Тэдфилд, 2019 год часть 1
Поездка на автобусе в Оксфорд, а затем в Лондон проходит спокойно, и Азирафаэль даже не ругает Кроули за то, что он послал бедного водителя в Лондон, так далеко от его обычного маршрута и дома. Кроули пытается завести разговор на несколько тем, но Азирафаэль отвечает односложно — самый минимум вежливости, и в конце концов Кроули оставляет его в покое. Если ангел хочет молча смотреть в окно — пусть смотрит, шесть тысячелетий научили их чувствовать себя комфортно в обществе друг друга, даже если оба молчат.
Но затем, через двадцать минут их путешествия, Азирафаэль берёт его за руку, и Кроули вздрагивает так сильно, что только чудом не падает со своего места.
— Ангел?
Азирафаэль не отвечает. Он не смотрит на Кроули, вместо этого сосредоточившись на тёмной сельской местности, мелькающей за окном, будто совершенно не знает, что делает его рука.
Кроули опускает взгляд. У Азирафаэля мягкие, ухоженные руки библиомана; он очень тёплый, и Кроули осторожно сжимает свои пальцы вокруг пальцев Азирафаэля, при этом нервничая, что слишком крепкая хватка может заставить ангела прийти в себя и отстраниться. Но этого не происходит.
Они так и сидят, держась за руки, всю дорогу до Мейфэра.
И всю дорогу Кроули повторяет себе, что это ничего не значит. Это просто реакция на потерю книжного магазина и всех драгоценных ангельских книг, в том числе и первых изданий Уайльда, например. И когда автобус подъезжает к квартире Кроули, Кроули старается осторожно уточнить, что ангелом движет не более чем простая вежливость:
— Ты поднимешься? Только из-за сегодняшних обстоятельств. — Он пытается слегка улыбнуться. — У меня обязательно найдётся что-нибудь выпить.
Азирафаэль смотрит на него молчаливым нечитаемым взглядом, достаточно долгим, чтобы по коже Кроули побежали мурашки от предчувствий отказа и переживаний, что он опять что-то сказал не так. Но в конце концов ангел тоже слегка улыбается.
— Да, — говорит он. — Пожалуй.
В квартире Кроули направляется прямиком на кухню, но из коридора доносится восклицание. Он высовывает голову и видит Азирафаэля, стоящего в дверях кабинета; трудно сказать, что ангела ужасает больше — жирная чёрная лужа, которая когда-то была Лигуром, или выпотрошенная книга со страницами, разбросанными по всей комнате.
— Ох, извини. — Кроули выходит из кухни. — Я не успел убрать. Подожди, я сейчас…
— Не трогай! — резко говорит Азирафаэль и упирается рукой в грудь Кроули. — Отойди от него подальше.
Он заходит так далеко, что слегка подталкивает Кроули обратно на кухню, и тот уже почти готов сделать саркастическое замечание по этому поводу, но передумывает, увидев выражение лица Азирафаэля. Метод проб и ошибок научил его, что лучше всего не вставать на пути ангела, когда у того такое лицо.
Кухня чиста, его приборы не используются, а шкафы пусты, как в тот день, когда Кроули впервые их начудесил. Духовка используется для хранения вина, и он сидит на корточках перед ней, делая сложный выбор между «Шатонеф-дю-Пап» или «Монраше», когда к нему подходит Азирафаэль.
— Что выберешь, ангел? — Кроули встает и показывает Азирафаилу две бутылки. — Или мы можем начать с одного и перейти к другому.
Но Азирафаэль, как это ни странно, не выказывает предпочтения. Он даже не смотрит на бутылки, вместо этого берёт их у Кроули и ставит на стойку.
— Кроули… — Азирафаэль делает глубокий вдох и запинается. — Я… То есть…
Они только что предотвратили Апокалипсис и столкнулись лицом к лицу с самим Сатаной; вряд ли после этого в целом мире найдётся хоть что-то, что могло бы заставить Азирафаэля потерять самообладание, и Кроули поднимает брови, пытаясь выглядеть ободряюще.
Когда Азирафаэль открывает рот, колеблется и снова закрывает его, Кроули решает вмешаться:
— Ну же, ангел, выкладывай. Ты предпочитаешь белое, а не красное, не так ли?
Азирафаэль бросает на Кроули взгляд, полный нежности, сожаления и страха; Кроули мгновенно теряется, не в силах разобраться во всей этой сложности, а в следующий момент Азирафаэль наклоняется и неумело прижимается к его губам своими. Они мягкие и тёплые, и Кроули отворачивает лицо, в груди у него все обрывается.
— Азирафаэль, нет.
Губы ангела скользят по щеке к крошечной чёрной татуировке у уха; его рука касается лица Кроули, тот хватает её и крепко прижимает к щеке.
— Не надо, ангел, не надо! — быстро говорит он, и его голос срывается, слова частят. подгоняемые страхом. — Не надо, пожалуйста, иначе ты… — Азирафаэль прижимает теплый нос к уху Кроули, и тот тает и задыхается одновременно. — Глупый ангел, ты же…
Кроули не может заставить себя сказать это жуткое слово, боясь, что единственный поцелуй, добровольно данный, уже слишком много и что в любой момент Азирафаэль согнётся пополам от жгучей боли, его безупречные белые крылья почернеют, а глаза навсегда утратят безмятежную небесную синеву.
— Даже если и так, мне всё равно. — Азирафаэль позволяет Кроули держать свою руку, но другой рукой обнимает его за талию.
— Тебе не должно быть всё равно! — Кроули пытается отшатнуться вперед, подальше от руки Азирафаэля, обнимающей его за талию, но это только плотнее прижимает его к груди ангела. Он лихорадочно чертит большим пальцем круги на ладони Азирафаэля, быстрые, неистовые. — Мне не всё равно. И если бы ты не был таким идиотом, то и тебе не было бы тоже.
При этих словах лицо Азирафаэля озаряется улыбкой такого блаженного счастья, что Кроули вынужден отвести взгляд.
Демоны ничего не помнят ни о небесах, ни о красоте, ни о гармонии, ни о мире. В течение многих столетий Кроули в одиночестве копался в глубинах своей памяти, выискивая мельчайшие фрагменты, но всё, что он находил, — это воспоминания о своем Падении, каждая мучительная деталь которого запечатлелась в его сознании так же свежо, как если бы это произошло вчера.
Одна только мысль о том, что Азирафаэль вынужден будет пережить это, заставляет его желудок перевернуться, и он делает ещё одну попытку.
— Остановись, — говорит Кроули, хотя рука Азирафаэля на его спине неуверенно поглаживает его по позвоночнику, рассылая волны мурашек. — Мы же друзья. Лучшие друзья. Это ведь нормально, правда? И этого достаточно.
Азирафаэль выглядит искренне расстроенным.
— Раньше я так и думал. Но на прошлой неделе… Ты всё время просил меня уехать с тобой. Чтобы мы сбежали вместе.
Кроули молчит. Конечно же, так оно и было: наступал конец света, и его единственной мыслью было схватить в охапку самое дорогое, что у него было, и держать его в безопасности рядом с собой.
— И я понял, — тихо говорит Азирафаэль, а его рука скользит вверх и ложится на лопатки Кроули, — что всё, чего я хочу, это уехать с тобой. Больше, чем я хотел бы повиноваться небесам. И это привело меня в ужас. Но раз уж конец света так и не наступил… а мы всё ещё здесь…
Азирафаэль снова целует его, его рука скользит вверх, чтобы обхватить затылок Кроули, и ангел наклоняется к нему, пока Кроули не прижимается спиной к кухонной скамье. Он ничего не может с собой поделать: обнимает Азирафаэля за талию и отвечает на поцелуй, яростно, торопливо, голодно, на несколько безумных мгновений, — прежде чем отстраниться, задыхаясь, и попытаться снова.
— Ангел, ради Го… ради Са… послушай, ради… ради кого-нибудь, перестань, я не выдержу, а ты Падешь.
Азирафаэль вздыхает, проявляет в реальность крыло и расправляет его. Оно почти такое же широкое, как кухня Кроули, и настолько белое, что практически светится.
— Я бы уже давно Пал, если бы это так работало, — говорит он.
Пальцы Азирафаэля мягко скользят по коротким волосам на затылке Кроули, и тот дрожит, приоткрыв губы и плотно зажмурившись.
— Я бы Пал при первом же поцелуе, — продолжает Азирафаэль с мягкой нежностью, — или даже при первой мысли о нём.
— Мысли не в счёт, — с трудом выговаривает Кроули, погружая руки в волосы Азирафаэля и обнаруживая, что они ещё мягче, чем он себе представлял. — Всем дозволены греховные помыслы. Наказывают за дела, а ты… ты…
— Тише, — говорит ему Азирафаэль с бесконечным состраданием и привлекает к себе, ещё глубже втягивая в поцелуй.
Его рот тёплый и нежный, и Кроули теряется в ощущениях. Он обхватывает ладонями лицо Азирафаэля, гладит его по спине и распахивает пальто, чтобы обнять за талию. Крыло Азирафаэля осеняет Кроули, огромное и ослепительно белое, и тот машинально протягивает руку, чтобы его коснуться.
Ангел не возражает и даже поощрительно улыбается в ответ, и Кроули гладит ладонью по белой мягкости. Азирафаэль слегка вздыхает, его губы сочны и податливы, и Кроули наклоняется ниже, чтобы поцеловать его в шею, глубоко запуская пальцы в пышные белые перья.
Азирафаэль судорожно всхлипывает, его колени подкашиваются, и Кроули в панике отступает назад. Именно этого он и боялся, и вот теперь ему предстоит увидеть гибель своего лучшего друга, по его же вине!.. Но Азирафаэль улыбается и качает головой.
— Со мной всё в порядке, Кроули. Я в полном порядке.
— Но…
— Это не больно. Наоборот. — Азирафаэль опускает взгляд. Лицо его розовеет. — Ты можешь сделать это снова?
Кроули обхватывает Азирафаэля руками, грубо проводит пальцами по его перьям и смотрит, как ангел задыхается от наслаждения и как дрожат его крылья.
Кроули прикасается большим пальцем к жилету Азирафаэля, и все пуговицы на нём расстегиваются сами собой, и он вытаскивает рубашку ангела из брюк, чтобы просунуть руку под неё и коснуться теплой обнаженной кожи.
— Хм…
Это тот же самый звук удовольствия, который издает Азирафаэль, когда ему удается расшифровать особенно сложный кроссворд, и прежде чем Кроули успевает пошевелиться, ангельская рука тоже ныряет ему под рубашку и ложится поперёк живота.
0
0