«Есть тысячи способов манипулировать сознанием и некоторые из них невинны, как разговор отца с сыном». (фильм «Извлечение», Ричард, Том Джейкобс)
— Главное, чтобы на всё про всё не потребовалось более сильного магического вмешательства, а то реально ведь умом тронется, — прихлёбывая из чашки, тихо возвестил один из Дакиров в тот момент, когда фокусник после условного стука вошел в апартаменты управляющего. Второй из Дакиров ненавязчиво вертел в руках сувенирный кинжал и как раз отложил его в сторону, вперил взгляд на вошедшего.
«М-да, а по глазам-то всё же есть шанс различить», — отметил про себя мессир Джениус.
— Вроде успокоились все, по комнатам вернулись, — доложил он же, — Что будем с принцессой цирка делать?
— Вот как раз и решаем, — ответили управляющие дуэтом, а потом продолжил лишь один из них.
— Не будем спешить с кардинальными мерами. Предоставьте всё мне. Я могу быть весьма убедителен, — поднялся из-за стола настоящий.
— Это точно, у Вас талант, — кивнул Джениус, — А от меня какая-то помощь ещё нужна будет?
— Пока нет, иди, отдыхай… впрочем, можешь собрать все бутылочки из-под эликсиров. Наверняка твой фармацевт будет рад возврату тары.
— Да, конечно, она раза три напомнила о возврате, пока упаковывала, — фокусник тут же принялся за дело.
— Она?! Стоп-стоп, час от часу не легче, — хлопнул ладонью по лбу Дакир Алабас, — Других вариантов вообще не было что ли?
— Не было, — прозвучал ответ.
— Обратиться по тайному и важному поручению к первой городской сплетнице! Браво! Брависсимо! Или, может, у нас в столице появилась ещё одна владелица круглосуточной аптеки?
— Скажи спасибо, что вообще нашел, где можно было такой партией эликсиров закупиться!
— Чшш, чшш! Не кипятитесь, циркачи, — перетянул на себя внимание лже-Дакир, — Что сделано, то сделано. Впрочем, я мог бы всё это время валяться в углу без пользы и без нормальной возможности двигаться и соображать. А сейчас, как видите, бодр и почти здоров. И щедро награжу за расторопность. Алабас, так что там было у тебя во фразе про дар убеждения?
— О, предлагаю понаблюдать собственными глазами и ушами. Идём к Мии и подождём, когда очнётся. А потом ты просто молчи или поддакивай по ситуации.
— А может, это… со всех склянок остатки сольём и подлечим? – предложил Джениус, поднимая очередную бутылочку и рассматривая на просвет влагу, оставшуюся на донышке.
Но его рационализаторскому предложению не суждено было воплотиться в жизнь. Все трое услышали явственное «Апчхи!» из спальни и поспешили туда.
Мия пришла в себя буквально секунду назад и, повернув голову, уткнулась носом ровнёхонько в перо, по вполне естественным причинам покинувшее своих собратьев по подушке. От столь громкого собственного чиха девушка смутилась и лишь потом, в скупом свете, сочащемся с улицы, осознала, что находится не в своей постели и даже не в своей комнате. И сразу же распахнулась дверь, нос девушки уловил слабый запах химикатов, обычно ассоциирующийся с больницей или аптекой. Но страх и паника ещё не успели затопить сознание.
— О, Мия, солнышко, ты уже проснулась! Как себя чувствуешь? — зачастил Алабас, включая освещение, — То, что руки связаны, не беда, сейчас освобожу, только пообещай мне, что не будешь больше пытаться покончить с собой!
Девушка несколько раз быстро моргнула, как привыкая к свету, так и проверяя, не двоится ли у неё в глазах.
— Ты не волнуйся. Это для нового фокуса. Он – мой старший брат. Видишь, мы не совсем похожи. Точнее даже, совсем не похожи, просто загримировались, ты же понимаешь.
— В-вы говорили как-то, что сирота, — ответила Мия хрипло. Связки после визгов и криков ещё не восстановились.
— Я был уверен в тот момент, что действительно сирота, — отмахнулся, как от чего-то незначительного, управляющий, — Важно, чтобы ты сама помнила, что находишься в нашей большой цирковой семье. И мы все тебя ценим. Повернись немного на бок, развяжу путы. Вот, молодчина.
Мужчина действительно начал развязывать тканевый пояс, которым были стянуты руки девушки.
— Ты можешь плохо помнить свой приступ, это часто бывает. Память защищает сама себя. Но сейчас-то опасность миновала. А ты просто слишком переволновалась. Тем более, нести на хрупких плечах такой скорбный груз не каждый сможет, — управляющий помог подопечной сесть, придвинул под спину пару подушек, — Но ты у нас сильная. Ты настоящая артистка. Уж с эмоциями-то глупыми ты определённо справишься. Подожди-подожди, зачем глазки опустила? Что такое? Мне-то ты всегда можешь сказать.
— Простите… я подумала, что лучше будет пойти к стражам порядка и во всём признаться.
Лже-Дакир встрепенулся, а настоящий, ничуть не утратив ласкового тона, продолжил.
— Нет и нет, милая, никаких походов в участок.
Мия качнула головой, одновременно с этим растирая запястья.
— Но это, по крайней мере, будет честно. Я ведь… так и не могу простить себя за то, что сделала. И приму любое наказание.
Управляющий присел на кровать рядом.
— Я ведь для чего тебя среди ночи к себе и позвал, чтобы объяснить бессмысленность этого решения.
— Вы меня вызывали? Не помню…
— Вот именно! А я о чём! Тебе нужно поберечь себя и просто довериться мне. Да, я бывал порой строг и даже суров, но это всё для твоего же блага. Ты сама понимаешь, Мия, что трудности лишь закалили твой характер…
Фокусник, до сего момента неподвижно стоявший в дверном проёме, как-то странно всхлипнул и поспешил заткнуть себе рот рукавом.
— Прошу прощения. Плохо себя чувствую с вечера. Я пойду, — просипел он и ретировался.
— Ты не имеешь права вот так просто загубить свою карьеру. А как это скажется на цирке, на всех нас, ты подумала? Твои родители столько сил вложили, чтобы ты стала превосходной артисткой! Ты меня понимаешь? Ты согласна со мной?
— Да, конечно, — кивнула девушка, чуть слышно шмыгнув носом.
Дакир мягко погладил принцессу цирка по плечу. Поймал себя на мысли о том, что, честно говоря, не прочь погладить её и ещё по каким-нибудь другим частям тела. А затем лишь хмыкнул чуть слышно и остался верен своей избранной ранее роли и модели поведения.
— Вот что! Ты сегодня оставайся здесь, а я в кабинете переночую. И нет, меня это совершенно не затруднит. За тобой присмотр нужен. Если попить хочешь, или из еды чего – только скажи. А как отдохнешь, сходим вместе на арену, объясню новый трюк, который я специально для тебя придумал.
— Хорошо, — отозвалась Мия.
— Отдыхай пока, — управляющий направился к двери. Его «брат» — следом за ним.
— М-да, у тебя действительно талант, дорогой «родственничек», — тихо прокомментировал лже-Дакир, когда дверь закрылась, — Если я верно понял, малышка самостоятельно поднимется на треклятую балку. Вот бы ещё и остальные проблемы разрешились так же легко.
— Будем выкручиваться, не впервой, — точно так же тихо сообщил собеседник.
— Утешает лишь одно, — астральщик улёгся на диван, закинул руки за голову и зевнул, — Времени прошло достаточно, так что в безнадёжной ситуации я смогу сбежать с Лиара благодаря первокристаллу. Уже без риска для жизни.
— Э?! А где буду отсыпаться я? – не понял управляющий.
— Да где хочешь, мне как-то всё равно… — его двойник лениво махнул рукой в сторону шкафа.
Дакир Алабас закрыл входную дверь на защелку и с обреченным горестным вздохом погасил свет в помещении.
__________________
Меж тем, Безымянный успел (сначала вкратце, потом — с подробностями) рассказать свою историю с момента создания. О парне с двойным голосом он решил не говорить, а про общение с управляющим и договорённость с ним упомянул лишь вскользь. До демонстрации обратной и прямой трансформации ушек дело тоже дошло.
— Значит, ты обладаешь хорошим нюхом, умеешь видеть в темноте, изменять свои уши и когти… Целых три таланта, вот здорово! Мне бы так! – тут же восхитилась Хельна, загибая пальцы.
Стараниями тетушки Кло, парень подкрепился хлебцами с сыром, ветчиной и овощными заготовками трех сортов. То есть, в буквальном смысле – подножным кормом. Ведь часть припасов чета Палфиреков хранила в погребе, тайно вырытом непосредственно под полом, считай – под ногами. Благо, первый этаж позволял.
— Ты кушай, не стесняйся, — проворковала Клотильда, на этот раз достав к холодному чаю из запасника восхитительное, просто тающее во рту фруктовое повидло, приготовленное по особому рецепту без использования сахара, — Тебе силы нужны, раз механоид двигается не сам по себе.
— Почти сам. Хотя да, без меня пока никак, — согласился «гомункул», уминая за обе щеки.
Хелли решила от него не отставать. Такое угощение перепадало только изредка, по особым случаям, как из-за сложности готовки, так и из-за дороговизны ингридиентов.
— Но это ж надо, какую штуку Ломастер выдумал, – поцокал языком Постро, — Раньше-то он всё как-то механикой занимался, а тут – уму непостижимо. И уж если он тебя создал, то за основу взял явно не человеческую расу. Не у всех такой талант…
— А какой у всех? – заинтересовался Безымянный.
— Не поняла вопроса, — склонила голову на бок Хельна.
— Какой талант есть у всех?
— Так у всех разный. Например, бабушка превосходно готовит, дедушка отлично ладит с животными… Хотя у кого-то и сходные умения бывают.
— А, понял. Госпожа Элисса угощала меня, у неё тоже талант вкусно готовить. А у тебя, Хельна?
— А у неё — «вкусно» кушать, сладко спать и в облаках витать, — тут же встрял Постро Палфирек, и Клотильда замахнулась на него полотенцем.
— Тоже три таланта получается, — загнул пальцы по очереди Безымянный.
— Не слушай деда, это он шутит, — фыркнула девушка, — А так, у меня неплохо петь получается и тексты сочинять.
— Понял. Я слышал, как ты пела.
— Не обманывай! Когда хоть? А, ну да, точно, ты же внутри механоидной оболочки на арене был… — догадалась певица и умолкла, задумавшись.
— С одной стороны, конечно, жаль, что ты не Тварь из Цирка, а с другой – это даже и хорошо, — вспомнил этот же эпизод Постро.
— Тайна останется тайной и всегда будет, кем пугать непослушных деток? – поёрничала Хельна.
— Э нет, я о том, что у меня по-прежнему нет доказательств. А просто так, под честное слово, не поверят, что некто, похожий на меня, мне не привиделся. Гомункул же был внутри, а не снаружи механоида.
— К тому же, Безымянный, полностью изменять облик ты не способен, верно? – спросила Клотильда.
— Верно.
— А знаешь, — усмехнулся Постро, — Тебя ведь, и правда, можно назвать «Тварью из Цирка». От слова «творить». Потому что тебя-то как раз сотворили, создали.
— Согласен, сотворили. А какой талант у Мии?
На этот внезапный вопрос парня ответила вынырнувшая из размышлений Хельна.
— Ну-у-у… она симпатичная, умная, общительная, умеет делать разные трюки… А, вот, я бы сказала, что её талант — располагать к себе людей. Но причем здесь Мия?
— Мне кажется, что я откуда-то знаю эту девушку. Когда я её вижу, комок подступает к горлу. Она ведь хороший человек, правда? Мне хочется убедиться, что это так. Потому что это объяснит возникновение привязанности. К тому, кто к тебе хорошо относится, возникает хорошее отношение в ответ, так Мастер объяснил, когда я спрашивал. Но ведь Мия не видела меня. И я с ней тоже ни разу не общался. Так почему?
— М-да… как всё запутано. А может, ты в неё влюбился?
— Не уверен. Это же человеческое свойство, вряд ли оно у меня предусмотрено. Что это, если не ошибка сознания? Вот кто я такой, чтобы быть для Мии знакомым? Мастер предупреждал, что у меня в мыслях могут возникать образы, не имеющие отношения к реальности. Он же сначала хотел создать меня безразумным, но не вышло. А сознание – это так, побочный продукт.
— Всё равно не сходится. Ну, ерунда же какая-то получается! Ты рассуждаешь вполне здраво, общаешься с нами на чистом лиарском, у тебя есть множество навыков, которые за два-три-четыре дня просто не освоить…
— Если есть возможность переместить кого-то в мир с более быстрым течением времени, то три дня могут превратиться в тридцать, — изрёк Постро Палфирек, почёсывая затылок, — Тебя могли выращивать и обучать-тренировать где-то ещё. Такое возможно. И всё же я не понимаю, в чем смысл столь сложной комбинации, если всего-то требовалось сделать механическую куклу для циркового шоу.
— Угу, только для того, чтоб продолжалось это шоу… — медленно, почти по слогам протянула Хельна, потом вскочила, подбежала к полке с книгами и бумагами, зашуршала чем-то в полумраке.
— Ну, всё, пошел процесс! – усмехнулась Клотильда. Безымянный вертел головой, непонимающе переводя взгляд на всех присутствующих представителей семейства Палфирек по очереди.
— Может, тебе поспать пока немного, парень? – сладко зевнул Постро и причмокнул губами, — Я вот уже абсолютно не прочь нырнуть под одеяло.
— А что, если мне попробовать увидеться с Мией? Поговорить с ней? Да, ведь это идея! Я смогу хоть что-то понять.
— Именно сейчас? – скептически скривила губы тетушка Кло.
— Ну, с утра мне репетировать, а потом выступать…
— Хорошо. Ты тут побудь. Я сама схожу, приведу нашу принцессу цирка, пока внучка занята.
Как только Клотильда вышла, старый дрессировщик погрузился в сон, а Безымянный, меланхолично перекладывая оставшиеся кусочки сыра по тарелке, прислушивался к собственным ощущениям.
Хельна увлечённо что-то мурлыкала себе под нос, записывая и перечеркивая текст на листке, и иногда при этом в мир даже прорывалось что-то членораздельное.
— … Лишь их подобием сотворен, а значит, мой удел – «Тварь из Цирка», — выдала девушка, отстукивая ритм ногой, и снова ушла в «А-а-а» и «У-у-у».
«Сдохни, тварь! Сдохни же! Да что ж это такое?!»
Жизнь противника, не успевшего трансформироваться в боевую форму, куда более опасную, уже пресеклась, а тот даже не успел понять, почему вошедший в тело врага клинок ни на секунду не замедлил его.
Неуязвимость? Нечувствительность к боли? Э, нет, всего лишь разогнанная до сумасшедших пределов регенерация и единственный приказ, на выполнение которого брошена вся воля, сила и скорость. Приказ, не утративший силы даже после смерти того, кто его отдал.
Ведь он действительно перестал существовать, безумец из расы людей-кошек. Тот, кто ставил эксперименты на собственных сородичах, притесняемых другими расами. Вынужденный бежать из родных мест, он не оставил планов о собственном государстве, в котором именно нэкои будут править всеми.
«Не может быть!!!»
«Да кто сотворил такого монстра?!»
Это даже не вопли, это заполошные мысли в последние секунды перед отправкой в небытие.
Удар в спину тем, кто великодушно приютил беглецов, не зная их тайных стремлений. Предательство, которому не могло быть прощения. Но в мозге обезумевшего учёного нашлось оправдание и такому деянию.
Внезапность атаки была нэкоям только на руку…
Но радость первой победы улетучилась так быстро! Кто-то один успел сбежать из захваченного форта, а значит – быстро сообщит своим. Уже не уйти. И не подготовиться к ответному удару столь малым отрядом.
«Месть! Отомстим! Вырежем всех кошаков по корень!»
«Подлые твари! Да как они только посмели напасть на…»
Безымянный отшатнулся, чуть не упав при этом со стула. Взмахнул руками, снёс пару тарелок, к счастью, не разбившихся, а только брякнувших по полу.
Но Постро Палфирек тут же встрепенулся и открыл глаза.
— Буяним, да? – поинтересовалась тетушка Кло, аккуратно прикрывая за собой дверь.
— Простите, случайно вышло, — пробормотал парень, — А Мия?
— Нет её в комнате. Я постучала сначала, позвала, но потом мне соседи сказали, что у девушки какой-то приступ случился, к лекарю увезли. Вот… — развела женщина руками.
— Ох! – вскочила Хельна и тут же опустилась на место, — Ну как же так?! Бедная Мия.
— Жалко девчушку. Очень… Так что узнаете утром, к какому лекарю её увезли и обязательно навестите. Не будем терять надежды, что всё наладится. А теперь спать! – распорядился Постро.
— А песня?
— Что «песня»? Ты ещё не спела её разве? Я-то думал, что как раз уснул, будто под колыбельную…
— Де-едушка-а!
— Ну ладно, ладно тебе. Пой.
— Угу. Сейчас… Потом обязательно будем ещё шлифовать мелодию на пару с Вейлином, но пока – вот такая, — заранее оправдалась за возможную неудачу девушка.
«Только для того, чтоб продолжалось это шоу» —
Вечный карнавал,
В нём видит смысл тот, кто себя не нашел.
И без конца, за кругом круг, смешной зверюшкой бег:
Не человек,
Но и не вещь. Ищи ответы.
Нет рядом той, что рушит покой,
И кажется слишком уж знакомой.
А может ли быть, чтоб слово «любить»
Пробилось сквозь памяти заслоны?
Ошибка или нагромождение лжи,
Ты скажи
Всего три слова.
Но голос чужой, команду дает,
И я выхожу к арене снова.
Кто я такой, чтоб быть для неё знакомым,
Но как забыть,
Может, просто сбой,
Если я всего лишь продукт труда чужого.
А одиночества я не должен знать,
Это лишь для них, для людей придумано слово.
Лишь их подобием сотворен, а значит мой удел
«Тварь из Цирка».
Как остановить незримый бег ненужных мыслей,
Как остаться тем, кем создан был, в балланс причислен?
Назван безымянным, безразумным же не создан.
Кто бы объяснил, к чему вообще такая сложность.
Нет рядом той, что рушит покой,
И кажется слишком уж знакомой.
А может ли быть, чтоб слово «любить»
Пробилось сквозь памяти заслоны?
Ошибка или нагромождение лжи,
Ты скажи
Всего три слова.
Но голос чужой, команду дает,
И я выхожу к арене снова.
Кто я такой, чтоб быть для неё знакомым,
Но как забыть,
Может, просто сбой,
Если я всего лишь продукт труда чужого.
А одиночества я не должен знать,
Это лишь для них, для людей придумано слово.
Лишь их подобием сотворен, а значит мой удел
«Тварь из Цирка».
Дополнительное распевание на гласных заполнило собой всю и без того небольшую комнату. Затем повторился дважды припев, и завороженные слушатели не скоро рискнули пошевелиться.
— Над дыханием бы поработать ещё, конечно, и в ноты не во все попала, без разминки-то, — сама себя оценила Хельна.
— Молодчина. Но… срочно спать! Утро вечера мудренее, — вынес вердикт Постро Палфирек, и все присутствующие с ним согласились.
Безымянный был уверен, что долго не заснет на расстеленном по полу тюфяке, а если и заснёт – то обязательно увидит какой-нибудь кошмар. К примеру – очередную бойню или один из этапов «успешного» эксперимента…
Но его опасения оказались беспочвенными.
___________________
Тряпки с прорезями для глаз вернулись на лица, превратив бандитов в ту самую пресловутую безликую массу, и будто бы придали им сил. Самим своим наличием обеспечили карт-бланш на беззаконие. Настороженность и даже некоторый страх в глазах сменились на бесшабашный азарт и какой-то звериный блеск.
— Последний раз предлагаю добровольно сдаться стражам порядка! — рявкнул Вейлин, бросаясь к ближайшему бандиту и с ноги пытаясь выбить нож из его кисти.
Остались далеко позади те мгновения, когда Игзешес шепнул перевозчику: «Появится шанс — прорывайся и беги за помощью».
Не появился. Слишком неудобная позиция. Слишком много противников.
— Но драться я тоже могу! — возразил тогда молодой человек.
— Их много. Они с оружием. И с артефактами. Одолеют числом.
— Вы – мои пассажиры. Я несу ответственность, и точка. А артефакты – пусть активируют, тем быстрее твои соклановцы слетятся.
— Вынудим задействовать?
— Непременно.
И где же былая бравада теперь, когда правая рука не сгибается, левый бок и часть бедра потеряли чувствительность, а из резаных и колотых ран сочится кровь, в полутьме кажущаяся черной?
Мужчину одолевал сейчас не столько страх, сколько ощущение собственного бессилия. А ведь поначалу он даже пытался не убивать, а лишь ранить, «выводить из строя», как говаривал один из былых соратников-путешественников.
Наносил удары в болевые точки, тут же разрывал дистанцию, отвлекая на себя противника. Заставлял их бестолково носиться вокруг паромобиля. Двоих особо рьяных Игзешес даже выбил из сознания ударом о капот. Кто-то из банды всё-таки сбежал. Некоторые по неведомой причине выли и поскуливали, отползая на обочину и держась, кто за живот, кто за щеку.
Но, остальные бандиты, видя поверженных сотоварищей, только зверели. У них будто мозги поотключались вкупе с инстинктом самосохранения. Они нападали всем скопом, орали, подбадривая этим себя и других, напрочь забыв о своих слабеньких заряженных магией камешках по карманам и украшениям. Лошади истово ржали, зацепившись повозками. В бесплодных попытках оборвать постромки они только вносили дополнительную сумятицу.
«Ох, мало простой утренней зарядки для победы в такой стычке!» — мелькнуло запоздалое сожаление. В какой-то момент музыкант краем глаза заметил, как подняли на ножи беднягу-перевозчика, чьего имени он так и не спросил. А потом бандиты с остервенением пинали тело ногами, то ли ещё живое, то ли уже мёртвое. Вот только как давно это было – полчаса или всего лишь пару минут назад – Игзешеес уже не мог вспомнить.
Сил бежать не осталось, только отбиваться-отмахиваться трофейными ножами. Бандит валится под ноги с лезвием в горле, путь почти свободен, но…
Хлопок – и выстрел из пистоля царапает щеку. Что? Решили рискнуть и стрельнуть по замершей мишени, но всё равно промазали?
Послышался звон стекла – это оставленный без внимания паромобиль от выстрела лишился бокового стекла в салоне. Только сейчас Вейлин вспомнил о попутчице. Что с ней? Затаилась? Как-то сбежала? Или вовсе потеряла сознание?
Только что убитый враг вдруг пошевелился… Голова неестественно запрокинулась, но само тело приподнялось, опираясь на руки. Поползло в сторону стрелка. Тот заорал и потратил выстрел из второго пистоля на «поползня», но последнего это не остановило.
Вейлин увидел, как остатки банды попытались было сбежать, но попадали на землю, будто им всем одновременно свело судорогой ноги. Убитые бандиты подползали к упавшим, цепко хватали за руки – за ноги, а то и наваливались сверху, а затем затихали, остывая и цепенея.
— Я схожу с ума, — вынес вердикт музыкант.
«Талант к некрономии пригодился… талант к некромантии тоже…» — подумала Варамис, вытирая рукавом кровь, непрерывной струйкой вытекающую из носа, — «Прости меня, Асилмис, девочка моя, прости…»
0
0