Даже самые безумные её траты, казалось, возвращались через неожиданные дивиденды. Князь мог бы гордиться ею и дальше, если бы…
Да уж, подобного светлейший предвидеть не мог. Сам факт замужества не означал катастрофы. Даже в завещании было отмечено, что его молодая вдова имеет право заключить новый брачный союз по истечении установленного траура. И никаких ограничений в распоряжении наследством.
Но предполагал ли великодушный супруг, что его жена вознамерится сотворить подобную глупость – выйти замуж… выйти замуж за безродного! За человека без имени, без происхождения, без гроша!
Бедный князь Антонио, к счастью, он никогда этого не узнает. Банкир вновь покосился на сидящую напротив молодую женщину. Может быть, ему послышалось то, что она сказала?
Это всё та же сосредоточенная, благоразумная, острая на язык, изобретательная княгиня Каррачиолли. Самозванка д’Анжу, как её называли при дворе. Она всегда удивляла банкира своим здравомыслием и даже совершенно чуждой такой даме житейской хитростью.
Более того, она давала ему, умудрённому опытом, недурные советы при заключении сделок. Как она могла так легко и так бессмысленно опровергнуть собственную жизнь?
В ответ на его взгляд Жанет чуть улыбнулась и сказала:
— Нет, я не сошла с ума. Меня не околдовали и не запугали. Я в здравом уме и твёрдой памяти. И ещё, — поспешно, уже без улыбки, добавила она, — я не передумаю.
Банкир вздохнул и отставил бокал кьянти.
— Хотел бы я взглянуть на этого… счастливца, — произнес он.
Жанет уловила многозначительную паузу.
— Вы полагаете меня жертвой ловкого мошенника, не так ли?
Банкир слегка развёл руками, как бы говоря, что в нашем мире встретить мошенника гораздо проще, чем праведника.
— Я понимаю и принимаю ваши колебания, — подтвердила невысказанное Жанет, — и ради вашего спокойствия, да и моего, я вовсе не настаиваю на радикальных изменениях. Всё останется, как прежде, моё состояние под вашим надзором и управлением. Ваши ежемесячные выплаты не увеличатся. Напротив, я не требую у вас дополнительных средств, я предлагаю обратное. Я хочу, чтобы банк забрал всю собственность, которую я успела приобрести за время своего пребывания в Париже. Мой особняк в квартале Маре, мои дома в предместьях Сен-Клу и Сен-Жермен, поместье Лизиньи, а также лошадей, экипажи, посуду, мебель, ибо в ближайшие годы мне всё это вряд ли понадобится. Я отправляюсь в изгнание, скорее в бессрочное. Дожидаться королевского решения на этот счёт я не намерена. Я мало что значу при дворе, и король очень скоро обо мне забудет. Как поступить со всей доверенной вам собственностью вы знаете сами. Взамен я хотела бы получить от вас заёмное письмо, по предъявлении которого в любом представительстве вашего банка мне бы выдавалась необходимая сумма. Акции Ост-Индской компании, которые я унаследовала, а также долю в торговом доме Фуггер так же остаются в вашем ведении.
Жанет умолкла и выжидающе взглянула на банкира. Он вновь пошевелил пальцами.
— Что ж, — начал он, — я всегда ценил и уважал людей, верных своим принципам и действующих, исходя из собственных благородных, пусть и несколько безумных устремлений. Не скрою, решение вашей светлости покинуть двор и заключить невыгодный брак, не может не огорчать меня. Я, как никак, знаю вас более десяти лет, ещё с тех пор, как вы, пятнадцатилетняя, нескладная, испуганная, прибыли в Неаполь с одним единственным сундуком в качестве приданого. Вы стали супругой моего верного друга и компаньона князя Антонио. Незадолго до своей гибели он, будто предчувствуя несчастье, поручил мне приглядывать за вами, дабы вы, оставшись вдовой в столь юном возрасте, не натворили бы глупостей и не оказались бы обманутой и ограбленной. Я принял эту миссию с неохотой, ибо неблагодарное это занятие быть опекуном юных и прелестных вдов. Скажу больше, я ждал безумных трат, долговых обязательств, просроченных векселей и прочих атрибутов жизни блестящей молодой дамы, внезапно осознавшей свою свободу и размеры состояния. Но очень скоро я избавился от опасений и страхов.
— Юная вдова оказалась благоразумной и даже прижимистой, — улыбнулась Жанет.
— Кроме всего прочего, она оказалась ещё и неплохим коммерсантом, и это вопреки бытующему при дворе мнению, что коммерция удел евреев и презренных ломбардцев. Занятие для человека благородного неподобающее. Лучше прозябать в холодном, полуразрушенном замке, чем вложить пару монет в торговлю пряностями или вином.
— Здесь, вероятно, сказывается происхождение моей бабки, — добавила Жанет. – Фаворитка Карла Девятого родилась в семье буржуа из Орлеана. Да и моя матушка не избегала коммерческих предприятий. Помните её торговлю с королем Генрихом, когда предметом сделки послужила её невинность?
Банкир засмеялся.
— Из неё вышел бы ловкий негоциант. Жаль, что применить свой талант ей доводилось не столь часто. Чаще ей приходилось интриговать. Но по наследству передать ей кое-то удалось. Хотя, — банкир вновь стал серьезным, — такого поворота событий она вряд ли ожидала.
— Да, ей такое романтическое безумство не пришло бы в голову. Если уж заключать брачный союз, то с наибольшей выгодой, а не заниматься благотворительностью.
— Каждый из нас время от времени занимается благотворительностью с тайной надеждой подкупить небеса, — ответил банкир, — и заключает крайне невыгодные сделки, подчиняясь лишь душеспасительному порыву. Возможно, когда-нибудь эти безвозмездные дары и невыгодные сделки послужат единственным аргументом на Страшном Суде. Мне кстати, пришла в голову одна такая сделка.
— Какая же?
Жанет заметно оживилась. Одной из причин, побудивших её нанести визит сеньору Галли, был совет, который мог дать этот умудрённый жизнью пройдоха.
Конечно, прежде всего её занимал вопрос приобретённой недвижимости и средствах существования на будущее, а уж затем советы. Но один совет мог стоить всех ожидаемых выгод от сделки с банком.
— Мне тут на днях пришел отчет из нашего филиала в Парме. Нашему представителю удалось по выгодной цене скупить несколько поместий у разорившихся наследников.
Жанет затаила дыхание, стараясь ничего не выдать своего интереса.
— Среди них есть одно, где и вовсе наследников не сыщешь. Последний представитель рода погиб около года назад во Фландрии.
— И… что же будет с поместьем?
— Пока оно принадлежит банку. И продать его в ближайшее время не удастся. Во-первых, придётся всё-таки заняться поиском наследников, а во-вторых, состояние этого наследства плачевное. Там больше долгов, чем флоринов. Кто пожелает обзавестись этой собственностью добровольно?
Жанет по-прежнему молчала.
— Местечко это принадлежало некому сеньору д’Альбери. Он взял себе имя по названию близлежащего селения. Расположено чуть южнее Пармы. Можно было бы обнаружить какого-нибудь троюродного племянника этого сеньора, и этот племянник мог бы на законном основании унаследовать это поместье. Или его купить. В конце концов, отсутствие дворянских грамот ещё никому не мешало занимать должность при дворе. А при отсутствии честолюбивых намерений, то необходимости в этих грамотах нет. Все помнят, что Медичи начинали с меняльного прилавка, а Якоб Фуггер, без стука входивший в рабочий кабинет императора Максимилиана, всего лишь ловкий счетовод из Баварии. Это я к тому, что вашему супругу, чтобы обзавестись земельной собственностью, вовсе не обязательно иметь предков из соратников Готфрида Бульонского.
— Сеньор Галли, вы святой.
Банкир хрипло рассмеялся.
— Я прежде всего делец. И только что всучил вам, княгиня, кучу неоплаченных векселей и полуразвалившийся дом, за который никто не даст и флорина.
— А ещё вы подарили мне будущее. И спасли несколько жизней. Отправьте гонца в Парму. Пусть оформляют сделку на поместье Альбери.
На этом роман временно заканчивается! Ждем новых глав чудесного автора.