В клинику Элли прошла, показав полицейский жетон Харди, благо, никто не стал в него вглядываться, но в кардиологическом отделении немного сменила тактику.
— Здравствуйте, я с вами разговаривала около часа назад. По поводу Харди.
— О! — дежурная сестра участливо закивала.
— Что с ним?
— Вы только не волнуйтесь…
— Что с ним?! — Элли повысила голос.
— Всё хорошо. Через десять минут переведут в палату. Вы можете его там подождать.
— Я так и сделаю.
В палате Элли уселась на стул, приготовившись ждать, и очень удивилась, когда через пару минут распахнулась дверь, и санитар вкатил узкую кровать с мертвенно-бледным Харди.
— Как всё прошло?
— Нормально.
Ну, конечно же! Таким больничным чурбанам всё нормально. А для чего тогда эти трубочки? И подключичный катетер, и…
— Что с ним?
— Скоро проснётся, мэм. Вот увидите.
— Отлично.
Элли подвинула стул поближе к кровати Харди, собираясь высказать ему всё, как только он придёт в чувство. Разумеется, она была рада, что всё обошлось, а если бы нет? Это ж надо было додуматься написать дурацкое письмо, вместо того чтобы честно обо всём сказать. И этот человек ещё будет говорить Элли, что она неправильно общается! Не совсем так, конечно, но когда он сообщал ей, что она слишком общительная, он точно имел в виду что-то такое…
Тем временем ресницы Харди чуть дрогнули, а на губах появилось подобие самой настоящей улыбки.
— Жив… — прошептал он.
— На вашем месте я бы так не радовалась, — прошипела Элли, заглядывая ему в глаза. — Завещание? Серьёзно?!
— Миллер? Что вы здесь делаете?
— Это я у вас хотела узнать, Харди! Почему вы оставили мне это дурацкое письмо, вместо того чтобы честно сказать…
— А хотите, я вам заплачу, Миллер?
— В смысле? — опешила Элли. — За что?!
— Чтобы вы немного помолчали.
— Ну, знаете ли, сэр!
— Посидите со мной.
— Что?
— Если вам не трудно.
— Я посижу… посижу! — Элли многообещающе поджала губы и оглянулась на дверь, проверяя, заперта ли она. — Мне есть, что вам сказать, сэр.
— И что же?
— Вы идиот, сэр!
— Миллер, будет вам… не начинайте…
— Не дождётесь! Почему вы такой козёл?
— Я выжил, Миллер… выжил.
— Разумеется! Но если ещё раз такое устроите…
Договорить ей помешало появление врача. Он широко улыбнулся и протянул Элли руку:
— Миссис Харди, рад познакомиться.
Боковым зрением Элли заметила заинтересованный взгляд Харди, но не стала придавать ему особого значения, заговорив с врачом:
— Как всё прошло, доктор?
— Превосходно. Он у вас молодец.
— Не представляете какой! А не могли бы вы мне дать рекомендации по его реабилитации?
— Конечно, миссис Харди. Я всё это ещё напишу, но очень хорошо, что вы интересуетесь. Сразу чувствуется особая забота.
— Вы правы, доктор…
— Мастерс. Доктор Мастерс к вашим услугам. Итак, имплантация кардиостимулятора поможет полностью избавиться от приступов брадикардии или, как их ещё называют, «сердечного бреда»…
Элли согласно кивала, слушая о том, что уже через месяц больной сможет вести самую обычную жизнь, а ещё через пару месяцев и вовсе перестать себя ограничивать. Но Элли слишком хорошо знала, как может загнать себя Харди, а потому решила уточнить:
— Доктор Мастерс, а нельзя ли поконкретнее сказать, что именно можно или нельзя в течение этих первых трех месяцев после операции?
— Ну, во-первых, стараться не падать, потому что падения и чрезмерно резкие сотрясения могут нести угрозы дислокации электрода, травмирования области локализации корпуса кардиостимулятора.
— И всё?
— Спать желательно на спине или на левом боку. Это так же предотвратит вероятность дислокации, потому что в положении на левом боку электрод как бы лежит своей массой на сердце и не создает натяжение в области его фиксации к миокарду. Вы, кстати, можете помочь с этим. Проследить.
— Непременно, — Элли дружелюбно улыбнулась. — Что-то ещё?
— Ну и не поднимать руку со стороны имплантации выше уровня подбородка, для того же, чтобы снизить вероятность натяжения и смещения электрода.
— Левую? — уточнила Элли.
— Всё правильно. Вы извините, мне нужно идти. Я вложу в вашу историю болезни памятку, там всё подробно расписано.
— Благодарю вас.
Когда врач ушёл, Элли повернулась к Харди и развела руками:
— Ничего личного, сэр, иначе они отказывались меня пускать.
— Уважительная причина, чтобы немного солгать.
— Не начинайте, Харди, а то…
— А то?
— А то я вас отсюда не заберу!
— Заберёте, — Харди едва слышно фыркнул. — У нас с вами общее дело.
— Вот именно, — оживилась Элли. — Кстати, о деле. Сегодня у Торна что-то произошло. Я видела, как Лизу увозят в полицию, а ещё…
В этот момент в её кармане завибрировал тот самый телефон, который Харди отдал ей как рабочий. Звонил абонент, обозначенный цифрой «4».
— Вам звонят, сэр.
— Кто?
— Четвёртый. Что мне ответить?
— Дайте сюда трубку. Это Торн.
Однако голос в трубке был женским и показался Элли смутно знакомым. От расслабленности Харди не осталось и следа. Он отвечал односложно, а по его вопросам было трудно понять, что именно произошло, поэтому Элли терпеливо дожидалась разъяснений. И дождалась. Договорив, Харди попытался встать, но кто бы ему позволил?
— Уймитесь, сэр! Как ребёнок, честное слово.
— Миллер, мне надо…
— Сначала вам надо прийти в себя после операции, Харди!
— Вы не понимаете. Торн в реанимации, Лизу допрашивали в полиции, но обвинение пока не выдвинули…
— Это была она?
— Да.
— Она под наблюдением?
— Ещё нет.
— Я поговорю с ней. Не забывайте о своих договорённостях.
— Но… вы же знаете, как важен первый допрос? Если Торн — жертва, то Лиза…
— Первый подозреваемый. Я знаю, сэр.
— У вас есть диктофон?
— В телефоне.
— Запишите разговор, — Харди поморщился. — Для меня. Вдруг я замечу что-то ещё?
— Хорошо, — Элли погладила его по руке, успокаивая. — Как вы себя чувствуете?
— Странно… у меня теперь в сердце электроды, а вот здесь… — рука Харди потянулась к груди, но замерла в нескольких сантиметрах над ней, — сюда мне вшили этот чёртов прибор, но я пока его совсем не чувствую.
— Мне кажется, это впереди. Обезболивающие не могут действовать вечно.
— Миллер, я уже говорил вам, что вы очень тактичная?
— Несколько раз. Позвоните Лизе, предупредите, что вместо вас буду я.