На взлетном поле было ясно и ветрено. Солнце уже припекало. Сверкала белая пыль. А небо было густым и почти фиолетовым.
Неожиданно провожать Дану отправилась вся компания. Даже Джет, которого ночью зачем-то вызвал инспектор Гус и отпустил только на рассвете.
Пилоты «Квантов» протестировали свои машины, но до старта еще оставалось время, и далеко не все решили провести его в кабинах.
Они стояли темной стаей в тени, кто-то курил, кто-то что-то весело рассказывал, размахивая руками.
Джет остановил кар на почтительном расстоянии от темных громадин «Квантов». Издалека их размеры не так впечатляли…
— Может, мы зря… — нерешительно спросила Дана.
Но в этот момент от группы пилотов отделились двое, и совершенно явно направились к ним.
— Вот видишь, — подбодрил Джет. — Нас ждали.
— Я передумала. Я прилечу сюда на гастроли в следующем сезоне. Вы придете на мое шоу?
— Конечно. — Джет кивнул. Мелисса тоже.
— А ты, Саат-саа? Ради такого случая выйдешь из пустыни?
— А разве я дал повод сомневаться?
— Кто вас, пустынников, знает… и вы, Алекс?
— Обожаю цирк.
— А я в детстве его ненавидела. Вот просто терпеть не могла.
Подошли пилоты. Один из них, как можно было догадаться, оказался адмиралом Гнединым. Второй — молодым человеком лет двадцати. Симпатичный шатен с неопределенно-скучающим выражением лица. Так скучает опытный вояка, получивший смехотворное задание, и желающий подчеркнуть, что задачка — не по рангу. На столь молодом лице выражение смотрелось комично. Дана не удержалась и скопировала его.
Мелисса сжала губы, чтобы не рассмеяться.
Стас быстро представил своих спутников. Адмирал пожал протянутые руки. Повернулся к Дане:
— Познакомьтесь. Это лейтенант Романцев. Полетите с ним.
— И где? — спросил лейтенант лениво.
— Что?
— Ваш багаж. Сувениры там, шляпки, сумочки…
— А! Вы об этом… что-то грузовичок опаздывает. — Дана с любопытством рассматривала аккуратно подстриженные ноготки на правой руке. — Должен был быть пять минут назад, а его все нет и нет…
— Должен вас предупредить, что если грузовичок задержится, вы рискуете оставить свое барах… имущество на Руте.
— Я этого просто не переживу. Учтите, я упаду в обморок, и вам придется меня откачивать!
— Не обещаю, что буду церемониться…
— Они нашли друг друга, — хмыкнул Стас. — Ровного полета!
Дана повернулась к провожающим. Она улыбалась, в глазах отражался космос. Сделала нерешительный шаг вперед, словно хотела еще что-то сказать или сделать. Но Романцев уже торопил, она лишь махнула рукой.
Мгновение прощанья было коротким. И вот Дана уже спешит по взлетному полю вслед за офицерами космофлота. Страничка жизни под названием «Рута» неудержимо опускалась, закрывая недавно еще отчетливо видимый текст…
— Пристегнитесь. — Буркнул лейтенант.
— Уже.
Пилотская кабина «Кванта» была просторной. Огоньки контрольных систем сами наводили на мысль о космосе — таинственно мерцали с приборных панелей, как звезды с ночного неба. На Руте говорят — наэса. Одно из немногих слов, которые она выучила.
И это притом, что управление, скорей всего, происходит в виртуальном режиме. Невольно зауважаешь лейтенанта Романцева, который понимает значение каждого огонечка и видит смысл в каждой шкале.
Кресло показалось ей великоватым, но ведь оно и рассчитано на взрослого мужчину, а не на такое недоразумение, как она. Целых сто пятьдесят два сантиметра роста — шутка ли. Зато ремни легли удобно и, пристегнувшись, она чувствовала себя вполне комфортно.
— Три минуты до старта. Полет до швартовочной станции продлится около сорока минут…
— …температура за бортом двадцать восемь градусов по Цельсию. Уважаемые пассажиры, вас обслуживает опытный экипаж во главе с капитаном Романцевым…
Она понимала, что пилота дразнить не стоит, но почему-то не могла остановиться.
— Во время полета будьте любезны молчать, девушка. Вы на борту военного корабля.
— Уже можно начинать?
— Что?
— Молчать.
— Да. Меня по вашей милости и так уже извозчиком зовут…
Наверное, это обидно. Нет, это однозначно должно быть обидно для офицера, который только вчера принял участие в планетарной операции. Возить какую-то дамочку… которая еще и ехидничает. И ничего нельзя сделать, чтобы ее заткнуть — дамочка тебе не подчиняется…
Дана замолчала, рассматривая сквозь лобовое стекло взлетное поле и мутный силуэт города у горизонта. Она твердо решила не мешать Романцеву во время полета.
Машина мягко стронулась, выруливая на полосу. Интересно, почему место второго пилота свободно? И почему нет стрелка, это же боевая операция…
Пока поднимались сюда, лейтенант скупо делился информацией о других помещениях катера. Кабина стрелка там точно была.
Спросить? Или уже считается, что мы в полете?
Дана все-таки промолчала. Вопрос был продиктован голым любопытством, а такие вопросы, заданные под руку, неизменно нервируют специалистов, кем бы специалисты ни были. Офицерами ли космофлота или артистами цирка.
Между тем, катер почти беззвучно оторвался от поверхности, и полого пошел вверх. Рядом виднелся силуэт еще одного «Кванта», впереди по курсу маячил треугольник третьей машины.
Дана подумала — наверное, это здорово, управлять такой громадиной. Отдавать ей беззвучные приказы и чувствовать, как она тебя слушается.
Солнечные лучи проникли в кабину, осветили сосредоточенное лицо пилота. Сейчас он уже не выглядел таким уж юнцом. И не кривлялся, изображая ветерана. Вполне симпатичный парень. Наверное, сверстник Даны.
Вид менялся стремительно — небо почернело, расширилось, горизонт ухнул вниз. Отчетливо стали видны звезды.
Красиво.
Через половинку часа показалась яркая искра космической станции. Надвинулась, выявились детали. Сложная конструкция швартовочного узла казалась непривычно пустой и, если так можно выразиться, скелетоподобной — большую часть судов отсюда убрали, как только прояснились планы гведи. Дане даже показалось, что она узнаёт свою яхту среди тех четырех кораблей, что все же остались.
Самым внушительным судном, зашвартованным у станции, был большой военный крейсер. Современный, хищных очертаний колосс был лишь чуть меньше, чем весь швартовочный узел.
Вскоре стало понятно, что Романцев ведет «Квант» именно к нему.
Стыковка произошла мягко и незаметно. Катер в какой-то момент вошел в зев ангара, произошел легкий толчок, и все. Дана сообразила, что можно расстегнуть ремни, только когда увидела, как это делает Романцев.
— Разговаривать-то уже можно? — спросила она.
— Осторожно. Гравитация здесь низкая.
— Спасибо. Я не в первый раз в космосе.
Дана не стала рисковать, и выбираясь из кресла, придерживалась за поручни. Лейтенант убедился, что его пассажирка ведет себя предусмотрительно, и немного смягчился:
— Я провожу вас до выхода на станцию.
— Извините, если я вас обидела. Это от волнения.
— Идемте.
В коротком коридоре было светло, а когда вошли в шлюз, гравитация стала почти привычной. Рута отодвигалась все дальше и дальше.
— Если не секрет, зачем вам так срочно понадобилось на орбиту? Все равно ведь система сейчас закрыта для полетов.
— У меня здесь на яхте животные… Я хозяйка шапито. Была на Руте с гастролями, когда все завертелось.
— Понятно.
Наверное, ему действительно все понятно. Все просто… ты же сама так объяснила. Чтобы не дайте, боги, кто не заподозрил, что твои проблемы только начали выстраиваться в очередь. А конца и краю очереди не видно.
Зверски захотелось попросить этого лейтенанта, чтобы он проводил ее до яхты. Чтобы кто-то был рядом, когда она войдет туда и увидит…
Искин «Которосли» три дня назад сообщил, что с животными все в порядке. Но прошло еще три дня…
Дана невольно замедлила шаги. Тамбур, ведущий к шлюзу, соседствовал с ангарами, в которых размещались во время полета «Кванты». Совсем недалеко идти.
— Что-то не так? — спросил Романцев.
— Все так. Просто немного страшно.
— Это я вас так напугал?
— Нет… лейтенант Романцев. Не вы. Кстати, как вас зовут? Я Дана. Дана Тэн. Шапито «Дана и Бродяга».
— Виктор. А кто такой Бродяга?
— Бродяга погиб на Руте.
— Соболезную.
— Он был андроидом. По совместительству — моим пилотом…
— Выходит, вы здесь застряли?
— Не знаю. Нет. Свяжусь с дядей, он пришлет кого-нибудь. Или сама найду пилота. Мы пришли, да?
— Пришли.
Белая, безупречно чистая панель откатилась в сторону. Короткий шлюз, смычка гибким, заполненным воздухом соединителем. Еще шлюз, теперь уже — собственно станции.
Романцев вошел в него следом. Дана спросила:
— Не боитесь, что ваш крейсер уйдет без вас?
— Не уйдет. Адмирал просил проводить вас до яхты. Время есть…
Длинный тесный коридор вывел их на обзорную площадку и к лифту.
— Нам нужен четвертый узел. Вон, видите тот кораблик… это и есть яхта «Которосль». Далековато.
Дальше шли молча. Им так никто и не встретился, и от этого казалось, что на станции они одни.
Остановились у четвертого стыковочного узла. Узел рассчитан на самые маленькие суда, и может обслуживать их до десятка, но сейчас здесь пришвартована была только «Которосль».
Дана своим ключом открыла люк. Предложила:
— Виктор, зайдете? Пожалуйста…
Тому ничего не осталось, как кивнуть.
Запах. Легкий запах пряностей, влажной зелени, и совсем чуть-чуть — теплого пластика. Здесь всегда так пахло. Запах был неразрывно связан с жизнью до Руты, такой обычной, сложной, единственно правильной. Корабль еще не знал, что его хозяйка изменилась. Не знал, что больше нет Бродяги. Корабль встречал ее так, как привык встречать последний стандартный год. Искин вежливо поздоровался и, не дожидаясь вопроса, сообщил, что яхта в отличном состоянии, животные чувствуют себя удовлетворительно.
Дана обернулась, чтобы посмотреть, какое впечатление произвел ее космический дом на незнакомого человека.
Тот, немного обалдев, рассматривал голографические плакаты, которыми был украшен тамбур у шлюза. С плакатов улыбались артисты и артистки. Кроме них здесь в одиночестве висел аварийный скафандр и стоял какой-то большой, плотно закрытый ящик.
Короткий коридор, четыре овальные двери.
Одна — в ходовую часть, одна в секцию управления. Одна, очевидно, в жилой отсек…
Дана подтвердила:
— Направо моя каюта. А слева живут звери и там же мастерская. Вотчина Бродяги… я сейчас.
Она набрала побольше воздуха в легкие, зажмурилась. Постояла так несколько секунд. Потом решительно толкнула левую дверь.
Первое, что пришло в голову лейтенанту Романцеву — это джунгли. Но потом оказалось, что растений не так и много. Запах пряностей и зелени стал еще отчетливей. К ним действительно добавились звериные запахи, но лишь чуть. Он вгляделся в просвет между стеблями каких-то буйно разросшихся лиан, и увидел животное. Животное было крупной бурой кошкой, чем-то похожей на леопарда.
Кошка дремала на развилке древесного ствола, свесив вниз большую лапу. За ее спиной джунгли продолжались.
— Таха. Она с Мабура, — пояснила Дана. — Пол внизу подвижный. А лианы искусственные, искин их иногда меняет местами, изменяет форму. Таху, конечно не обмануть, она прекрасно понимает, что все время находится в одной комнате, но это дает возможность ей активно двигаться даже на борту корабля.
Она позвала:
— Таха! Иди сюда, девочка! Я вернулась!
Кошка спрыгнула с лианы и изящно подбежала к хозяйке. Ее мурлыканье оказалось оглушающим. Кошка жаждала тереться о хозяйку, она всячески выказывала радость от встречи.
— Как котенок… — вырвалось у Виктора.
— Она и есть котенок. Тахе полтора года. Но это не отменяет, что она хищник, и один из самых сильных в своем ареале. Только их совсем мало осталось.
Дана почесала подставленный темный лоб.
— Что, скучала, да, маленькая? Все, все, никуда больше без тебя не улечу… Пойдем! Еще у меня есть птица и пилион с Примулы. Птицу зовут Птицей, а пилиона Туком. Он стучать любит. Мы даже с ним музыкальный номер придумали… идем.
Виктор снова удивился тому, что зверинец Даны зверинцем почти не пах. Во всяком случае, запах растений был куда ощутимей. Он сказал об этом, Дана улыбнулась:
— Эту яхту специально оборудовали для перевозки животных. Все учтено!
Романцев представил, сколько стоила такая переделка, но промолчал.
Пилион его не впечатлил: это был какой-то девчачий зверь. Большие печальные глаза, голубоватая шерстка, кожистые крылышки. Умильное выражение морды.
А вот птица…
Птица была Ловцом Ветра с Корриды. Их очень редко можно встретить в неволе — в неволе они не размножаются и не живут. На Корриде он был единожды, еще до армии, с отцом. Эти птицы поразили его неброской красотой, легкостью полета. И размерами. Данин экземпляр был маленьким, но это еще ничего не значит…
Все это ошарашенный лейтенант и высказал Дане.
— Я не знала… — Дана качнула головой. — Я купила яйцо у контрабандиста. Он ничего про птицу не рассказал, может, не знал. Сказал только рыбой не кормить. А потом Бродяга соорудил инкубатор, и вывелся птенец. Очень красивый. Птица очень умная…
Звери были в порядке. Соскучились, извелись от одиночества, но это единственное, что с ними случилось…
«Чего не скажешь обо мне».
Дана неожиданно почувствовала сильную усталость. Такую, что хоть прямо сейчас падай в постель. Но падать было нельзя — что скажет лейтенант Романцев?
Она спросила:
— Виктор, хотите, я вас чаем угощу?
— Я пожалуй, пойду. Чай, конечно, хорошо… но не стоит доводить ситуацию до того, что кто-то будет вынужден вызывать меня на борт. Приятно было познакомиться, Дана.
Она проводила молодого офицера до выхода, вернулась в свою каюту, и упала в постель.
Таха тут же приткнулась рядом. Пилион забрался в ноги. Птица устроилась в изголовье.
Дана вдруг поняла, что плачет. И возможно, уже давно.
Слезы сами текли из глаз: дома.
Все-таки дома…
0
0