге, крепко обняла ее плечи.
– Если не хочешь, то не надо и вспоминать! – тихо прошептала девочка. – Не думаю, что после моей грозной бабушки меня хоть что-то может напугать. Я справлюсь, буду усердно учиться и соблюдать все установленные там правила. А следующим летом мы вновь обязательно увидимся. Обязательно!
Келли успокаивающе погладила подругу по голове, размышляя о том, что Нора, наверно, единственный самый близкий для нее человек в этом огромном мире. Девочка уже чувствовала, что будет очень скучать по своей милой пухлой хохотушке, по ее простому и доброму характеру, неизменной искренней улыбке и нескончаемой болтовне, сменившейся сейчас таким тревожным безмолвием.
– Я так боюсь! – вновь всхлипнула Нора. – Боюсь, что ты не вернешься! Пропадешь, как некоторые из тех, кто был со мной там, в этом жутком месте! Бесследно и навсегда!
– О чем ты, Нора? – широко распахнув свои изумрудные глаза, в тени листвы ставшие совсем темными, Келли недоуменно уставилась на свою ушедшую глубоко в себя подругу.
– Вечные розги и несколько дней голода – это еще не самое страшное, что грозило за проступки. Если сильно провинишься, они отправляют тебя на ночь в эту часовню, как они ее называют. В это жуткое, круглое здание. Трое из детей не вернулись оттуда, одной из них была девочка, спавшая на соседней койке.
Нора совсем разревелась, закрыв лицо своими ладонями, а Келли продолжала гладить ее по волосам, чувствуя, как растет желание остаться здесь, рядом с самым дорогим и родным для нее человеком, которого девочка считала больше, чем подругой. За короткое время их знакомства Нора стала для нее сестрой.
Вокруг не спеша сгущались сумерки, краски начали меркнуть в темной непроглядной чаще леса, а подруги все сидели в обнимку друг с другом на берегу кристально чистого безмятежного озера.
– Не плачь, моя дорогая сестренка! – шептала Келли, успокаивая молодую девушку. – Не плачь, родная, все будет хорошо! Я обязательно вернусь! Обязательно! Вот увидишь!
0
0