Наконец, в коридоре забренчали ключами. Вошел магистр, едва скользнул взглядом по пленнику. Приказал кому-то в коридоре:
— Заносите.
Виденный во дворе юноша показался в проёме, пятясь по-рачьи. Споткнулся о кувшин, который магистр переступил, не заметив, ойкнул, уронив что-то. Оглянулся, налетел на испепеляющий взгляд. Сбивчиво извиняясь, помчался за укатившимся в угол кувшином, подобрал хлеб. Замер, не зная, куда их девать. Закат кивнул на тюфяк рядом с собой, юноша, испуганно косясь поровну на пленника и магистра, пристроил всё в уголок, поспешил к двери. Вместе с другом, державшим с той стороны, втащил в камеру огромную решётку. Снова выскочили в коридор, едва не столкнувшись в дверях, приволокли жаровню. Закат поджал ноги, чтобы на них не наступили, и получил ещё порцию беспокойных переглядываний.
Оставалось только надеяться, что пытать его будут не эти дети.
Магистр щурился, явно в бешенстве. Едва всё было сделано, махнул рукой:
— Благодарю. Свободны.
Оруженосцы вымелись из камеры быстрее ветра. Магистр сердито выдохнул, покачал было головой, но одного взгляда на пленника ему хватило, чтобы повеселеть.
— Знаешь, я понял, почему ты всегда пытал меня лично, — он тронул рукоять, торчащую из жаровни, улыбнулся Закату. — Люди, даже самые лучшие, слабы. Они пострадали от сил тьмы, но не могут быть тверды, свершая справедливую месть.
Магистр поманил Заката пальцем, а когда тот не двинулся с места, подошел сам, вздернул за воротник. Прижал спиной к решётке, распустил пояс, стащил рубашку.
Закат отстраненно думал, что может попробовать оттолкнуть его. Вот так — и магистр споткнётся, ударится виском о край жаровни, упадёт. Сверху посыплются угли… Чуть шевельнулся, преодолевая боль, но понял, не успев попытаться — не выйдет. Он думал так, будто всё ещё полон сил, а на самом деле даже стоял только благодаря тому, что его держали.
— Я мечтал поквитаться с тобой долгие годы, — горло Заката перехватил ремень, не позволяя сползти на пол. Магистр быстро и удивительно ловко привязал пленника, накрепко, не пошевелиться. — Ради своих рыцарей я готов был разделить с ними сладость победы, но они не справились со своей светлой миссией. Один ходит и молится, двое сбежали. Даже Огнеслава, с её стальным стержнем, усомнилась!
Магистр отошел, любуясь своей работой. Закат молчал. Явь слишком плотно смешивалась с недавним сном, чтобы можно было поверить, что всё это происходит на самом деле.
— Глупо ставить на тебя метку света, — магистр снова в притворной задумчивости коснулся рукояти разогревающегося клейма. — Даже наш огонь не очистит источник зла. Пусть лучше каждый видит, кто ты.
Закат смотрел, как из углей поднимается добела раскаленная зубчатая корона, как приближается к его коже так близко, что обжигает, даже не касаясь. Сморгнул. Перевёл взгляд на магистра — слишком удивлённый, чтобы на самом деле испугаться.
— Ты хочешь клеймить меня… Так же? Таким же клеймом? Ты не видел моей короны сотню лет, как ты смог повторить её так точно?..
Улыбка магистра дрогнула, меняясь, перетекая в кривую ухмылку.
Мир вспыхнул, занявшись в груди, вмиг сожжённый дотла, до мерцающей искрами тьмы перед глазами. Закат услышал пронзительный крик и только потом понял, что кричит он сам.
Больно уже не было. Клеймо оторвалось от кожи, замершее сердце трепыхнулось в клетке рёбер, зашлось частыми тяжёлыми ударами, подступая к горлу. Закат вдохнул, треснула чёрная корка ожога, пролилась кровью, будто слезами.
Невольно шевельнулась рука… Упала бессильно. Хотелось дотянуться, отодвинуть полу золотой и белой одежды, обнажить грудь. Взглянуть, проверить — спустя почти две сотни лет и много жизней ожог, конечно, сошел, но всё равно… Как человек, когда-то носивший клеймо, мог поставить его на чужую кожу?
Магистр ухмылялся пугающе удовлетворенно.
— Теперь ты никого не обманешь, Тёмный. Ты зло, и злом остаёшься!
Закат неловко склонил голову к плечу, насколько позволил ремень. Зрение подводило, тело начала колотить дрожь. Фигура магистра размывалась, становилась сквозной дырой в тёмных стенах подземелья. Сухое горло не позволяло протолкнуть сквозь него приходящие слова.
«В самом деле? Ты действительно так считаешь? Ты, палач, принуждающий других мучить пленника, а теперь мучающий его сам?
Кто же тогда ты?»
***
— Он собирает людей, называет их светлыми рыцарями, — докладывает запыхавшийся гонец. Втягивает голову в плечи, боясь, что ярость господина падет на дурного вестника, но Тёмный Властелин, стоящий у окна, только кивает. Жестом отсылает ошалевшего от такой удачи гонца, смотрит задумчиво за горизонт, туда, где стоит Светокамень и, судя по всему, алтарь врага.
Найти его Тёмный Властелин не может — уже пробовал, но судьба защищает избранника.
Герой побеждает раз за разом. Восстанавливать свою власть на землях легко, воскрешение требует всего нескольких дней, а его Светлый враг, победив, покидает Черный замок… Чтобы вернуться снова.
Иногда Герой умирает.
Теперь — лишь иногда.
Тёмный Властелин думает, что может вновь сжать хватку на горле людей. Тогда Светлый будет умирать чаще — даже не от рук гвардии или его самого, но просто от голода, когда перед ним не откроется ни одна дверь. Всего-то несколько показательных казней, десяток суровых допросов…
Он может.
Хочет ли?
***
— Я вызываю тебя на бой!
Гвардейцы окружают прорвавшуюся в замок группу в светлых одеждах, всего одно слово — и наглецы будут убиты, но Тёмный Властелин поднимает руку, останавливая своих слуг. Усмехаясь, снимает плащ, помедлив, накидывает на спинку трона, как на вешалку. Обнажает меч.
— Один на один, Светлый. Как всегда.
Как всегда.
Они оба понимают, кто победит, но в глазах Героя ни проблеска того удивления, с которым смотрит гвардия.
Тёмный Властелин отбивает первый выпад, нападает сам. Он почти уверен, что снова умрёт, он знает — ему не переиграть судьбу. Конечно, он не сдаётся без боя, но…
Разве он не сдался в тот миг, когда принял вызов?
Сталкивается сталь, в ее звоне и шорохе одежд чудится вопрос: «Зачем тебе умирать, Тёмный?»
Не успевая отразить смертельный удар, он только усмехается, не чувствуя даже досады.
А зачем ему жить?
***
Закат не помнил, кто срезал верёвки. Разум словно сгорел вместе с кожей на груди, припорошился пеплом. Прошлое сплеталось с настоящим, лишь изредка вспышками возвращались ощущения, звуки, картины: кто-то поил его, придерживая голову, кто-то, кажется, трогал клеймо. Куда-то вели, и резал глаза яркий свет, отражающийся от белого мраморного пола. Кто-то, смеясь, толкнул в грудь, кто-то подхватил сзади, не дав упасть. Зло кричал магистр, огрызалась Светана. Первым четким образом после клейма стал оникс, качающийся перед лицом. Впервые за долгое время отчетливо прозвучали слова:
— Через два дня он снова будет прикован у трона. Сделайте так, чтобы он при этом не сдох.
На незнакомых лицах даже сквозь туманящую зрение пелену читалось неодобрение пополам со страхом. Закат слабо улыбнулся — Тёмный Властелин тоже не раз давал своим лекарям невыполнимые задачи. Рука магистра коснулась щеки, соскользнула на горло.
— Не надейся сбежать от меня, Тёмный. Я еще не расплатился с тобой по всем счетам.
Закат едва заметно качнул головой, зная — даже если магистр не увидит движения, то почувствует его ладонью. Выдохнул чуть слышно:
— Я пришел не для того, чтобы бежать.
И улыбнулся шире, когда рука, уже надавившая так сильно, что едва не ломала гортань, отдернулась, словно обжегшись.
Он знал, что прав. И знал, что магистр, пусть и не верит пока, знает это тоже.
***
В следующий раз Закат очнулся ночью, на тюфяке в своей камере. Что-то заслонило свет, по полу застучали мелкие камушки. Луна посеребрила лысую макушку человека, легшего на землю перед окном темницы.
— Привет, Тёмный. А я говорил, зря ты сходишь с тропы.
Закат медленно, неведомо как находя в себе силы, поднялся на четвереньки. Подполз к стене, встал, держась за неё, просунул руки сквозь решетку. Вцепился в ворот улыбающегося Левши.
— Ты…
— Ну я, — откровенно издевался тот. — И что? Что ты мне сделаешь? Тебя ведь уже не Тёмным, тебя Светлым впору называть.
Легонько щелкнул по дрожащим пальцам, заставляя Заката разжать хватку. Тот уткнулся лбом в камни, потративший на рывок к окну всё, что подарили ему лекари. Левша пошевелился, голову Заката вдруг обхватили сильные руки.
— Посмотри мне в глаза, — жестко потребовал торговец судьбами. Закат равнодушно посмотрел. Глаза у того, вопреки ожиданию, оказались совсем обычные. Черные, как у него самого.
— У тебя они теперь карие, — сообщил, будто выругался, Левша. — Ладно, мальчик. Я согласен на ваш обмен. Иначе это станет слишком скучной игрой.
Закат сполз на пол, едва его отпустили. Ноги не держали, голова отчаянно кружилась, слова Левши были непонятны, но важным казалось не это. Он вдруг подумал, что это может быть последняя возможность спросить. Завозился, поднимая лицо к посветлевшему окну. Торговец, снова продавший неизвестно что и неизвестно за какую цену, уже собирался уходить.
— Постой… Как меня звали? — вопрос вышел не громче шепота, Закат был почти уверен, что его не услышат. Но его захотели услышать. Засмеялся Левша.
— Закатом и звали. А ты думаешь, случайное имя позволило бы тебе сбежать от подаренной мной судьбы? Повезло тебе, Светлый. Ещё как повезло.
Левша исчез, растворился в темном дворе, а Закат сидел, не в силах оторвать взгляд от окна. Мелькали вспышками образы, старые, которые не мог помнить даже оникс — потому что тогда ещё не висел на его груди. Мать, протягивающая руки, странно большой дом. Мастерски вырезанные из дерева игрушки. Улыбка на худом, усталом лице, палец, указывающий на солнце, опускающееся за лес.
— Смотри, маленький, это закат. Красиво, правда? Прямо как ты.
Он закрыл глаза, уткнувшись лицом в ладони. Его трясло, но уже не от лихорадки. Одно случайное совпадение. Все это из-за одного случайного совпадения. Стоя у алтаря посреди леса он мог назваться камнем, листом, корнем или ручьем. Но назвался Закатом, просто так, не зная, почему.
Всего этого могло не быть…
Или же сказки Левши — еще не вся судьба?
***
Предутреннюю темноту разорвал свет факелов, его вздёрнули на ноги. Рыцарь слева так стиснул плечо, что перехватило дыхание, Закат повис на нем, цепляясь за пляшущий перед глазами свет, стараясь не соскользнуть в забытье.
Второй был намного осторожней. Резко сказал что-то товарищу, тот, хмыкнув, ослабил хватку.
Заката развернули к уже стоящему в дверях магистру. Правый рыцарь наклонился к нему, тихо сказал что-то. Встретив яростный взгляд, опустил глаза, но явно остался при своем мнении. Закат с трудом обернулся, вглядывась в темноту, вздрогнул, узнав Ласка. За прошедшие дни безусое лицо рыцаря осунулось, посерьёзнело, добавив мальчишке лет пять возраста.
Почему он не ушел? Зачем испытывает судьбу, пытаясь заступиться за пленника?
Закат уронил голову. Стоять на ногах было невыносимо трудно.
— Помнишь, ты никогда не давал мне пощады? — Чужой голос ожег пощечиной. Ответ взвился в голове облаком пепла… Осел. Не было сил отвечать. Не было смысла.
0
0