Рассвистелось не на шутку, снег норовил забраться за ворот, даже подморозило.
Ян вдруг понял, что идет по улице не один.
Помстился намек на движение слева, хруст снега под ботинком. Он остановился. Оглянулся.
Она шагала на два шага позади, упрямо наклонившись вперед. Та самая чернявая цыганка с нецыганским именем Ингрид.
Он позволил ей догнать себя, взял под локоть.
– Теперь-то поняли, чего они боятся? – спросила она.
– Нет. У меня несколько версий, но… на самом деле, просто не знаю. Мы словно на разных волнах. Я кричу – они не слышат. Они кричат – я не понимаю…
– Тогда скажите, Ян, почему за все время пребывания тут вы ни разу не попытались найти свой дом? Почему вы бродили от дома к дому, бродили по улицам и парадным, но ни разу вам даже в голову не пришло просто пойти к себе домой?
– Я просто ничего не помнил.
– Да что вы говорите! Вы прекрасно помнили, что вернулись в город детства. Что у вас был дом, нянька, отец…
– Няньки не было.
– Ай, не цепляйтесь к мелочам. Вы помнили. Но почему-то предпочли жить у чужих людей, а не там.
– Я не знаю, почему.
– Тогда слушайте дальше, – продолжила она разоблачения. – Почему вы поверили всем,– полицейским, прохожим, соседям… а не поверили единственному человеку, которому только и следовало верить?
– О чем вы?
– Почему вы поверили в самоубийство?
– Кто вы, Ингрид? Только не надо сказок про маму-ведьму, бабушку-колдунью и других родственников.
– Тяжело с вами, вы бы знали, как… вы же понимаете, что я не отвечу. Так почему вы поверили в самоубийство?
– Почему? – крикнул он. – Да потому что я все это время не верил ни в какого Матиуша-Шматиуса… Потому что я думал – она тут одна, что просто дурит всем головы, чтобы думали, будто у нее все отлично. А сама сидит в своих пыльных архивах, над своими любимыми фолиантами… Она гордая была. Но совершенно нормальная. Не сумасшедшая, не шизофреничка. Понимаешь?
– Так какого…
– Я пытался. Я говорил с ней, предлагал уехать. Она прекрасный историк, нашла бы работу в столице. Это город ее держал. Я даже представить не мог, насколько крепко. Она жила только им. Его книгами, хрониками, мистическими историями и сказками. Только он для нее был по-настоящему значим. В последнее время меня она даже не слышала, не желала слышать. И город победил. В конце концов, он просто сделал ее частью себя. Своих камней. Знаешь, я был на кладбище. А могилы так и не нашел. Нет могилы.
– Вы до сих пор вините город.
– А не надо?
– Тогда почему вы здесь?
– Не знаю. Верней, теперь, конечно, знаю. Здесь живут славные люди, которые не заслуживают ни вечной зимы, ни такого сомнительного гостя, как я. Я действительно хочу все исправить.
– Если у вас не получится, проклятие сбудется. Если вы умрете, уже ничто не сможет остановить пустоту.
– Пустоту?
– Смотрите…
Аллея уходила во тьму. Растворялись в ней, словно таяли, старые деревья.
– Жители боятся, что весь город станет однажды вот таким. Он уже становится таким, только медленно. Вспомните, здесь нет ярких красок и громкой музыки. И никто не садится спиной к окнам. Здесь всегда закрывают ставни и двери…
Ян медленно кивнул. Пустота в сердце рвалась навстречу пустоте, что разлилась в конце аллеи. Там был дом. Там, наконец, можно будет отдохнуть.
– Ян! – неожиданно окликнул его звонкий голос. – Стой! слышишь? Ты же обещал!..
Ян словно споткнулся. Никакой Ингрид рядом не было. Только тьма, в которой терялись дома и деревья. И голос за спиной:
– Ян, ну пожалуйста…
Он оглянулся. У перекрестка смутно угадывались две фигуры. Зденека было сложно с кем-то спутать а, вернувшись, Ян узнал и второго человека.
– Здравствуйте, Юджин, – бодро сказал он. – Гуляете?
– Второй глаз тебе подбить, что ли? Для воссоздания внутреннего душевного равновесия.
– За что это?
– А чтобы не лез, куда не следует.
Зденек схватил Яна за руку, и очевидно вознамерился никогда не отпускать.
Ян сказал:
– Вон там есть скамейка. Совсем недалеко. Подождите меня на ней. Я скоро вернусь.
– Оттуда никто не возвращается, – шепотом, но упрямо сообщил Зденек.
– А я вернусь. На этот раз я знаю, что делаю.
– Объясни, – потребовал Юджин. Он не торопился выходить на аллею.
– Я там жил раньше. Понимаете? Там мой дом.
– И что? – опять едва слышно сказал Зденек.
– Как что? Если у гостя есть дом, то какой он тогда гость? А малыш? Он уже не гость, а хозяин. И сам может кого угодно позвать в гости.
– Я туда не пойду. – Зденек, страдая, опустил взгляд.
– А я и не зову. Просто прошу меня подождать. Я постараюсь быстро.
Ян уже уходил, когда услышал ворчливый голос Юджина:
– Через два часа не вернешься, пойду тебя искать.
Он поднял руку, давая знак, что услышал.
0
0