Через некоторое время на огонек подтянулись две летающие головы — молодой женщины и старой сморщенной старухи, у которой осталось всего два зуба. Это были нукэкуби — днем обычные женщины, а ночью у них отделяются головы и летают на охоту — пить кровь у припозднившихся путников. В обычной жизни это были свекровь и невестка, которые то и дело ссорились и бранились, пока не выяснилось, что у них много общего, чего не стоит знать никому, даже сыну старухи нукэкуби.
Головы полетали вокруг сидящих у костра людей и нелюдей, попринюхивались, все горше и горше вздыхая, а потом старуха сказала:
— Не позволят ли достопочтенные путники двум женщинам погреться у огонька? Вреда мы вам не причиним. Не знаю, по какой причине, но вы для нас совершенно несъедобны, хотя я-то на своем веку… Ну да ладно. Позволите ль?
— Разрешите им, — поддержал ее Томэ. — Это мамаша Юбарэ и красотка Комэко. Мы им тоже нальем.
Путники посмотрели внимательно на нукэкуби. Если Комэко и была красоткой, то явно не сейчас — длинные спутанные черные волосы развевались за ней, словно шлейф, кожа бледно-зеленая, глаза белесые в окружении темных кругов, да еще и зубы изо рта торчат. Кьярри помотал головой и прошептал: «Бр-р-р! Ну и странные у этих пьянчужек понятия о красоте!» Остальные выжидательно повернулись к Тиору как к предводителю отряда.
— Ну так подвиньтесь, дайте дамам место, — пожал плечами дракон.
Томэ и Мэмэ тут же раздвинулись в сторону и головы нукэкуби опустились в траву между ними. Призраки-алкоголики выудили откуда-то пару деревянных стаканчиков, плеснули туда рисовой водки, которую головы очень ловко вылакали оттуда длинными синими языками.
Через какое-то время на тропе послышались странные шлепки, а потом к костру подскакала старая грязная сандалия, которая принялась скакать вокруг сидящих и нести всякую чепуху. Томэ и Моме сказали, что это бакэ-дзори — сандалия, за которой неухаживал хозяин, в итоге она превратилась в болтливого призрака и надоедает теперь всем своей трепотней. Ну а чтобы заткнуть ее достаточно вымыть ее. Кьярри встал, изловил бакэ-дзори и хорошенечко прополоскал в речке. Они какое-то время шушукались и хихикали на пару с увязавшимся за ним Момэ, потом повесили сандалию сушиться на дерево, а сами вернулись к костру. Ужин и застольная беседа возобновились, но вскоре с дерева донеслось громкое фальшивое пение — бакэ-дзори принялась горланить матерные частушки. Причем на всеобщем, так что понимали все. Призраки вовсю хохотали, гномы тоже, а вот девушки смущались и краснели. Причина такого поведения призрачной сандалии оказалась простой — Кьярри и Момэ полили ее рисовой водкой, для дезинфекции. Так что бакэ-дзори теперь была буквально пьяная в стельку. Тиор подошел к дереву и что-то шепнул, после чего сандалия тут же заткнулась, а вскоре захрапела.
— Что ты ей сказал? — стал допытываться у дракона Рауд.
— Пообещал бросить в костер, если не замолкнет, — пожал тот плечами.
Не успели сидящие у костра отсмеяться над простым, но действенным способом усмирения бакэ-дзори, как в круге света появился новый призрак — невысокий лысоватый рыхловатый мужичонка с невыразительным лицом. Ни слова не говоря, он развернулся к честной компании спиной и спустил штаны.
Девушки с визгом отвернулись, мужчины на некоторое время замерли от такой наглости.
— А, это Сиримэ, — хохоча заявил Томэ. — У него глаз в ж… в заду.
— Эй, ты, нечестивец! — взревел Рауд. — Ты уж определись — посмотреть ты хочешь или поср… другое! А ну проваливай, пока я тебе этот глаз горящей головней не проткнул!
— Ах, ты извращенец! — взвилась голова старухи Юбарэ. — А ну-ка надень штаны немедленно, не то укушу! Ишь, чего выдумал — при девочках заголяться!
Нукэкуби полетела к Сиримэ, разевая рот с оставшимися двумя зубами. За ней устремилась и Комэко.
— Ну-ка, матушка, дайте-ка я вам помогу! — выкрикнула она. — У меня-то зубов побольше будет!
Сиримэ бросился наутек, но штаны завязать не успел, запутался и грохнулся наземь. Обе нукэкуби тут же накинулись на него, кусая за что ни попадя. Сиримэ вскочил, подхватил руками штаны и припустил прочь, нукэкуби еще долго гнали его по лесу, злобно завывая и улуюлюкая.
Путники и оставшиеся с ними соё спокойно закончили ужин. Соё настолько прониклись к новым знакомым, что подарили им Камэосу — бутылку с нескончаемой рисовой водкой, чему Рауд и Кьярри чрезвычайно обрадовались. Девушки ушли в палатку спать, гномы завалились тут же неподалеку от костра и уже вскоре громогласно захрапели. Призраки-алкоголики попадали в траву там, где сидели и тоже вовсю свистели носами. В конце концов, Тиор и Лантирэля отправил спать, сказав, что разбудит его, когда придет пора сменить его.
Маленький лагерь уснул. Дракон сидел у костра, думал о предстоящем морском путешествии, прикидывал, просчитывал, периодически добавляя капелькуу силы в раскинутую поисковую сеть.
В небе, усыпанном звездами, появилась светлая полоса, которая быстро приближалась. Вскоре стало видно, что это длинный узкий кусок белой ткани, красиво извивающийся в полете. На какое-то мгновение он завис над сидящим у костра юношей и вдруг упал на него. Долететь до выбранной цели этому призраку, увы, не удалось. Тиор вскинул руку, с пальцев сорвались огненные искры, ткань вспыхнула и рассыпалась тонким черным пеплом. Не сделай он этого — призрачное полотно задушило бы его. а затем и его спутников.
Появление следующего гостя тоже не оказалось для дракона неожиданным, хоть он и подошел со спины и уже протянул когтистую руку, чтобы похлопать его по плечу.
— Приветствую вас, многоуважаемый Хушэнь! — сказал Тиор. — Присаживайтесь, погрейтесь у нашего огня, почтите гостя здешних гор беседою!
Позади него смущенно кашлянули и на свет вышел рослый широкоплечий мужчина в плаще с капюшоном. Он опустился на чурбак у костра и откинул капюшон, явив Тиору усатую тигриную голову. Это оказался сам тигриный бог, который с любопытством и дружелюбием относился к людям и просто обожал задушевные беседы с путниками. Встретить его в дороге считалось большой удачей и сулило большое счастье.
— Приветствую тебя, сын Дракона! — Хушэнь коротко кивнул в ответ на поклон юноши. — Что привело вас на эту почти позабытую тропу?
— Мы держим путь через долину Летающих Скал — Лай-Ди-Го в столицу Поднебесной — город Кодзо, — учтиво ответил Тиор.
— Хороший путь, — качнул тяжелой головой головой Хушэнь. — В Лай-Ди-Го сейчас спокойно. А скажи-ка мне, сын Дракона, что такого ты сотворил со своими спутниками, что они совсем не боятся призраков, которых на этой тропе полным полно? Чтобы вот так провести Сагари и прочих — это надо быть воистину храбрым и мудрым!
— Благодарю, достопочтенный Хушэнь, — снова поклонился Тиор. — Мне просто уже доводилось бывать в Кайтане в качестве гостя и друга. Поэтому мне известна и короткая тропа, и как себя вести с призраками. Ну а кроме того мы сварили зелье. Обычное успокаивающее зелье.
— Такое уж и обычное! — лукаво сощурился тигриный бог. — Вы ведь теперь и пахнете по-другому. Поверь, я встречал на своем веку множество людей, и эльфов, и гномов, и даже рэйсов. Вы утратили присущий вашим расам запах. Видно, поэтому призраки не воспринимают вас как пищу.
Тиор улыбнулся и кивнул, подтверждая догадку Хушэня.
Они еще долго разговаривали о том, о сем. Тигриный бог, оказывается, был знаком с Сарналосом и сразу же признал в Тиоре его сына. Немного позднее к беседе присоединился проснувшийся Лантирэль. Перед рассветом Хушэнь распрощался с учтивыми юношами, оставив им в подарок резные нефритовые четки. Он велел разобрать их, повесить каждую бусину на шнурок и надеть каждому из их отряда, в том числе и животным. Эти бусины следовало носить поверх одежды или сбруи и тогда ни один призрак Поднебесной не побеспокоит их больше.
0
0