На этот раз компанию Барберу составил шеф Свенсон. Они прихватили вчерашние инструменты и комплект отверток. Миновав бдительную старушку с иконой Марии Магдалины на коленях, они вошли в кухню. Барбер задержался в коридоре. Электрический счетчик показывал последнюю цифру «девять». Где—то в доме неутомимо горела адская лампочка. Шеф Свенсон обошел с всех сторон стол—тумбу. Никаких дверок у нее не было. Ровная и гладкая поверхность, совершенно непрактичная и нелепо стоящая тумба! Шеф подергал столешницу, потом навалился на нее и… она отъехала в сторону. Барбер помог начальнику, и вместе они отодвинули мраморную столешницу прочь. Под ней открылся глубокий узкий спуск с крутыми ступенями. Смрад накатил волной.
Шеф Свенсон без промедления вызвал полицейский патруль. Приехавшие полицейские резво спустились в подвальное помещение. Там они обнаружили начавший разлагаться труп мужчины, прикованный к батарее. Вокруг были неопрятные тряпки, бутылки из—под воды, круглая собачья миска и большие кучи экскрементов. В углу расположился целый иконостас, лежали свечи и библия. Вверху, под потолком горела одинокая стоваттная лампочка.
Находка поразила всех. Дом оцепили от зевак и журналистов, а детективы отправились давать показания в полицейский участок.
***
— Не могу не признать, что вы меня удивили, — произнесла оперная дива с ноткой печали в голосе, — узнать о своем брате, что он держал в заложниках человека… Пусть и преступника, пусть и торговца наркотиками… Это нелегко.
— Я вам сочувствую, мифру Ван Дик, — сказал Барбер, разводя руками, — в нашей профессии результаты расследования бывают самими непредсказуемыми.
— Я прочла в газете «Антверпен сегодня», что этот наркоторговец был выходцем из Афганистана. Проживал в Антверпене нелегально. Потому его никто и не искал.
— Его вообще с трудом опознали.
— Видимо, он что—то кричал на фарси и ломаном голландском, именно его голос и слышали старушки, которые провели ночь у гроба Клауса.
— И приняли его вопли за бесовские крики.
— Бедняга, он просил о помощи, стучал по батарее. Я прочитала, что он выпил всю воду, что ему оставлял брат, слизывал со стен влагу и плесень, — Клодетт поежилась, — более страшной смерти и представить не могу.
— Вряд ли ваш брат хотел довести его до смерти, я думаю, что он его перевоспитывал. Вел с ним душеспасительные беседы. В подвале была библия, иконы. Просто он умер внезапно, и бедняга остался заточенным без какой—либо возможности выйти живым. Вот он и пугал какое—то время людей в доме…
— Журналисты раскопали, что за обрядами экзорцизма, которые практиковал мой брат, скрывались жестокие издевательства над наркоманами, которые не хотели лечиться в клиниках.
Барбер кивнул. Ему удалось лично поговорить с одним из бывших узников подвала преподобного Клауса Ван Дика. Все жертвы неуемной энергии священника проходили через мучения голодом, холодом и наркотическую ломку в подвале. Когда их сопротивление было полностью сломлено, преподобный Клаус устраивал эффектное шоу по изгнанию бесов. Родители наркоманов никуда не жаловались, более того, они были только благодарны этому «святому» человеку за то, что их непутевые сынки возвращались в семью излеченными.
— Не знаю, смогу ли я продать этот дом теперь, когда у него такая скандальная слава, — покачала головой певица.
— Конечно, сможете. Вы можете взять хорошую цену с того, кто устроит в доме музей. Он будет рассказывать о пытках и изощренных ритуалах изгнания бесов. Я думаю, что на этом можно неплохо заработать, — грустно пошутил Барбер, заметив краем глаза, как оживилась мифру Ван Дик, и как хищно сверкнули ее глаза.