Я не знала, но Ирина понимала, какие неписанные законы нарушил этот карьерист, и не смолчала. В ее понимании это не было подставой или наушничеством. Зная Михаила по работе, она апеллировала к начальнику, человеку, который не мог объективно оценить его ни как сотрудника, ни как личность, потому что провел десять лет в ГДР. Ира говорила громко при всех о нарушении корпоративного права. Передать посылку для ребенка — святое, прикрыть отказ деловитостью — расписаться либо в собственной глупости, либо в лени и неумении работать. А что еще хуже и для ученого абсолютно неприемлемо, не видеть задачу исследовательской работы, не уметь анализировать результат и искать решения проблемы. И совсем никуда не годится готовность прогнуться. Миша оказался голым перед Королем.
Ирина мне позже рассказала. После этого поля Михаил проработал в ИГЕМе больше года. Тема его диссертации была закрыта и вычеркнута из списка исследовательских работ. В 80-м ему предложили подать заявление об уходе по собственному желанию. Характеристику написали вроде бы нейтральную, но такую, что любой кадровик геологических институтов отказывал ему в приеме на работу. Больше о нем ничего не слышали.
Ира прилетела к нам на двадцать дней. В начале июня она выходила замуж за геолога из 1-й экспедиции. Она была счастлива. Работала, как сумасшедшая, чтобы успеть сделать предварительный анализ всех образцов. И вот этому счастливому созданию с первых часов в отряде стал портить жизнь приставаниями наш Сашок.
На Иссык-Куле, когда ее облапил Сашка, девушка завизжала от негодования и от боли. Он так по-садистски ущипнул ее у ариолы левой груди, что там мгновенно образовался черный синяк. Мне пришлось дней пять осторожно растирать повреждение бодягой с подсолнечным маслом, прежде чем оно начало слегка желтеть. Очень неприятная и болезненная процедура. Ира, нормальная девчонка, мазохизмом не страдала.
С берега озера мы направились в Пржевальск. Потрясенная местным универмагом/гастрономом, обилием и разнообразием продуктов в сравнении с магазинами маленьких городов Казахстана, я затарилась под завязку.. В него везли продукты и вещи со всех республик Союза, но сами они тоже умели многое. Больше всего я радовалась свежим яйцам, молоку, сырокопченым колбасам и баранине.
Наш ГАЗ стоял почти у дверей магазина. Сашки в моей видимости не было, поэтому я сама вытаскивала продукты в рюкзаке и загружала в машину. Потом разобрала все покупки, кроме яиц. Эту ценность я упаковывала тщательно, в двойные обечайки, прикрывавшие яйца сверху и снизу, и крафт бумагу. Обвязала сверток шпагатом… Не знаю, что меня заставило обернуться. Сашка шел к грузовику и собирался открыть бутылку с газированным напитком. По этикетке узнала популярную в то время шипучку «Буратино». Я заорала:
— Отойди от машины! Не подходи!
Парень от испуга сделал скачок назад. Крышка бутылки сорвалась с горлышка и фонтан вонючей гадости выплеснулся на идиота. Пристрастие Сашки к напитку местного производства меня раздражало. В Москве «Буратино» пользовался спросом, производили по рецептуре, зафиксированной в ГОСТе. В южных республиках Средней Азии по тому же ГОСТу получалось ядовитое пойло кислотного цвета с мерзким устойчивым запахом.
Я продолжала трудиться над получившейся у меня коробкой и раздумывала, за что уцепить выпущенные концы бечевки. И чем подпереть коробку, чтобы та не дергалась, не сдвигалась и не подскакивала при движении.
Сначала почувствовала запах, потом удар под колени, упала. Заветная коробка дернулась и сползла на меня. Услышала Сашкин голос:
— Замерзла? Сейчас согрею!
Меня вызверило! Дело к полудню, на улице плюс 25 или выше! Ирку в угол зажал, сверху всем весом на девчонку навалился. Та от вони этого скунса задыхается. Заветная коробка в опасности!
— Вон из машины! Р-р-растрига!
Сашка. с ловкостью каскадера выпрыгнул из кузова. Не знаю, что его убедило, мой рык, ярость или незнакомое слово? За матерное принял?
Ира тряслась в переднем углу кузова. В темных глазах стояли слезы.
— Лен, не оставляй меня с ним наедине. Сядешь между нами?
— Что он здесь может тебе сделать?
— Уже! — и молча расстегнула блузку, и заплакала.
— Как я Лёшеньке своему покажусь? Как ему мне верить-то?
Я смотрела на нее, понимала, что буду ей помогать, но оставлять безнаказанным этого урода не стану.
— Ир, слезами горю не поможешь. Павлу Петровичу скажем?
— Нет. Поле сорву.
— Ладно.
За полотном тента послышался голос Павла Петровича.
— Ирина, выше нос, улыбку на лицо. Чи-и-из, подруга! Пойдем дурить наших мужиков и под шумок вершить великие дела.
Выскочив из кузова, направилась к начальнику.
— Павел Петрович, нам с Ирой надо в магазин и аптеку, нашу аптечку пополнить. Это займет примерно час пятнадцать. У меня к Вам просьба. Расстригу нашего отмыть, кровельных ножниц у нас нет, чем резать его одежду будем?
У Павла Петровича на лице нарисовался вопрос.
— Местная газировка «приваривает» одежду к телу насмерть. и амбре немножко умерим. Мы еще одну газовую атаку не переживем. И еще Павел Петрович, надо в этом гастрономе докупить — несколько бутылок минеральной в дорогу. У нас вода в расхожей фляге кончается. Конфитюр местного производства, судя по цвету очень вкусный. В эксперты возьмите Павла Герасимовича. Он понимает в этом толк. Банки восьмисот граммовые, количество рассчитывайте сами. В гастрономическом отделе видела полукопченую колбасу из конины. Без Вас покупать не решилась. В овощной отдел обещали завоз …
— Елена Владимировна, я запишу …
Я продиктовала ему ещё четыре позиции, среди них были «конфеты шоколадные производства «Красный Октябрь» или из Прибалтики с темной начинкой — 200 г»
Снова на лице сурового начальника вопрос, в глазах любопытство.
— Вкусный сюрприз, молока купила… Павел Петрович кассовые и товарные чеки отдельно по отделам. Галочки, не забудьте галочки!
Начальник рассмеялся. Я впервые услышала его смех, теплый в басовых тонах и тихий.
— Всё?
— Нет. В кузове лежит коробка в крафте, я не успела ее закрепить. Там яйца. Павел Петрович. Переукладка. Фляги. в одной литров пять, вторая почти полная. Но сначала студента-расстригу отмыть.
— Почему расстрига?
— Попов сана за что лишали? Либо за вольнодумство и крамолу, либо за неграмотное ведение служб. Выбирайте, студента нашего из института фьють за вольнодумство или за неуспеваемость? Мне необходимо встать к плите часов в пять, чтобы в 7 ужинать.
Господи! Благослови Женщину! Аптеку мы нашли быстро. В Пржевальске улицы идут параллельно, пересекаются под прямым углом, только расстояния между домами большие. Аптека, угловой дом, окна прикрыты шторами-циновками. Красный крест с двух сторон от входной двери. Обычная аптека, только небольшая. Деревянная стойка, на ней между столбиками укреплено витринное стекло с прорезанным окошком. Женщина за стеклом на вид лет сорока, лицо, для южанки редкость, с гладкой кожей без единой морщинки. Поздоровалась, представилась «Елена» в ответ «Акылай». {Умная Луна, кирг.} Подала ей приготовленный список и попросила:
— Подскажите, пожалуйста, как пройти к больнице, или травмопункту?
Женщина внимательно посмотрела на меня.
— Геологи? Гематома?
— Да и да.
— У Вас?
Она хорошо говорила по-русски с легким акцентом, короткими сдвоенными фразами-вопросами. Я показала в сторону молчаливой Ирины.
— Ударилась? Упала?
Ответила снова я:
— Сексуальное домогательство при свидетелях. Щипок. Гематома 3 см. на 5, поражена альвиола левой груди. Нужен акт освидетельствования без гинекологического осмотра.
— Когда едите? Куда?
— Через час. На север. Моюнкумы.
— Идем, посмотрю.
Я не очень понимала, зачем нужен осмотр аптекарше. Неважно. Ей хотелось верить, интуитивно, без сомнений…
Иришка стояла перед ней с расстегнутой блузкой, синяк стал чернее, больше и заползал под бюстгальтер, подбираясь к соску. Акылай поглядела на меня, я кивнула — да растет, кому-то крикнула, — Арслан! {Лев кирг.}
Сама писала записку. В комнату забежал мальчик лет восьми, поздоровался, не глядя на Иру.
— Внук доведет, там не врач. Но больше медсестры.
— Фельдшер?
Она закивала, придержала рукой мой список, кивнула, идите мол, и начала проворно выбирать из шкафов бинты, мази, лекарства.
Дома Пржевальска стоят далеко друг от друга. Между ними много зелени, высокие раскидистые деревья, кусты. Через эти заросли в разных направлениях, пересекаясь и растворяясь в зарослях вьются тропинки. Мальчик бежал, мы неслись за ним, едва успевая увидеть перед поворотом спинку в красной рубашке. Минут через пять мы выскочили на улицу перед зданием двухэтажной школы. За ним, метров через пятьдесят, утопая в зеленой заводи платанов стоял дом, похожий на шале с ломаной двускатной крышей… Арслан заглянул в открытую дверь и громко крикнул:
— Рани! {Королева, Тайна, инд. }
На пороге появилась Королева. Среднего роста, белый халат не мог скрыть изящной фигуры, на голове красивая, странная конструкция. Не то косынка, не то шапочка, она полностью скрывала волосы. На широкой ленте спереди вышит тамбурным швом крест. Халат ниже колена, с разрезом по правую сторону не скрывал брюки, вернее шаровары, стянутые у щиколотки шнурком с небольшой алой кисточкой. Весь наряд из белого, кремового оттенка шелка струился обвивался вокруг женской фигуры, придавая ей таинственность. Все это было интересно и необычно, хотелось взять в руки кисть. Но у нас было срочное дело.
Рани хорошо говорила по-русски, и быстро «просекла» ситуацию. Провела осмотр. Потом она позвала:
— Люся! Нужна помощь. Надо составить протокол осмотра и написать на двух языках. Я напишу на киргизском, ты на русском.
Официальный документ был написан по всем правилам 1978 года. Кто бы мне сказал, что составит его женщина, одетая по моде 2020? По дороге в аптеку Ира спросила:
— Зачем? Мы его Павлу Петровичу отдадим?
— Нет, конечно. Зато припугнуть можем.
— Лен, почему он так со мной? Я же повода не давала, сразу сказала нет.
— Сашка — зануда, самовлюбленный упрямый дурак. Чем такие мужики отличаются от настоящих? С ним легче переспать, чем объяснить, что он не нужен.
— Нет уж! Можно, я буду с тобой в палатке жить?
— Безусловно.
Из аптеки мы вышли очень довольные. Я царским подарком Акылай, мне продали шарик темнокоричневого цвета размером с очень большой грецкий орех — мумиё. А Ира воспряла после моих слов:
— Живем, Ирка! Я уверена, разгоним мы твой синяк, следа не будет. Я о мумиё только читала, это редкость легендарная, а вот видишь кто-то нашёл.
Львёнок, бегом, вывел нас на площадь гастронома.
— Арслан, стой! Ирина! У тебя московские леденцы есть?
У нее в сумке, она не расставалась с ней во время нашей эпопеи, долго копалась, но выудила из нее штук шесть карамелек «Прозрачная» и завернутый в прозрачную упаковку трехцветный леденец.
— Держи, Львенок! Из Москвы.
Довольный ребенок поблагодарил, попрощался и поскакал на воображаемом коне совершать свои подвиги.
0
0