В одну из прогулок по родным просторам, мы с сестрой поперлись к обрывам. Река, которая обмывает берег города, хорошо постаралась – скалистая почва разрушается, дома, которые были далеко от берега, уже сползли вниз, и каждый год случается парочка-тройка обвалов и оползней. Очень часто – попутно захватывая жизни каких-нибудь любопытных.
Поэтому прогулки по этим берегам – сродни романтическому способу свести счеты с жизнью. Правда, мы «туда» с сестрой не собирались, и шли просто глянуть одним глазком.
На первом месте мы застали свежие следы обвала. Возможно, кто-то до нас тут уже погулял, и надеюсь, выжил, так что мы прошлись туда-сюда вдоль отрывистых скал, поглядывая вниз, туда, где была вода и собственно, куда соваться было бы точно самоубийством. Виды – красота! Своенравные волны бьются внизу, на ветру покачиваются высокие травы, почва ложится красивым узором камней и трещин… И бдительная сестра оттаскивает меня от краю, ласково матерясь, чтобы я не упала куда-нибудь вместе с этим прекрасным пейзажем.
Побродив там, мы пошли к другому месту. Когда-то, будучи школьницей и прогуливая там то ли уроки, то ли делание домашки дома, я узнала о небольшом уголке, где было тихо, атмосферно, и люди просто так не шастали. Ну, нормальные люди.
Нужно было для начала углубиться к краю города – пройти мимо пары строек и автостоянки. Потом – мимо редкого частного сектора. И дальше, вниз – до заброшенной железной дороге, к отрывистому берегу.
Здесь он тоже представлял собой острую надломанную каемку, глядя с которой внизу можно было увидеть каменистый пляж и волны. А я знала пару мест, где на этих обрывах были кармашки-сидения, куда можно было спуститься и сидеть, воображая, что на белом свете больше нет никого, кроме тебя.
Эти местечки я и показала сестре. Вид был захватывающий – и немного отличавшийся от предыдущих обрывов. Дело в том, что там, где мы были сначала, почва сыпучая, подвижная, и обвалы явление частое. А здесь – почва была твердая, как скала, и отламывалась маленькими твердыми осколками. Собственно, именно это намекало на то что здесь обвалы случаются реже (хотя скорее всего опаснее), и можно попробовать спуститься вниз…
Сейчас будет простой тест на то, кто оказался умнее – я или моя младшая сестренка? Я полезла. Она нет. Выводы излишни)
Было ли мне страшно! Еще бы! Не знаю, грозил ли мне реальный обвал, но самая пологая тропинка вниз была почти вертикальной, и я могла успешно навернуться вниз носом, разбившись без всякой помощи природы. Поэтому ползла я туда на заднице, упираясь пятками, и иногда пугающе быстро начинала скользить вниз вместе с небольшим обвалом камешков и песка.
Уже по дороге вниз меня заволновал второй вопрос – выберусь я оттуда вообще? Или придется вызывать альпинистов-спасателей? Однако, я упорно корячилась вниз. Это маленькая изюминка моего характера – как говорят, пьяному и море по колено, но я обычно в таких ситуациях идеально трезва.
Сестра осталась далеко наверху, иногда документируя на видео мое поползновение, и покрикивая воодушевляюще-оскорбляющие фразочки, угрожая убить меня если я тут умру.
Наконец я спустилась. И могу поклясться, что вниз меня привело чутье – передо мной был захватывающий вид. Ноги уткнулись в обкатанные волнами камни, белые и блестящие, вода ласково плескалась рядом, и скалы, уходящие вдаль, за горизонт, возвышались надо мной.
Но было что-то еще. Что-то еще тут обязательно должно было быть!
Я шла, глядя себе под ноги и выбирала самые красивые камушки. И кроме них – скоро заметила кое-что. Так в моем кармане оказалась чья-то омытая водой и идеально гладкая челюсть с парой зубов, и косточки. Но это был не последний сюрприз.
Когда я заметила за большим валуном торчащие невпопад перья… Я сразу поняла, что сюда спустилась не просто так. Там меня за ждала огромная застрявшая птица!
Сестра наверху попыталась докричаться до меня, потому что явно не собиралась обратно. Ее голос я слышала едва ли, как и она мой, поэтому размахивая руками и подпрыгивая, я попыталась показать, что нашла нечто классное. Не знаю, поняла ли она меня – но кивнула и скрылась обратно, предпочитая слишком долго не высовываться с обрыва.
Я оглядела находку. Это была большая птица, может быть, побольше чайки, с белыми и черными перьями на крыльях и шее. Правда, перьев осталось немного – скелет явно лежал очень давно, поэтому растерял все признаки бывшего обличия.
Поскольку из больших птиц в этой местности встречаются редкие виды, например, бакланы, то я свою так и именую. Только баклан мог умудриться умереть так загогулисто, что вытаскивая его на свет божий, я оторвала только половину скелета, кое-как державшегося на высохших сухожилиях.
Баклан грустно посмотрел на меня пустыми глазницами. А я оглядела трофей и поняла, что такую огромную тушу точно не смогу взять всю. Оставалось только одно – оторвать самое красивое. То есть голову – и пару косточек из крыльев на память.
Косточки дались мне легко. Каждая была сантиметров по пятнадцать, изящная и тонкая. Оторвав три штучки, я отложила их в сторонку и принялась осматривать бошку. Вот тут уже меня поджидали сложности. Поскольку жилы хорошо сохранились, они соединяли голову с шеей, и отрываться просто так не пожелали. Ножа у меня с собой не было (о чем я многократно пожалела), поэтому в ход пошла смекалка и окружающие предметы.
Сестра пару раз выглянула, любуясь, как я, внизу, с размахом долблю камешком несчастную птицу, пытаясь оторвать ей голову. Как говорится, не повторяйте дома и не показывайте детям!
Я отдолбила что могла, но одна упорная сухожилина не сдавалась даже под таким напором. Я отыскала камень поострее – и принялась пилить. И видимо я слишком увлеклась процессом, поэтому подплывающую к берегу лодку я заметила только когда она оказалась почти впритык.
Это были не любители. Точно не знаю, как называется такой береговой патруль – но периодически такая лодочка проплывает вдоль города, проверяя, надо ли кому раздать пенделей за купание в неположенном месте или гуляние под обрывами. Чувствуя, что дело запахло выговором от взрослых дяденек, а может даже штрафом, я вспомнила где у меня паспорт, и гордо выпрямилась, держа в руках недопиленную тушку баклана.
Вот уж не знаю, в чем дело, то ли дяденьки увидели, что я женщина взрослая, и могу подвергать себя опасности как пожелаю, или баклан стал заметнее при приближении… Но уже собирающаяся остановиться у берега лодка резко развернулась и без каких-либо объяснений стартанула прочь.
Мне оставалось пожать плечами, и заняться своей несчастной птицей.
Камни оказались бессильны, поэтому, повертев балкашу в руках, я вздохнула, и принялась расщиплять слипшиеся жилки и кожу руками, разрывая их по частям.
Это я только недавно в деревне шутила, что коронавирус меня уже не возьмет после всего того, что я там трогала. Гнилое копыто, дохлую черепаху, сгнившего кота, мертвую мышку… Примерно с этими мыслями я додрала бедную птицу и наконец отделила голову от тела. Тушку я отнесла обратно за камень – к остальной половине баклана. Пусть тусят вместе.
Оставалось самое сложное. Забраться наверх, держа бакланьи косточки в одной руке, а другой помогать себе взбираться.
Но знаете – тут все неожиданно оказалось проще простого. И наверх, прыгая по выступам, я забралась во мгновение, оставив позади пугающую во всех смыслах красоту берега.
Денек, кстати, вышел вдвойне урожайный – чуть дальше, на железнодорожных путях я нашла кошачий позвоночник, от головы до хвоста, но, что примечательно, без других составных частей.
А баклан, кстати, отомстил мне за жестокую расправу – пока я склеила его побитые жизнью косточки и собрала череп, чуть не поседела.
Про берег – я до сих пор вспоминаю. Было бы здорово пройтись там получше, потому что что-то мне подсказывает, что там полно сокровищ. Как знать, может, я туда еще попаду, а пока – впереди другие истории)