Догнать падающего шакала удалось практически у самой воды, точнее — у взлетающих на несколько метров пенных гребней волн. Сделав головокружительный кульбит, сыч с канатом в лапах обогнул падающее тело и пронёсся у него под брюхом, замыкая верёвочную петлю, затем, сложив крылья и управляя хвостом, несколько раз винтом обвился вокруг уходящего вверх станового конца. Обвив ходовой конец вокруг станового, сыч спикировал на шакалью спину, перехватил канат клювом и намертво вцепился лапами в шкуру. Острые, как иглы, когти прокололи кожу и сомкнулись под ней. Клювом птица пропихнула ходовой конец каната под образовавшуюся петлю и вытащила его с другой стороны.
Шакал с пришпиленным к спине сычом плюхнулся в воду и тут же понёсся куда-то в сторону и вверх, подхваченный бушующими волнами.
В этот момент канат дёрнулся и начал натягиваться. Оддбэллу оставалось только молиться, чтобы вес зверя оказался достаточно малым и петля во время подъёма просто не разорвала горе-похитителя пополам.
К счастью, Танри от природы-то был хиляком, да ещё и многочисленные паразиты в кишечнике отнюдь не прибавляли его телу дородности. Сложившись практически пополам, шакал мокрым чулком обвис в петле. Когда оставшийся в гондоле воришка поднял спасённых над волнами, сыч осторожно вытащил когти и боком переполз на канат, чтобы облегчить зверя хотя бы на свой вес.
По приближении к дирижаблю канат дёрнулся и замер. Похоже, воришка умел обращаться со швартовым кабестаном.
Зафиксировав вал лебёдки, парень с опаской подобрался к распахнутой двери, протянул по-прежнему стянутые петлями расчалки руки и ухватил шакала за шерсть на крупе. Перебирая руками, добрался до хвоста, перехватился за него и уже увереннее втянул спасённых внутрь.
Зверь был в глубоком обмороке.
Сыч слез с каната, отряхнулся и перекинулся, на этот раз самым обычным способом, безо всяких фокусов.
Привычно выпрямившись, Оддбэлл вдруг закачался и стремительно сел обратно на пол. Голова отчаянно кружилась, подташнивало.
Любое действие в мире имеет противодействие. Как учёный, Оддбэлл прекрасно это знал. Фокусы с подхлёстыванием метаболизма не были исключением. Оливия честно предупреждала об этом. Так что схоласты, спорящие до хрипоты о том, куда девается несоответствие масс при оборотничестве, в данном случае могли спать спокойно: «баловство» с естественными природными процессами не проходило безнаказанно.
— Эй… Эй! Ты это… Ты чего? Ты давай, не того, смотри… Зря его вытаскивать полез, от него всё равно никакого толку — шакал он и есть шакал, а теперь сдохнем тут все трое, если ты вырубишься, — бубнил сзади незнакомец.
— Всё нормально, никто не сдохнет, — вяло ответил Оддбэлл, — По крайней мере я точно не собираюсь делать это до того, как услышу увлекательный рассказ о вашем эпичном подвиге, его целях и даже о том, как такая гениальная идея вообще пришла в ваши вселенскомыслящие головы. А чтобы я поскорее был готов к слушанию — будь любезен, открой вон тот белый ящичек с крестом на стене и притащи мне оттуда мензурку и тёмный пузырёк с микстурой. Только сперва закрой, ради Орла, эту грешную дверь!
Микстура оказала на хозяина дирижабля буквально магическое действие. После второй мензурки он встал, энергично тряхнул головой, зафиксировал замок двери и полез в кладовку. Через пару минут вытащил оттуда потрёпанную, но чистую спецовку с комбинезоном, встряхнул и быстро оделся. Штаны комбинезона едва доходили Оддбэллу до лодыжек, а рукава спецовки не закрывали запястий, но это было лучше, чем вовсе ничего. Подраспустив лямки, мистер Блэст одёрнул комбинезон и, балансируя, протопал к пилотскому креслу.
В плотном и перенасыщенном влагой воздухе дирижабль отсырел, потяжелел и начал медленно опускаться. Газ из оболочки был максимально стравлен в баллоны для лёгкости спуска и швартовки, поэтому первым делом Оддбэлл отвернул вентили и поднял рычаг клапана подачи. Через несколько минут аппарат сперва медленно, затем всё увереннее поплыл вверх. Однако тугие упругие струи ветра бросали судно из стороны в сторону, как разыгравшиеся дети — теннисный мяч. Сверху, из близких набухших туч, на дирижабль изливались целые водопады дождя. Внизу неистовствовал океан. Никакого намёка на берег давно не было видно.
Оддбэлл установил положительный тангаж в пятнадцать градусов и запустил двигатель. Когда тот тихо загудел, учёный медленно двинул вперёд сдвоенный рычаг фрикционных муфт. Набирая обороты, басовито завыли винты, и дробь сбрасываемых лопастями капель мелко протарахтела по бортам гондолы. Оддбэлл положил руль на правый борт, стремясь развернуться и положить аппарат на обратный курс. Однако у ветра было своё мнение, и оно явно не совпадало с мнением мистера Чудака.
Вой винтов усилился и стал выше, двигатель натужно ныл где-то между контр- и субконтрактавами, но дирижабль , едва отклонившись от диктуемого ветром направления, тут же возвращался обратно. Скоростные винты, установленные на аппарате, не были приспособлены к преодолению такого разгула стихии.
Через десять минут безуспешных попыток скорректировать курс стало ясно, что с такими винтами шторма не преодолеть. Оставалось надеяться на подъёмную силу и на то, что газа в баллонах достаточно, чтобы поднять дирижабль выше уровня облаков, а прочности оболочки хватит для того, чтобы пробить грозовой фронт и остаться неповреждённой.
**
Генри все чаще погладывал на карманные часы, чудом не пострадавшие в путешествии.
«Надо бы почистить и посушить, отсырели немного» — подумал он, заметив на обратной стороне часового стекла мельчайшие капельки воды. Но мысль промелькнула и исчезла, сейчас все внимание обратилось на долгое отсутствие ушедшего Одбэлла.
— Что-то мистер Чудак долго не возвращается, — тоже забеспокоился Марк.
Не сговариваясь, путешественники обернулись к причальной башенке, белым пиком возвышающейся над синими крышами. Марк ахнул:
— Это же он, ваш друг, то есть его дирижабль? Улетает?
От верхушки башенки отделился хорошо знакомый аэростат и медленно поплыл прочь, по направлению к океану. При движении он странно дергался и раскачивался, словно пилот не мог то ли определиться, куда лететь, то ли внезапно забыл, с какой стороны держать штурвал. Несмотря на то, что к нему, то есть к штурвалу, вообще-то можно подойти только с одной стороны.
— Кажется, у него что-то случилось, — озадаченно ответил Генри, пряча многострадальные часы в карман, — пойдемте-ка, расспросим смотрителя причальной башни, разузнаем подробности происшествия.
Путешественники направили шаги в верхнюю часть города. Белые домики, в настоящий момент отливающие золотом, лепились к скалам, взбирались повыше, чтобы из-за крыш своих товарищей заглянуть в лазурное зеркало водной глади; узкие улочки паутиной взбегали все дальше и дальше от моря; арки, террасы и переходы, увитые лозами, по зимнему времени не цветущими, в своих листьях скрывали уютные скамеечки, фонтанчики и резные кованые фонари, то крылатую девушку, держащую в руке свечу, то лягушку со светящимся брюшком. Марк крутил головой, стараясь не отстать от целеустремленно продвигающегося вперед Генри.
Вдруг золотой отсвет на стенах потемнел, стал сизым, пахнуло ветром, принесшим с собой запах йода и соли. Генри обернулся на залив – с океана находила черно-синяя кудлатая туча, и волны уже вскипели первыми пенными барашками.
— Пожалуй, надо поспешить укрыться от дождя, — в голосе Марка появилась озабоченность. Генри согласно кивнул.
Дойти до башни они не успели – ударил порыв холодного ветра, уже не принесшего никаких запахов – только озноб желание закутаться в теплый плащ, а затем упали первые капли, словно свинцовые шарики, прощелкавшие по брусчатке. И мгновением спустя стеной хлынул ливень. Захлопали ставни, не прикрытые с утра, и теперь срываемые ветром, откуда-то, заполошно замахав золотистыми крылышками, взметнулась и улетела в горы стая дранки, процокала наманикюренными копытами здоровенная лосиха, несущая на роге узелок с цветастым платьем, потоки воды обрушились на город и образовали многочисленные ручьи, устремившиеся вниз, к морю.
Генри и Марк мгновенно оказались мокрыми до нитки.
— Вот и посушил часики, — мрачно подумал Генри.
Молитвы Эффу зазвучали громче, две жрицы начали ритмично постукивать мягкими колотушками в невысокие пузатые барабаны. Княжна и застывшая рядом с ней Тиль не сводили взглядов с алтаря, окруженного чашами с горящим ароматическим маслом. Дым стал гуще, он свивался в жгуты, которые становились все толще и плотнее. Когда рокот барабанов достиг апогея, пламя в чашах взметнулось вверх, а когда оно опало, девушки увидели огромного змея, свернувшегося кольцом. Сам змей казался отлитым из красной меди. Голова была украшена золотистым пятном. Гладкая чешуя блестела, словно отполированная.
«Большой, да, но Озерный Царь намного, намного крупнее», — подумала Лиэль, настороженно разглядывая Короля.
— Приветствуем вас, Владыка! — склонилась в поклоне старшая жрица, остальные женщины пали ниц, уткнувшись лицами в пол. — Примите наши дары и благословите землю нашу!
Змей приподнял верхнюю часть туловища, окинул взглядом корзины и блюда, наполненные самыми отборными плодами, которые только смогли раздобыть эффу.
— Сдес-сь не вс-се, — прошипел он, поднявшись еще выше.
— Простите, Владыка! — старшая жрица преклонила колено. — Мы не привели в этот раз девушек, но у нас большая радость — наш скромный храм почтила своим посещением сама Королева!
— Королева? — переспросил змей и, склонив голову набок, внимательно уставился на сидящую за столом Лиэль. Затем он воззрился на Тиль, которая была одета наряднее княжны, но затем снова перевел взгляд на Лиэль. — Ос-ставьте нас-с-с! Заодно рас-сберитес-сь, ш-што там с-са ш-ш-шум, — приказал он.
Жрицы проворно поднялись на ноги и, пятясь, вышли из зала.
Змеиный Король медленно спустился с алтаря и заскользил к девушкам, не спуская с них взгляда золотистых глаз с вертикальными зрачками. Он обогнул стол, прополз вокруг него, замкнув в кольцо, и поднялся над полом так, что голова его оказалась на уровне головы взрослого человека.
— Ну, с-сдравс-ствуй, Королева! — В его голосе Лиэль послышалась усмешка. — Какими с-судьбами с-сдес-сь?
Княжна отдавала себе отчет, что как раз змея обмануть не получится — уж он-то знает, как выглядит его супруга.
— Произошла ошибка, — собравшись с духом начала она. — Эффу похитили меня и мою телохранительницу и приняли меня за Королеву.
— Интерес-сно, почш-шему? — спросил змей, снова склонив голову набок.
— Наверное, из-за моей чешуи, — Лиэль продемонстрировала свою шею и руки.
— С-смотри-ка, и правда с-совс-сем как у С-ситры! — удивился змей.
— Вы ведь отпустите нас? — спросила княжна. — Наши друзья ищут нас.
— Вы путешествуете не одни?
— Конечно, нет. С нами шестеро наших друзей: двое гномов, две девушки-оборотнихи, эльф и… — Лиэль замялась, не зная, стоит ли рассказывать о второй ипостаси Тиоры, но потом решилась: — И дракон.
— Вот как? — Змеиный Король усмехнулся. — С-сначш-шит, с-садерш-шивать вас-с с-силой не с-стоит?
— Нам сказали, что вы не забираете девушек против их воли, — покачала головой княжна.
— И вы не с-сахотите уйти с-с о мной в мои чш-шертоги, чш-што бы с-стать Королевой на с-самом деле?
— Простите, Ваше Величество, но нет.
— А ес-сли так? — спросил Змеиный Король.
Верхняя часть его тела словно подернулась дымкой и девушки увидели, как голова его превратилась в человеческую, а верхняя часть тела — в мускулистый мужской торс. У нага — а именно так называли оборотней-змей, — оказалось довольно привлекательное лицо с правильными чертами, миндалевидными золотыми глазами с вертикальными зрачками, аккуратной черной бородкой и выразительными несколько чувственными губами. Густые черные волосы, зачесанные назад, спадали на плечи. В ушах покачивались серьги с крупными каплевидными алыми жемчужинами, руки украшали широкие золотые наручи и браслеты, на груди висел круглый золотой же медальон с крупным рубином посередине, а голову венчал золотой обруч в виде свившейся в кольцо кобры, приподнявшей голову и раздувшей капюшон. Талию перехватывал пояс из золотых квадратных пряжек, от которого вниз отходили широкие пластины, образующие своеобразный передник.
— Чш-што с-скаш-шеш-шь, крас-савитс-са? Так я тебе нравлюс-сь больш-ше? — спросил он, выгнув левую бровь и облизнувшись узким черным языком с раздвоенным кончиком.
— Простите, Ваше Величество, но вынуждена отказать вам, — покачала головой Лиэль.
— Вот как? Хорош-шо, — прошипел он и его фигура снова подернулась дымкой. Когда она рассеялась, перед девушками стоял высокий широкоплечий мужчина, лет тридцати пяти на вид. Верхняя часть его тела по прежнему оставалась обнаженной, а вновь обретенные ноги были облачены в свободные штаны из черного атласа, заправленные в черные же сапоги с желтым рисунком.
«Хорош, нечего сказать, — подумала Лиэль. — Понятно, почему девушки соглашались отправиться к нему».
— Так что же ты скажешь, красавица? — уже без змеиного шипения спросил мужчина, глядя на девушку с легкой улыбкой, изгибающей его губы. — Согласна стать моей королевой? Будешь жить в роскоши и неге, окруженная преклонением подданных и слуг.
— Подданные и слуги, как же это скучно, Ваше Величество, — пожала плечами княжна. — Мне куда больше нравится путешествовать с моими друзьями. К тому же, у вас ведь уже есть супруга, Королева Змей. Или у вас целый гарем?
Змей расхохотался, Лиэль невольно поддалась его обаянию и тоже улыбнулась. Он подошел к столу, сел на предназначенный ему позолоченный стул, налил себе и княжне вина и, протягивая ей кубок, сказал:
— А ты мне нравишься, красавица! Храбрая и умная.
— Благодарю, — ответила Лиэль, принимая кубок и делая глоток. — Но вы не ответили на мой вопрос, Ваше Величество? Или вас лучше называть Владыка?
— Пф-ф! — поморщился Змей. — Позволь представиться: Крайт Девятый иммир Эффу. Для тебя — просто иммир Крайт.
— Очень приятно, иммир Крайт! — поклонилась девушка. — Лиэль.
— Твое здоровье, Лиэль, — отсалютовал ей кубком Змей и выпил вино, лукаво поглядывая на нее. — Или все-таки княжна Лиэль? — неожиданно спросил он.
Девушка напряглась, но взгляда не отвела и залпом выпила вино.
— С чего вы взяли, иммир Крайт?
— Слухом земля полнится, красавица, — широко улыбнулся Змей и тут же посерьезнел: — Далеко по всей Оромере разошлась весть, что дочка князя Драгхана чешуей змеиной покрывается и совсем скоро не останется у нее ни клочка чистой кожи. Приветствую вас на землях Эффу, княжна!
— Эх, а я-то надеялась, что путешествую инкогнито, — вздохнула девушка.
— И куда же ты путь держишь, княжна? — поинтересовался Крайт. Он взял со стола нож, очистил сочный плод манго, нарезал его аккуратными ломтиками и протянул Лиэль на серебряном блюдце. — Угощайся, красавица.
Лиэль благодарно кивнула, принимая угощение, подумала и решила ответить Змею — а вдруг он тоже что-нибудь подскажет, как Озерный Царь?
— К Зеркалу Оллара.
— Чтобы пожелать избавиться от чешуи? — понимающе хмыкнул Крайт.
— И это вы знаете, — снова вздохнула княжна. — Изначально — да, а сейчас уже не знаю. Озерный Царь с Междуводья сказал, что она защищает меня.
— И он прав, — качнул головой Крайт. — твои чешуйки вполне в состоянии уберечь тебя от удара ножом или от стрелы. Как кольчуга.
— Но удара мечом они не выдержали, — Лиэль невольно потерла то место, куда ее ранил гоблин.
— Вот как? На тебя покушались, княжна? — удивился Змей.
— Мы едва не угодили на обед к гоблинам в горах, — ответила девушка. — Вот тогда-то меня и ударили мечом. Рана, к счастью,была неглубокой и Лантирэль быстро ее залечил.
— Ну вот, а не было бы чешуи, вполне мог и руку отрубить, — глубокомысленно заключил Крайт. — А кто у нас Лантирэль?
— Эльф, — сказала Лиэль и хитро улыбнулась. — Вы все меня расспарашиваете, все выведываете, а на мой вопрос так и не ответили, иммир Крайт.
Змей расхохотался:
— А тебя не собьешь с толку, княжна. Нет у меня гарема. Супруга есть, Королева Ситра, а гарема нет. Да и не бывает у нас гаремов.
— А зачем же эффу похищают девушек и отдают вам? — недоверчиво посмотрела на него княжна. — Они сказали, что вы любите молоденьких девушек.
— Видишь ли в чем дело, красавица, — помолчав минуту, заговорил Крайт, — у нас рождаются только мальчики, а девочки — никогда. У эффу родятся только девочки, да вот беда — с нами они не совместимы и детей от них у нас не бывает. Поэтому и приходится таким вот образом добывать жен для наших юношей. Но насильно девушек никто не удерживает, если не пожелают остаться дорога для них свободна. Да вот только почти все остаются. А из тебя, княжна, могла бы получиться прекрасная супруга для одного из моих старших сыновей. Гартер и Хиссар хорошие парни, сильные умные и красивые. Как тебе такое предложение, княжна?
Ответить Лиэль не успела — мимо пробежало несколько вооруженных эффу, за ними следом быстрым шагом прошла старшая жрица с посохом, от которого ощутимо веяло магией, в руке.
— Что случилось, синая? — спросил иммир Крайт.
— Наш храм атакуют какие-то нечестивцы, — ответила жрица.
— Не запирайте дверь. Я хочу услышать ваш разговор, — приказал Змей и жрица, поклонившись, стремительно направилась к выходу.
Из-за неплотно прикрытой створки до Лиэль донесся глухой вопрос эффу:
— Кто вы такие и почему ворвались в наши владения?
И сразу же за ним прозвучал громкий, мелодичный голос, уверенный и властный:
— Я — Тиор Рандир. Вы похитили девушек — наших спутниц. Верните их иначе мы отобьем их силой.
— У Королевы Змей нет в друзьях проходимцев, — заявила жрица.
Резкий порыв ветра распахнул высокие двустворчатые двери и Лиэль с иммиром Крайтом увидели необычную компанию: двух высоких стройных эльфов, двух боевых гномов, вооруженных до зубов, большую пустынную кошку рэйсу и бурую медведицу, настроенных крайне решительно. Не узнать Лантирэля, держащего на ладонях пару огненных шаров, и Тиора, с руками, окутанными ослепительными сиренево-белыми молниями, княжна не могла. Вероятно, это он нанес удар в двери, потому что они по краям дымились. Установившуюся, было, тишину нарушил гневный возглас Тиора:
— Как смеешь ты, похитительница невинных девушек, называть меня, сына Повелителя драконов Сарналоса, проходимцем!
Мгновение и перед храмом возник огромный серебряный дракон, нависший над жрицами и стражницами грозной махиной.
— Тиор! Тиор! Спокойнее! — крикнул Лантирэль, погасив огненные шары и похлопывая дракона по передней лапе. — Не зверствуй!
— Это мои друзья! — воскликнула Лиэль и вскочила.
Находившаяся до сего момента в какой-то прострации Тиль встрепенулась и тоже поднялась.
— Твои друзья? — удивленно произнес Змей. — Очень интересные друзья, должен признать. — Он встал и громко крикнул: — Синая, пропустите их в храм. Я желаю побеседовать с сыном Повелителя драконов и его спутниками.
Жрицы, повинуясь, расступились, освобождая Тиору и его друзьям дорогу. Дракон вновь принял человеческое обличие и они вошли в храм.