Давным давно, без малого четверть века тому назад, когда Женя Семенов был очаровательным белокурым малышом, все вокруг любили его просто за то, что он был очаровательным белокурым малышом.
Годам к четырем, однако, волосы стали темнеть и сделались цвета… ну, можно сказать, что русого, но это было бы только полбеды — уже после нескольких стрижек кудри исчезли и, видимо, уже навсегда. Хорошо еще, что мама покупала Жене футболки и рубашки тех цветов, которые помогали поддерживать иллюзию, что цвет глаз у ее ребенка скорее голубовато-серый, чем просто серый. Хотя, по большому счету, уже на тот момент вопросы его внешности волновали только маму. Потому что сам Женя догадался, что оставаться объектом всеобщего внимания и поклонения в его возрасте можно лишь в том случае, когда ты делаешь что-нибудь совершенно выдающееся: например, залезаешь на стульчик и читаешь оттуда стихи с большим выражением. Вот так он решил для себя и занимался этой ерундой целый год.
В пятый день рождения Жени мама сообщила ему, что один хороший человек с ее работы посоветовал отдать мальчика в секцию смешанных единоборств. А надо сказать, что работала мама заведующей столовой при Центральном Планетарном Управлении Полиции, а тот хороший человек как раз был главным тренером в этой секции, и занимались в ней дети сотрудников. Таким образом, заботы о покупке футболок и рубашек сине-голубых оттенков ушли в прошлое, сменившись заботами о спортивной форме, инвентаре и поездках на соревнования начального уровня, а Женя подготовился к школе, хотя и не совсем так, как его будущие одноклассники. И правильно сделал, потому что на его успеваемости никак не отразилось то, что он не посещал кружок сверхраннего чтения и «Математику с пеленок», а для того, чтобы успешно закончить школу, ему вполне хватило прекрасной памяти и природного умения выкручиваться почти из любой ситуации.
Действительно серьезным вызовом судьбы, если не считать утраченных некогда светлых кудрей, могла бы стать для него экзаменационная сессия после первого семестра в Полицейской Академии, но этого не случилось. Экзамены Женя сдавал, как и все. На соревнования ездил, как и многие. Посещал факультатив в аналитическом отделе Центрального Управления — а вот этим занимались уже единицы, лучшие из лучших, к каковым Евгений вскорости был причислен и, после выпуска из Академии, оставлен работать в том же отделе. Под началом своего научного руководителя Павла Валериановича и, опять таки, недалеко от мамы.
Здесь Жене нравилось все: волнующая атмосфера решения важных задач, выезды с оперативными группами, организация питания и девушки в форме… С девушками, правда, пока не очень ладилось, то есть ладилось, но как-то не очень продолжительно и совсем не так часто, как бы хотелось…
— Мало ли кому чего хочется, а делать нам придется, — сердито пробасил Валерьяныч. — Семенов, зайди ко мне!
Шеф рассказывал о предстоящем новом задании с таким подчеркнутым оптимизмом, что у Жени сразу возникли нехорошие предчувствия.
— Просто сопровождать, как на экскурсии? — с сомнением спросил он.
— На данный момент, это заявлено именно как сопровождение коллеги с целью знакомства с местными особенностями, — Валерьяныч слегка выделил это «на данный момент».
— Я же чуть больше года здесь работаю, почему…
— А почему кроме тебя никому не пришло в голову написать дипломную работу «О влиянии языкового барьера на характер взаимодействия этнических преступных группировок»?
— Но ведь это не…
— А какая разница?
— Вас понял, — Женя быстро поднялся.
— Я даже не говорю тебе о том, чтобы на задании ты был внимательным и готовым ко всему, — шеф вздохнул и активировал искин, — потому что ты и так всегда такой.
Бесшумно отъехали двери сначала в коридор, а потом и в комнату для переговоров. Валерьяныч, разулыбавшись во всю физиономию, максимально радушно пробасил:
— Инспектор Шень, прошу любить и жаловать, а это ваш сопровождающий — младший лейтенант Семенов.
— Здравствуйте, — Женя собирался сказать это громко, но в процессе как-то сразу передумал.
Серебристое пятиглазое существо в форменной курточке с интересом посмотрело на него и также тихо поздоровалось:
— Добрый почти обедай время на мой одна работа людь.