«…Ментальная манипуляция — это вид комплексного ментального-психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого шера намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями. Шерам категорий прим и дуо следует помнить, что подобные воздействия зачастую производятся ими без приложения осознанных усилий и могут привести к прискорбным последствиям. Во избежание негативных последствий шерам этих категорий рекомендуется с особым тщанием следить за соблюдением ментальной гигиены и техники безопасности при эмоциональных контактах любого рода, возводя самоконтроль до уровня условного рефлекса…» (137 стр. монографии с.ш. Бруно Майнера. Психология ментальной манипуляции: феномены, механизмы и способы защиты и самозащиты. — М. ВшМ., Издательство Магадемии, 580 г.)
К третьему дню плавания Дайм испытал довольно-таки сильное, хотя и несколько иррациональное желание встретить того автора путевых заметок, кто первым сказал, что морские путешествия расслабляют и способствуют умиротворению. И даже не допросить его с пристрастием о том, с какой целью и по чьему злокозненному наущению он запустил такую вредоносную и совершенно ложную концепцию в сознание народных масс, нет. Просто в глаза ему посмотреть. Этак с немым укором. Может, усовестился бы. И возрыдал. Или хотя бы почувствовал себя так же паршиво, как чувствовал себя вот уже третьи сутки сам Дайм.
Расслабление и умиротворение.
Как же!
В дороге, как правило, есть о чем подумать, особенно когда ты весь день проводишь в седле. Дорога выматывает и физически, и эмоционально. Даже если под седлом не обычная тряская лошадка, а чистокровный ири, чей шаг настолько ровен и гладок, что ты можешь хоть путевые заметки писать, хоть шамьет пить: не расплескает ни капли. Ну разве что встречным ветром, поскольку шаг Шутника не только ровен и гладок, но и стремителен, словно полет стрелы.
Меняется дорога, меняются пейзажи, и путнику все время есть на что поглядеть, чем полюбоваться и отвлечь себя от ненужных мыслей. Например, пересчитывать встречных ворон (ворон? Хм… дохлых? с открытками?) Ладно, не ворон! Например, ястребов (ястребов… три раза хм…). Ладно, ладно, ладно, с птицами вообще лучше завязывать, вон крестьяне, что-то там пашут себе, крестьяне это безопасно… жаль, быстро кончились. Рощица вон зато… рощица… хм-м-м… и в ней наверняка есть полянка… Стоп! Ладно, ясно-понятно, что с рощицей это была неудачная идея, забыли про рощицу… Забыли, я сказал! Про таверны и вообще вспоминать не будем. Вон корова дохлая на обочине, лучше на ней сосредоточиться… Жаль, промелькнула быстро.
Короче, путешествие верхом выматывает очень неслабо. Особенно шея устает головой вертеть в постоянных попытках углядеть то что надо и не разглядывать лишнее. Что не надо. И разбойники, опять же, иногда попадаются, все какое-никакое, а развлечение.
А в море чего головой вертеть, если куда ее ни поверни — всюду одно только море? И делать ничего не надо, все за тебя морячки сделают, а когда Дайм по-первости было сунулся помочь (а заодно и размяться и лишние мысли из головы выкинуть хотя бы на время), на него посмотрели так, что больше он не совался. Боцман потом объяснил, что, мол, плохая примета, если при хорошей погоде и попутном ветре пассажир помогать начинает. Что ж, в чужой отдел со своими отчетами не лезут, это Дайм понимал.
И оставалось только лежать в каюте, разглядывая парусиновый потолок, и думать о том, что это же надо было дослужиться до полковника Магбезопасности, чтобы так по-глупому влипнуть. И понимать, что на самом деле ты просто убиваешь время в ожидании вечера, когда уже можно будет…
От этих мыслей становилось наиболее тошно.
Существенную часть первого дня удалось убить на уход за Шутником. Сделать вид, что не доверяешь корабельным слугам, прикинуться занудой-перфекционистом, проверять содержимое кормушки чуть ли не по зернышку на просвет и чистить шкуру (по-хорошему совершенно в этом не нуждающуюся) крохотной бархоткой, случайно обнаруженной в каюте — такими модницы полируют ногти. Дайм с мрачным удовлетворением уже представлял, как проведет за этим занятием все путешествие, Но у Шутника на этот счет оказались свои планы, в которые подобное времяпрепровождение никак не вписывалось. Зато очень даже великолепным образом вписывалась тонконогая кобылка из соседнего стойла. И поэтому уже на второй день Шутник посмотрел на Дайма с таким немым укором, что тот усовестился. И хотя и не возрыдал, но ушел, чтобы не мешать налаживанию чужой личной жизни.
В конце концов, Шутник ведь не мешал… хм… там, на полянке. Конечно, назвать то, что там происходило, налаживанием… ну, чего-нибудь… было бы как-то слишком опрометчиво, но… Шутник действительно не мешал. Ничему. Чем бы оно там ни было.
Профессор Майнер выделял три составляющих, которые позволяют назвать то или иное воздействие ментальной манипуляцией: наличие скрытых целей, несовпадение этих целей у манипулирующего и манипулируемого и собственно искусное исполнение — манипулируемый не догадывается о том, что им манипулируют. Профессор Майнер считал, что как только открываются цели манипулятора, манипуляция разрушается — и полагал это одним из самых надежных способов защиты. Утверждал, что после обнаружения манипулируемым объектом самого факта наличия манипуляции можно говорить о воздействии любого иного рода, о пропаганде, о дискуссии, о конфликте, даже о внушении — но не о манипуляции. Ее после этого уже нет.
Профессор Майнер ошибался.