«Слова – они как ключи. Правильно подобрав слова, можно открыть любую душу и закрыть любой рот» (Плутарх)
Что же происходило всё это время внутри паромобиля? В горячке боя некогда было рассуждать о целесообразности или нецелесообразности расходования сил. К большому сожалению астральщицы, «игра на нервах» оказалась совершенно недостаточной.
Топот, вопли и звуки ударов приблизились. Затем за двумя случайными свидетелями началась суетливая погоня вокруг паромобиля, перемежающаяся потасовкой и сменой направления движения. Из нападающих больше никто не стоял на месте, а по бегущим невозможно было выстроить точку приложения воздействия. Так что Варамис оставила попытки выцепить магией ещё кого-нибудь, спешно сползла на пол и там уже раскрыла чемодан в поисках того, что могло бы пригодиться.
Удар по капоту, бег наискось по крыше, салон содрогнулся от чьего-то впечатанного в дверь тела…
«А накрепко запереться в паромобиле вообще реально?» — спохватилась женщина, широким жестом мазнула рукой по двери, — «По крайней мере, на каждой дверце есть ручки-скобы. Что мне сгодится? Пояс? Широкая лента со шляпки? Срочно связываем их между собой».
Задуманное было сделано так быстро, словно Варамис всю жизнь только и вязала узлы в каком-нибудь искусстве макраме. Заглянувший в боковое окно бандит на секунду замер, встретившись взглядом с целительницей.
«Это последнее, что ты увидел сегодня, лиарец», — с лёгким сожалением подумала она, вскидывая руку и направляя удар по зрительным нервам заглянувшего.
Человек пошатнулся, зацепился ногой за ногу и с криком повалился спиной вперед на мостовую. Если Вейлин, заходящий на очередной круг, ещё как-то успел среагировать и перепрыгнул через упавшего, то преследователи успели по нему знатно потоптаться.
И ведь, что обидно, в таком скорее отсутствии, чем присутствии освещения, пузырьки с препаратами нормально не рассмотришь! Ориентироваться по порядку их расположения и форме – то ещё удовольствие. Ситуация – глупее не придумаешь. Благо, склянка с едким растворителем уже найдена, ох и не поздоровится первому ворвавшемуся в салон.
Кто-то дернул пару раз за внешнюю ручку двери, и женщина обернулась. Хорошо, что внутренние ручки-скобы уже были накрепко связаны между собой. Но затем попытки войти прервал глухой звук удара и возмущённый крик перевозчика «Руки прочь от мобиля! Не пущу!». Звук падения тела сменился топотом, гоготом. Крики «Ага, попался!», «Ну всё, добегался!» и сошедшее на панику «Н-не подходи-и-и!» Варамис тоже услышала.
А затем голоса бандитов у двери зазвучали торжествующе, в них очень быстро потонул крик боли, сменяясь хрипом. И астральщица поняла: сейчас или никогда. При этом сил хватит только на одно полноценное воздействие. На одно из трёх.
В ближайшие мгновения увеличить число калек за счёт тех, кто замер и с упоением смотрит на расправу.
Чуть попозже увеличить число трупов за счет тех, кто попадётся под руку свеженького зомби.
Или же…
Женщина подхватила пузырек с парализатором. В граммах не отмеришь, да и не до весов сейчас, но по расчетам половина остатка должна соответствовать нужной массе… Лучше уж так, чем вырубать саму себя сильным заклинанием, что неизбежно привлечёт к персоне Варьи Иглежской ненужное ей внимание местных. Глоток противной жидкости – и Варамис в два шага оказалась у двери, рухнула на колени, прижала ладони к металлу, вычисляя, что расстояния для первоначального воздействия хватает. Едва-едва, но хватает же! Ещё миг – и целительница закрыла глаза, настроилась на своё основное ремесло.
В тот момент ей не зрение требовалось, а точная и быстрая работа по магическим связкам мира. Выбить пациента из сознания до того, как это сделает болевой шок. Остановить выдох, чтобы в его лёгких осталось побольше воздуха. Перекрыть смертельно опасные раны, настроить и начать целительство… А ещё — надеяться на то, что бандитам быстро надоест пинать бездыханное тело, неподвижно валяющееся кулём. Пульс проверять они вряд ли станут.
А вот по поводу резерва для повышенной скорости и точности действий Варамис пришлось позаботиться дополнительно…
«Мы вытащим его, Асилмис, если будем действовать заодно! Выручи меня! Очень нужно помочь, понимаешь?»
Слабое свечение возникло вокруг фигуры астральщицы. Её глаза открылись, но теперь белок у них был черного цвета, а радужка – светлого.
— Я понимаю, — тихо, через силу произнесли губы, но та, кому предназначались эти произнесённые по-русски слова, уже не слышала их.
Власть бреда, неминуемого и беспощадного, захватила сознание целительницы. Она воспринимала происходящее как вихрь диких образов, поднимающийся из бездны. Вихрь, который так и стремится увлечь за собой, растерзать на части. А потом завивается вокруг, превращаясь в какой-то туннель из тянущихся от его стен царапающих когтистых лап и хохочущих уродливых морд. И от того, чтобы остаться тут навсегда, спасает лишь тонкий серебряный луч, за который едва-едва держишься. И сколько ни стремись по нему вверх, туннель не заканчивается.
К этому никак не получалось привыкнуть.
Да, на Земле и в окрестных мирах ощущение здешней боли, страха и беспомощности успевало частично стереться. Сгладиться до того самого уровня «допустимости»: мол, ничего страшного, можно и перетерпеть, раз для дела надо. Но вот в момент пребывания внутри «вихря» оставалась лишь способность исходить на беззвучный крик и на обещания самой себе больше никогда, никогда-никогда не оказываться здесь снова.
Пока все боеспособные бандиты были заняты вторым свидетелем, первый, успешно закрываемый корпусом паромобиля, мелко дернулся и, не приходя в сознание, восстановил дыхание. Не сам по себе, конечно, а через медицинское вмешательство по магическим связкам мира.
О, если бы это можно было сравнить с музыкой, то в данный момент симфонию жизни и смерти виртуозно играл бы человек-оркестр. Многолетняя практика, помноженная на опыт, из последних сил творила если не чудо, то нечто близкое к нему. Вот только начни леди Варамис Ежнир играть свою партию чуть позже, её единственная «слушательница», совмещенная с «инструментом» уже не смогла бы помочь. Да и до пациента было бы уже не дозваться. Но сейчас вложенные усилия уже окупались результатом.
Волна жара заставила перевозчика очнуться, а кашель и хрипы как-то умудрились пососедствовать с рвотными позывами. Мужчина долго не мог понять, что же происходит и где именно происходит. Он точно ощущал, как брусчатка охлаждает разбитое в кровь лицо, как мышцы не отзываются на попытки сдвинуться с места, как нещадно зудит под ребрами.
А целительница, на остаточном упорстве и стремлении обезопасить себя и попутчика, уже устремилась всеми силами проворачивать ещё один «финт ушами».
Тот самый финт, когда совершаешь невозможное, когда идешь и действуешь просто потому, что надо и всё тут. А в остатке — всего лишь двадцать-тридцать таких коротких и в то же время таких длинных секунд до начала действия парализатора… Главное, не пережать с воздействием. Временного эффекта и простого приказа должно хватить, а вот устраивать локальный зомби-апокалипсис в отдельно взятом Лиаре совершенно незачем! Именно так… А после уже можно падать, главное, чтоб на бок, а то крови из носа стекать некуда будет…
«Талант к некрономии пригодился… талант к некромантии тоже… Прости меня, Асилмис, девочка моя, прости…»
Ещё десять секунд… Самое ценное изначально находится во внутренних кармашках корсажа, так что скроется вместе с телом и одеждой в подпространстве, а чемодан — не жалко. В содержимом склянок без адекватных надписей тоже мало кто разберется. А если специалисту отдадут – так из эликсиров, незнакомых местным, там разве что бодрин да остатки парализатора и есть, но их вполне реально купить в окрестных мирах. Не подкопаешься. А вот записи – на всякий случай – простите и прощайте. Растворитель из бутылочки щедро оросил бумаги. И ленту от шляпки заодно.
«Всё равно некогда её скальпелем перерезать или того дольше – развязывать», — успела подумать целительница, буквально вываливаясь из дверцы рядом со всё ещё не осознающим реальность перевозчиком и тем бандитом, которого он успел выбить из сознания гораздо раньше, — «Возвращение в самый раз пришлось, пусть думают, что убежать успела…»
Пробуждение сопроводил резкий звон разлетающегося на осколки стекла. Варвара Степановна несколько секунд лежала с открытыми глазами, унимая волнение, затем поднялась и удостоверилась, что звук был именно «с той стороны сна», ведь в комнате вещи находились на своих местах, а окно оказалось целым. После этого женщина поспешила к комоду, где хранились пухлые тетради дневниковых записей. Нехорошее предчувствие постепенно овладевало ей, но осознать причину всё ещё не получалось.
В свете настольной лампы под пальцами замелькали листы.
«Что там оставалось? Предновогодняя суета и зимние каникулы? Нет отклика, пустота. Подготовка к экзаменам, когда весна так и манит бросить всё и погулять? Пустота, листаем дальше. Скромный букетик без подписи на окне? Последний звонок и обещания встретиться через пять, десять и так далее лет? Пфф! Лица тех одноклассников, с которыми больше ни разу в жизни не получилось увидеться, канули в Лету. И как же дико сейчас смотреть на вклеенную черно-белую фотографию, где лишь два лица ощущаются знакомыми… Летние впечатления, вступительные экзамены в медицинский, соседки по первой комнате, краткий приезд домой перед началом учёбы, памятная встреча, прогулка вдвоём по набережной и обещание приложить все усилия в учёбе, чтобы увидеться на каникулах через год… Всё улетело в небытие! Первосентябрьский концерт, учебные будни…
О, День Первокурсника в памяти ещё чёткий, насколько может быть четким воспоминание многолетней давности!»
Женщина переместила ленточную закладку-плетенку на найденную страничку. Отметила маркером новое место. Пора собираться на работу. Просто поваляться и понежиться в постели подольше (с её-то постоянными задержками «во сне») который месяц уже не получается.
«Стоило ли мне действовать как-то по-другому?» — думала Варвара Степановна, на скорую руку шинкуя бутербродики под трель закипающего чайника, — «Да, чем смогла, я помогла, только вот опять за свой же счёт! А что ещё было из вариантов? Активно магичить чем-то попроще или вовсе сбегать с помощью первокристалла?»
Как ни крути, а вариант «аккуратно вмешаться на самом сложнодостижимом уровне и тихо исчезнуть» даже сейчас, после недолгих размышлений, казался астральщице наилучшим.
Уже заправив кровать, переодевшись и почти вернув дневники на их привычное место хранения, женщина всё-таки ещё разок открыла тетрадь с закладкой.
«А растрата в календарных днях на этот раз… не больше ли получилась? Как бы вычислить более чётко… Зависимость строится от силы воздействия? От времени воздействия? Или дело не в самих днях, а в «плотности» остаточных воспоминаний, в количестве впечатлений?»
И тут женщина даже вскрикнула от неожиданности: «Дня Первокурсника» в её памяти уже не было! И обидного выговора за проваленную практическую работу, о котором запись чуть не на полстраницы была раскатана, тоже не было!
Варвара Степановна так и села.
«Процесс утраты воспоминаний продолжился даже на Земле?! Что тут вообще происходит?!»
Женщина вскочила и от волнения принялась ходить по комнате из стороны в сторону.
— Сообщить, срочно сообщить о ситуации нашим… вот только чем это мне самой-то поможет? Даже если соберут и вышлют подкрепление…
_____________________
Звук шагов в спальне, тихий скрип двери – и чуткий сон астральщика прервался, как не было его.
— Ты это куда, Мия? – тихо уточнил он, узнавая ту, что решила побродить в ночи. А ещё – соображая, насколько же в итоге получилось восстановить силы, и на кого внешность сейчас больше похожа – на Дакира или на его внезапно нашедшегося старшего братца.
«А, ладно, разберемся по ходу, благо одежда всё равно одинаковая», — боец Домена оставил этот вопрос на откуп случая.
— Мне бы в очень нужное и важное место попасть… — ответила девушка уклончиво. Она держала в руках найденный в спальне и затепленный фонарь, который слабо коптил из-за редкого использования.
— А-а, ну ясно, пошли, сопровожу.
— Да я и сама, простите, могу…
— Это на всякий случай. Вдруг упадёшь по пути или того хуже, приступ начнётся, — поднялся с дивана мужчина.
Теперь он уже говорил достаточно громко, чтобы услышал и прикорнувший в шкафу Дакир. И даже дверь при выходе из апартаментов закрыл шумно, а ключ вместо двух оборотов в одну сторону повернул на один оборот вперед и один назад.
— А сильно я… набедокурила в прошлый раз? – уточнила принцесса цирка.
— Пока что только переполошила соседей по этажу, но мы успели тебе помочь.
Мужчина предложил свою руку как опору, и девушка с некоторым удивлением приняла помощь. Отметила мысленно, что эта помощь действительно пришлась кстати – ноги почему-то так и норовили подкоситься.
— Ты, Мия, не стесняйся сказать, если что-то ещё нужно, — продолжил меж тем лже-Дакир, — А днем к лекарю на всякий случай свожу. Всё будет хорошо.
— Ну вот, ещё и лишние траты из-за меня, — усмехнулась девушка, — Или потом из оплаты вычитать будете?
— О, я посчитаю это вложениями в будущий успех.
— С чего бы такая щедрость? – невинно похлопала ресницами блондиночка.
— Ну, так мы же теперь заодно, разве нет? К тому же, твой талант достоин много большего, чем то, чем ты пока что зарабатываешь на жизнь. Я считаю, что у нас есть возможности для того, чтобы стать известными не только в Лиаре, но и во всех окрестных мирах.
— Правда?
— Будем работать вместе – достигнем, а если в одиночку – сама посуди! Ты точно не сможешь одновременно и творить, и продвигаться. Впрочем, как и я. На одном таланте, без помощи, никуда не уедешь. А я, может, и плохой творец, но хороший управленец. И я знаю, чем получится завлечь больше зрителей. Будешь выступать так, как я подскажу, будет и успех. А твой успех – это и всему цирку успех.
Девушка кивнула, меж делом заметив, что первое из двух возможных на этаже «мест назначения» её сопровождающий вообще проигнорировал, но виду не подала. Её сомнения в том, кто же с ней сейчас рядом, всё ещё не разрешились.
«Мог ведь не знать именно потому, что притворяется? Или не притворяется, а всё дело в том, что во втором помещении небольшого окна нет, а в первом есть? Так сказать, во избежание побега? Поведение-то не сказала бы, что нехарактерное для управляющего. Когда нужно, он может и обходительным быть… Ох, нужно срочно продумать стратегию, например, задать совершенно неподозрительный вопрос, правильный ответ на который может знать только настоящий Дакир… Хотя, какая на данный-то момент разница? А может, мне просто запереться, раз убежать не получилось?… Нет, ну надо же, обосновав всё моей же безопасностью, мужчина внешнюю дверь оставил приоткрытой и, стоя снаружи, носком ботинка подстраховывает. Вариант с запиранием отпадает. Впрочем, внутри и так не нахожу ничего такого, чем можно было бы заблокировать ручку».
— Элиан, милый мой Элиан, многое бы я отдала за возможность всё вернуть, — прошептала девушка, так живо представив их последние совместные похождения на Центральной площади, — Ты не поверишь, знала бы тогда заранее, так рванула бы с тобой хоть на родительскую ферму, хоть на край света! Но сейчас… что мне сейчас делать?!
_____________________
— … Что же делать? Что мне делать-то?! Госпожа, госпожа, придите в себя, — донёсся до слуха голос, вещающий на лиарском, и Варамис со стоном очнулась, приоткрыла глаза.
Голова гудела, в глазах двоилось, так что на данный момент в свете горящего переносного фонаря в доступной для зрения области нарисовалось целых два одинаковых перевозчика.
— Ох, вы живы, какое счастье! – сообщили оба, но голос, благо, шел в одинарном, а не задвоенном состоянии.
Ощущая, как отступает бредовая круговерть и постепенно ослабевает действие парализатора, женщина сразу поняла, что что-то тут не так. Сейчас она сидела, прислоненная к колесу паромобиля. Вот только по её расчетам, на дороге в складской зоне никого уже не должно было быть. Кто в тюрьме, кто в лазарете, но никак не рядом с ней.
— Сейчас помогу! – мужчина потянулся к пассажирке, доставая из кармана чуть мятый платочек.
— Не… — мотнула головой женщина, отмечая, что губы разлепляются с трудом из-за подсохшей на них корки, а веки так и норовят сомкнуться.
— Но, всё же, у вас кровь…
— Из носа? Это когда я сильно волнуюсь… бывает. Пройдёт, – догадалась Варамис, о чем шла речь, и в итоге сама медленно протянула руку за предложенной тряпочкой, попутно разминая пальцы, — Я так испугалась, вы не представляете! Но что здесь всё-таки случилось?
— Сложно объяснять, половины сам не понимаю. А у вас точно нигде ничего не болит?
— Точно, — соврала Варамис, щурясь. Головная боль с трудом, но позволяла ей сосредоточиться, и основную проблему астральщица сейчас видела в том, что пробуждение и возвращение на Землю у неё по какой-то причине не произошло.
За спиной были слышны сдавленные вопли разной громкости и удалённости «Помогите!», «Вытащите отсюда!», «Спасите-отцепите!», «Гр-р-р, на месте урою!», «Не трогай мою фамильную реликвию!» но их перекрыл громкий не то вопрос, не то распоряжение «Помолчите уже, а?!»
В этом голосе женщина узнала голос попутчика и, не теряя времени, прижала правую ладонь к левому боку, одновременно с этим подогнув большой палец, чтобы тот попал точно в небольшую прореху и коснулся длинной опорной пластины корсажа. Задействованная самодиагностика тут же передала, что организм приходит в норму после парализатора, кровопотеря прекратилась, зрительное восприятие отсутствует.
«Это ещё как?!» — моргнула леди Варамис, — «Алгоритм, что ли, сбой выдал? Резь в глазах ощущаю и прищуриваюсь – это да, но ведь вижу же».
— Госпожа… простите, я запамятовал, как Вы мне представлялись ранее… Всё ли в порядке? Как Вы себя чувствуете? — это Вейлин, хромая и потирая то собственную шею, то запястья, доковылял до паромобиля и остановился у капота, поглядывая то на попутчицу с перевозчиком, то на малоприятное зрелище в лице бандитов, по-прежнему зажатых в своеобразных «объятиях» своих почивших сотоварищей. Лошади умудрились хаотичными рывками утолкать сцепленные телеги с грузом в тупичок и застрять уже там, изредка оглашая округу ржанием. Пустующие склады для сезонных товаров отзывались им эхом.
— А, да, вспомнил! Кажется, госпожа Вивария… Верно?
Женщина непроизвольно фыркнула, тут же скрыв реакцию за кашлем. «Угу-угу, госпожа Вивария, королева Птичника, повелительница Террариума и властелинша Коровника…» — мысленно добавила астральщица, но спросила лишь: «А Вы-то как?» И затем самостоятельно поднялась, придерживаясь за колесо.
Перевозчик тут же подставил плечо.
— Вот так, держитесь. Вы всё ещё мои пассажиры, и я несу за вас ответственность.
— Благодарю, – ответила Варамис, всё же не приняв помощи. Она направляясь именно к попутчику из рода Игзешесов и уточнила у него, — Вы не ранены? Помочь целительством? Я немного умею.
— Не сработает, у меня врожденная защита от прямых магических воздействий. Так что и не ранить и не исцелить ими.
— Ох, вот оно как, но эти разбойники были вооружены отнюдь не магией. Нужно осмотреть…
Женщина подалась вперёд, чувство, называемое «ауросенс», выдавало ей сейчас весьма любопытную картину.
— Легкие ранения от оружия или те же синяки, например, с недавних пор заживают, пусть и постепенно. Средние тоже, — неохотно сообщил Вейлин, продолжая скрести ногтями область за ушами и чуть ниже.
— А родители не рассказывали, отчего так может быть? – «забросила удочку» целительница. Она не решилась вот так сразу сообщить малознакомому лиарцу то, что поняла из его слов и действий, а так же из собственного восприятия, о котором местным и знать-то не желательно.
— Ой, это ладно! Я вообще думал, что помру, но глянь – только одежда порезана, — встрял перевозчик и похлопал пассажира по плечу, — А может это, у меня какие-нибудь скрытые силы организма проснулись? Надо будет вашему брату показаться на проверку.
— Брату? Так он тоже без способностей к магии, — недопонял Вейлин.
— Не-е, это просто говорится так, «вашему брату», в том смысле, что вашему роду, Игзешесам, в общем.
— И всё же обработать раны надо, у меня и бинты есть, — высказалась Варамис, возвращаясь и поднимаясь по ступенькам в салон паромобиля. Ей, во-первых, хотелось убедиться, всё ли подозрительное разъел растворитель, а во-вторых, обзавестись поводом, чтобы поближе провести диагностику одного любопытного с медицинской точки зрения субъекта. А ещё как-то найти способ скрыться, пока не нагрянули его не обделённые магией родичи.
Перевозчик вместе с фонарём последовал за целительницей, намереваясь помочь. «Что ж он так старается угодить-то?» — раздраженно подумала женщина, отводя назад окончательно растрепавшиеся волосы, — «Хотя, может, у перевозчиков принципы гильдии такие? Или же он страшится, что мы отзыв плохой в газету после поездки напишем, вот и любезничает? Но ладно, пусть у меня свидетелем-очевидцем побудет».
Варамис всплеснула руками.
— Ой-ой, ты смотри-ка, пролилось случайно… Это разъедающая штука, так что ты осторожней. Я, как напугалась, так сразу и подумала, что, чем смогу, но отбиваться буду, а если этим раствором плеснуть, так он и до кости прожечь может.
— А не опасно такую штуку с собой возить? – подёрнул плечами перевозчик.
— В запечатанной прочной колбе – не особо. А сейчас ещё и быстро её остатки в чемодане неопасными сделаю, если те есть.
Варамис времени терять не стала, ведь при свете фонаря в разы проще отыскать нужное вещество и нейтрализовать растворитель. Неприятный запах слегка шибанул в нос и быстро выветрился через разбитое стекло. Целительница кинула в чемодан свой перепачканный меховой воротник и шлейф от юбки. Раз чистить их все равно ни времени, ни желания не будет, так пусть хоть жидкость впитают, чтобы не протекла.
— Всегда восхищался возможностями алхимиков, — с чувством высказался перевозчик, — А из чего чемодан, если его не разъело? И… Ой, а что это господин Игзешес делает?
Вейлин шел прямой наводкой к главарю разбитой в пух и прах банды. Придавленный ныне неподвижным телом, тот слабо елозил в луже… нет не крови, а несколько другой жидкости.
— Зачем?! Я просто хочу понять, зачем тебе всё это?! – музыкант присел и сорвал с главаря самодельную тряпичную маску. По голосу-то он его ещё в начале нападения узнал.
Перевозчик и подхватившая свой чемодан Варамис подоспели как раз к продолжению разговора.
— Отпусти, а? Сколько надо, столько денег дам, — отводя взгляд в сторону и не особо надеясь на то, что попытка откупа вообще сработает, прошипел пойманный.
— Ну вот чего тебе в жизни не хватало, холёный ты отпрыск нормального с виду семейства!
В устах Вейлина эти слова прозвучали так, будто все до единого были нецензурными.
— Молчишь да? Остроты ощущений не хватало а, Ульфион? Это же позор на седины твоих родителей, понимаешь? Я бы ещё мог понять, будь ты оголодавшим отчаявшимся бедняком. Но даже так! Нуждаешься в чём-то? Вставай на учёт. Но нет, там ведь работать надо! Ленишься? Хочешь, чтобы всё на блюдечке готовеньким приносили?! Так ведь и приносят! И потому не-ет, не в том дело, что тебе мало… Скажи мне, в чём?
— Ненавижу вас… Страна непуганых идиотов! – сквозь зубы высказался Жюстего-младший, — Да у вас даже двери домов до недавнего времени не на замки закрывались, а палочкой притыкались! Ущербные!
— Э-нет, это ты со своими дружками решил творить какой-то беспредел! Это вы, дрожа за свои шкуры, готовы были сейчас убить двоих случайно оказавшихся на пути человек то ли за кусок тряпки, то ли за мешок цемента, не знаю, что вы там стащили!
— А скольких лишил жизни ты? Смени репертуар, Игзешес! Это вы держите всех в подчинении и под свою дудку плясать заставляете. Но недолго вам править, мы-то свободны от ваших усыпляющих иллюзий! А ваш медлительный мир застыл, закоснел в навязанных вами рамках, ясно?
— Ясно, — поднялся Вейлин, — Начитался романтической чуши про грабёж караванов, или там «работников ножа и топора». И решил подражать. Аферист недоделанный! Но теперь попался, и рядишься под освободителя…
— Слова! Вы хорошо жонглируете словами! Но держите-то этот мир в своих руках только за счет силы?! – взъярился пленник.
Варамис потерла веки, под которыми, согласно ощущениям, всё еще обнаруживались не то россыпи песка, не то наждачная бумага. Машинально женщина достала треснувшее зеркало, ныне переставшее быть средством связи, и попятилась, увидев свое отражение. С радужками светлого цвета, а белками – черного.
Где-то вдали уже гудел приближающийся транспорт, а рядом с паромобилем начал формироваться контур портала, крайне дорогостоящего по меркам этого мира.