Тэдфилд, 2019 год часть 4
Азирафаэль замирает под ним.
— Прошу прощения?
— Я взял тебя с собой в Японию в далеком 1986-м году на один обед, один, ангел! А потом ты только и делал, что таскал меня по всему Лондону, когда мы вернулись…
— О, хм… Правда?
— …пробуя каждый ресторан, каждое благословенное блюдо в меню…
— Ты преувеличиваешь, мой дорогой, всё было совсем не так!
— …заказывая на дом всё, что тебе особенно понравилось…
Поцелуй Азирафаэля эффективно заставляет его замолчать, ангел сжимает затылок Кроули, целует и скользит жадными руками по его коже, пока Кроули не утыкается носом в горло Азирафаэля. Он трётся о бёдра демона, медленно, провокационно и грязно, и желание Кроули столь яростно, что кажется, будто простыни под ним вот-вот вспыхнут, испепелённые чистой похотью. Кроули рвано дышит и прикусывает мочку уха Азирафаэля, выдыхая:
— Всё, что ты хочешь, ангел. Только скажи.
— Я… я хочу… — глаза Азирафаэля закрыты. Его член сильно прижимается к члену Кроули, его голова откидывается назад, чтобы подставить горло под губы, жадные до поцелуев. — Я…
От их поцелуев бёдра Азирафаэля раздвигаются ещё на дюйм, а потом его ноги и вовсе обхватывают Кроули за талию; Кроули догадывается, о чем думает Азирафаэль, но мучительно жаждет услышать, как он это скажет.
— Скажи мне…
— Эта… штука… у тебя в коридоре. Эта скульптура… — Азирафаэль стискивает волосы Кроули в кулаке и тянет его вверх, чтобы иметь возможность поцеловать в челюсть, а Кроули вцепляется кулаками в подушки, чтобы не разорвать ангела на части, потому что хочет его почти нестерпимо. — Та, которая выглядит так, будто они… ну, ты понимаешь. Может быть, мы могли бы… Так.
— А. — Кроули ухмыляется, высовывает язык, чтобы ощутить в воздухе желание Азирафаэля. — Значит, ты знаешь об этом акте, не так ли?
— Ну право же, Кроули, — фыркает Азирафаэль, даже сейчас умудряясь говорить в достаточной мере чопорно. — Я ангел, а не идиот. — Кроули легонько проводит ногтями по задней стороне бедра Азирафаэля, отчего тот стонет и царапает ногтями спину Кроули. — А мы можем? Это… приятно?
— Ангел, я прослежу, чтобы это было так, — рычит Кроули, поддергивая колени Азирафаэля и поудобнее устраивая его ноги вокруг своей талии, когда Азирафаэль резко вдыхает, — и это последние слова, сказанные им в течение некоторого времени.
***
После Кроули обвивается вокруг Азирафаэля, который лежит, закрыв лицо рукой, и покрывает поцелуями его предплечье до тех пор, пока Азирафаэль не сдвигает руку, позволяя Кроули переместиться выше и осыпать поцелуями его разгоряченное лицо и до красноты искусанные губы.
— Покажи мне, — просит Кроули, стараясь не показать, что его блаженное посткоитальное удовлетворение уже превратилось в холодный ужас, потому что нет пути назад после того, что они только что сделали.
Все их другие поцелуи и прикосновения сегодня вечером были ничто по сравнению с этим, с Азирафаэлем, дрожащим и бьющимся в конвульсиях под Кроули, кричащим от блаженства, когда его руки крепко, как стальные ленты, обхватили спину Кроули, на этот раз не прячась, но позволяя Кроули видеть всё, каждую частичку его желания, и пить беспомощные звуки удовольствия прямо из его рта.
— Кроули… — вздыхает Азирафаэль.
— Пожалуйста, — выплевывает Кроули почти жалобно, давя остатки гордости. Когда дело касается цвета крыльев его ангела ни о какой гордости не может быть и речи, и Азирафаэль перекатывается на бок с легким стоном и протягивает Кроули крыло, чтобы тот просунул в него пальцы, ища проблеск серого.
— В этом нет никакого греха, — повторяет Азирафаэль, глядя не на свои крылья, а на лицо Кроули с такой нежностью, что тому становится больно. — Я в полном порядке.
— Но как же так? — Кроули требует ответа, почти рыча, потому что как это может быть, что Азирафаэль, теперь действительно потерявший всю свою былую невинность во всех смыслах этого слова — при этом так и не Пал? Кроули по собственному опыту знает, что подобная терпимость отнюдь не принята Наверху.
В ответ Азирафаэль целует его, поглаживая большим пальцем вдоль скулы.
— Ты же знаешь, что говорят люди, мой дорогой. Amor vincit omnia. Любовь побеждает всё.
Это нелепая, романтическая идея, и сотни проклятых душ Внизу опровергают её, но прежде чем Кроули успевает возразить, Азирафаэль изящно меняет тему разговора.
— Ты помнишь, что сегодня нас казнят?
— Да.
Пальцы Кроули непроизвольно сжимают запястный сустав в верхней части левого крыла Азирафаэля, заставляя ангела вздрогнуть и осторожно вывернуть крыло из рук Кроули.
— И ты знаешь, что мы должны сделать. Пророчество Агнессы.
Кроули берёт руку Азирафаэля и целует его ладонь.
— Я не хочу, чтобы ты спускался туда, ангел. Это настоящий Ад. Это… — Кроули подыскивает нужные слова. Азирафаэль никогда не видел Преисподней и, вероятно, даже не способен её вообразить. — Там повсюду боль, несчастье и мучение, и я не хочу, чтобы ты был рядом с ними. — Он сжимает руку Азирафаэля, но тот, к сожалению, не соглашается. Он просто наблюдает за Кроули с грустной улыбкой, как будто ждёт, когда тот догонит его и поймёт.
— Ты такой умный, ангел, — пытается оправдаться Кроули. Может быть, лесть поколеблет сопротивление Азирафаэля. — Я верю, ты сможешь придумать другой выход.
Но Азирафаэль только переплетает свои пальцы с пальцами Кроули.
— Другого выхода нет. Если я не пойду вместо тебя, то ты приговоришь меня к смерти в адском огне.
— Но вашим свойственно божественное милосердие, ангел! И вообще, — Кроули цепляется за воспоминания об их разговоре в пабе, — тебе будет больно. Ангел в теле демона? Это невозможно.
— Невозможно для других, — медленно произносит Азирафаэль, и Кроули на мгновение почти отвлекается на тот факт, что ангел, даже лежа голым в постели Кроули, умудряется сохранять серьёзный нравоучительный вид. — Но для нас никаких трудностей не возникнет. Для нас это сработает.
— Почему?
Азирафаэль улыбается ему, и Кроули согласен быть трижды благословен, если в этой улыбке нет изрядной толики сволочизма.
— Потому что мы слишком долго жили среди людей. Мы отуземились. Я уже не совсем ангел, а ты уже не совсем демон. — Он облизывает губы и осторожно продолжает: — «Я послал свою Душу через Невидимое, через записи загробной жизни, чтобы произнести заклинание; и мало-помалу моя душа вернулась ко мне и ответила: «Ты сам — Рай и Ад». — Азирафаэль делает паузу, чтобы прикоснуться губами к щеке Кроули, и шепчет: — Небеса — это лишь видение исполненного желания, а Ад — тень от души в огне».
Это отрывок из одной из многочисленных поэтических книг Азирафаэля; Кроули будет трижды благословен, если помнит, какой именно, но слова и тон ангела, полные абсолютной спокойной уверенности, успокаивают, и он закрывает глаза, глубоко вздыхая.
Наверняка должны быть убедительные аргументы, которые заставят Азирафаэля отказаться от этого безумного плана, и блестящая альтернатива тоже наверняка где-то есть, и Кроули соберет их в одно мгновение. Возможно, потребуется чуть больше минуты, потому что сейчас три часа ночи, и хотя технически ему не нужно спать, но многовековую привычку не так легко отбросить, даже ради Азирафаэля. Кроули пытается подавить зевок.
— Спи, если хочешь, — говорит Азирафаэль, подсунув руку под шею Кроули и притягивая его к себе. — У нас ещё есть время.
— У нас ещё много времени, — твердо говорит Кроули, обнимая Азирафаэля за талию и проводя пальцем по его спине. — И мы не станем следовать этому плану только потому, что так говорит какая-то безумная старая пророчица.
— Хм. — Азирафаэль щелкает пальцами, и в комнате становится темно. — А у тебя, наверное, есть идеи получше.
— Да. И мой план… Мой план… — изгиб шеи Азирафаэля тёплый и пахнет восхитительно, и Кроули утыкается в него носом и всё ещё обдумывает ответ, когда его одолевает сон.
***
Кроули давно не мог согреться — пожалуй, с тех пор, как покинул Средиземное море в 473-м году, но сегодня он просыпается от приятного жара и тихо шипит от удовольствия, отогреваясь.
Чья-то рука касается его щеки.
— Мой дорогой.
0
0