“Ритц», Самый Первый День Их Жизни часть 2
Они обвиваются друг вокруг друга, целуются снова и снова; Кроули жадно и исступленно сжимает пальцами бледную кожу ангела и дрожит, когда Азирафаэль проводит ногтями по волосам Кроули и вниз вдоль его позвоночника. Он упивается поцелуями Азирафаэля, пока тот не перекатывается на спину и не обхватывает руками колени Кроули, потянув его сесть верхом на свои бёдра.
— Да? — Кроули мысленно возвращается к гобелену в своей спальне тем утром, к двум фигурам, от которых Азирафаэль с таким трудом оторвал взгляд. — Вот так?
— Если только ты сам хочешь, — кротко отвечает Азирафаэль, но его крупные пальцы всё ещё сжимают, поглаживают и дразнят бёдра Кроули.
Они такие мягкие, как пёрышки, и так близко к тому месту, где его тело действительно нуждается в руках Азирафаэля, что Кроули словно пьяный и частит, изнемогая от вожделения:
— Да, да, хорошо, всё, что угодно, ангел…
Сидя на бедрах Азирафаэля, невозможно не заметить, насколько сильно эта идея возбуждает самого ангела, однако он прокладывает себе путь внутрь с бесконечным терпением и осторожностью, пока Кроули не начинает дрожать и ёрзать и нетерпеливо наклоняется, чтобы поцеловать Азирафаэля, пытаясь заставить его поторопиться.
— Терпение, мой дорогой. — Руки, сжимающие бёдра Кроули, горячи и непреклонны, как скалы. — Терпение. Иди сюда.
На языке Кроули вертится язвительный и едкий ответ, но тут руки Азирафаэля сжимаются, а бёдра приподнимаются, и ответ Кроули исчезает в стоне, тепло разливается у него внутри, и его бёдра внезапно ослабевают.
Кроули упирается руками в подушки и позволяет Азирафаэлю делать всю работу, его тело качается, когда ангел задыхается и получает удовольствие под ним, пока Азирафаэль не отпускает его бёдра, чтобы провести ногтями вниз по спине Кроули и сказать:
— Твои крылья.
— Что именно? — Спина Кроули выгибается дугой от прикосновения Азирафаэля, и когда тот перестает двигаться, Кроули рычит:
— Ангел!..
— Покажи мне свои крылья, Кроули.
Когда Азирафаэль говорит таким тоном и использует этот взгляд в глаза, ему гораздо легче просто сдаться, и Кроули широко расправляет крылья. В следующее мгновение Азирафаэль зарывается руками в мягкие чёрные перья и снова толкает их вверх, и эффект настолько поразителен, что Кроули стонет, его локти внезапно ослабевают.
— Это… — Он задыхается. — Что…
— Я знаю.
Азирафаэль грубо проводит пальцами по перьям, и Кроули корчится, открыв рот в безмолвном крике.
Азирафаэль подхватывает тёплые руки Кроули под локти и тянет его вперёд. Под его непритязательной мягкостью скрывается сила, и Кроули позволяет ангелу тащить его за собой. Азирафаэль переходит к поддразниванию и разворачивает крылья Кроули во всю длину, в то время как тот дрожит, извивается и падает на него сверху, пока Азирафаэль, наконец, не наклоняется, чтобы позволить Кроули толкнуться в скользкий кулак, и Кроули успевает сделать несколько дрожащих толчков, прежде чем сорваться в пропасть всесокрушающего оргазма, шипя сквозь стиснутые зубы, а его крылья судорожно расправляются и опрокидывают угловой стол, и лежавшие на нем книги падают следом с оглушительным грохотом.
— О, — стонет под ним Азирафаэль, а Кроули всё ещё утыкается носом в изгиб его плеча и ждёт, когда утихнет последняя дрожь. — О, мой дорогой.
Многие люди смотрят на Азирафаэля и видят только его мягкость, но Кроули знает лучше. У ангела тоже есть мускулы и сила, и он готов продолжать, и хватает Кроули за бёдра, наклоняя под идеальным углом, и вскоре уже ангел напрягается и дрожит под ним.
После этого они лежат вместе, Кроули распластан на Азирафаэле, прижимая его к кровати, а подбородок ангела покоится на его голове. Его крылья всё ещё широко расправлены и безвольно свисают с края кровати, а руки Азирафаэля крепко обнимают Кроули за талию.
— Ох… — Азирафаэль вздыхает и с наслаждением потягивается. — Но как люди умудряются вообще делать что-то ещё?
Кроули издает согласный стон в горло Азирафаэля, а затем снова стонет от чувственного блаженства, когда ангел поднимает руку, чтобы помассировать его затылок.
— Не смотри на меня, — бормочет он. — Самоограничение и умеренность — вот в чем заключается ваша участь.
Возникает пауза, рука Азирафаэля замирает, а потом ангел говорит тихо, но уверенно:
— Я думаю, что моя участь теперь заключается в тебе.
— Ну да, конечно.
Кроули делает над собой усилие и поднимает голову.
Азирафаэль не сосредотачивался на том, чтобы не потеть, и поэтому завитки волос влажно прилипли к вискам. Вокруг глаз и рта застыли морщинки сожаления, и Кроули подыскивает слова, которые превратят их в улыбку, в нечто такое, что понравится Азирафаэлю.
— Ты и я, ангел мой. Contra mundi. Против всего мира.
Это работает, выражение лица Азирафаэля смягчается, и он улыбается Кроули, всё ещё раскрасневшийся и до боли прекрасный.
— О нет, дорогой мой. Не против всего мира. Для него.
— Да, — только и говорит Кроули, как всегда косноязычный и поглупевший от обожания, не способный выразить и доли того, что он чувствует.
А потом он передергивается всем телом, морщась. У него ноют колени, и он спрашивает:
— Когда ты купил этот матрас?
— В 1910-м году, — довольно чопорно отвечает Азирафаэль. — Хотя он так же хорош, как и новый, потому что ты же знаешь, что я не…
— Я не удивляюсь, что ты этого не делаешь, потому что заснуть на бетонной плите довольно сложно. — Кроули скорчил гримасу. — Тебе нужен новый. И нормальный.
Азирафаэль делает глубокий вдох; следующие слова его непременно будут о ненужной трате времени и денег и о том, как важны традиции и борьба с расточительностью, и Кроули быстро добавляет:
— Если только ты действительно хочешь, чтобы я здесь ночевал.
Азирафаэль покорно гладит Кроули по спине.
— Конечно, я куплю тебе новый матрас, дорогой.
— О Нет, я не говорил «покупай», — протестует Кроули. — Просто одно маленькое чудо. Ты же ангел.
— Но я хочу сделать всё, как следует, — говорит Азирафаэль.
Подбирая достойный аргумент, Кроули делает паузу, чтобы подумать. И представляет, как будет таскаться по какому-то перегретому универмагу вслед за Азирафаэлем, незаметно подталкивая термостат вверх и меняя приятную музыку на самые раздражающие треки, которые он только сможет придумать. И будет наблюдать за тем, как Азирафаэль ложится на матрас за матрасом, пребывая в полном восторге и делая всё по-человечески, как он ёрзает и извивается, чтобы устроиться поудобнее, в то время как Кроули бесстыдно глазеет на него и позволяет своей собственной зажигательной похоти выплеснуться, чтобы посеять искушение в умах всех людей поблизости.
— Тогда ладно. — Кроули снова кладет голову на грудь Азирафаэля. — Купим. Если ты этого хочешь.
«»«» — —
Воцаряется подозрительное молчание, а затем Азирафаэль уточняет:
— На самом деле?
— Да.
— Что, просто так?
— Конечно.
— Ты что-то задумал.
Кроули приподнимается на кровати, ложится нос к носу с Азирафаэлем и целует его.
— Кто? Я? Да никогда.
— Ах ты хитрый старый змей! — ворчит Азирафаэль, откидывая волосы Кроули с лица и слегка улыбаясь.
— Ангел, — говорит Кроули и собственнически обвивает вокруг своего ангела угольно-чёрное крыло.
Ни один из них не замечает крошечного перышка (не больше ангельского ногтя), глубоко запрятанного среди пуховых перьев, — крошечного перышка чистейшей белизны.
Конец
0
0