Они неслись по воздуху, с сумасшедшей скоростью. За десять минут, Гвен рассмотрела и преодоленное озеро и тлеющие угли трактира и витиеватые переулки города. Прозрачный кокон тускло светился то желтым, то голубым, напоминая мыльный пузырь, но это только внешне. В нем практически не было воздуха – невозможно было ни вдохнуть, ни открыть глаза – только щуриться и разевать рот, как рыба на суше.
Когда на горизонте показались острые пики центрального городского дворца, то маг снизился и присел на одно колено. Под ними располагался дворцовый парк, разделенный на прямоугольные, квадратные и круглые зоны, в зависимости от клумб, кустарника и живой изгороди. Маг заметно нервничал: его взгляд был сосредоточен, брови сдвинуты, по лбу катились крупные капли пота, а сине-голубой длинный камзол, похожий на восточный халат, очень странно смотрелся на худом изможденном теле и был расшит шелком так туго, что стал твердым, наподобие брони. «Штатный шанти? – с удивлением, подумала Гвен, рассматривая краем глаза, и повторяя за ним, присаживаясь на колено. – Это невозможно! Воздушные маги, достигшие уровня полета, считались давно потерянными, иначе каждый, уважающий себя монарх захотел бы так летать!».
Когда кокон снизился, убавив скорость, было не до вопросов – лишь одна из веток коснулась пузыря, как тот лопнул, исторгая своих путников наружу в пяти локтях от земли. Прокатившись кубарем два-три ярда по газону, Гвинелан, отплевываясь травой, поклялась себе, что никогда не станет путешествовать подобным образом. Большая открытая площадка у главных ворот, до которой они немного не дотянули, была безлюдна. Но, спустя пару мгновений, внезапно подлетевшая стража без разговоров заломила руки обоим и сковала наручниками. Шанти не был удивлен – лишь гордо задрал неровный, ранее сломанный, и уже заживший, нос и попытался утереть кровь об плечо. Его пошатывало, а из носа хлестало от перенапряжения.
Их разделили. Ни один из людей не проронил ни слова, девушка, словно влившись в эту секту молчания, тоже не нарушала тишины, вся обернувшись в слух и зрение.
Гулкие переходы с высокими светлыми потолками, черные мраморные полы, отшлифованные до зеркальной поверхности. Высокие темно-серые колонны в центре зала. Обтесанные седые каменные стены, окружающие ее, запутавшие в переходах и поворотах, по дороге сюда. Стража, не сговариваясь, резко остановилась, второй слева воин, из одинаково одетых в серые костюмы, достал ключ и расстегнул кандалы, убрав за пояс. Стража, не проронив ни слова, ушла, оставив пленницу одну.
Сердце колотилось, гоняя волны в каждый уголок тела, готового молниеносно реагировать на любую опасность. Гвен стояла, оглядываясь во все стороны. На виске наливался кровью и определенно напухал огромный кровавый синяк – свидетель мягкой посадки.
Человек, казалось, появился ни откуда. Полупрозрачная тень вышла из мраморной колонны: темно-зеленая мантия и просторный капюшон скрывали стариковское лицо, с ярко блестящими глазами. Призрак пристально посмотрел на застывшую от ужаса принцессу и вытянул руку, словно, желая погладить по голове непутевое дитя… видение пронеслось сквозь нее, ничем не задев. Гвен удивленно обернулась: волшебник, а это был именно он, гадавший ей в Люберге Вернин, чуть приподнял уголки прозрачных губ в грустной улыбке. Затем посмотрел куда-то, за нее, и предупреждающе покачал головой, моментально провалившись под пол. Девушка кинулась вслед, на коленях ощупывая мрамор, в надежде найти потайной ход.
Раздались уверенные и свободные шаги – кто-то явно, шел в своем ритме и по своему желанию, никуда не торопясь. Гвен не сразу увидела мужские полусапоги, расшитые серебром и мелким бисером. Из них торчали свободные серебристые штаны, чуть блестя отменным шелком, по бокам украшенные узором в тон к обуви. Выше был серый расшитый костюмный жилет, из-под него виднелась свежая рубашка со свободными рукавами, схваченными в манжетах. Шнуровку одной из них как раз и затягивал зубами мужчина.
Гвинелан задержалась взглядом на его светлых густых волосах, которые так упруго пружинили от каждого жеста, словно были гроздьями винограда на ветреной ветке, а не россыпью коротких, с ладонь, мужских волос. Из них показалось ухо – слегка покрасневшее, полупрозрачное, тонкое и мягкое, но достаточно большое. Широкие плечи сочетались в мужчине с худосочностью ног, рук и какой-то мальчишеской вытянутостью и очарованием. Казалось, что каждое движение давалось ему с бодростью и юношеской свежестью.
– Уста-а-а-а-ал… – было первым словом, что она услышала. Небрежно затянув шнурок, мужчина показался лицом. Темные прямые брови в разлет и большой, ноздреватый треугольный нос, вкупе со вздернутым подбородком. Ресницы, прямые, куцые и невыразительные, окружали прищуренные глаза, цвета луга в ранний рассветный час. Короткая, но чувственная верхняя губа растянулась в легкой ухмылке, осознав внимание девушки на себе.
– Вы что-то потеряли? – нарушил молчание мужчина, обнаружив твердый приятный голос, не лишенный бархатистости. – Прошу прощения у Вашего высочества, если заставил ждать.
– Здравствуйте! – проговорила Гвен, вздрогнув от собственного голоса, и, поднимаясь на ноги быстрее, чем ей успеют помочь. – С кем я имею честь разговаривать?
– Очень жаль, что не имел возможности сам явиться и забрать вас из замка. – Мужчина ушел от прямого ответа, прищурился, оценивая реакцию на свои слова, затем теплыми пальцами взял девушку за руку и галантно прикоснулся губами. – Вас выкрали за полчаса до моего появления. Стоило больших усилий, разыскать и вернуть вас.
– Там мои люди… – Гвен вспыхнула и, сжав мужскую руку, с чувством и настойчивостью, высказала то, что ее волновало больше всего. – Там мои люди, Лизард, они ни в чем не виноваты. Моя команда… они ранены! Может быть, он погибает там… но, вдруг, истекая кровью, еще жив! Отправьте шанти обратно… пожалуйста! Помогите моим людям!
– Такая похвальная забота. – Резко изменившись в лице, мужчина прошел к шторам и, откупорив бутыль темного стекла, неторопливо налил в два хрустальных бокала. Один вручил Гвен. – Но, вы, особа королевских кровей, отправившаяся неизвестно куда без компаньонки, без разрешения на то вашего же дядюшки, потрудитесь ответить мне, что это за люди, что украли вас, и кого вы теперь так яро защищаете?
– Это моя корабельная команда. Я лично отбирала их. Пять воинов и мальчик-подросток. – Девушка, уверенная в своей непогрешимости, не понимала, почему стоит расспрашивать об этом.
– То есть, вы, ваше высочество, отправились в путь с шестью мужчинами, я правильно вас понял? Без няни, компаньонки, или же духовной особы, способной проследить за соблюдением вашей чести? – к концу фразы Гвинелан вскипела.
– Там была духовная особа – из ордена Святой Магды, можете спросить моего кузена и нашего камердинера Лэнриха, который лично сопроводил нас на корабль. Он же расскажет вам об измене регента Трюдора по отношению к моему высочеству и о тех причинах, почему мы были вынуждены двинуться в путь. А теперь прошу, отправьте шанти за моими людьми! Они лично подтвердят, если вам не достаточно моего слова!
– К сожалению, Люберг пал, став жертвой внезапного пожара. – Подняв брови, слегка певуче, посочувствовал мужчина. Он налил еще вина, подтолкнув Гвинелан ее бокал. – Вероятно, ваш дядя так торопился отправить ко мне гонца… с просьбой о помощи, конечно… что уронил свечу, которой запаковывал сургуч. Иначе, как объяснить, что весь замок полыхнул, словно облитый маслом. Собственно, только замок и сгорел.
– Что же с моим дядей? – прикусив губу, и, глядя на рассказчика злыми глазами, проговорила Гвен.
– Дядя был неутомим. – С псевдо восторгом, салютовал напитком собеседник. – Он и тут не лишился надежды. Он высунулся с огромного балкона тронного зала и оттуда начал кричать, призывая меня на помощь. Так говорили люди. Знаете, я восхищен вашим дядей, такая неустанная энергия бурлила в нем!
– И вы ему помогли? – игнорируя издевательский тон, спросила Гвинелан, смотря сурово и обреченно.
– Конечно! – мужчина, ухмыляясь, поглядел на рубиновый напиток, поиграл им, переливая из края в край, и, наблюдая, как жидкость мигает в хрустальных гранях резного бокала на тощей ножке. Принцесса, под внимательным взглядом, тоже коснулась губами вина. – Конечно, я бы помог ему. Но… к сожалению, я пришел через полчаса, после описанных событий. Ваш дядя не дождался помощи моих людей и, желая самого скорейшего избавления от огня, выпрыгнул самолично с северного балкона. Да, того самого, что выходит из тронного зала над обрывом прямо в море. Знаете, там такие острые камни… хотя о чем я, ведь вы прекрасно это знаете…
К концу этой фразы Гвинелан отчаянно колотило. Она обхватила свою руку второй рукой, чтобы со стыдом не расплескать содержимое бокала, испортив белый ковер с высоким, по щиколотку, ворсом и внешне вежливое мирное общение. Ее трясло от осознания, в руках какого чудовища она находится. И это ее добрый выбор? Ее судьба?..
– Вы не успели спасти моего дядю, – отчаянно желая верить, в то, что говорит, срываясь на крик, и, с трудом, возвращаясь к обычному тону, произнесла она, – но вы еще успеете спасти моих людей. Лизард! Прошу вас! Отправьте к ним шанти.
– О, это невыполнимо, моя дорогая, – мягко, но крепко удерживая ее руку, собеседник зашел ей за спину и, касаясь губами шеи, продолжил. – Шанти взбунтовался. У меня нет на него власти. Но завтра я распоряжусь выдвинуть отряд на помощь вашим людям и Вашей Духовной особе! – Пальцы сжались на горле принцессы, вынуждая ее издать хрипящий звук. – Советую вам, впредь, запомнить, моя дорогая! Что здесь есть один человек, у которого могут быть просьбы. И этот человек я… мои просьбы следует немедленно принимать к исполнению, и они не подлежат обсуждению. Вам все ясно?!
Гвинелан попыталась кивнуть, дрожа всем телом и, чувствуя, как от напряжения переломилась ножка бокала в ее пальцах. Хватка ослабла, позволяя хотя бы дышать. А мужчина отшатнулся, как от удара! Вокруг принцессы, к его неприятному удивлению, быстро росло голубоватое, еле заметное свечение, окутывающее ее, как кокон. Защита была тем сильнее, чем настойчивее ее желали пробить. Сейчас его ударило молнией не очень сильно, но рука дымилась и вся кисть онемела.
Хозяин замка спрятал руку за спину и продолжил со злостью:
– Ведь мне ничего не стоит объявить, что ее высочество Гвендолин Эдна Риада Ровена Уэйленд Алоиза Трюдор, (я ничего не забыл?), не сберегла свою честь в данном походе, сбежав с шестью мужчинами без дозволения дядюшки и, поэтому, не пригодна для заключения супружеского союза, являясь падшей женщиной. Или, еще хуже! Она могла обнаружить в себе сильные чувства к кому-либо из своих сопровождающих… – мужчина подошел к ней совсем близко и вытянул руку. Погасший, было, кокон снова зажегся. Гвен побелела от ужаса, увидев это своими глазами.
– Что такое, миледи? Так вы встречаете своего жениха? Теперь мне остается только одно: я убью человека, который зажег вас. Но это будет после свадьбы… сейчас у нас есть более важные заботы.
Гвинелан с силой зажмурилась, не желая ничего слушать, внутри ощущая полное смятение: кокон стал для нее странным открытием, возможно, порождением сильного артефакта, (подаренный стилет?), либо полем, означавшим искреннее сильное чувство, которое сама девушка никак не называла и не позволяла себе. Знакомство с официальным женихом потерпело крах, а что сейчас с ее другом, она не знала! Воображение рисовало окровавленное мертвое тело на краю болот… но, может ли быть кокон знаком, что он еще жив?
Хозяин замка швырнул бокал в стену. Он производил впечатление опасного и несдержанного человека, от которого не знаешь, чего ждать. Бокал разлетелся с такой силой, что осколок отлетел ей в плечо, разорвав рубашку, окропив ткань. Красное пятно, как наказание, росло на ее плече. Мужчина ухмыльнулся, взял тканую салфетку со стола и спокойно промокнул рану. Защита не сработала.
– Вот видишь, моя дорогая, это очень древняя магия, у нее есть сбои. Я могу тебя убить. Могу покалечить. Могу казнить на площади. Только любить не могу, но вот беда: меня никогда никто не любил, вот и я не умею. Ты нужна мне, и ты сделаешь все, что мне угодно. Ожидание только подогреет интерес.
Гвен видела свое лицо в отражении жестяной, отшлифованной до зеркального блеска, вазе. Блестящие обиженные глаза, волосы, волной спадающие на одно плечо, нежная розовая кожа, блестящая в лучах окна, покрасневшие губы, узкий подбородок в руках тирана… до сих пор судьба хранила ее, за то ей спасибо! До сих пор, несмотря на тяготы жизни, девушка могла, скрывшись от всех в своей комнатке или в куцем дядюшкином саду, быть спокойна и хоть немного, но счастлива. У нее даже была эта надежда – выйти замуж за такого далекого и такого заветного принца-мечту, но теперь этой мечтой ей и ткнули в доверчивый нос! В напряжении, и, даже не дыша, Гвен не сразу поняла, что в зал вошел кто-то еще.
– Мессир. – Обнаружены лишь тела нашего отряда. Ни раненых, ни мертвых. Пленных тоже нет.
– Дерден, ты, когда-нибудь, слышал, что надо стучать? – оправляя жилет, мучитель отпустил Гвен, жестом показывая военноначальнику не заходить в обуви на ковер.
– Прошу прощения, Вульф. Вы велели доложить, как можно скорее, не думал, что вы здесь с…
– Познакомься, это моя невеста Гвендолин. Мы как раз обсуждали условия брачного союза. Проследи лично, чтобы ее людей нашли и позаботились об их здоровье и, особенно, жизни. Они Гвен были очень дороги. Даже слишком. Узнай, что за духовник был при ней. И распорядись, чтобы нашли портниху. Пусть в Брасне объявят о будущей свадьбе.
В Брасне?.. значит, шанти вернул их обратно? Это не Порт-Артур? – удивилась девушка.
– Так поспешно? Люди решат…
– Да к черту, что решат люди! Двух дней достаточно. Удержим город до свадьбы – и он нам уже не будет страшен. Понял?
– Да, мессир. – Рыжий помялся, но продолжил. – Местные волнуются. Ходят слухи, что Лизард самолично убил ее кузена, презрев закон королевской крови. – Гвен чуть не упала, когда хозяин замка, оттолкнув ее, кинулся к военноначальнику и выдал ярко налившуюся кровью на пол лица оплеуху.
– Молчать! – Рыча, как бешеный зверь, взбесился светловолосый. – Объяви! Всем в замке молчать! За слово при ней на дыбу. Понял?! Утром, чтоб портниха была! Свадьба через два дня! Народу эля и мяса, в счет казны! Пусть будут пьяными и счастливыми за продолжение династии. Ворота закрыть и чужих не впускать! Все ясно?
– Да, мессир. – Зажав щеку рукой, в поклоне, прошептал совсем тихо Дерден. – Но еще кое-что…
– Говори! Только следи за языком! – жених скрестил руки на груди, пристально глядя на подчиненного.
– Голубь был. Пишут, что в Орлинсайде началась мобилизация. Туда подтягивается население с окрестных деревень. Свыше сотни голов.
– Просто скот с вилами! – Плюнул собеседник. – У Него нет государственной необходимости с нами связываться. Я даже Трюдоровых сватов перехватил.
На возможные комментарии хозяин замка поднял руку и просто выставил Дердена из зала, не желая продолжать разговор. По щелчку явилась стража. Они увели ничего не понимающую Гвен в ее покои.
Комнатка отличалась от той, что ей принадлежала в Люберге в худшую сторону. Кроме кровати, тумбочки, зеркала и таза с водой были еще решетки и массивный замок снаружи.
Итак, она все еще в Брасне. Замок градохозяина занимает Вулф Лизард. Стыдно, но имя узнала только сейчас. Вольф… волк… действительно, подходящее имя для такого зверя! Шеллерт, за воротами города – все еще опасность номер один. Посмотрев на местные порядки, Гвен вздохнула: судьба подсунула ей, во плоти, исполнение самых страшных кошмаров. Команда выполнила свое задание, а потому, их встреча теперь не возможна…
Смерть Дивейна вызывала вопросы: зачем убивать выгодного пленника, особу королевской крови? Есть неписанный закон – «Королевская кровь священна. И только равный убивает равного», до сих пор этого никто не нарушал. Видно, скоро ждать библейских всадников, раз безродные подняли руку на имеющих власть от бога… покоя не давала какая-то несостыковка, которую не могла осознать истерзанная переживаниями, уставшая без сна голова.
У Гвен было ощущение нехорошей тайны, словно все вокруг совсем не то, чем кажется. Приказ молчать для того, чтобы случайно не проболтались? Ох, не так она представляла свое обозримое будущее…
Умывшись, и, переодевшись в жесткое платье, по покрою напоминавшее придворное, Гвен, с грустью посмотрела на аппетитный ужин, ждавший на столе.
«Пост в том, чтобы не есть того, в безопасности чего не уверен» – вспомнила она и зарыдала. Нервное перенапряжение с полчаса не давало расслабиться, поэтому, Гвен глотнула из дорожной фляги остро пахнущего крепкого вина, что подарила ей кухарка… поморщившись, и чихнув, закрыла флягу обратно и убрала подальше. Спустя некоторое время, все-таки успокоившись, она вытряхнула свою заплечную сумку. Запасы сухарей, мяса и сушеные ягоды были поделены на три равные части. Съев пару лишних кусочков, девушка улеглась на кровать, поверх суконного покрывала и накрылась резко пахнущим теплым плащом. Мысли, лезшие ей в голову, не хотелось даже осознавать. Лишь под черной тяжелой тканью она почувствовала себя в относительной безопасности и забылась тревожным сном, сжимая кончик рукоятки.
Ей снилась ее команда. Линдси рвал струны и кричал, что она предала их, заглушая криком сам себя, и, перемещаясь на задний план. Макей смотрел зло и обиженно, кося кровавым мертвым глазом. Харди молча сидел, опершись на древко своего топора локтями, и, кажется, не дышал. Зедекия, гнусавя, размахивал тонким указательным пальцем, отталкиваясь звуком от стен подсознания, и, переходя в эхо самого себя, все повторял: « Как бы не пришлось потом освидетельствовать… освидетельствовать… освидетельствовать…». И, теперь, Гвинелан понимала, что он имеет ввиду. Горький ком обиды и горя в горле не давал нормально дышать. «Где вы? Вы живы?» – вопрошала спящая и бежала в сторону удаляющегося видения, несущегося волной звука то ближе, то дальше, но не дававшегося в руки. Навалившаяся тяжелая тишина переваривала ее сознание и не давала покоя. И лишь молчаливая фигура в черненом доспехе сидела спиной. Девушка отчаянно тянулась к видению, но ей не удавалось до него добраться. Когда знакомый орлиный нос повернулся, то она увидела лишь своего пленителя, смешно корчившего ей рожу. Откуда-то издалека прилетел звук и смыл все кошмары лавиной. Гвен услышала лишь одно слово:
– Проснись!
– Проснись! – повторили, истаяв, луга и реки.
– Проснись! – эхом прокатилось с полупрозрачных гор.
– Проснись! – произнес грубый бабский прокуренный голос. – Эй! Невестушка! Мерки снимать!
Прошло каких-то два-три часа, как Гвендолин забылась тревожным сном, и вот, с рассветом во дворец притащили портниху. Ну и страшная же была баба! Вытянутое широкое лицо не имело конкретного возраста, грубая кожа была напудрена и нарумянена сверх меры, топорщась ярко-красными размазанными губами. Глаза подведены синим, на ресницы неровно наклеено пол коровьего хвоста! Волосы портнихи начесанные, но не расчесанные ни разу в жизни, тоже были припудрены и украшены невообразимым количеством каких-то страшных блестящих искусственных цветов.
– Вам чего?! – мгновенно проснувшись, отползла от края постели Гвен. Вместе с теткой была такого же разбитного вида девица, с двумя соломенными косицами, видимо, племянница. Она откровенно заигрывала со стражником и хихикала так, как продажные постеснялись бы. Второй стражник толкнул первого локтем под ребро:
– А как же тишина? Сдадим хозяину?
– Да они не замковые. Их не касается. – Гвен и тетка переглянулись. Тетка продолжила.
– Сейчас тебя измерим. Хошь, платье будет. Жаних велел не дорого, но шоб блястело! А хошь – и на гроб мерки сойдут. У меня как раз двоюродный дед гробы делает. Да ты не дрейфь. Выдадим, как полагается. Синяк твой замажем, не хуже моего личико будет.
– Не выйду! – Заверещала «невестушка», вскакивая с кровати, и, спрыгивая с другой стороны. – И платье ваше мне не нужно. Стража, позовите Лизарда! Я отказываюсь! – сервировочный нож, припрятанный под подушку, оказался под рукой так кстати… лезвие само коснулось горла, отдаваясь легким жжением тронутой зубчиками кожи. Все застыли, глядя с опаской. Портниха подняла огромные руки с замерной тесьмой и, совсем по-мужски утерла губы вместе со шмыгнувшим носом.
– Хозяина звать? – снова спросил второй стражник первого. Тот зло сплюнул.
– У хозяина своих дел.., неча его беспокоить, если жить охота.
– Пусть они, вон, бабы, сами разбираются!
Портниха, совсем охрипнув, спиной к ним, обратилась к самоубийце королевских кровей.
– Не все так, как сейчас кажется, моя хорошая. Главное, что непоправимого не сделано. Жизнь молодая – столько перемен. Понимаю, что тут нет, кого тебе бы хотелось видеть, но…
Гвен уронила кинжал, с ужасом помутневшим от слез взглядом обведя свои руки и окрасившееся красным лезвие. Портниха первой подскочила к ней и подняла оружие, тут же кинув в сторону племянницы.
– Все хорошо, маленькая. Все хорошо. Скоро все будет совсем… хорошо! – Заговаривала зубы тетка. Принцесса подняла взгляд и утерла соленые капли, залепившие ресницы. Вскрикнув, она зажала сама себе рот. Перед ней, наполовину стерший маскарад, стоял Линдси, сосредоточенно осматривая и ощупывая синяк на виске. Макей опасливо оборачивался, понимая, что в случае переполоха, их затея провалится.
– Мальчики, – не поворачиваясь, обратилась «портниха», – вы не оставите нас на пару минут. Мы же не сбежим. Да и не попортим вам даму. Зато измерим, как следует. Она же вас испугалась.
Охрана попятилась, страстно надеясь, что ситуация, давно вышедшая из-под контроля, не приведет к дыбе и уладится сама собой.
– У вас пять минут. – Со строгим выражением лязгнул засовом первый.
– Ну, и попали мы в переплет. – Линдси сел на пол, для вида разматывая тесьму, – Шелерт город закрыл, выкрасть тебя будет сложно.
– Шелерт?! – Гвинелан дернулась всем телом, сознание неслось, разбирая сложившуюся ситуацию. – Вулф Шеллерт? Я в плену у него?! Ясно… как остальные?
– У Трента царапина, но скулит, как при смерти. – Принцесса прыснула в кулак, Линдси продолжил. – Харди отделался шишкой. У храмовника сложнее.
– Он жив? Что с ним? – девушка перестала дышать, теребя край бутафорского платья.
– Головой ударился. – Друг похлопал высочество по плечу, успокаивая. – Говорит, хорошо, но злой, как евнух. Сюда не пойдет, сказал, сразу узнают.
– Ясно. – Гвинелан, с удивлением, отпустила треснувшую оборку и разровняла помятый подол. – Мне что делать?
– Сейчас-сейчас… – Линдси полез внутрь платья, расслабляя корсет на обросшей мужской груди.
– Как вас только пустили? – улыбнулась взволнованная новостями девушка. Бумага нашлась после долгих шуршащих поисков почти за поясом. Пока кок восстанавливал маскарадный костюм и подрисовывал красным губы, Гвен развернула твердую желтоватую бумагу без печати и прочла вслух размашистым почерком ровно два слова: «Жди свадьбы».
0
0