«Ритц», Самый Первый День Их Жизни часть 1
Обменявшись телами в обратную сторону на скамейке в парке, они идут в «Ритц» и заказывают неприличное количество еды: гравлакс с укропным соусом, икру и филе миньон в сопровождении шампанского и нескольких бутылок самых изысканных вин.
Кроули пробует понемногу от разных блюд, но у него никогда не было страсти Азирафаэля к еде, и особенно сейчас, когда его новый любовник так томно и сладострастно вздыхает над каждым кусочком, что заставляет его думать о других земных удовольствиях, которые они могли бы исследовать. Кроули беспокойно ёрзает на своем стуле, но ничего не говорит, и его терпение вознаграждается, когда за чашкой кофе и «петитс фур» Азирафаэль робко протягивает руку, чтобы нежно коснуться костяшек пальцев Кроули.
— Закончил? — говорит Кроули. Он слизывает последнюю каплю кофе с нижней губы, и тёмная дрожь пробегает по его телу, когда взгляд Азирафаэля устремляется на его рот.
— Да, — бормочет Азирафаэль. Он судорожно сглатывает. — Кроули, я хочу…
— Я же сказал тебе, ангел. — Кроули осторожно поворачивает руку Азирафаэля, чтобы провести кончиками пальцев по его ладони и вверх по чувствительной внутренней стороне запястья. — Ты можешь получить всё, что угодно.
Под столом, уже не так незаметно, Кроули раздвигает ноги и вытягивает их, просовывая свою икру между ног Азирафаэля и наблюдая, как губы ангела приоткрываются.
— О. Ну, я… мой дорогой, я как раз собирался сказать, что хочу посмотреть свой книжный магазин и разобраться с книгами.
— О. — Кроули напрягается и замирает, проклиная себя за торопливость. Очевидно же, что у ангела не будет сексуального аппетита такой же силы, как у демона.
— С тобой. — Азирафаэль смотрит на их руки. — Только если ты захочешь, конечно. Но мне бы хотелось этого.
Вряд ли Кроули надеялся провести этот день именно так, этот первый день в их новой жизни, и он вздыхает.
— Пожалуйста, — просит Азирафаэль, и Кроули уже готов уступить его умоляющему взгляду, когда лицо ангела становится напряженным. — Я хочу показать тебе несколько гравюр.
Нечасто Кроули оказывается настолько ошарашенным, что теряет дар речи и лишь молча смотрит на Азирафаэля. Ангел, благослови его Господь, одаривает Кроули лёгкой улыбкой, в которой есть искра откровенного сволочизма, и безмятежным жестом требует счет.
Это новая сторона Азирафаэля, и Кроули безропотно следует за ним, когда тот выходит из «Ритца» и садится в такси. Поездка — сплошное мучение; раньше они могли не видеться десятилетиями подряд, как, например, на протяжении всего четырнадцатого века, но теперь даже самое небольшое расстояние между ними оказывается слишком велико, заставляя Кроули изнывать от тоски и неудовлетворенности.
Он — демон: он нехороший и уж точно не хочет прижиматься к своему новому возлюбленному, словно маленькая воркующая голубка. Но когда Азирафаэль чуть сдвигается по сиденью в его сторону, Кроули кладёт руку ему на плечи, не глядя, и мучительное напряжение, вибрирующее в его груди, ослабевает.
Наблюдать за тем, как Азирафаэль проходит по своему книжному магазину, — неожиданное удовольствие: он трогает особо любимые тома, восхищенно восклицает над серией Ричмэла Кромптона и с отсутствующим видом кладет руку на стопку первых изданий Оскара Уайльда.
Прислонившись к книжному шкафу, Кроули понимает, что ангел вспоминает то ужасное Майское утро, но прежде чем он успевает придумать, чем можно было бы отвлечь ангела, Азирафаэль говорит:
— Я помню, как ты пришел тогда ко мне. Мы не разговаривали тридцать три года, но я обернулся и увидел тебя. Именно тогда, когда я больше всего в тебе нуждался.
Интересно, что Азирафаэль ставит тот эпизод выше спасения из Бастилии или от расстрела нацистами, но Кроули лишь пожимает плечами и отмахивается.
— Знаешь, я так и думал, что с твоим магазином всё будет в порядке. — Кроули оттолкнулся от книжного шкафа и взял первое издание «Милтона». Когда он шел сюда на рассвете, в воздухе что-то мелькнуло, и он почему-то не удивился, когда добрался до Сохо и обнаружил, что магазин Азирафаэля стоит нетронутый в утреннем свете.
— Ты мне этого не говорил, — говорит Азирафаэль.
Кроули проводит пальцем по полке.
— Ну… Я мог и ошибиться. Не хотел зря обнадеживать.
— Кроули… — Азирафаэль улыбается ему так восторженно и так откровенно, что Кроули опускает глаза на книгу, которую держит в руках, и читает несколько строк — о первом непослушании человека, о плоде запретного дерева, чей непостижимый вкус принёс в мир смерть и горе… — до тех пор, пока слева его не обдаёт знакомым теплом и пара ангельски ухоженных рук не забирает у него книгу и не разворачивает его самого обратно спиной к книжному шкафу.
— Ты хоть понимаешь, — шепчет Азирафаэль, глядя на свои руки, задирающие рубашку Кроули, — какие у тебя узкие брюки, мой дорогой мальчик?
Кроули ухмыляется, обнимая Азирафаэля.
— Ты заметил, когда был в моём теле, да?
— Хм. — Азирафаэль сосредоточенно играет с концом галстука Кроули. — Думаю, правильнее будет сказать, что впервые я заметил это ещё в 1983-м году.
Трудно сказать, склоняется ли Кроули, чтобы поцеловать Азирафаэля, или это Азирафаэль тянет за концы галстука Кроули, чтобы притянуть его ближе, но в любом случае Кроули благодарен прочности книжного шкафа за его спиной, удерживающего их обоих.
Наконец Азирафаэль отстраняется, раскрасневшийся и немного помятый.
— Я вот думаю… может быть, ты поможешь мне проверить, всё ли в порядке и со спальней на втором этаже?
Кроули хмыкает, уткнувшись носом в теплую шею Азирафаэля. Его руки нашли свой путь под одежду ангела, чтобы согреться.
— Ты пытаешься соблазнить меня?
— Да. — Когда Кроули отстраняется, Азирафаэль выглядит совершенно бесхитростным. — Думаешь, у меня получается.
— Неплохо для первой попытки, — соглашается Кроули, и Азирафаэль улыбается, берёт его за руку и ведёт к лестнице.
В спальне Кроули щелчком пальцев избавляется от собственной одежды и приближается к ангелу, который вцепляется в лацканы своего пиджака, словно защищаясь.
— Не смей его развоплощать! Я ношу это пальто с 1890-го года.
И Кроули закатывает глаза, но помогает Азирафаэлю стряхнуть с себя жалкое пальто и остальную одежду, и бросает их на стул, вместо того чтобы развеять на атомы, а затем тянет Азирафаэля вниз в кровать.